Моя борьба))

Наконец обед настал. Сели в кружек, из тормозков вытряхнули, кому чего Бог послал. Свалили в кучу, и кушать принялись. Степенно, не торопясь, хоть и видно, что голодные все. Но деликатно мужики кушают. И по примеру старших, я тоже сдерживаюсь. Не толкаю двумя руками в едальник-то. А хочется.... С чавканьем и урчанием. Сальцо с картошечкой! С лучком! Котлетка домашняя! С хлебушком чёрненьким. Двумя пальчиками, как барышня жеманная, отставив мизинчик.... Кушаю! Огурчик солененький хорошо пошел. Ветчинка домашнего копчения. Тоже в прок. И кусок ноги бараньей, запеченный. И спинка селедочная. И куда в меня лезет-то?!..

Однако, пообедали, чаю попили с дымком. Народ по делам крутнулся, и перекур с разговорами затеял. Истории всякие пошли, шутки-анекдотики. Расслабляется бригада. Веселится. Принюхался дед к дядьке Леше, лицом скучный стал. Поднялся, за ремень того с заду вздернул и в лес поволок. Дядя Леша на цыпочках перед ним скачет. Возражать пытается. Втуне! Мужики полезные советы ему вдогонку советуют. Рекомендации обидные дают. Мне же интересно? Интересно! Я потихоньку следом за "сладкой парочкой", как следопыт-разведчик, на полусогнутых, пригнувшись и за растениями разными скрываясь.

Привел дед подконвойного на полянку неподалёку. И стал с ним воспитательную беседу проводить. Голос у деда ласковый сделался. Знаю я, когда он ласковым становиться. Помнит мой зад многострадальный. Видать накосячил дядя Леша нехило. "Вот, Алексей Спиридонович, когда ты ко мне в бригаду просился, говорил я тебе, что в моей бригаде на посевную и в уборочную водку не кушают? Было дело? Чё молчишь, синяк позорный? Один стаканчик всего? Нечего тебе сказать, нечем тебе оправдаться! Воистину воняешь! И я не гаишник тебе. Я сам тебе експерьтиза! Молчать, я сказал! Для начала будет тебе Лёшенька — порицание. На второй случай — в скотники пойдешь. Коровкам хвосты вертеть, и навоз ворошить. Понял, меня мудила?!" — и легонько совсем того по пузу ладошкой шлёпнул. И к костру пошёл.

Неет! У меня-то пресс покрепче будет! Деда меня после баньки любит по пузечку шлепнуть! А мне хоть бы хны! Пресс у меня каменный потому что! А дядьку Лёшу согнуло-скрючило, и пал он, где стоял. И коленки к носу подтянул. Сучит ножками и булькает. Подышать пытается. И деду в спину смотрит, ровно зарезать хочет. Как тот почуял? Обернулся, и спрашивает, еще ласковей. "Уж не решился ли ты Лёшенька меня во враги к себе записать? Зря! Учен я командирами своими, за спиной живых врагов не оставлять. А командиры у меня хорошие были. Учили крепко! Так вот, как бы не пришлось нам с тобой Лешенька на болота съездить, по клюкву! Аккурат, за ночь и обернусь!" — и ушёл! И я за ним потихоньку.

Минуток через пятнадцать и дядька Лёша, к костру вернулся. Облеванный слегка. Тут и обед кончился. Разошлись мужики по тракторам. И опять рев мотора, вонь солярного выхлопа, пыль, пыль, пыль... гон за гоном, круг за кругом. Я возьми да и спроси — "А как у тебя деда получается, что когда ты дядьку Лешу пугнул, то даже мне поверилось? И он тоже испугался? Я же видел.... Скосил дед глаз на меня. "Подсматривал-подглядывал, шнурок неглаженый?! А ведь знаешь, что нехорошо это! Опять выпуклая часть спины по ремню скучает?" Потом ухмыльнулся. "Наш человек растешь! Разведка! А, что до Лёшки касаемо, так я его не пугал. Дурное это дело людей пугать. Неправильное. Упредил я его. А он — понял. От и зассал!"

Орем друг другу!

— А поверил то он как? Я вот Егорку Друганова скока раз упреждал, что урою, ежели он с дружками своими ловить меня будет. Так вот, нифига он не верит мне, Один на один-то ссыт! И все толпой меня отделать норовят. Потому что я городской! Ох поймаю я его, когда нибудь! Получит он у меня!

