— Как ты определил? — спросил я. — Их даже я не различаю, если они ничем себя не выдадут. Ну, вот как те, которые прикидывались крестьянами. Не будь со мной местного, который заподозрил неладное — я сам не распознал бы.

Инквизитор усмехнулся:

— Тут такое дело... Заняв тело, они не получают память мертвеца. Начинаешь с ним беседу о семье, родных краях, о любимой девушке — и все, приехали. Эфириал не в состоянии говорить о том, что не способен понять.

— У Рэйзеля есть записи о 'контракторах' — некоторые скрывались многие годы... Одна женщина вела совершенно обычную жизнь и была распознана только после смерти...

Грегор ухмыльнулся:

— Ага, я знаю. Погибла на пожаре, спасая других людей. Я не думаю, что таких стоит опасаться. Когда контракт заключает какая-нибудь сволочь — тут вопрос другой. Но такие контракторы становятся еще большими сволочами... а я умею распознавать сволочей. Профессиональный навык.

Ближе к вечеру появился небольшой караван. Я велел сержанту впустить людей, изъяв все оружие, лошадей — в конюшню, старосте — повозки разгрузить, составить перепись новоприбывших и выяснить, кто из них чего умеет. Всего моя пока еще маленькая столица пополнилась четырьмя десятками жителей, из которых всего несколько человек нетрудоспособных: седые старики и очень малые дети.

Чуть позже староста пришел ко мне с отчетом.

— Есть там старик один, хромой. Работать уже толком не может, но сказал, что в молодости был солдатом и умеет строить осадные машины. Скорпионы, онабры, гребулеты...

— Может — онагры и требушеты?

— Да, он так и сказал. Я просто эти слова первый раз в жизни услышал... Подумал, вам это может быть интересно...

— Да, интересно. На досуге зайду с ним поболтать.

— Еще там есть мальчонка-маг.

О, вот это уже интересно!

— Даже так? Что он может — не говорил?

— Да он совсем малой — лет шесть. Я просто по его виду понял, что он с волшебным даром... Выглядит точь-в-точь как вы. Ну, лицо, глаза, волосы...

— Дагаллонец, что ли? — удивился я.

— Ну, наверное...

— Вечером загляну. Что новые люди? Уже знают, кто я такой?

— Пока еще нет, я распорядился, чтобы им никто про вас ни слова не говорил... А они, значит, спрашивали за вас — дескать, куда и к кому на поклон идти. Я сказал, что ежели хозяину надо будет — сам велит, а пока пущай кашу наворачивают и радуются.

— Правильно.

Я еще немного посидел, полистал книгу, прочел вступление, в общих чертах усвоив примерно то же самое, что поведала мне Альта, а потом Чучундра, спустившись по руке ко мне на колени, принялась пробовать книжку на зубок, и внезапно в моей голове мелькнула догадка: крыса ведь жива!

Фамильяр ведьмы должен был умереть вместе с ней, но этого не случилось!

Я принялся лихорадочно листать книгу, бегло просматривая ритуалы, а точнее — список необходимых компонентов...

...Металлическое кольцо не значилось ни в одном. Как и вообще ни один предмет, выступающий связующим звеном: мастер не нуждается ни в каких предметах, чтобы общаться со своим фамильяром или управлять им. А между тем Чучундра становится необычайно умной для крысы, стоит мне надеть колечко, я даже могу видеть ее глазами — но вот управлять ею...

Я, конечно же, немедленно надел кольцо и попытался заставить Чучундру выполнять простейшие действия, но какое там! Она не желала ни сесть смирно, ни валяться на левом боку. Закрыв глаза, я смог видеть то, что видит она — и обнаружил, что крыса взобралась на раскрытую книгу и внимательно рассматривает письмена, хотя перед тем ее интерес к книге был сугубо гастрономическим.

...Читающая крыса?!! Хотя чего я удивляюсь, если именно она научила меня моим первым рунам...

...И тут Чучундра начала переворачивать страницу. Ну и дела.

Правда, это оказалось трудно: крыса маленькая, книга большая. Так что я ей помог. Чучундра выскочила на следующий разворот, посмотрела на схему ритуального круга — и принялась переворачивать страницу.

Минут пятнадцать мы так листали книгу: Чучундра явно что-то ищет, я переворачиваю страницу и с нетерпением жду, что же она такого найдет. И вот в самом конце, среди всяких сопутствующих и второстепенных ритуалов крыса наконец-то нашла искомое и радостно запищала.

— Ну-ка, дай взглянуть...

Это оказался довольно простой, хоть и продолжительный ритуал, посредством которого создается специальное кольцо, позволяющее постороннему человеку установить слабую связь с чужим фамильяром.

Итак... Факт первый: Чучундра — не мой фамильяр. Факт второй: крыса жива, хотя ведьма давно умерла. Факт третий: мелкая грызунка явно знала или догадывалась, что в этой книге есть подобный ритуал, более того, она целенаправленно нашла его для меня. Зачем? Получается, только для того, чтобы я знал, что она — не мой фамильяр?! Что она пытается до меня донести?

