Шестой Лесничий

— Умник, ты видел?

— Я фиксирую всё, что происходит в данном помещении, Мастер.

Кто бы сомневался. И не только в данном. Мюллер, мать твою.

— И что мы имеем с гуся?

— Если считать серией сто последних бросков, то процент угаданных равен шестьдесят восьми.

Ну, где то так я и предполагал. Усложним задачу. С двумя костями принципиально ничего не поменялось. Хватило двадцати минут, за которые процент поднялся до семидесяти. Пара лет и я, наверно, получу девяносто девять из ста. А оно мне надо? Тенденция, так сказать, на лицо, поэтому только плотный обед спасёт нас, то бишь меня, от перенапряжения думательного органа. Главное назначение головы в чём? Правильно — в неё едят! А если ещё и кровь займёт единственно правильное положение, а именно переместится в район желудка и прочих органов пищеварения, то жизнь вообще становится простой и лёгкой.

Послеобеденный отдых это что-то, особенно если он сопровождается тихим часом. По крайней мере, мне так говорили люди, которым хоть раз в жизни удалось испытать это блаженство. Интересно проф за дверью стоял или так точно рассчитал? Если рассчитал, то он и вправду великий математик — дверь открылась ровно в ту же секунду, как я поставил на поднос стакан из-под компота.

— Ну-с, как дела, молодой человек?

— А то вы не знаете.

— Вообще-то меня больше интересует не констатация факта, а ваше видение ситуации.

— С ситуацией всё просто — я либо провидец, либо обладаю даром телекинеза. В худшем случае и то и другое.

— И что вам не нравится?

— Всё. Начнём с конца. Телекинез не возможен по той причине, что мощность волнового излучения мозга на хрен знает сколько порядков меньше той, что необходима для управления этими костями. Если же вдруг я смогу развить мощность, то мозги просто сварятся от паразитных токов, как в микроволновке. С провидцем ещё хуже — нарушение причинно-следственных связей. Это даже не волновой генератор в башке или ещё где, это значит что наше представление о вселенной в корне неправильно. Есть правда третий вариант — ловкость рук. Подсознательное управление тонкой моторикой теоретически может дать подобные результаты. Поэтому я считаю, что у вас есть ещё что-то за пазухой, чисто поиздеваться над обезьянкой.

— Конечно есть, как без этого, — довольный экспериментатор вытянул из кармана карточную колоду. — Продолжаем разработку теории игр в свете новых взглядов на вселенную. Тасуйте и вперёд.

— Ну уж нет, профессор, так не пойдёт. Вы тасуете, я называю, вы открываете.

— Хотя это и нарушает ход нашего эксперимента, но ладно. Если вы хотите исключить варианты один и три, пожалуйста.

Что-то в улыбке Петра Первого мне не понравилось. Где-то он поставил мне ловушку.

— Хорошо начали. Дама треф, — передо мной легла семёрка бубен.

— Опять дама треф, — а вот и она дорогая. Промазал, но только слегка.

Для выхода на полный кпд мне понадобилось не более пяти минут.

— Что скажете на это, милостивый государь.

— Скажу, что всё усложнилось. Исключив случайность, мы внесли фактор предопределённости — так как карты в колоде не могут менять своё место, то можно предположить, что я каким-то образом считываю информацию. Из ноосферы или астрала, не суть важно. В это поверить проще, чем в предвидение. К тому же, этот опыт никак не отрицает телекинез и ловкость рук — здесь одно там другое, — пожал я плечами.

— Отлично, Игорь. Неплохой анализ. Но сущности мы умножать не будем, Оккам нам не простит. Давайте я помучаю вас последний раз, — проф достал из кармана жутко интересную штуковину.

Неудержавшись я цапнул раритет. Блин, работает.

— Профессор, откуда у вас сей охренительный девайс?

— Нравится? Вы дату производства посмотрите, и страну изготовитель.

Посмотрел, протёр глаза и снова посмотрел.

— Он у вас на одной полке с каменным топором для разделки динозавров лежит?

— Ох уж эта молодежь, чему вас только в школе учат. Нельзя так бездарно путать эпохи. Особенно с периодами. Меловой период был несколько раньше, чем эпоха позднего раннего социализма.

— А почему это "Сделано в СССР" работает спустя сотню с лишним лет. Петр Алексеевич признайтесь — вы его апгрейдили.

— Не в коем разе! Это настоящий инженерный калькулятор, купленный моим дедом в ГУМе в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году от Рождества Христова, сразу после его поступления на первый курс Московского энергетического института. Деда естественно, а не Иешуа. Работает по тому, что делали тогда так, а понятия "вырождение кремния" и "претензиозный износ нейросети" могли присниться только в страшном сне. С вопросом "почему" разобрались, перейдём к следующему — "зачем". А нужен он нам затем, что данный прибор имеет только один интерфейс — пальцетыкательный. По другому никак, а значит управление извне, техническими средствами, мы можем исключить. Почему я уточнил про технические средства? Потому что вы, Игорь Анатольевич, в своей нелюбви к незабвенному отцу Оккаму, попытаетесь выдвинуть версию о экстрасенсорном вмешательстве в вычислительные процессы. Уверяю вас — удалённое управление данным агрегатом по энергозатратам пропорционально телепатическому верчению костей.

— Уговорили, издевайтесь дальше. Что в этот раз требуется от меня?

— Почти то же, что и раньше, я запускаю генератор случайных чисел, а вы их угадываете.

Кто бы сомневался в результате, лично я нет.

— Игорь, давайте не будем делать сейчас скоропалительных выводов. Вы отдохнёте, подумаете, а завтра мы на свежую голову...

— Согласен, до завтра не протухнет.

* * *

Утро добрым всё ж таки бывает. Наконец наблюдаю в зеркале самого себя, а не ту жуткую помесь с Климовым.

— Умник, что там с моими генными характеристиками?

— Пётр Первый сказал, что для монстра сойдёт.

Сволочь. Умника имею в виду. Для профессора слишком легковесный комплимент. Лады, подождём прихода светила. А вот и он, лёгок на помине.

— Как себя чувствуете, молодой человек?

— Вашими молитвами, уважаемый. Что с генными характеристиками? Умник, гад, отвечать отказывается, на вас стрелки переводит.

— Зря вы обижаете беднягу, он просто следует инструкциям. А с генным аппаратом у вас всё более-менее нормально. В свете новых подходов к данному вопросу.

Вот, началось. Так и знал, что ничего хорошего меня не ожидает. Особенно в свете новых подходов.

— Профессор, не тяните. Иваныч сказал, что за штат меня не выводят, то бишь ни яма ни инвалидность мне не грозит. Почему я не могу увидеть результаты обследования? И что за намёки на монстра.

— Кто-то у меня доболтается. Язык отрезать ему конечно не удастся, но он у меня по другому заговорит. Умник, обычным сопрано обойдёшься, или лучше колоратурное поставить?

Представил Умника говорящего колоратурным сопрано, а лучше поющего. Офигительно.

— Профессор, лучше альт или дискант.

— Игорь, не держите меня за законченного садиста. Вернёмся к нашим баранам, то есть к вам. Что бы разобраться с текущим состоянием вашего генного аппарата придётся вернуться к нашему вчерашнему разговору, а именно к выработке организмом активатора и влияния на этот процесс дополнительных имплантатов. Напомните мне, в чём проблема.

Интересно это последний зачёт в сессии?

— По официальной версии, — я изобразил ухмылку с максимальной процентной долей ехидности, — в процессе нарастания радиационного фона, а так же его снижения и прочих флуктуаций, произошла массовая спонтанная, — эх, если бы ещё можно было добавить ехидности, — мутация, выразившаяся в развитии желез активатора. Надеюсь повторять материал по активатору не надо? Спасибо. Кроме ранее перечисленных, активатор обладает ещё одним немаловажным свойством, из-за которого его называют второй иммунной системой — он уничтожает чужеродные ткани. Происходит это, правда, при определённой концентрации. Чем меньше в организме активатора, тем меньше риск отторжения, но и выше риск заболеваний. Просто высокая концентрация тоже опасна — это показали как медицинские опыты, так и провал проектов "Протей".

— Сколько, по вашему, может производить ваш организм? В пике максимума, так сказать.

Тут я вспомнил, как вешал лапшу лягушатнику про шестьсот миллиграмм. Что бы изменять внешность, в узких пределах, нужно не менее двух грамм, а этот этап я прошёл давно.

— Почти четыре грамма... Или мои сведения устарели?

— Именно. Во время обратной трансформации организм вырабатывал порядка восьми. Если помните субъекты "Протея" погибали при трёх. Скажу вам более, если ранее при трансформациях более половины активатора тратилась на борьбу со злокачественными образованиями — введение чужеродного генного набора так просто не проходит, то вашем последнем случае сбои репликации клеток снизились на порядок.

— Какого хрена я тогда десять дней в отключке лежал?

— Подождите немного, к этому мы вернёмся. А сейчас я хочу поговорить о "спонтанной мутации". Вы не зря изображали сарказм, озвучивая беззубую версию о "случайной" мутации, происходящей одновременно у миллионов особей вида, да ещё накрепко зашитой в механизм наследования. К сожалению, в том бардаке, извините за мою несдержанность, творившемся после Катастрофы, почти никто не занимался наукой, даже наблюдения за уровнем радиации не сохраняли, а уж про замеры модуляций высокоэнергетичных излучений... На основе обрывочных данных, очень обрывочных, удалось построить модель. Да какая к чёрту модель — работали на чистой интуиции, но кое-что у нас получилось. В общем, по нашей гипотезе, некто, используя повышенный радиационный фон как базу, производил воздействие на генетический аппарат людей. Может не только людей, уж больно много других организмов подверглось изменениям, невозможным с точки зрения науки. Реальный мир это всё же не фантастическое кино, где могут существовать монстры, да ещё и размножаться — из-за обычной радиации за десятки лет эволюция не проходит путь, в природе проходящий миллионы лет. Хотя те же солнечный мотыльки или водородные черви могут быть просто побочным эффектом, сложность модуляции была такова, что генный аппарат должен был походить на пластилин в руках скульптора.

— Пётр Алексеевич, опять зелёные человечки. А как же Оккам?

— Игорь Анатольевич, — не удержался от обезьянничества мой собеседник. — почему вы так не любите зелёных человечков, они у вас в детстве деревянного пони украли? А на счёт бритвы всё просто — я скорее поверю в цветных чертей, чем в "спонтанную мутацию". И вы у меня скоро поверите.

Даже если проф не собирался делиться какой информацией, похоже теперь не удержится.

— Ну что ж. Я весь внимание.

— Умник, выведи на экран данные генетической карты гражданина Ефремова. Начнём с самых ранних. Узнали? Правильно, это внутриутробная генограмма. Стандарт, всё нормально, включая двойной набор гена активатора, второй естественно спящий. Умник, вторую картинку. Это в двенадцать с половиной лет, включение второго набора, на этапе полового созревания. Дальше у нас долго ничего интересного. А вот с номера семьдесят четыре начинаются интересности. Это карта сделана после окончания вашей второй обратной трансформации. Внедрение в группу Хромого Дервиша, помните. Смотрите, ген А вдруг приобретает четыре дополнительных аминокислотных группы. Видите как интересно они расположены — две группы выглядят как отростки, а две зеркально замыкают спирали ДНК.

Помню, весёлое было дельце, пули свистели над головой. Сапоги не свистели, они были тёплыми и мокрыми. Завещание я тогда не написал только по причине нехватки времени — убегал быстро.

— Да-да, проф, вы тогда мне ещё соврали, что тридцатипроцентное прибавка выработки, связана со стрессом и физическим увеличением желёз.

— Ничего я не соврал, я просто не сказал всю правду. И стресс повлиял, и железы увеличились — где здесь неправда? Мы считаем — именно стрессовое состояние организма разбудило реакцию метаморфоза гена, а тот в свою очередь дал команду на рост желёз. После этого мы прогнали через виртуальный эмулятор больше сотни человек, кого сумели найти, и получили два похожих случая.

— Ага, и начали брать у меня пробы в десять раз чаще, а задания подсовывать с каждым разом хлеще. Нашли себе крысу для лабиринта.

— Игорь, не жалейте себя — выработка упадёт. Умник, номера двести восемнадцать и двести девятнадцать пожалуйста. Это начало и конец операции "Аврора". Почувствуйте разницу.

Ну не... хрена ж себе. Двойная спираль ДНК на втором изображении ощетинилась выступающими колючками аминогрупп, да и лишние перемычки моментально бросались в глаза.

— Понравилось? И это, как вы догадываетесь, ещё не всё. Умник, замени двести восемнадцатую на триста семьдесят вторую. Это, Игорёк, вчерашняя. Челюсть подберите, у нас тут уборщиц нет, а роботы... сами знаете, не отдадут.

Новопоявившееся на экране изображение вогнало меня в полный ступор, это уже был не пустой внутри ежик. Теперь передо мной предстал довольно упитанный дикобраз, причём некоторые его иглы ещё и раздваивались на концах.

— Это только здесь, — показал я пальцем на изображение, — или всё остальное тоже так?

— Пока только здесь, — успокоил меня Алексеевич. — Но изменился, простите за тавтологию, тип активности активатора. Теперь он не только борется с чужеродными тканями и занимается протезированием. У вас изменяется работа старых органов, и появляются зачатки новых. Только в мозгу шесть очагов, очень активных, или как говорят "горячих". Кстати, во время наших вчерашних опытов мощность излучения двух из них возрастала втрое.

— Чем это грозит?

— А я откуда знаю? Кто у нас провидец? Одно могу сказать точно — эра Яйца заканчивается. Ваши новые органы, назвать их имплантатами уже нельзя, состоят из ваших тканей и не атакуются неоиимунной системой, а наоборот провоцируются ей.

— Следуя вашей оговорке, я такой не один.

— Такой пока один, но в затылок вам дышат ещё шестнадцать претендентов, но так как на пути в "ферзи" вы значительно дальше всех, то нам надо провести ещё один важный эксперимент.

Я уже понял его. Интересно это интуиция или провидческий дар сработал.

— Пётр Алексеевич, лично я уже лет пять как не против, но вам придётся уговорить Марго.

Судя по прикушенной губе, проф уговорить её не смог, а на другую мать я для своего ребёнка не соглашусь. Даже во благо человечества. В конце концов я ещё пожить собираюсь.

Глава 3.

На природе.

У природы нет плохой погоды

Профессор ушёл только через час. Естественно ни с чем. Зачем только час потерял, у него время лишнее? А ещё через полчаса заявилась... Как вы думаете кто?

— Игорь, ты понимаешь, что это необходимо?

— Конечно, я очень понятливый.

— А зачем ты отказал профессору.

— Ну, во-первых не зачем, а почему. Ты не догадываешься?

— Догадываюсь, но к нашим отношениям это не имеет отношения. Чёрт побери, из-за тебя я скоро по-русски разучусь разговаривать. Это нужно для науки, для...

— Бла-бла-бла! Марго, если это так важно, то почему ты послала Петра в пеший маршрут?