— Да всё просто, Женька! Ты же на самом деле не хочешь Егорку того в могилку спроворить? Вот и не верит он тебе. Когда упреждаешь человека, ты сам должен знать и верить, что угрозу свою непременно исполнишь. Что как сказал так и сделаешь! Тогда и вес твоим словам будет. А воздух сотрясать — пустое дело!

— Так ты значит и вправду дядьку Лешу — того? В болоте потопишь?!

— А зачем? Одумался он. Пусть живет пока... а не уймется коли, то и на болото съездить не заржавеет у нас. Зачем мне живые враги? Так нам и дом спалить могут! С жильцами вкупе! Уж лучше заранее его... за клюквой... свозить, хлопот меньше...

А все ж дедуля мой, жутковатый тип! Оказывается! смешки все ему, веселье. А как всерьёз чего, так сливай воду! Укатает быстро и добросовестно. И скажет, что таким ты родился. И помер соответственно — таким же!

И песню мы с дедом затянули. "Раскинулось море ширроко!... товарищ ты едешь далёёёко... " Попели, поорали, а двигун "кировский" переорать не осилили! Стал я соображать, как же мне с Егоркой-то сладить? Не дело это! В одиночку и не выдь никуда, сразу он с бармалеями своими тут как тут! Не будешь же везде кодлу за собой звать... так не только в магазин за хлебушком не сгоняешь, по поручению бабушкиному, но и в сортир скоро с провожатыми... Назрел вопрос! Кончилось терпение моё! Сдохну, но обломаю козлу роги его бодучие! И за мыслями этими кровожадное приснилось мне. Как метелю я ирода Егора свирепо и беспощадно. И со всей пролетарской суровостью и со всей крестьянской основательностью... Только брызги летят! И в рыло ему... и в грызло! ...и вот-вот ухо уже откушу!

Как домой меня деда привез, как на руках нес... прямо в баню, как купал меня полусонного и не помню ладом! Ухайдокался! Только звёзды яркие перед глазами и путь млечный, бесконечный. И покачивает меня и дедушкой пахнет. Проснулся я, уже одиннадцать! Во храпанул! Да! ...И мы пахали!.. А дед уже на работе давно. А дома и нету никого. Оно и понятно — деда с бабой на работе, а Сашка с Люськой в школу учится ушлёпали. Пока я себе завтрак разогрел на плитке, пока чаю попил, пока для физзарядки десяток чурок расколол да убрал, аккурат и девчёнки из школы возвернулись. Приветик, говорят, засоня! Покушаем, говорят, и картошку на огороде сажать начнем. Маманя уж три дни как на пророст вынесла. Прогрелась уже бульба, а папка седни спозаранку, пока ты дрыхнул, всей бригаде огороды вспахал. Ну, и нам тожить. Так, что вздевай портки! А то, как ровно дачник, какой в одних трусьях на дворе страмисся. Безстыдоба голозадая! Наперегонки тарахтят. Тут Люська в дом переодеваться убёгла, а Сашку я за подол придержал.

Потому, как вопрос у меня случился.

— Сашк, а Сашк, а чё у нас в семье слово "бес" через букву "зы" говорят?

— А маманя приучила. Чтоб беса не поминать. Мамка у нас крепко в Бога верующая и беса тешить не велит. Поминанием. Вот и вошло в обиход.

— А ты? Тоже верующая?

— И я! И покраснела.... Нешто ты креста на мне не видал?

— Да видал я твой крест! В аккурат промеж сисек упрятанный! Ага! На платье значочик кальсамольский, а под платьишком крест православный. Нехило ты устроилась.... Цветок мой нежный! (Эх, и любят они краснеть, бабы эти! Салом не корми! Еще пуще покраснела! Это ж, до каких степеней дойтить так может? Так она и в дому пожара, небось, наделает!)

— Вот ты Женичка, хоть пошто грубиян-то такой несносный? И ни какие у меня не сиськи! У Пелагеи, у коровы нашей сиськи! А у девушек бюст! И тёть Анжела мамке говорила, что у меня бюст изысканных форм! И для возраста моего просто превосходен! Чё б ты понимал в сисях, недомерок мелкий!

— А дед?

— А? А что дед? И дед крещеный! Только он в церкву не ходит, молитвы не читает. И креста не носит. Отговаривается, что хрестиянским делом Богу молится, землю ротает! Нас с мамой в воскресенье отвезет в город, в церкву, а сам к вам, к дяди Саше. Беса тешить! И меня в честь его, нехристя назвал!

— А я?

— И ты крещеный! Тебе тетя Валя, сестра мамкина младшая — мать крестная, а муж ейный, дядь Коля — крестный отец! А папаня на тот случай даже крест вздел! В то лето как ты народился, мы тебя и окрестили. И тетя Анжела тоже была, и Светка с Варькой! Только дядь Саша не пошел. Не по чину ему вишь! Нехристю!

— А чё ж ты так деду Сашу неласково-то? Он хороший!

— Знамо, что хороший.... Да я наоборот! Жалко мне его. Пропащий он! Не видать ему благодати Божьей! А так он очень симпатичный, жаль только старый уже! И женатый...

— Так у нас в семье, выходит все крещеные?

— А то! Канешно! И папка твой тожеть крещеный был... Надоть тебя хоть на могилку к нему сводить....

И опять глаза на мокром месте. Вот терпеть ненавижу!

Хорош, говорю нюни распускать! Айда баню затапливать да картошку садить. А то нам деда даст религиозного опиума, как вернется с работы, а картошка не закопана. Переоденься, беги. Да веди, говорю, показывай! Вздел штаны свои любимые, на лямке, Светко-Варькиного производства, джинсовые, а тут и тетушки припорхали и пошли мы в баню. Дровишек я охапочку принес, а Сашка уже огонь на бересте вздула и растопку подожгла. Запалили печку в бане и за сарай пошли, картошку по ведрам затаривать. Двадцать вёдер, все вместо донушка, проволовкой снизу затянуты. Весь мусор с картошки и высыпается, их специально в сарае под это дело держат.

Навалили вёдра, растащили их по огороду да и садить принялись. Сашка лунки лопаткой роет, а я туда картошины кидаю. Люська ведёрки пустые наполняет да подтаскивает. Часа за три мы управились. Могли бы и пошустрей, кидай да закапывай! Там дел-то, на двадцати сотках! А всё Сашка. Все ей по линеечке надо! Чтоб как солдаты в строю парадном! Побатальонно! Но управились. И в баню. Грязь трудовую отмывать. С пяток босых!

Люська сполоснулась на скорую руку и к подруге Зинке усвистала. Только видали её. С концами. Раз к Зинке, то с ночевкой! Закон природы! А мы с тетей Сашечкой всерьез помыться затеяли. Я за эти дни грязи набрался, как свин закоренелый в луже. Принялась Сашечка меня отмывать-отмачивать в водичке горяченькой. До пару то банька не дошла ещё, а водичка нагрелась уже. Намылила она меня всего мочалкой и давай ладошками меня тереть. Голову намылила, ручки-ножки, спинку-животик, ну, и все что рядышком. Трет.

И натерла! Стручек-то мой благодарно отозвался! На ласку, подлец, среагировал! Во весь свой исполинский пятисантиметровый рост выперся нагло и на Сашку уставился. А та на него. И дух у неё перехватило. От зрелища невиданного ранее. И в панике она, не соображает куда бежать за что хвататься. Поздняк метаться! Схватилась уже!

А у меня голова намыленная, глаза зажмуренные, не вижу ничего. Только чувствую. Неладное что-то! Не терзают меня более. Смывай, рычу, мыло с головы моей, а то в глаза лезет! Смывай, бо покусаю! И руками ковшик нащупываю! Маневренность у меня ограничена, поскольку в корыте сижу. Отмокаю в пене, чисто Афродит новорожденный! Да под руки мне ковшик все не попадается. Вдруг в ладони чую, что-то пушистенькое. Мокренькое. Но не мочалка. Точно! И сразу — Ой! А это Сашечка на полкЕ сбоку на корточках пристроилась и меня намывает. Намыливала то-есть пока её стручек не отвлёк великолепием своим! Вот я промеж коленочек то и ухватился ручёнкой шаловливой. Нечаянно. Держусь, не отпускаю. Раз само в руки пришло!

Ой! Еще раз! Ой, Хорошенький какой! Маленький! И чмок! Вот куды мир катиться, вот кто мне скажет?! Мааааленький! Нашла себе маленький! Да у тебя, зараза, и такова нет! Ты на голову слей, давай скорее, потом сравнивай, большой-маленький, маленький-большой! Знаток нашелся! Эксперт-писькомер! Короче, заблажил я в голос, и тем в чувство её привел! Слила она из ковша водой тепленькой на голову. Проморгался я, слава те.... Но держусь, не отпускаю! Попался который кусался! А никто и не вырывается! Стал я пальчиками шевелить-поигрывать. И она не отстает, тоже стручком балует.

Вдруг стало мне не в кайф. Надулся стручок, того гляди — лопнет! И заломило там. Неприятно. Отнял я цацку свою у проказницы. Вылез из корыта. Сполоснулся водицей прохладненькой. Полегчало! И попер в нагляк!

— Шурка, говорю, ну покажи! Те чё, жалко штоли?!

— Да ты уже видал!

— Да, чё я там видал-то! И глазком не взглянул, как ты с трусами нарисовалась!

— Да на! Лахнак настырный! Одолел совсем! Смотри-любуйся!

И на полок спиной прилегла, и коленки распахнула! К свету, в аккурат. Вот! А вы говорили, что чудес на свете не бывает! А бывают!

История четырнадцатая

Коварная

...Идет охота на волков идет охота!

На серых хищников, матерых и щенков...

И я рассматриваю, не торопясь и вдумчиво. Что я вижу? Я вижу чудо! Я нежно разглаживаю лепесток за лепестком. Я не могу налюбоваться и я не могу остановиться. Мне нравится ЭТО! ОНО прекрасно! ОНО чудесно! Оно цветет, ...и простите, пахнет! И запах этот кружит мою и без того дурную голову. Мыслей нет. Есть щенячий восторг. Мне уже нечем дышать. Мне воздуха не хватает! Оказывается, я просто забыл, как это делать! И зачем это надо! Подумаешь, дышать! Когда перед моим носом такое чудо! На что похоже? Не задумываясь сравню с прекрасной орхидеей. И докажу любому.

Убедились?

Ну, слушайте дальше. Организьм кислородом дышать все-таки очень уже хочет. Ему мои восторги побоку, когда кислород кончился. Приходится малость отвлечься от вечного и немножко подышать. И нечаянно при этом поскользнуться на обмылочке. И уткнуться носом непосредственно. В предмет восторженного восхищения. Прямо в узелок. И услышать тихое, прерывистое, жаркое: "Женюшка! Еще так! Еще так сделай! Еще так хочу! Еще, еще, ещ.....оооооо! О! Оооо....хх!". И что мне остается? С негодованием отказать в маленькой просьбе? Свершено любимой женщине? Нашли дурака, за четыре сольдо! Да хоть черта в ступе, не к ночи будь помянут, попроси! Исполню с благоговением! Вот так и окуни на живца да и на крючок, так вот и суслики из норок да и в капкан! Приходит мне мысль из параллельной вселенной. Отметаю с негодованием! И носом её, носом! И вдоль и поперек! Многократно и разнообразно! До полного! До финального писка!

Одержав победу, продолжаю исследования терры инкогнитты. И рассматриваю мелкие подробности и детали. Расправляю и разглаживаю... Милая балдеет! А что это такое? А это что ещё такое? Что это за отверстьице, для маленьких жучков?! Приоткрылось мне! Прикрытое чем-то И нервически подрагивая, плавно пульсирует в диаметре? Непонятно! Интересно! Какая штучка интересная! Осторожно колупаю пальчиком внутрь, и хочу пораспросить подробности. Но не успеваю! Тресь! Ай! По мордасам. Как говорил один известный в народе чукча, один раз — это случай. Ай! Второй случай — это совпадение. А третье совпадение, пацаны — это не тенденция! Ай! Это уже, пацаны, судьба! Вы уже догадались? Ай! Вы правы! Это — Санюшкины трусы! Что характерно, опять свеже постиранные. Ай!

Вдогонку слышу: "Не для тебя цвету!", "Мать твою — аристократку!". И другое. Не менее эмоциональное. Ай! И прочее. Судьба летит за мной, цветом ягодиц споря с японским флагом. Ай! Размахивает мокрыми трусами, и что характерно, не промахивается. Снайперица! Ну, что за манеры! Ай! Мы же воспитанные люди? Мадам, где вас воспитывали?!

Это деда правильно такой забор построил. Ай! Чем выше забор, тем лучше соседи. Ай! А то хороши бы мы были, нарезая круги и восьмерки по двору на радость досужих зевак. Ай! Соблюдать приличия совершенно необходимо! Ай! Ай! И баня хорошо, грамотно поставлена. Ай! На чистом дворе. А он травушкой-муравушкой мягонькой зарос. Ай! Ни щепок тебе, ни гвоздиков, ни иных калечащих предметов. Ай! По носу! Я мчусь, ловко втягивая голову в плечи. Стремительно и неожиданно меняю направления. Покойнику припарки. Ай! Спасение приходит неожиданно. Настоящий друг никогда не бросит в беде!