Явно не все так просто с крысой. И мне точно следует разобраться в этом вопросе, хотя он вряд ли имеет простой ответ.

Я вздохнул, закрыл книгу, посадил Чучундру в клетку и позвал пару телохранителей: пойду гляну на новых подданных.

Вначале я решил глянуть на малыша-дагаллонца. Чтобы не привлекать лишнего внимания, зашел вначале к старосте в его отдельную комнату, а телохранителей поставил за дверью.

— Сходи позови того малыша-волшебника, — сказал я и спросил: — есть какие-нибудь сладости, леденцы там или еще что?

Староста сходил поискать в закромах и вернулся с маленьким матерчатым мешочком с засахаренными орешками.

— Вот, все, что есть.

Я попробовал один — довольно вкусно. Малышу должно понравиться.

Малыша привел отец — худой, жилистый крестьянин, ровным счетом ни на йоту не похожий на дагаллонца.

— Здравствуйте, хозяин, — поклонился он, — изволили велеть прийти?

— Ага. Садись вон на лавку, в ногах правды нет... Малыш, тебя как зовут?

— Ягами, — негромко сказал мальчик, глядя на меня большими белыми глазами с крошечными точками зрачков.

— Ягами, ты колдовать умеешь? — спросил я, дружелюбно улыбаясь.

Тот яростно замотал головой.

— Это не инквизитор, — шепнул ему отец.

Малыша это не убедило, так что крестьянин пошел на хитрость: достал трубку и попросил прикурить. Ягами, опасливо косясь на меня, протянул руку к трубке, коснулся ее — и оттуда пошел дымок.

— Неплохо, — похвалил я, — а что еще можешь?

— Больше ничего, — развел руками крестьянин, — маленький он еще, да и мы с женой учим его не колдовать без нужды да при людях...

— Это правильно, — сказал я и протянул малышу мешочек с орешками: — Держи, Ягами, орешки. Они сладкие.

Малыш тихо поблагодарил и, сидя возле отца, принялся за еду. Я тем временем немного расспросил крестьянина и выяснил то, что с самого начала предположил: Ягами ему не родной сын. Сам он моряк в прошлом, ходил в дальние страны, а шесть лет назад потерпел кораблекрушение, остался единственным выжившим из всей команды и некоторое время провел на необитаемом острове, после чего его подобрали пираты-работорговцы. Он был продан в рабство на галеру князька из дальней южной страны, затем снова попал к пиратам, а затем пираты по глупости попытались ограбить дагаллонский корабль, идущий к Олерону за вином. Для пиратов это закончилось фатально: на борту дагаллонского торговца оказалось всего восемь человек из команды, но они расправились с полусотней пиратов быстро и безжалостно. Моряк, сидя под замком, не видел боя, только его последствия в виде обугленных останков и кусков тел. Захваченных пиратами пленников дагаллонцы взяли на борт своего волшебного корабля и по прибытии на Олерон отпустили с миром. Когда моряк вернулся домой через три года после того, как его заочно отпели, то обнаружил, что семье случилось прибавление в виде бледного беловолосого и белоглазого малыша. Прекрасно понимая, каково пришлось жене в его отсутствие, моряк поступил как настоящий мужчина: принял факт пополнения как данность, не задавая никаких вопросов и признав сына жены как своего собственного.

В этот момент я заметил, что малыш спрятал мешочек, явно еще не пустой, за пазуху.

— Невкусные, что ли? — спросил я.

— Вкусные.

— А чего больше не ешь?

— Для сестлы! — серьезно заявил Ягами.

Этот разговор оставил у меня на душе неприятный осадок. Какова вероятность, что Ягами удалось бы избежать королевской псарни, где доброго малыша научат убивать и ненавидеть себя за это, живя в вечной борьбе, самоистязаниях и осознании собственной греховности? Околонулевая, не будь на игровой доске мира такой фигуры, как я. Но я есть — и уже начал свой великий крестовый поход за мир без королей и клейм на лицах.

Затем я довольно непринужденно поболтал со стариком-инженером, чему посодействовала бутылочка с каким-то пойлом и тонкие ломтики копченой рыбы. Оказалось — действительно неплохой специалист, сведущий не только в постройке простых осадных машин, но и вообще всякой примитивной механизации. Инженерного образования он не имел и сложная техника вроде паровых повозок казалась ему магией, но вот что попроще — пожалуйста. Природная смекалка, дополненная тем фактом, что его отец держал мастерскую простых механических игрушек, позволила этому незаурядному человеку с нуля, используя только собственное понимание простейших механизмов и строительных приспособлений, построить такую сложную систему, как водовычерпывающий механизм. Эта штука колесом с ковшами вычерпывала воду из карьера с добычей агатов, получая механическую энергию от водяного колеса в той самой реке, которая подтапливала карьер. Потом его загребли в армию, где он оказался в инженерной бригаде и научился строить мосты и осадные машины. Впоследствии и до старости он занимался постройкой того и сего везде, где это было надо, и немного скопил на старость деньжат, подняв заодно и сына. А потом случился 'прорыв'.

Меня, конечно же, интересовало, сможет ли он руководить бригадой строителей и построить для меня катапульты, баллисты и все, что вообще потребуется.

— А чего ж не смочь, — пожал плечами он. — Спина, правда, уже не та, подводит маленько, но руководить, а при необходимости и показать... Это можно. Тут больше вопрос в людях, которые топором и пилой не только дрова разделывать могут. Потому как ежели человек простой табурет сварганить не может, то куда там ему сложные механизмы строить?

Мысленно я отметил, что еще одна проблема, пусть и малозначительная, закрыта. Старик выглядит чертовски крепким для своего возраста и вряд ли ляжет в могилу в ближайшее время. Надо поручить старосте пристроить его прорабом на какой-то участок работ.

Выходя от старосты, я услышал за углом храма детский голос:

— Только мне кажется, ворон есть нельзя, они падалью питаются. Даже если сварить... Так мой папа говорит.

— А мы у старосты спросим, — ответил другой, — он старый, как твой папа и мой вместе взятые, и мудрый. Наверное.

И аккурат на углу я столкнулся с двумя мальчиками лет по двенадцать, один из которых нес громадного ворона, обмотанного сетью. Они, завидев меня, попятились и сняли свои нехитрые шапочки.

— А где это вы такого большого ворона поймали? — спросил я.

— Да вот, за частоколом поставили ловушку — вместо голубя в сеть он попался, — сказал тот, что чуть повыше.

Хм... На ловца и зверь бежит.

Ворон оказался в полном порядке, целый и невредимый, так что мы совершили обмен: мальчишки получили от старосты копченый окорочок килограмма на два — столько весил ворон. Ну а я получил ворона: раз у меня нет фамильяра, то самое время им обзавестись. И если крыса-разведчик в свое время оказалась для меня неописуемо полезной, дважды подсобив со спасением из безвыходной ситуации — то одна лишь возможность обозревать местность с высоты птичьего полета в будущем может принести несравненно больше пользы.

Я вернулся со своим приобретением домой и поселил ворона в крысиную клетку, благо, он пролез в дверку, хоть и не без сопротивления и попыток клюнуть меня. Чучундру я временно посадил на плечо, потом соображу для нее новое жилье на время, пока ворон квартирует в клетке. А пока надо хорошенько разобраться в ритуалах для получения фамильяра.

* * *

Дело оказалось сложнее, чем я думал, так что до поздней ночи я просидел над парой книг и только-только примерно понял, что и как делать. Все-таки, фамильяра создать — не щенка завести. С другой стороны, обе книги по фамильярам оказались написаны не Рэйзелем, а значит — без загадок и шарад. Причем одна из них — чуть ли не 'пособие для чайников', настолько там все оказалось разжевано.

Ситуацию немного прояснил Грегор, зашедший для обсуждения пары моментов касательно тренировки стражников.

— Вот эта вот книга, — сказал он, — переписанное от руки и переведенное на тантагорский валинорское печатное издание.

— В Валиноре даже такие книги печатают? — удивился я.

— Ну да. Дело в том, что у нас фамильяры не считаются признаком чернокнижия. Скорее наоборот, бытует мнение, что всякий человек со слабым магическим даром должен завести фамильяра в порядке отречения от чернокнижия. Тут как бы дело такое, когда ты создаешь фамильяра — отдаешь ему частичку своей души. Колдовская сила якобы в душе заключена, а фамильяры, как известно, колдовать не могут и через них — тоже нельзя. И всякий человек, имеющий фамильяра, сознательно уменьшает свою магическую силу, на что, как известно, чернокнижник никогда не пойдет. У знатных людей, родившихся с даром магии, принято заводить сразу два фамильяра, без этого косо смотреть будут.

— Магический дар не в душе заключается, доказано мною, — хмыкнул я.

— Ну теперь это знаем мы. Весь остальной мир — нет. Но у фамильяра есть еще одно ценное свойство. Благодаря фамильяру ты разделяешь неделимое — свою душу. Которая после этого находится как бы одновременно в двух местах, и многие виды чернокнижной магии, воздействующие на душу, перестают работать, если фамильяр жертвы находится не в зоне действия заклинания.

Я приподнял брови:

— Серьезно?

— Абсолютно, это проверенная на практике информация. Собственно, именно поэтому примерно каждый пятый из нашей братии имеет фамильяра, который содержится в штаб-квартире. У нас имеются должности 'собачников' и 'птицеводов' — это слуги, ухаживающие за инквизиторскими фамильярами. На эти почетные должности берут только очень надежных людей, которые служат инквизиции минимум во втором колене.

— Вау...

— Ну, на самом деле, с этого практической пользы не очень много, потому что заклинания, от которых можно таким способом уберечься, очень редко используются в бою. Но множество видов порчи и проклятий становится невозможно навести, если душа жертвы находится под воздействием магии не целиком. И это более важная причина, заставляющая вельмож и королей, имеющих слабый дар магии, держать по два фамильяра в разных местах... А некоторые инквизиторы используют своих фамильяров во время работы. Обычно это собаки, впрочем, а не вороны. Иногда ястребы, филины и соколы.

Я почесал макушку:

— Никогда бы не подумал.

Грегор пожал плечами: