Шестой Лесничий

Глава 1.

Шестой лесничий.

Шестой лесничий мертвого леса...

О, небеса!

Здесь не до смеха, не до фиесты

И не до сна.

Всех поднимая звонкою флейтой —

Тень под глаза,—

Шестой лесничий,

Шестой лесничий что-то сказал.

(А. Киселёв)

— Игоряша, вставай!

Нет ответа.

Только луч утреннего солнца пытается пробиться сквозь мои веки. А вот хренушушки — ничего не вижу, ничего не слышу. Говорить вообще не собираюсь. Нет меня — умер, или вообще не родился.

— Вставай, сын самки собаки! Коза мне уже плешь проела — третий раз линию рвёт!

Нет ответа.

Зажмуриваюсь поплотнее, так как луч уже не солнечный, прямо лазер какой-то — открою глаза он мне сетчатку выжжет к чертям собачим.

— Ах, так! Ну, гляди — сам напросился! Казимира Львовна, Игорь Витальевич готов вас внимательно выслушать!

Ах ты гад нейрокристаллический. Перепрограммирую нафиг. И сеть отключу, будет один здесь куковать и в крестики-нолики сам с собой играть.

— Игорь, ну наконец-то! Я вам категорически заявляю — смените настройки своему Вельзевулу! Он меня почти час мурыжит, а между прочим стратоплан уходит в одиннадцать ноль пять. А почему у вас изображение отсутствует? А, вы уже переключили комплекс на муниципальный режим. Это вы правильно сделали. Документы ждут вас у стойки регистрации, пароль Танжер — что бы не перепутали. И как вы, Рождённые, можете жить без нейроинтерфейсов.

Можем, и ещё как — тебе инкубаторская этого не понять. Слава тебя Яйца, отключилась.

— Веля, лазер свой выруби, пожалуйста, а то я тебе ещё что нибудь вырублю — камеры там или речевой синтезатор. Или питание. Ага, так лучше.

Я открыл наконец глаза — конечно никакого солнца не было. Окно спальни у меня вообще на север выходит, да и при стопроцентной поляризации представляет оно из себя большой чёрный квадрат Рабиновича. Нет не Рабиновича, и не Шагала, а как то бишь его...

— Малевича.

— А ты, Веля откуда знаешь, о чём я думаю? У меня что, нейрошунт вырос? Может меня вообще не мама Елена Петровна родила, а я клювом себе дорогу пробил в этот мир?

— Не, просто это уже четвёртый раз!

— Что — ЭТО?

— Когда ты после вчерашнего, — последнее слово мерзавец особо выделил, — минут пять пялишься на окно, а потом спрашиваешь — кто это нарисовал. Пяти минут у тебя сейчас нет, потому как если ты через два часа не сядешь в стратоплан, то до Танжера на своих двоих, да через двадцать две границы, тебе лет пять грязь месить. Но столько ты не протянешь. Сожрут по дороге.

— Ладно, захлопнись.

Я поплёлся в ванную и сунул гудящую голову под душ. И тут же высунул. Очень быстро. Крутанул сенсор горячий воды, но что-то меня удержало — сначала я сунул руку, но быстро отдёрнул.

— Эй, железяка, где горячая вода?

— Муниципальный режим однако, начальника.

— Какой, нахрен, муниципальный? Я ещё дома.

— Однако управдом включил ещё вчера. Когда ты на рогах приполз, то даже и не заметил, что лифт тебя не повёз?

Точно, вчера ведь пришлось пёхом на двадцать пятый этаж переться.

— У нас чего совсем ресурсы ёк?

— Совсем, милый, совсем. Уж больно ты любишь ванну принимать. С бабами. Да и служба доставки за завтраки в постель ресурсы дерёт не по-детски. Так что эта командировка тебе "в жилу" — вернёшься, уже новый отчётный период начнётся.

Да, что то я этом месяце разошёлся, но после последнего "полевого выхода" надо было напряжение снять, а то так недолго и до больнички. Той где комнаты без мебели, но с мягкими стенами, а персонал с глазами добрыми-добрыми. Бр-р, терпеть ненавижу чистить зубы с холодной водой, а ведь даже чайник не вскипятить. Ну экономы хреновы, как вернусь попрошу у Казимиры техзадание на фельетон, и так потопчусь по мэрии... Мечты, мечты — где ваша сладость? Пошлёт она меня с этим фельетоном, аж дух захватывает как и куда. Всё равно напишу и на ЖуЖу выложу, заодно рейтинг подниму, у нас народ любит, когда чиновников ругают, даже если они электронные.

— Поесть у нас чего-нибудь осталось?

— А как же. Пиццу позавчерашнюю будешь?

— Нафиг-нафиг. Отдай бедным.

— Ха, и где их взять? Я тебе с собой заверну. В Африке тебе и бедные есть и богатые. Во там и отдашь — либо тем, либо другим. А сам в страте перекусишь, редакция на Тюменские Авиалинии раскошелилась.

Ого, это есть хорошая новость. Получается, лететь максимум с одной пересадкой. Значит завтрак на халяву, а обедать уже во Львове буду. Салом. Ну, может к салу и хлеба дадут.

— Веля, что у нас сегодня с погодой? И вообще...

— Как всегда — сорок миллирентген, плюс "год активного солнца". Высока вероятность образования гелеолинз и водородных геопробоев. В общем, стандартные меры безопасности — маска, накидка, не вылезай под открытое место и не ходи вдоль стен.

— Спасибо родной, заодно и не дыши, да?

— Через раз можно. Ладно вали, ставлю берлогу на консервацию. Ни пуха, ни пера.

— К чёрту пошёл!

— Вельзевула к чёрту посылать? Неоригинально.

Дверь за мной захлопнулась, и я остался один одинёшенек. Инкубаторские никогда не поймут, что значит быть неподключённым. Какое это одновременно счастье и горе, ну скорее не горе, а скажем несчастье. Счастье, что никто не пытается влезть к тебе в голову, когда ты не хочешь, но никто и не пытается, когда тебе погано быть одному. В лифт я сунуться даже не пытался — за так не повезёт, а конвертировать гражданские ресурсы в муниципальные — ищите индивидов с мутацией головного органа западнее. Всё же вниз бежать не вверх ползти — через пару минут я уже выходил на улицу, и тут же услышал хлопок. Маска здорово мешала, но, судя по звуку, это был не взрыв от выброса, а скорее последствие гелеоудара. Но и для него амплитуда была не характерна. Может опять бомбу подорвали или расстреляли машину, зацепив водородный накопитель? Полкилометра до места происшествия я преодолел минут за пять. Слава Яйцам не теракт.

Гелеолинза врезала аккурат по муниципальному мусоровозу. Половина кузова была обуглена, а задняя пара катков почти до оси ушла в расплавленную лужу дисвальта — тот оттянул на себя и впитал процентов девяносто энергии вспышки. Научники не зря ели свой белок. Не смотря на это, экспедитору здорово не повезло. Два робокопа уже вскрыли кабину и вытащили беднягу на воздух, а один из них подключил свою систему экстренной реанимации к его комбинезону. Жёлтый сигнал на груди робокопа сигнализировал, что человек, с высокой долей вероятности выкарабкается. Несмотря на это несколько прохожих плюнули в открытый шлем пострадавшего, один даже дважды. Прикинув свой уровень, я решил что за время перелёта смогу восстановить объём активатора до нормы, и тоже добавил свой плевок. Парень был хоть и бледноват, но судя по скорости впитывания активатора, его организм работал нормально. А вот и "скорая" примчалась. Парня быстро упаковали и та, с жутким воем, скрылась в обратном направлении. Я уже двинулся было дальше, но тут меня остановил второй робокоп.

— Подождите, — он замялся, не зная как ко мне обратиться, но я не собирался ему помогать, ну не люблю я копов, что живых, что железных. Видя это, коп решил действовать по инструкции. — Гражданин, так как вы рождённый я не могу зафиксировать ваших данных. Не назовете ли вы свои имя и фамилию или регистрационный номер.

— Не назову, — я нагло глянул в его окуляры.

— Но я должен зафиксировать оказание помощи пострадавшему.

— Ну и фиксируй, — я шагнул на мостовую, теперь гелеолинзы можно не опасаться, и зашагал к остановке автобуса.

— Игорь Витальевич, во-первых вы не имеете права отказываться от регистрации помощи, а во-вторых ходить по мостовой.

— А ты меня арестуй, — железяка всё таки срисовала меня по радужке, но этого стоило ожидать. — Я конечно могу вернуться на тротуар, но выброс водорода из под стены, в данный момент, гораздо более вероятен чем гелеоудар или сбой в системе управления транспортного средства, которых кстати не наблюдается. Так что мне делать?

— Продолжайте движение.

И этот, блин, знаток Жванецкого. Ладно, хрен с тобой — будем считать один-один в пользу искусственного интеллекта.

Автобус подошёл минуты через три, как и было указано на табло. Смешно — рождённые составляют не более пяти процентов населения, да и информацию всегда могут запросить через коммуникатор, но визуальные средства оповещения с улиц не убирают. При повальной борьбе муниципалов за экономию выглядит странно. Похоже заражаемся политкорректностью. Надо Казимире подкинуть темку, пусть Лёшика отправит на "репортёрское расследование". До стратопорта было езды минут двадцать, потому пытаться задремать смысла не было, е-бучку доставать тоже было в лом, пришлось просто пялиться в окно. Мест свободных было три четверти салона, поэтому плюхнулся сразу как вошёл — прямо за водилой, пристёгнутым нейрошунтом к пульту. Вот ещё один из пунктов идеотизма, ну нафига нужен шофёр на автоматической трассе? Нет, положено! Вот и катается парень по шесть часов туда-сюда. Студенты эту работу любят, развлекательные порталы отключены, а вот образовательные сколько угодно. Учись не хочу, а ещё и гражданский ресурс капает. А капает не хило — типа "работа с людями", а то что он за рейс глаза не разу не открыл и слова не вымолвил, так это специфика такая, вот сломается, не дай боже, его колымага, тогда и наслушается и наговорится. Только вот ломался рейсовый автобус последний раз, дай леший памяти, в восемьдесят четвёртом, с тех пор муниципалы транспорт больше пяти лет не эксплуатируют — в Лес списывают. В Лесу теперь какой только рухляди не найти, пару раз даже тачки с двигателем внутреннего сгорания встречал, слава Яйцам хоть не на углеводородном топливе.

Наконец застройка закончилась и начался Лес. Вот на что можно смотреть до бесконечности. Эх, плюнуть на всё, тормознуть этот пропавший пластиком рыдван, и махнуть на Заимку к ребятам. Блин, что ж так тоскливо то, не к добру это. Надо отбросить всё — предчувствий не существует, ну почти. Генка тоже не хотел в Канберру ехать, говорил предчувствие у него, что не вернётся. И не вернулся... Алексаныч сказал, что сам ошибку допустил, полез не в своё дело, повёлся за своим депресняком — тот его и сгубил, а предчувствие это всё ерунда. В общем он конечно прав, таких предчувствий с двух дел на третье, но ведь живой ещё. Это всё от усталости, вот вернусь и отправлюсь по грибы, на недельку так, или на две — сезон как раз самый грибной.

"Топор только побольше возьму, — хмыкнул я про себя. — И отправлюсь. И карабин двенадцатого калибра, там где топор не поможет очень может пригодиться."

Автобус подкатил прямо к главному входу, а так как я самый хитрый, то и у стойки регистрации оказался первым. Из тех кто в автобусе ехал естественно, а так передо мной уже было человек тридцать, вероятно с пхеньянского рейса. Причём азиатов было только двое, остальные похоже европейцы — по крайней мере изъяснялись они по французски и, похоже, были из одной команды. Мужчин и женщин примерно поровну, все "инкубаторские", но при этом почему-то общались вслух, да ещё и активно жестикулировали. Прямо не французы, а итальянцы какие то. В общем шуму от них было больше, чем от всех остальных посетителей не маленького, по любым параметрам, зала регистрации. Волей-неволей пришлось переживать эту акустическую бурю, и через пару минут я уже знал, что это не что иное как "антропологическая экспедиция" французской Академии Наук. Судя по астрономической стоимости шмоток надетых на этих "экспедиторах" дела у французской академии наук шли очень хорошо, а сами они трудились исключительно нейрошунтом, да и опасности в этой "экспедиции" были не шуточные — например какой-то Пьер серьёзно отравился в пхеньянском ресторане при дегустации каких-то специфических "антропологических" блюд. Похоже европейцы никогда не изменятся — те пятьдесят боеголовок, что достались американским базам на европейской территории, на менталитет континенталов не подействовали. Может их дустом попробовать? Вот наглам хватило по самое нехочу, те до сих пор не оклемались, и похоже ещё лет пятьдесят не оклемаются. Континентальной Европе эта взбучка вообще на пользу пошла, так как мусульмане отказались от евгенистической, сами политкорректные европейцы назвали её генетической, что сути дела не меняло, программы, а соответственно и искусственного вынашивания, то на данный момент их количество оказалось просто ничтожным. Но не всё скоту масленица, в ближайшую неделю судьба Европы будет решаться в Танжере, и похоже решаться жёстко. А эти веселятся. Интересно, они вообще понимают что происходит или надеются что пронесёт? Даже если пронесёт, то представляю этот запах.

Наконец и моя очередь подходит, сейчас последнему "самоотверженному исследователю", импозантному мужчине лет пятидесяти, пропишут посадочный чип и, наконец, потише станет. Как бы мне умудриться не оказаться в салоне рядом с этой толпой жизнерадостных гамадрилов. Не дадут ведь нормально отдохнуть.

— Климов Игорь Витальевич, корреспондент "Мангазейского вестника", — представился я симпатичной девушке-таможеннице с прекрасной косой, маскирующей нейрошунт . — В Танжер через Львов.

Девушка мило улыбнулась и подала мне посадочный чип.

— А можно мне местечко подальше от этой стаи попугаев? — наклонившись поближе, прошептал я. От девушки пахло земляникой и ещё чем-то не лесным, но приятным.

— Если только согласитесь на эконом-класс, — улыбка у милой таможеннице стала чуть виноватой. — Но вы не беспокойтесь, они из-за смены часовых поясов после завтрака скорее всего заснут, ну или в сеть выйдут. Не будут они в салоне так галдеть.

Э нет, менять бизнес-класс на эконом из-за этих... Лучше помучаюсь.

— Ну, на нет и суда нет. Спасибо, хоть утешили старика.

Улыбка красавицы стала чуть смущённой, а коммуникатор вдруг просигналил виброзвонком о приёме сообщения. Я уже хотел было вытащить его и узнать, кто же мне шлёт сообщения по приватному каналу, но заметив, слегка заалевшие ушки таможенницы, чуть театрально закряхтел по-стариковски и тяжело двинулся на посадку. Отойдя за угол я быстро просмотрел месседж. До сих пор не могу понять почему это срабатывает — стоит только здоровенному тридцатилетнему мужику двухметрового роста назвать себя стариком, и всё... По крайней мере настроение резко улучшилось. Дальше я двигался уже легко, пытаясь напевать своим крайне немузыкальным голосом:

Лысые романтики, воздушные бродяги,

Наша жизнь — мальчишеские вечные года.

Прочь тоску гоните вы, выпитые фляги,

Ты, метеослужба, нам счастья нагадай!

Солнце незакатное и теплый ветер с веста,

И штурвал послушный в стосковавшихся руках...

Ждите нас, не встреченные школьницы-невесты,

В маленьких асфальтовых южных городках!

Как я и подозревал избежать французов мне было не суждено, хорошо ещё что они оказались в основном впереди и через проход от мня. Рядом же устроился тот тип, что стоял в очереди впереди. Очень жизнерадостный такой тип и общительный. В течении пяти минут я узнал, что зовут его Шарль Ожье, причём ещё какой то де`, то ли де`Ложон, то ли де`Рожеон, а может и ещё как, но точно не д`Артаньян. А ещё он был профессором антропологии и доктором ещё чего то, причём этого "чего то" было несколько. Так же Шарль очень сожалел, что у меня нет шунта, но и это его не остановило — на мой коммуникатор тут же посыпались фото из его семейного альбома, с женой, детьми, внуками и вроде даже правнуками, какие то статьи из каких то журналов и монографий, и прочий мусор. Спасло меня только то, что через полчаса после взлёта принесли завтрак. Это были прекрасные пятнадцать минут тишины.

После завтрака антропологи и правда быстро угомонились, хотя и не все, почему-то к этим "не всем" мой сосед имел прямое отношение. Может бессонница на него напала, а может просто человек был культурный, и его совесть не могла перенести нахождение скучающего рядом незнакомца. Теперь ему возжелалось поговорить о политике, слава Аллаху, что не о галстуках, и загадочной русской душе. Вот чего они так нашей душой интересуются, своей что ли нет? А может на полставки у тёзки моего ИИ подрабатывют?

— Вот скажите, Игорь, как вы умудряетесь существовать в своём анархистском государстве? Это же уму непостижимо.

— Согласен — анархистское государство уму не постижимо. Поэтому. во-первых у нас нет государства, ну а во-вторых мы не анархисты.

— Но как же...

— Да очень просто. Вы путаете нас со своими вечно бунтующими анархистами, а у нас Анархо-Синдикалистская Конфедерация Сибири. При этом под понятием конфедерации подразумевается не государственная структура, объединяющая определённые территориальные образования, а сообщество поли и монокультурных единиц.

— Ничего не понял.

— Ну, Шарль, не знаю как это объяснить по-французски, а с русского это не переводится. Ну не обижайтесь — я пошутил. Вы знаете что такое сетевые структуры? Отлично, вот наша конфедерация является такой структурой, только очень сложной. Членами конфедерации могут быть, например, городские муниципалитеты, профсоюзные организации, общества и просто отдельные граждане.

— А как же осуществляется общее руководство?

— Сложно! Дело в том, что даже такого понятия как общее руководство у нас не существует.

— Ну а кто, например, объявляет войну?

— Никто. Вы вообще слышали, что бы мы кому-нибудь войну объявляли?

— А как же война с Уйгурским Каганатом?

— Ну... не скажу что это была война, скорее вооружённый конфликт. С одной стороны в нём и правда участвовал каганат, а с другой некоторые члены конфедерации, но официально конфедерация не участвовала, да и с чего бы? Представьте, что вы подрались с соседом-немцем, из-за этого Прусское королевство стало бы объявлять войну Французской Республике?

— Это совершенно разные вещи.

— Почему? И вы, и он являетесь субъектами права, а ваши государства должны защищать ваши права, а так как не вы в прусский суд, ни он в ваш являться не собираетесь, то выход только один — война.

— Но не по такому же ничтожному поводу.

— Вот! И наши решили, что по такому ничтожному поводу войну начинать нет смысла. Ну, набили наши казачки морду каганским гвардейцам — это их личное дело.

— Ничего себе личное дело — почти тысяча погибших.

— Девятьсот восемьдесят человек это общие потери, погибших меньше сотни было, из них наших двенадцать. Плохо конечно, потери всегда плохо, но казаки посчитали уровень приемлемым достигнутым целям и в Совет обращаться даже не стали. А каган тоже не дурак — ну, не обломилось, а рыпаться с объявление войны, значит подставляться не только под Забайкальское Казачье Войско, тут уже оплеухами не отделаешься. Как говорил Владимир Семёнович: "это смутно мне напоминает индо-пакистанский инцидент".

Упоминание Владимира Семёновича мой оппонент пропустил, делая вид, что знает кто это, а продолжение известных строк я цитировать не стал.

— Да, сложно у вас всё.

— А нам не нужны простые решения сложных вопросов. Сами знаете, к чему это приводит, — кивнул я в сторону настенного экрана, показывающего Уральскую Плешь(1) во всей её "красе". — Ваше правительство в своё время приняло правильное решение, устранившись от глобальной мясорубки. Баз пиндосовских на вашей территории не было, а ядерное оружие вы быстро в Атлантику свалили. А вот ваши заканальные друзья решили, что России, после обмена ударами со Штатами, им уже ответить нечем, но крупно просчитались. И ответили им так же подло, как они поступили. Если мы с "империей добра" долбали друг другу военные объекты и промышленность, то наглам обменяли города на города.

— Игорь, я хотел ещё спросить вас о лесе и лесниках, постоянно ходят какие-то слухи, но толком никто ничего не знает.

— Кто надо знает, а обывателей у вас разными страшилками кормят, типа — а потом пришёл лесник и всех выгнал на... воздух, в общем. Для начала надо различать два понятия — бывает лес, а бывает Лес. Второе именно с большой буквы.

— И в чём разница?

— Ну, лучше начать именно со второго. Под понятием Лес подразумевается весь комплекс живой природы, находящийся вне территории муниципальных районов. Ну а так как у нас в основном кругом лесные массивы, то и название такое прижилось. Соответственно за Лесом ухаживают лесники, среди которых почти нет "инкубаторских", ну за редким исключением. Так что практически все лесники рождённые, но естественно не все рождённые лесники.

— А почему вы, рождённые, называете нас "инкубаторскими".

— Ну, раз вы из Яиц вылупляетесь, да ещё поточным методом, то как вас ещё называть?

— Положим родильные автоклавы называть яйцами некорректно, хотя, признаю, они и похожи. Но мне кажется естественно рождённые, в Европе их процент совсем незначителен, в отличии от вас, не говоря уже о мусульманских фундаменталистах, страдают комплексом неполноценности.

— Ну, может у вас они и страдают, за собой я такого не замечал.

— Единственный плюс естественно рождённых это активный, можно даже сказать гиперактивный, ген, отвечающий за выработку активатора. И это всё. Зато искусственно рождённые имеют возможность использовать биоимплантаты.

— И много биоимплантов вы можете использовать? Один нейроинтерфейс заставляет угнетать железы активатора на порядок. При трёх имплантах железы вообще приходится удалять хирургическим путём, а значит защиты неоимунной системы уже нет, старая система атакует чужеродные вставки, выход один — сидеть на фармакологических блокираторах. Правда, что самые богатые в Европе — этот фармакологические компании? Так что не известно, что лучше, нормальное здоровье или встроенные биопротезы, которые в любой процесс могут вам обеспечить саркому, с которой ваш организм самостоятельно не справится.

— Но, наука на месте не стоит, например Пруссия активно работает в этом направлении.

— Это вы на счёт проектов "Протей" и "Протей Два"? Ну, это отдельная песня. Сколько у вас имплантов? Один? А сколько активатора в сутки вы производите, миллиграмм пятьдесят? Ах, только сорок. А я почти шестьсот. А что придумали эти умники? Они решили ввести несколько дополнительных генов активатора в хромосомный набор, и получить выработку порядка десяти грамм на "сверхчеловека". Это у них был первый этап, предварительный так сказать. На втором этапе они собирались повысить выработку желез ещё на порядок, что могло бы дать "сверхособи" возможность, практически на ходу, производить метаморфозы. Ну, там третью руку вырастить или жабры. А чем всё кончилось — пятьдесят трупов за двенадцать лет и не одного положительного результата. Последние уродцы скончались на этапе полового вызревания — взрывная саркома Капоши. Два часа и всё. Природу просто так не обманешь. Всё как в сказке — чем дальше, тем страшнее.

— Не знал таких подробностей. Но всё же, Игорь, мы отвлеклись. Что всё же с лесом?

— С первым значением всё несколько сложнее. Попробуем небольшой экскурс в историю. Шарль, вы знаете что такое еврейский анекдот?

— Наверно что-то националистическое. У нас не приветствуются анекдоты, в которых унижаются любые национальности. Можно получить крупные неприятности и мне не хотелось бы развивать эту тему, — француз чуть испуганно оглянулся, не подслушивает ли кто их разговор.

— Э, нет! Вы подумали совсем не о том, мой дорогой радетель за национальное равенство. Это у вас анекдоты про национальные меньшинства, каких нибудь валлийцев или басков, высмеивают некие выдуманные неприятные черты — глупость там или жадность. С еврейскими анекдотами совсем другая история. Не удивлюсь, если их придумывали сами евреи, так как в них потешались скорее над умом, хитростью и деловой сметкой. Но вопрос не о них. Во времена СССР широкой популярностью пользовались анекдоты о чукчах. Это такая северная народность, которая благодаря существовавшей в те времена негласной цензуре, приобрела славу этаких сибирских евреев. В этих историях изображались внешне несколько тормознутые, а на самом деле хитрые и себе на уме люди. Вот мы и подошли к главному. Хотя нет ещё один момент, в те времена считалось, что чукчи жили в тундре, это такое белесое заболоченное пространство в зоне вечной мерзлоты. Так вот, получил чукча квартиру. Замечу, что во времена СССР квартиры в основном не покупали, а получали от государства бесплатно. Обосновался он значит, но тут на него пошли жалобы от соседей. Муниципалы создали комиссию и пошли жалобы проверять. Открывает им чукча дверь, запах из квартиры комиссии сразу не понравился. Попросили чукчу показать, как он живёт, тот проводит их в гостиную, а там стоит чум. Это такое жилище типа вигвама или юрты. Проводит, значит, их внутрь чума и показывает где что. "Это, — указывает на шкуры. — Спальня." "Это, — на керосинку. — кухня." "Это, — на бочку с водой. — Ванна". "А куда вы в туалет ходите?" — спрашивает председатель комиссии. Чукча показывает в сторону выхода из чума. "В тундру."

Француз просидел в раздумье не меньше минуты.

— Я не понял. Вы говорили что чукча умный и хитрый, а нарисовали портрет натурального дикаря, который не может жить в цивилизованном окружении.

— Я был на девяносто девять процентов уверен, что вы не поймёте, но один процент надежды был, извините, хороший антрополог должен такие вещи понимать. Подключите свой профессионализм.

— Игорь, то что вы мне рассказали это нормальное явление свойственное всем отсталым народам.

— Ох уж этот ваш европейский эгоцентризм. Нет никаких отсталых народов. Есть сообщества людей живущих в определённых природных условиях и выработавших определённые реакции и стиль поведения. Не гадит чукча дома — для этого тундра есть. А дом это его чум, а не квартира куда его переселили. Наверное его дети и внуки выбросят чум, или сдадут в краеведческий музей, и жить будут в квартире, но этот чукча будет воспринимать то, что находится за стенами чума как тундру.

— То есть в тундре можно делать то, что в доме делать не прилично? — глаза европейца потемнели, а лицо закаменело. Вот теперь он, кажется, начал что то понимать.

— Э нет, сброс отходов жизнедеятельности это не главное, и даже не второстепенное. Чукча не может прожить без тундры. Где он будет добывать топливо, продукты и прочее?

А если что то берёшь, значит надо что то давать. Да и за братьями нашими меньшими приглядывать — где стаю волчью, обнаглевшую, в расход пустить, а где олешков диких в суровую зиму подкормить.

Вот теперь представитель передовой цивилизации, как ему показалось, понял всё. Обиделся. Ещё бы не обидеться, узнав, что те, кого ты считаешь варварами тебя самого относят к категории "братьев меньших". Ну и ладушки, вроде мужик не дурак, может на пользу пойдёт. А я пока подремлю.

Пересадка во Львове заняла положенные два часа. С полдником. Сала не было, но шпикачики были на высоте. Обе порции. Дьюти-фри тоже не подкачал, и четыре бутылки французского бренди, на хороший коньяк моих командировочных было явно маловато, перекочевали в большой пластиковый пакет. А что делать, в Танжере спиртное днём с гелеолинзой не найти. Нет, месяц назад ещё наверно можно было, но сейчас местные муниципалы наверно всё протрясли через мелкое сито.

Рейс до Танжера выполняла "Люфтганза" на баллистическом "Фоккере 451". Ощущения от полёта, по сравнению со "стратосушкой" совершенно другие, не то что бы неприятные, но график перегрузок непривычный, а от того слегка напрягающий. Да и жёсткость конструкции у "Фоккера" оставляет желать лучшего — ну неприятно визуально наблюдать волну, проходящую по салону, при манёврах, особенно с изменением знака нагрузки. "Сушка" себе такого не позволяет. Но долетели без происшествий, вроде даже никого не стошнило, что на баллистике большая редкость. С таможней тоже проблем не было, не считая того, что время заняло море. Ну хорошо, не используют мусульмане импланты, скажем так — почти не используют, но нормальные сканеры завести с нормальными же базами данных, а не тыкать двумя пальцами в клаву, так сложно? Встречал меня представитель консульства, естественник лет двадцати пяти. Монголоид, скорее всего бурят, на старом "Блице" с водородным ДВС. Уже по дороге в город я понял, выбор был остановлен на этом рыдване — он совершенно не выделялся из негустого потока подобного же старья.

— Пётр, у вас здесь, в консульстве, все естественники? — спросил я своего гида.

— Нет, в техотделе десяток инкубаторских есть, ну там всякие хакеры и всё такое. Только они под домашним арестом, — невесело усмехнулся мой водитель. — Во-первых секретоносители, а во-вторых им просто опасно выходить. Как приезжают сюда в контейнере с диппочтой, так и отправляются обратно. В основном, конечно, народ здесь нормальный, но и фанатиков хватает — увидят нейрошунт могут и порвать, буквально. Постоянно какие то шествия устраивают или охоту за поставщиками харама, а харам здесь не только импланты или спиртное, на прошлой недели магазин одежды разгромили. Думаете за то что там миниюбки продавали или бикини? Ничего подобного — за манекены. Аллах запретил изображать человеческое тело. Уроды. Не зря "Дети Аллаха" именно здесь свой шабаш организовывают — здесь самый высокий процент фанатиков.

— Кстати, мы куда сейчас едем?

— В отель Эль Минзах. Приличное место — пять звёзд. В пресс-центр ездить не надо, его прям там организовали. Так что сможете освещать важнейшее мероприятие мусульманского мира, не отходя далеко от номера. От посещения города советую воздержаться или нанимайте охрану прямо в отеле. Но это дорого. Эх, полгода назад я бы вас, Игорь Витальевич, сам повозил — красивый город, да и окрестности не подкачали.

— Пётр, давай на ты и по именам. Кстати, можем и на брудершафт, — я указал на лежащий на заднем сидении пакет.

— Давай. Но с выпивкой я пас. Может после съезда.

— Это вряд ли.

— Я достану, — неправильно понял меня Петя. — А сейчас, если Альпенович узнает, голову снимет.

— Ну потом, так потом. А давай пока в консульство заскочим, я как раз Самуилу Яковлевичу и проставлюсь.

— А ты с ни чего, знаком?

— Да встречались. Он тогда ещё СБ НИИ "Среднего машиностроения" возглавлял. Я репортаж делал — нормальный мужик.

— Это он для чужих нормальный, а для своих... У него здесь погоняло Пол Пот.

— За что?

— А слышал такую старую присказку: "Застебёт, замучает, как Пол Пот Кампучию".

— Ага, понял. Тогда в гостиницу.

Устроился неплохо. Приличный двухкомнатный номер на девятом этаже с окнами в переулок. Нормально в общем. В холодильнике только прохладительные напитки. Раз бренди холода не любит, за одно, что бы не "светиться", бутылки переправил в одёжный шкаф. Принял душ и спустился в пресс-центр. Аккредитацию нужно получить, ну а за одно себя показать, да других посмотреть. Смотреть особенно было не чего, а точнее некого. Во-первых среди уже прибывших братьев по перу, а точнее стаи по диктофону, не было ни одной дамы. Во-вторых вообще почти никого не было. До съезда два дня, а аккредитацию прошли всего три десятка человек, европейцев вообще только двое, один аргентинец и один австралиец. С Европой всё понятно — этим вообще памятник надо поставить, что они надыбали двух журналистов без нейрошунтов, хотя не факт что это профессиональные журналисты, могли и абы кого прислать. Североамериканцам может и не до того, Южной Америке фиолетово, так что возможно аргентинец от северных друзей. А может и нет, и у них здесь своя спящая агентура. А вот австралиец это да, это понятно, у этих Индонезия под боком. Но почему индусы и чайнцы проигнорировали, может ещё приедут? А вот если не приедут это плохо, так как такое прямое игнорирование означать может многое. Это может значить прямой вызов фундаменталистам — мы к вам наблюдателя даже не послали, потому как дятлов в вашей дубовой роще и так хватает. На это "детки" либо должны ответить чисткой, либо проигнорировать, если посчитают это блефом. А есть ещё и третий вариант — устроят чистку, воспользовавшись поводом. И тут уже вопрос кто кого раньше зачистит — упёртые терпеливых или наоборот. Интересно то как! По любому работы хватит, Казимира будет довольна.

Ладно, пора заводить знакомства. Вопрос — с кем? Бренди на всех не хватит, евров на сегодня достаточно, тогда кто-то из ковбоев. Аргентинец предпочтительнее, но может послать, да и сторожиться будет сильнее. Ладно, пойдём заведём разговор про кенгуру. А что, читателю интересны кенгуру, коалы и прочие сумчатые. Может удастся потом в "Вокруг света" статейку тиснуть — ресурсы лишними не бывают.

* * *

Блин, как же мне фигово. Ну кто мог знать, что кенгуровый пастух протаранил с собой галлон бурбона. Эх, если бы не полировали это сверху текилой... А ведь американца никто вроде не звал. Сам пришёл, по запаху наверно. Причём кроме нас троих здесь ещё кто-то тусовался. Вот только кто, убей меня "миником"(2), не помню. Да в общем и не важно. Так, проверяем не пропало ли что ценное. Не пропало. Ценного, если честно ничего и не было, но и вся остальная мура, из набора командировочного, на месте. Но лежит всё не неправильно. Похоже лежит, очень похоже, но не так. Отличненько. Вот только интересно кто меня шмонал, коллеги или местный персонал. Хорошо бы и те и другие. А похоже. Так неаккуратно мог сработать либо один полупрофессионал, либо два полных. Хотя почему два, может и больше. Тогда они суперпрофи — хорошо всё сложили. Так, делаю вид что это я так зубную щётку ищу — всё нафиг с похмела перерыл, все следы порушил, теперь можно и в душ.

В пресс-центр я попал только после обеда, много после. Мои вчерашние компаньоны были здесь. Зелёненькие такие, причём швед с итальянцем тоже красивые. Вот это вы ребята переигрываете, только инкубаторские могут поверить, что рождённые мучаются с похмелья так же, как и они. Вот я например свежий как... Нет, как огурчики это как раз они, а я как помидорчик — розовенький и слегка припухший, но выражающий жизнеутверждающий оптимизм. А всё почему? Заныкивать надо на опохмел. Ладно, покручусь немного и пойду ка я погулять. Ну тупой я, хотя и не совсем — не на ночь же глядя попёрся за приключениями, а светлым днём по главным улицам, в маске и накидке. Веду себя нормально, к прохожим, дорогу узнать, не пристаю. О Яйца, они что здесь в девятнадцатом веке живут? Зачем они вообще за мной наружку пустили? Здесь же камеры кругом, толку от этих двух мордоворотов... Вот, ещё двое нарисовались, в Понтиаке блин. Ну точно фильм про Штирлица. Представляю что я в Берне. Ага, когда это в Берне было плюс сорок в тени? Нет, тут точно кто-то идиот, или кого-то за него держат. Ща как побегу по стене, а они как начнут по мне из пороховых узи садить, а я пули зубами ловить... Ну ладно, придурки, будем гулять. Мурыжить вас буду часа три, не меньше, отрабатывайте зарплату. Через три часа довольные друг другом мы мило расстались у входа в отель. Так, теперь пойдём потрясем собутыльников на предмет, что у кого осталось. Как и ожидалось ни у кого ничего. Ну и ладно, завтра день тяжёлый — пойдём баиньки.

Ну наконец то. Время уже три ночи, думал так и придётся одному спать. Гость нарисовался прямо рядом с кроватью. Теряю хватку. Хотя мой нынешний гостюшка куда угодно без мыла пролезет.

— Здравствуйте, Самуил свет Яковлевич, — обращаться по имени отчеству к своему ночному гостю я не опасался, раз он здесь, то никто нас не увидит и не услышит.

— И тебе, Игорёк, не болеть. Что у вас там, на материке, происходит? Кто придумал готовить операцию всего за три дня.

— Ну, положим я уже три месяца как на холоде. Ты представляешь, даже моему Лютику память потёрли, и переименовали бедного, еле матрицу сознания отстоял. Зато у меня теперь связи в журналистской среде. Турнут, не пропаду. Моя шеф говорит у меня талант.

— Ладно, талант, на, запоминай маршрут, — Самуил протянул мне лист бумаги. — Их будет шестеро. Взлом они начнут в одиннадцать ноль семь, через две минуты после начала атаки на сеть. Вычислят их в одиннадцать тридцать, максимум одиннадцать тридцать пять. На прохождение маршрута им надо пятнадцать минут, на установку пять. То что они смертники они не знают — таймер у них фальшивый. Тебе надо будет войти за ними, обойти их по коридору Д-пять, там датчики отключат уже мои мальчики, и атаковать их вот в этой точке, там тёмная ниша на втором уровне. Расклад их группы неизвестен, но скорее всего стандарт один-четыре-один — груз больно тяжёлый. Учти, раз они тянут установку, то возьмут и два гаусса.

— Они что идиоты? Там не меньше полсекунды на подготовку, да и весит она...

— Пацаны дурные. Даже жалко их. Но ты не вздумай...

— Вот ещё. Кто бы меня пожалел. Охранение точно буду валить в глухую, а там как получится. Что у остальных?

— Узи.

— Брешешь.

— Больно надо, а что ты так удивился? Я ж говорю пацаны.

— Да так, было у меня сегодня ведение...

— А поточнее.

— Да ничего серьёзного, просто удивился когда услышал от тебя.

— Ну-ну, — Самуил глянул на меня внимательно, но я в ответ только отмахнулся.

— Моя снаряга?

— Здесь, — мой нынешний шеф положил на кровать копию моего кофра, — как и просил стандартный "Нетопырь", плюс твоя любимая пневматика. Пристреляна на двадцать метров, нервнопаралитический агент по шестой категории.

— Куда столько?

— Скорее всего перед выходом им вколют слоновую дозу активатора, всё равно смертники, зато пару часов их только из слонобоя и валить.

— А теперь объясни мне эту параноидальную секретность.

— У нас крот, Сёма.

— У вас или у меня?

— В Центре, Сёма. Слава Яйцам, не в стратегических отделах, где-то в хозу окопался сволочь. Чистить нельзя — всё управление в тёмную работают.

— Теперь понятно, почему твоё снаряжение на кривой собаке ко мне ехало, аж через Сантьяго.

— Ага, и именно по этому, мой тёзка Игорь Климов был командирован в Мангазею, аж из Благовещенска. Я, кстати, тебе говорил, что очень талантливый молодой человек, хоть и редкий бабник?

— Чё, неужто тебя переплюнул?

— Не, молодой ещё, опыта не хватает.

— Лады, маршрут выхода на цель я тебе дал. Но как я понимаю маршрут отхода мне знать не положено? Зря, паранойя это хорошо, но страховка лучше.

— Нет никакого отхода — я нейтрализую группу и охраняю объект, жду ареста.

— Ты чего местных безопасников не знаешь — они сначала стреляют, а потом только показания снимают.

— Вот ты им и сообщишь, что я их там буду ждать, нельзя объект без присмотра оставлять, даже на секунду.

Самуил уставился на меня как на больного.

— Ну надо, значит надо, кто я такой что бы спорить.

Обиделся. Ничего, не сахарный. Прощание было скомкано. Гость исчез так же быстро и бесшумно как и появился.

Ну, а с утра начался бедлам. В помещение пресс-центра откуда то набилось почти с сотню человек, которые постоянно бегали, толкались, что-то кричали — в общем сами не работали и другим не давали. Мне это было только на руку, не до меня сейчас. Речь аятоллы Ружени подняла на уши полмира. Такое ощущение, что никто не знал, о чём он скажет или ждали послания мира. И так понятно: убивайте, убивайте, убивайте. Ну и конечно забирайте себе имущество и землю иблисовых ублюдков. Зато в таком бардаке легко смыться, причём по стандартному варианту, показанному в сотнях фильмов про шпионов — через кухню. Побитый невзрачный Опель терпеливо ждал меня в конце переулка. Пробок в Танжере не бывает по определению, потому на месте я был минута в минуту. Решётка ливнёвки была тоже на месте. Кстати никогда не думал, что здесь может быть ливневая канализация, но она была и довольно грязная. Накидку долой, маску меняю на штатную. Узкий неприбранный тоннель залили зеленоватым светом, ноктовизор включился штатно. И побежали к точке входа. Здесь уже пришлось тормозить, чуть не воткнулся в спины покойников. Точнее будущих покойников, что не принципиально. Проходите, проходите, гости дорогие — встретимся чуть позже. А вот теперь надо бегом, лоси они молодые и здоровые, вон как двести кеге вчетвером волокут, только пятки сверкают. К перекрёстку я выскочил опережая теров минуты на две. Так теперь пятнадцать метров направо, а вот и ниша вентиляционной системы, в полутора метрах над полом. Всё лежим тихо. А вот и первый дозорный. Чего ж он так топает, я же ничего из-за него не слышу. Носильщики должны быть метрах в десяти, но их нет. То есть я их слышу, но не вижу. Блин ну что за дилетанты. Двадцать пять метров дистанции от головного. Кто так ходит по подземельям? Чёрт, чёрт, чёрт, иблисовы отродья, но надо работать.

Из ниши я выскочил, как чёрт из табакерки, спиной к основной группе, и тут же поймал в прицел маску замыкающего, тащившего свою дурную гауссову пушку. Хлопок — минус один. Тут же разворот к ничего ещё не понимающим носильщикам. Расстояние до задних покрыл одним прыжком. В этих, пока они спиной, стрелять смысла нет, бронекомбенизоны они надеть не забыли. Дрянь комбезы конечно, моему не ровня, но пневматикой их не возмёшь — поэтому в левой у меня тяжёлый клинок. В последнюю секунду передумываю и бью левого литой рукоятью в основание черепа, если повезёт выживет, а такую травму, даже с перенасыщением активатором, меньше чем за десять минут не поправить. Правый уже начал разворачиваться, потому получил удар в висок. Что то хруснуло. Явно не рукоять ножа. Этому я тоже оставил приличный шанс. А вот дальше начались неприятности. Передние просто бросили рукоятки ящика и присели. Ну лохи, только время потеряли — плюс в присяде им разворачиваться дольше. Передний правый уже был вполоборота ко мне, одновременно поднимая свою трещётку, а вот левый рванул на себя крышку ящика. Хочет до взрывателя добраться щенок. На получи, самоубийца, лично я собираюсь ещё пожить. Хлопок, стекло левого окуляра его маски покрылось трещинами — минус четыре. Уже метнув клинок в последнего носильщика, я понял почему они себя так странно вели. А объяснил мне всё гул, выходящего на боевой режим, гаусса. Вот это я попал. Единственное место, где можно укрыться это ящик, который тащили эти уроды. За ним я через пол секунды и лежал, а надо мной бушевала вьюга, разогнанных до двух километров в секунду, бронебойных снарядов. Представляю, как выглядят стены, судя по тому количеству бетонных обломков, что меня присыпали. Сейчас он опустит прицел... и кранты Ваське. Даже если просто сдетанирует оболочечный заряд меня всё равно размажет, если же просто разнесёт корпус бомбы — минимум лучёвка третьей степени, это если он меня снарядом не достанет. Думать некогда. Срываю с тела левого носильщика его узи, поднимаю руку над ящиком, ох он мне сейчас ласту отстрелит, и выпускаю весь в магазин в белы свет, а точнее в темень, плюющуюся в меня вихрем стальных болванок. Ага, испугался! Это понял по тому, что обломки теперь сыпались сверху. Всё, кто не рискует тот не пьёт... всё что горит! Вскакиваю на колена и начинаю всаживать в горе-пулемётчика заряд за зарядом, как я и думал, его броня держит мои лёгкие пули, но прицелиться я ему не даю. Теперь он может попасть в меня только случайно, но шанс у него приличный — воздух буквально пропитан железом. Когда же у него заряды кончатся? Заряды не успели — я успел. Всадил в маску три пули подряд. Тишина. Хорошо то как.

И тут я получил удар в челюсть. Прикладом. Хорошо, что я успел у этого узи патроны расстрелять, поэтому он только прикладом меня может бить. И только один раз, кто ж ему второй позволит. Лови! Как бы у него голова от такого пинка не отлетела. Во рту уже кровь собирается, ладно сейчас заживёт, но зубы он мне похоже поломал, не меньше двух. Время, время! Сейчас уже небось безопасники не то что бегут, летят сюда. С одного за другим срываю маски и ставлю маяки жизнедеятельности. Четыре красных,один оранжевый, один жёлтый. Нормально. Не хорошо, но нормально. Пеленаю, на всякий случай, всех. У замыкающего сдёргиваю капюшон и осматриваю шею, тут всё как и должно быть, наколка в виде одной большой и пяти маленьких звёзд полукругом — косовские албанцы. Ну это пускай местная безпека теперь разбирается, а узнаю они много интересного, если конечно "языки" от передоза активатора ласты не склеют, или до них кто нехороший не доберётся. Теперь отхожу подальше от ящика с бомбой, что бы у безов не было лишней причины меня быстро шлёпнуть, и устраиваюсь рядом с нишей, где прятался. Поскудство, как челюсть ломит и крови опять полный рот — начали корни сломанных зубов выходить. Сплёвываю мешанину крови и костей в нишу. Вроде полегче стало. Чу, слышу шаги командора, а точнее топот нескольких десятков пар десантных ботинок. Снимаю маску, как тут оказывается темно, сжимаю и бросаю под ноги светокапсулу, поднимаю руки вверх и жду. Пушка моя давно уже на полу. Прилетели соколы шизокрылые, практически из всех трёх коридоров одновременно. Как бы они друг друга здесь с испугу не перестреляли. На меня уставилось не менее пяти стволов, да каждое лежащее тело контролируют не менее двух. А вот, судя по всему, и главный.

— Игорь Климов? — и чего переспрашивает, у него же на шлеме регистратор, причём наш, какой мы робокопам ставим.

— Натюрлих.

Ага, затормозил.

— Вы немец? — а спросил всё равно по-русски, причём употребил именно русское слово.

— Нет, я русский. А здесь мимо проходил.

Ага, злиться начинает. Сейчас он меня отсюда пинком вышибет. Он конечно меня с радостью арестовал, а ещё с большей радостью поспрашал с пристрастиям, желательно на дыбе, но не нельзя.

— Игорь Климов, вы обязаны покинуть территорию Марокканского султаната в течении шести часов, начиная с этого момента. После чего буден выдан бессрочный ордер на ваш арест. Подтвердите для регистрации, что вы поняли меня правильно.

— Я должен смыться из вашей великой страны не позднее шести часов и никогда здесь не появляться, во избежание так сказать. Я могу забрать своё оборудование?

— Да, если я не посчитаю, что вы попытаетесь забрать, что-то вам не предлежащее. Укажите ваше оборудование.

— Маска от комбинезона "Нетопырь", пневматический метатель ИЖ-231 номер 543261 , нож типа "Барракуда" номер 76871.

Не прошло и минуты как мои шмотки были упакованы в пластиковый кофр, коей главный опечатал своей вечатью.

— Сейчас вы будете доставлены в ваше консульство, — главный потерял ко мне интерес.

Даже спасибо не сказал, да и ладно я не гордый, может он догадывается, что спасибо мне говорить не стоит. Два вооружённых по самое не хочу беза проводили меня до какого-то лифта, где сдали вместе с кофром четверым штатским, и через пятнадцать минут я уже был в консульстве.

На входе меня уже заждался Петя. Даже не заговорив со мной, он буквально выхватил кофр из рук сопровождающего и потащил меня наверх.

— Ну и морда у тебя, Шарапов, — присвистнул Самуил, разглядывая мою опухшую физиономию.

— Свежие шутки придумываете, Самуил Яковлевич? — я с интересом покосился на Петра, как то он отреагирует на нашу встречу. Никак не отреагировал.

— Пётр, подготовь вещи Игоря Витальевича, ему через час вылетать. Ты ничего ценного в отеле не оставил?

— Нет, самое ценное у меня опухло и болит.

— Тогда пошли к секретчикам.

В комнату связи Самуил входить не стал. Местный технарь только поинтересовался , умею ли я работать с комплексом ЗАС и тоже покинул помещение. Минуту я мучился с введением паролей и ответами на дурацкие контрольные вопросы. Наконец на клавиатуре загорелся зелёный огонёк.

"Лесничему Один от Лесничего шесть. Задание выполнено в полном объёме. Срочно требуется стоматолог."

* * *

Хороший город Ялта. Особенно когда ветер не северный, как сегодня. Жалкие пятьдесят миллирентген и ласковый морской бриз. До рейса почти четыре часа, можно даже искупаться, но настроение не то. Мандраж.

Маленькое неприметное кафе на неширокой спускающейся к морю улице приютило меня на сегодня, и отдало частичку своего покоя и неброского уюта. Из неполного десятка столиков занято было только два. Один вашим покорным слугой, а другой, в противоположном конце комнаты, оккупировала молодая пара. Судя по всему совсем молодая, хотя лиц их рассмотреть за предшествующие пятнадцать минут так и не удалось — с самого момента моего прихода они так и не прервали своего бесконечного поцелуя. Аж зависть берёт. Белая. Эх, где мои семнадцать лет? Хотя этим врядли и пятнадцать стукнуло. Впрочем, как и официантке, которая так же мучилась завистью, поглядывая время от времени, в их сторону. Только вот зависть у нас с ней разная, ей то небось тоже есть с кем так же прильнуть друг к другу и забыть обо всём на свете, да приходится торчать здесь. Ничего, она своё наверстает, а вот мне о такой кристальной чистоте чувств остаётся только мечтать. Ну и ещё вспоминать свою первую любовь... Всё, лирические воспоминания по заявкам закончили. Время.

— Девушка, ещё чашечку вашего прекрасного кофе. Спасибо дорогая. А скажите, "Аль Джазиру Рус" у вас не считается смотреть непатриотичным? Ещё раз спасибо.

Заставка канала уже сменилась изображением из знакомого пресс-центра. И араба этого я помню, суетной такой, и глазки бегают. Сейчас его снулая физиономия изображала вселенскую скорбь, а глазки блестели и так же бегал.

— Уважаемые единоверцы далёкой холодной Сибири, мы прерываем наше вещание в связи с трагедией, произошедшей в Танжере. Как мы уже ранее сообщали, вчера был сорван теракт против делегатов, почитаемого всеми мусульманами, движения "Дети Аллаха". По достоверным данным, боевики, проклинаемой нашими единоверцами, партии "Великая Албания" пытались пронести в подземелье ядерный заряд мощностью порядка полутора килотонн. Несмотря на то, что действия террористов не имели успеха, аятолла Ружени обвинил марокканские власти в некомпетентности и потребовал замены охраны и всего персонала здания Исламской Ассамблеи, на членов движения. Сегодня с утра съезд продолжил работу, но полчаса назад произошёл второй теракт — погибли все четыреста двадцать делегатов съезда и около полутора тысяч других участников движения. Наши источники утверждают, что в систему вентиляции здания Исламской Ассамблеи был пущен газ или нейротоксин, возможно бинарное боевое отравляющее вещество класса Зэт, от которого не спасают никакие средства защиты. Если это так, то жителям города опасность не грозит, так как это вещество имеет срок действия не более получаса. На этом я прерываю репортаж, следите за нашими новостями.

Ну, вот и всё. Можно домой. К сожалению, пока только домой к Игорю Климову. Ах да, забыл — прекрасная таможенница не знает, что сегодня вечером она занята. Я достал коммуникатор.

— Голосовое сообщение для абонента "Галина". Галочка, возвращаюсь сегодня в восемнадцать ноль-ноль рейсом из Ялты. Твой Старый Пень.

Глава 2.

Раздача плюшек, слонов... и ферзей.

Мишка очень любит мёд.

Почему же, кто поймёт.

Почему же, почему

Мёд так нравится ему?

(приписывается Вини Пуху)

За всё время моего возвращения со мной ничего не произошло. То есть совсем ничего. А что, со мной тоже так бывает. Нет, я ни в коей мере не претендую на лавры Алисы Селезнёвой, но могут же и у меня выдаться спокойные четыре часа. Кстати, с Алисой Селезнёвой я был знаком, не с той самой конечно, но с её полной тёзкой. У них даже отчества совпадали. Только не спрашивайте какие отчество у них были — не помню, но то, что совпадали помню точно. Но это совсем другая история. Почему неприятная? Очень даже,.. но замнём для ясности. На чём я остановился? Ах, да — ничего не случилось.

"Сушку" я покинул ровно в восемнадцать часов, а в восемнадцать пятнадцать уже пробивался, в небывало плотной толпе встречающих, в сторону призывно машущей прекрасной ручке. Естественно эта ручка находилась над, не менее прекрасной головкой, обрамлённой просто чудесными, цвета спелой пшеницы, волосами. Мои ожидания, навоображавшие себе хрен знает чего, были жестоко приземлены лёгким касанием губ к слегка небритой щеке. Затем ручка, сменившая махательные движения на хватательное, завладела моей лапой, а восхитительные ножки понесли прелестницу к выходу. Мне, естественно, пришлось перемещаться в том же направлении, причём скорость этого перемещения была такова, что ожидания воспряли духом. Естественно все прекрасно понимают, что у девушки, буквально тащащей куда-то мужчину, могут быть для этого разные причины, но верить то хочется в лучшее. Прекрасное создание проигнорировало остановку общественного транспорта и целеустремлённо направилось к стоянке такси. Может она и заплатит сама? Ага, размечтался! Почувствуйте себя героем анекдота: "Доктор, я понимаю женщин!" "Тогда, батенька, вам точно к нам. Наша психиатрическая клиника специализируется на тяжёлых случаях".

Такси было не роботизированное, на водительском месте сидел какой-то панк с волосами и шунтом, раскрашенными во все семь известных по детской считалочке цветов, а так же ещё и пару мне не знакомых. Прикид тоже не отличался скупостью красок и строгостью кроя. Мой обворожительный локомотивчик уже умащивалась на заднем сиденье, когда моё чувство благоразумия наконец проснулось, а заодно пинком пробудило разум.

— Ну уж нет, я сюда не сяду!

На меня уставились две пары глаз, и в обоих было удивление, только разное. Зелёные глаза панка как будто спрашивали: оно ещё и разговаривает? А вот в фиалковых глазах очаровательного создания удивление было сродни обиды. Вот глаза начали темнеть, а бесподобная чуть припухлая линия губ стала превращаться в острое сабельное лезвие. Панк тоже заметил начинающуюся трансформацию.

— Галь, ну его, пусть в автобусе трясётся. Тебя домой?

— Вольдемар, заткнись, — сидящая на заднем сидении фурия буравила меня тяжёлым взглядом антрацитово-чёрных глаз. — Я, значит, как дура ношусь по городу, отрываю милого Володеньку от дел, прошу встретить моего друга, счастливо избежавшего ужасной смерти, в жуткой африканской пустыне. А этот муфлон кобениться начинает.

— Всё, я понял свою ошибку. Ну кто мог знать, что это не монстр из фильма ужасов, а сбежавший с хелуина "милый Володенька"?

Через пару секунд я уже сидел, прижимаясь бедром к самому прекрасному существу на свете. Существо обиженно надувало губы, но не отодвигалось. А жизнь то налаживается!

— Вольдемар, трогай! — я, как бы невзначай, забросил руку на спинку дивана и приобнял свою спутницу, за что сразу поплатился тычком в рёбра. Пришлось срочно играть ретираду.

— Тебе глаз потрогать или нос?

— Фу, Вальдемар, какой вы некультурный.

— Галь, можно я ему врежу. Один разочек.

— Мальчики, не ссорьтесь, — любой режиссёр смело отдал бы Галине роль классной дамы и ни чуть бы потом не пожалел.

Вольдемар вёл машину аккуратно, соблюдая все правила движения. Наверное мне назло.

— Шеф, притопи, а.

— Не положено. Здесь ограничение — шестьдесят.

Вот ведь, как там Галя назвала козла, муфлон. Видит же, что людям надо быстрее добраться. Для чего его вообще просили? Лады, "милый Володенька", будет и на твоей околице ведьмин шабаш. С жертвоприношениями.

— Куда едем? — панк прервал молчание, когда за стеклом замелькали усадьбы предмуниципальной застройки.

— Улица Рыбакова, дом тринадцать. И нечего хмыкать, у меня шесть и тринадцать счастливые числа.

— Оно и видно.

— Ты лучше на дорогу смотри, видок.

И всё же, всё плохое когда-то кончается. Кончилась и наша, по мне так бесконечная поездка. Мысленно пожелав Владимиру катиться колбаской, я, сдерживая свой темперамент, неторопливо, по крайней мере мне так казалось, сопроводил свою спутницу сначала в подъезд, а затем и за закрывшуюся за нами дверь квартиры. Здесь мои злоключения не закончились. Очаровательное создание быстро надавало мне по тянущимся к нему рукам.

— Ты не бритый, и от тебя пахнет. Марш в душ, приведи себя в порядок.

— У меня не душ, золотце, а ванна. Большая! До того большая, что я один боюсь в ней мыться. Вдруг меня водяной утащит.

— Такой большой, а в сказки веришь. Давай, топай. Только сначала представь меня своему управляющему, мы пока праздник будем организовывать.

— Веля это Галя, Галя это Веля.

— Приятно познакомиться, мадемуазель.

— Мне тоже приятно, только что это за имя такое.

— Это сокращенно от Вельзевула, моя госпожа.

Галя удивлённо покосилась на меня, а затем вдруг залилась смехом, причём тональность этого смеха давала понять, кто будет играть первую скрипку на шабаше, который я мысленно пообещал Вольдемару.

— Бедная всё же у тебя фантазия, милый!

— Лады, развлекайтесь, а я в душ.

— Ты же говорил — у тебя ванна. Большая!

— А ещё я говорил, что один я туда ни ногой.

Через полчаса, чистый и благоухающий парфюмом, я предстал перед очи и видеокамеры мило болтающих собеседников.

— Остальное, Галочка, я вам потом расскажу.

— Опять сплетничал? Галя, ты ему не верь. Брешет он всё, клянусь Яйцом!

— Неужели, вот досада. А я уже начала верить что ты милый, чуткий и внимательный.

Так, что-то тут не то. Веля конечно может рассказать какой я милый и чуткий, но ведь собака не забудет упомянуть к какому контингенту. А оно мне надо?

— Брешет однозначно! Вообще я одинокий и нелюдимый, и в тоске жду ту единственную, что согреет мою душу и вдохнёт любовь в моё измученное сердце.

Чувства отражавшиеся на лице моей гостьи можно было описать одним словом — не верю. Хотя нет, это два слова, но сути это не меняло.

— А чего это ты так вырядился? — милая представительница прекрасной половины человечества скептически осмотрела мой наряд, состоящий из шаровар и домашней фланелевой куртки.

— А что? Нескромный наряд для домашнего ужина? Кстати, что у нас на ужин? Вы что ничего не заказали?

— Вообще то мы и не собирались, не так ли, Веля? — Выражение удивлённой блондинки у блондинки вредной получалось отменно.

— Но я есть хочу, рейс-то как раз попал между обедом и ужином, а полдник это не еда. К тому же мне понадобятся силы, не правда ли дорогая?

— Конечно, милый. Поэтому ты сейчас ведёшь меня в ресторан.

— В какой ещё ресторан?

— Вот эту проблему мы с Велей и решали последние полчаса. Я, конечно же, хотела в "Пекин", но любезный Вельзевул мне крайне отсоветовал. Сегодня там нечто вроде спецобслуживания — казаки празднуют свадьбу младшей дочки Ермолая Кузьмича, это если ты не знаешь местный войсковой атаман.

— Я знаю кто такой Макаров, но какое отношение он имеет к моему ужину?

— К нашему ужину, я тоже с удовольствием перекушу — ведь мне понадобятся силы, не правда ли дорогой? А ужинать в ресторане, где бравые, но пьяные казачки нарываются на подвиги, не лучший способ приятно провести время, если у тебя конечно кулаки не чешутся. Нет? Ну и правильно, есть более приятные способы. Поэтому мы едем в "Избушку".

"Избушка лесника" была не таким престижным заведением как "Пекин", обслуживание похуже, кухня победнее, а неприятностей огрести шансов много больше. Хотя если казаки на свадьбе, то может и обойдётся. Большой плюс — цены не такие кусачие, не в пример конечно "Забияке" или "Баргузину", но терпимо. Тяжело вздохнув, я отправился переодеваться. Чего-чего, а парадной тройки от меня эти заговорщики против моего кармана не дождутся. Кремовая рубашка, такого же, но чуть более тёмного оттенка брюки, лёгкие макасины и светло-коричневая ветровка. А что — будет приятно гармонировать с чёрным брючным костюмом моей спутницы. Очаровательная транжира придирчиво оценила мой внешний вид и, похоже, осталась довольна.

До места вкушения даров природы добрались на такси. Я бы и пешком дошёл, но с дамой — это моветон, гусары так себя не ведут. И кстати, а интересно как себя вели гусары? К сожалению фантазии хватает представить на моём месте исключительно поручика Ржевского, но почему-то мне кажется что так себя даже гусары вести не могут. Но это я что-то отвлёкся. "Избушка" сегодня пользовалась исключительной популярностью, за свою недолгую жизнь в Мангазее я не так уж часто посещал это заведение, не чаще чем раз в три дня, но такого ажиотажа не помню. Спасибо Веле — забронировал нам столик, не то пришлось бы возвращаться несолоно хлебавши. Зал был полон, вентиляция с трудом справлялась с табачным дымом и ароматами блюд и напитков, лившихся рекой и бьющих через край. Гул же голосов заглушал звуки издаваемые небольшим, всего из трёх инструментов, оркестром. В общем, будь зал вдвое больше, и данное заведение могло бы вступить в борьбу с пресловутым "Вокзалконом".

Пока мы ждали заказанные сборную солянку и стейки, я заметил интересную компанию, расположившуюся за пару столиков от нас. Две дамы сидевшие напротив друг друга не возбудили моего любопытства. Хотя одну я видел только со спины, на мой взгляд они были обычны — обеим лет за сорок, холёные. Та, лицо которой удалось рассмотреть, не очень красива и слегка вульгарно накрашена. Одежда на обеих была не дёшева, но тоже не блистала элегантностью, а может их манера держаться оставляла такое впечатление. Вряд ли любовницы, скорее жёны поздно разбогатевших предпринимателей средней руки.

А вот спутники их выглядели, мягко сказать, необычно. Даже увидев их по одиночке не возможно было пройти мимо, не обратив внимания, а уж в паре они оставляли незабываемое впечатление. Первый был высок, это можно было заметить несмотря на то, что он сидит, по моим прикидкам метра под два. По породистому лицу, чем-то неуловимо напоминающему морду английского льва, трудно было определить его возраст, но присутствовала уверенность, что полтинник он разменял уже давно. При этом пластика, навевающая мысли о том же льве, говорила, что он находится в прекрасной физической форме. Прибавьте к этому гриву длинных, ниже плеч, зачесанных назад седых волос и чёрный смокинг с широкими атласными отворотами — в общем зрелище незабываемое. Ещё больший контраст, хотя куда уж больше, создавал внешний вид его спутника. Роста тот был не такого уж и низкого, не меньше метра семидесяти, но нахождение рядом седой крепостной башни и собственной толщины немилосердно искажало реальность. Толст он был ужасно — каждое движение его сопровождалось долгим, с затухающей амплитудой, волнообразным перекатом сала по всему телу. При этом ел он с какой-то жадностью, в противовес спокойно-ленивой манере седоволосого. Одет он был тоже ужасно. Костюм из дорогой, даже на вид, шерсти, вероятно новозеландской, был пошит так, как будто специально подчёркивал все изъяны фигуры. К тому же он был изрядно помят и засыпан перхотью с почти лысой, с всклокоченными пучками волос, головы. В общем и целом это было монументально-гротескное в своей нелепости зрелище.

Ужин оказался совсем неплох. Я не про вкус блюд и вина, которое обошлось мне в половину стоимости заказа, а про милую беседу и лёгкий флирт, принимаемый моей спутницей весьма благосклонно. Но всё хорошее когда-то заканчивается... и переходит к ещё лучшему. Лучшее не заставило себя ждать. Зеркальная витрина, отделявшая зал от несильно оживлённой в данный час улицы, с лёгким хлопком, закончила своё существование водопадом осколков. Не всем жизнь преподносит такой яркий и блестящий конец, а вот ей повезло. Повезло так же и посетителям ресторана, чьи столики находились рядом — никого не задело. Через секунду зал и прилегающее пространство улицы погрузились во мрак. До возникновения паники оставались считанные мгновения, потому пришлось действовать, не ожидая активации тревожного канала. Схватив Галину за руку, я резво рванул в сторону чёрного хода. Похоже посещение кухонь у меня начинает входить в привычку. Рывком открыв дверь, отделяющую зал от царства кулинарных дел мастеров, я бросил взгляд за спину: освещая себе дорогу примкнутыми к оружию фонарями, группа зачистки уже входила через проём погибшей витрины. Это мы вовремя слиняли! Нет, конечно может это и не по мою душу, но проверять как-то неохота. Спутница моя вовсе не "тормозила", но этому я совершенно не удивлялся. Захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала нас от начинающейся веселухи, сколько-то время удалось выиграть. На кухне было хоть глаз выколи, но в отличии от других помещений, места приготовления пищи обладают одним большим преимуществом — в них много предметов, имеющих температуру значительно отличающуюся от температуры окружающей среды. Наконец тревожный канал начал хоть как-то функционировать, ещё секунд десять и вообще войдёт в норму. Но этих секунд у нас нет. Закрываю глаза и перехожу на ориентацию по каналу тепловых рецепторов — передо мной множество ярких пятен и несколько размытых едва заметных силуэтов. Так, ориентируемся! Дверь на улицу у нас должна быть слева, но мы туда не пойдём, а пойдём мы направо — к люку для доставки продуктов, так как шансов что там нас ждёт плохой дядька с шокером, а в худшем случае с ружьём, значительно меньше. Люк открывался просто — с пинка, хотя я похоже перестарался владельцу ресторана придётся его менять. Ерунда, по сравнению с прочими расходами это сущий пустяк. Даму пропускать мы вперёд не будем, чай не на балу и не в каменном веке, где спутницы жизни служили неплохим индикатором пещерных медведей. Скрючившись пролезаю в проём, прыжок — здесь не более метра высоты, и вот я в тёмном узком переулке. До двери чёрного хода отсюда метров пятнадцать, и злой дядька там точно есть, его комбинезон не может на таком расстоянии скрыть тепло тела. Добежать не успею — он уже поворачивается и поднимает руки! Что у него там рассмотреть не могу, но то что ничего хорошего зуб даю, свой настоящий. А не зря по дороге по столам шарил, аж порезался, но тот тесачок, что прихватил, теперь на пользу пойдёт. Огромный нож вращаясь с, как мне кажется, отчётливым шелестом летит в сторону злодея. Я лечу за ним — попаду или не попаду, но прицел я ему собью. Попал! Нет, ну надо же, хорошо попал! Что особенно удивительно туда куда и целился — в шею, и даже не рукояткой. Похоже ловить здесь уже нечего, акромя конечно его ствола и ПНВ. Что у нас тут? Прибор обычный для ночной охоты, ствол тоже ничего особенного — охотничья пневматика, а вот и фонарик. Сзади послышались тихие шаги, ага моя боевая подруга решила навестить место веселья.

— Галочка, смотри какой интересный экземпляр, — я освещаю лицо мертвеца. — Чинец!

И тут наступает полная темнота.

* * *

— Игоряша, вставай!

— Сейчас, мамочка, ещё пять минут! Мне сегодня ко второму уроку!

— Игорь, хватит дурака валять, немедленно вставай, или тебе кофе в постель?

Ага, спасибо, знаю я её кофе, потом постель замучаешься отстирывать. А кофе продукт дефицитный, растёт в малоизученных низкорадиоктивных местностях, а потому крайне дорог в транспортировке. Пришлось открыть один глаз, вот же блин — лежу в стерильно-белой постели, в белом же помещении и пресловутый "Девятый вал" Айвазовского на стене перед носом. Как же мне надоело просыпаться в одной и той же палате, хорошо в этот раз обошлось без интенсивной хирургии. Вроде бы!

— Я сейчас целиком или где?

— Нормально всё с тобой — десять минут клинической смерти.

Ну, это ерунда. Почти обязательный минимум, как восемь секунд у спринтера на стометровке. Поворачиваю голову в сторону собеседницы. Красавица, комсомолка и спортсменка, в смысле шпионка и стерва. И глаза главное добрые, как у Владимира Ильича.

— И зачем ты меня так?

— Стандартная процедура вывода агента. Прибывший патруль зафиксировал смерть двух человек. Одного неизвестного, второго Климова Игоря Витальевича, экстренная реанимация в обоих случаях результатов не дала. Похороны гражданина Климова завтра на Втором Городском, но тебя не пригласили. Можешь, как в кино, постоять в сторонке и пустить скупую мужскую слезу.

Вот кто бы мне объяснил, за что я люблю эту злую и ехидную женщину? Прямо Чёрная Вдова какая-то. Сколько раз она меня уже убивала? Получается это третий. Ведь чувствовал, что и в этот раз закончится чем-то подобным... Сидит же спокойно, накручивает на палец локон. Нет, брюнеткой ей лучше, да и к лицу этому я больше привык.

— Ты когда догадался?

— В порту.

— Врёшь.

— С чего бы? Как увидел прекрасную таможенницу...

— Врёшь. Ты как увидел таможенницу, так сразу хвост распустил — петух гамбургский.

— Ни хочешь не верь, но тебя я узнаю в любом облике. Даже если на землю вернемся мы вторично, согласно Гафизу... — не удержался я от цитирования одного из любимых мной стихотворений.

— А я думаю, меня Лютик сдал.

— Марго, не вали на бедного Люцифера. Сигналку он мне конечно кинул, но вычислил я тебя гораздо раньше. Мы с Климовым мужчины видные, но на нас так молодые девушки никогда не клевали. Это уже был перебор. Да и Коровьев твой в прикиде панка — тоже перебор.

— Дуры, потому и не клевали. Знали бы какое ты сокровище, да и Климов твой, вообще стороной обходили. А Коленьку не трожь, он милый, и вовсе не мой...

— Это в тебе говорит ревность и инстинкт собственницы. Кстати, а почему Люцифера подключили к операции? В плане этого не было.

— А никто его не подключал. Он сам, будучи Вельзевулом, каким-то образом допетрил, что дело нечисто, вскрыл коды доступа и, в обход Воланда, подключил свои базы с сервера хранения. Всё управление на ушах стоит, технари клянутся всем древнеегипетским пантеоном, что такое в принципе невозможно. Твой Лютик теперь отрезан от внешнего мира, программеры копаются в коде, а психологи завалили его своими тестами, всякими там чернильными пятнами и прочей фигнёй.

— На черта?

— Боятся бунта машин.

— Шутишь?

— Если бы...

— Да, велики дела твои... Из-за этого Михаил Иванович сунулся в "Избушку"?

— Ты и его просчитал? Всё таки ты Мастер!

— Это у вас чувство меры пропало — слишком красивая и неразборчивая таможенница, слишком страшный и грубый панк и, наконец, слишком толстый и неряшливый купчик. Перебор. Двадцать два.

— Ладно, стратег-аналитик, отдыхай, весь разбор полётов завтра.

— Да наотдыхался уже... — но закончить я не успел. Опять темнота.

* * *

Нас утро встречает прохладой. Какой умник терморегулятор так закрутил?

— Эй, Умник, тебя что с антарктической станции списали за излишнюю экономию ресурсов? Жару добавь.

— И вам здравствуйте, Мастер. Температура в помещении стандартная для утренних процедур — восемнадцать градусов выше нуля по шкале Цельсия. Ваш утренний распорядок вы можете увидеть на экране. Спасибо за внимание.

— Зануда, — изобразив несколько махательных движений, поплёлся на водные процедуры. Ничего под душем согреюсь.

В ванной первым делом глянул в зеркало. Красавец. Перестройка лицевых тканей зашла уже далеко, потому на меня глядел мужик одновременно похожий на Климова и на вашего преданного слугу, или вообще ни на кого не похожий. Ладно, пару дней потерплю, чай не в десятый раз. Согреться мне, естественно, никто не дал — программа стояла на "контраст", и на повороты ручек душ не отзывался, поэтому не стоит удивляться, что завтракал я навзводе. Умом, конечно, понимал, что раздражительность идёт от расстроенной гормональной сферы, но сорвать злость на ком-нибудь очень хотелось. А так как кому надо тоже были в курсе, то свою овсянку я поглощал в полном одиночестве. Считается, что сытость, пусть и относительная, положительно влияет на кардиологию самца, но отрицательно на обучаемость — то бишь сытое брюхо к ученью глухо, а путь к сердцу мужчины лежит через желудок. В общем, закон единства и борьбы противоположностей во всей своей бытовой красе. Маргарита и Михаил Иванович почтили меня своим присутствием только после, чуть более сытного чем завтрак, обеда. Ещё вчера, глядя на Марго, я заподозрил неладное, одного взгляда брошенного на шефа, стало достаточно, что бы укрепить мои подозрения.

— Ну, что у нас плохого?

— С чего ты взял? — Иваныч притворно удивился моему вопросу. Его спутница вообще никак не прореагировала на мой вопрос, что-то, излишне внимательно, изучая в планшете.

— Число сегодня какое? Умник молчит как рыба об лёд, календарь заблокирован, последние три обратных перестройки, если вы помните, прошли нештатно, хотя мне медики усиленно пели в уши, что погрешность в порядке статистического разброса. Только так долго никто не перестраивается, вам нужно было килограмм тридцать сбросить, а это минимум неделя. Так сколько я в отключке провалялся?

— Десять дней. Только ты так не волнуйся, в ближайшее время Пётр Алексеевич введёт тебя в курс дела, всё не так плохо, как тебе может показаться.

— Ага, представляю — всё гораздо хуже.

— Игорь, перестань истерить, что ты как баба, — это уже Маргарита пытается воздействовать своим излюбленным приёмом. К сожалению я слишком давно её знаю, что бы попасться на эту уловку.

— Игорь Анатольевич, не скажу что вам не стоит совсем ни о чём волноваться, но определённо заявляю, что здоровью вашему ничего особенного не грозит, а именно вы не умираете, и более того не стоит даже вопрос о вашем списании из отдела активных операций.

От сердца отлегло, рано значит подковы сдирать. А то последнее время... не ладно что-то в датском королевстве.

— Всё, закончили беседы на отвлечённые темы. Доклад в письменной форме представите мне в положенный срок, а сейчас, быстро дайте мне описание прошедшей операции, именно её активной фазы, — шеф принял начальственный вид и обозначил внимание. Протокол есть протокол.

Весь доклад занял не более пятнадцати минут. Пару минут начальник соизволил обдумывать моё приключенческое повествование. Его вынужденная секретарша сидела с каменным выражением лица, что-то не давало ей покоя, вот только что?

— Я не совсем понял момент с нападением на тебя боевика, первым выведенным из строя. Уж как то оно произошло вовремя и очень удачно — травма челюсти была нашим узким местом в операции.

— Сам не понял, как получилось. Ещё когда наносил удар, как будто кто под руку толкнул, затем вдруг понял, что надо разрядить его оружие и как, ну а дальше всё пошло по накатанной. Когда он попытался меня ударить подставил плечо, приклад соскользнул и я получил в зубы — не сильно но вполне достаточно. Доломал имплантаты с нейротоксином уже сам, дождался выброса активатора в кровь и отправил эту адскую смесь в вентиляцию.

— Что-то, во время операции, показалось необычным или подозрительным?

— Масса всего. Во-первых зачем было дёргать за усы фундаменталистов? Это я по поводу устроенной в гостинице пьянки. И почему они не отреагировали?

— Ну, тут всё просто — не могли они на неё отреагировать. Ты споил всех немусульманских журналистов, а значит, они должны были либо выслать всех, либо никого. Провалить освещение в прессе такого мероприятия не позволили бы сами "Дети". А что бы пьянка была повальной, и не было бы одного козла отпущения, мы приложили некоторые усилия. Потому спиртное, хоть и в меньших объёмах, оказалось у всех.

— Откуда мы так много знали о террористах? Они, случайно, не на нас работали?

— На кого они только не работали... Но организовали это не мы. О них точно знали полдесятка разведок, но чья это работа, вот это вопрос вопросов.

— Что с кротом?

— Сидит.

— И что никаких зацепок?

— Нет. В твоём деле почти не засветился, если не считать нападения на "Избушку". Мы не знаем, было его хозяевам выгодно, что бы у тебя всё прошло нормально или они прошляпили.

— А попытка ликвидации точно из-за него?

— Почти сто процентов. Очень уж они спешили. Если бы у них было время нашли бы десяток более приемлемых и надёжных способов.

— А сколько процентов уверенности, что они поверят в удачу?

— Кто ж его знает. Двоим из группы зачистки удалось перейти границу, не скажу что невредимыми, но говорить они смогут.

— А зачем они вообще это устроили, месть? Слабо верится.

— Это, я думаю, Пётр тебе пояснит.

— А он тут причём?

— Завтра, всё завтра, — Иваныч легко поднял свой центнер веса и вопросительно посмотрел на спутницу. — Маргарита Николаевна, вы задержитесь? Тогда всего хорошего. До завтра.

Кивнув мне шеф покинул комнату, оставив нас вдвоём. Молчание неприятно затягивалось.

— И всё же, что такого плохого случилось, что даже из актива не списали? Марго, не молчи, ты меня пугаешь.

— Тебе босс сказал — ничего страшного. Работе это не мешает, скорее наоборот.

— А чему мешает?

— Я не знаю, завтра Петром Алексеевичем поговоришь, а дальше видно будет.

Маргарита встала и пошла к выходу.

— А поцеловать?

— Я тебя поцелую, — наконец Марго улыбнулась. — Потом...

— Если захочу? Даже не сомневайся, захочу обязательно.

Дверь закрылась. Если мне так хорошо, то почему мне так хреново?

* * *

Петра Алексеевича, главу научного отдела, не только заглаза, но и в лицо, звали Петром Первым. Вероятно, большую роль в этом сыграла его фамилия, но не в последнюю очередь это прозвище отмечало его большой научный авторитет. Потому как второе прозвище Романцева было — Голова, хотя может и размер этой самой головы тоже повлиял. Он так и входил в комнату — сначала немалого размера голова, а затем, неожиданно некрупного телосложения, всё остальное.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич! Ну, чем будете меня пугать?

— Почему пугать, Игорёк?

— Так вчера шеф с Марго до того расхваливали моё здоровье, что мне стало страшно до колик. Тем более что в этот раз я был в коме уже десять дней, если учесть динамику, то в следующий раз мне валяться месяц.

— Игорь, вы очень вольно относитесь к анализу, с чего вы это взяли.

— К анализу может и вольно, а вот к математике в самый раз. Позапрошлый раз были сутки, в прошлый три — на лицо геометрическая прогрессия.

— Насмешили старика. Давайте вы будете стрелять, а я считать и разбираться в тонких научных материях.

— Умеете вы опустить оппонента, мне считать тоже приходится, иначе как я отчёт Михаилу Ивановичу сдам, без точного количества трупов?

— Ладно, уели. Теперь давайте всё же перейдём к цели моего посещения.

— Я не против.

— Отлично. Тогда я задам вопрос — что вы знаете о Катастрофе?

— Интересные у вас вопросы, главное очень простые. Начнём с термина. Катастрофа это крупная авария с человеческими жертвами. То что произошло у нас аварией не являлось, если только не с мозгами предержащих. Почему не назвать войну своим именем. Да, боевых действий как таковых не было, расстреляли друг друга, на этом всё закончилось.

— К терминам мы ещё вернёмся, потому как не всё так уж однозначно. Конечно попали пальцем в небо, но... Что вы знаете об истории конфликта?

— Только официальную версию. Четвёртого июня две тысячи пятнадцатого года на границе Харьковской и Белгородской областей произошла некая техногенная авария, в чём я кстати очень сомневаюсь, там в течении нескольких часов были сконцентрированы войска Украины и России, в том числе части Министерств по чрезвычайным ситуациям. Началась массовая эвакуация населения, которая продлилась почти сутки. Пятого июня в девятнадцать часов пятнадцать минут по московскому времени с ракетной базы Хилл был произведён запуск трёх ракет, предположительно Минитмен Три. На последовавший немедленно российский запрос оперативный дежурный в Пентагоне ответил, что это учебный пуск. После того как РВСН были приведены в боевую готовность, пиндосы сообщили, что произошёл несанкционированный пуск ракет со снятыми боевыми частями. На требование уничтожить носители был получен ответ, что сделать это невозможно. В девятнадцать двадцать две стартовали три российских ракеты, после чего начался массовый пуск американских, а затем и российских ракет. Вроде бы первые три ракеты поразили место расположения аварии и ближайшую железнодорожную станцию. Дальше разбираться кто кому чего грохнул уже было некогда. Но по городам вроде старались не бить, хотя когда такими плюхами обмениваются... Франция заявила, что не участвует в бойне и её носители ушли куда-то в сторону несудоходных районов Атлантики. Наглы тоже заявили о нейтралитете, но утром шестого нанесли удар по российским городам, думали что ответить им нечем, но им ответили. Кто-то кого-то мочил на Ближнем и Дальнем Востоке, а так же на Среднем. В общем, у кого что было, тот всё и высыпал на головы заклятых друзей. У индусов и пакистанцев зарядов было немного, у иранцев и того меньше, но Израилю трёх боеголовок заглаза хватило, тот в свою очередь раздал всем сёстрам по серьгам, даже Турции перепало. Кто первый начал США или Китай есть тайна покрытая мраком, но они разменяли друг другу побережья — западное китайское на восточное американское. Теперь в Голливуде кино не снимают. В общем, северному полушарию досталось по полной, а южное обошлось исключительно повышением радиоактивного фона. Несмотря на это, население планеты за двадцать лет сократилось до двух миллиардов и, наверное, сгинуло бы вообще, если бы не новые медицинские технологии.

— Стоп, на этом мы пока остановимся. Что вам кажется странным в истории с аварией?

— Да всё, профессор, а особенно американский удар. Если бы только по месту аварии, то можно принять версию бактериологического заражения местности, но людей вывозили по всем возможным путям эвакуации, а удар был нанесён так же и по железнодорожной станции. Значит предпринималась попытка уничтожить некое объёмное или тяжёлое оборудование, которое должно было либо прибыть, либо убыть. Уничтожать оборудование, предназначенное для борьбы с последствиями аварии? Очень странное решение. Остаётся эвакуация. Значит опять же одно из двух — либо что-то очень ценное, либо очень опасное. До того что Штаты пошли на риск развязывания ядерной войны. И он таки её получили. Интересно, по каким объектам нанесли ответный удар российские военные, вы не в курсе?

— Могу только догадываться, как и вы?

— Свежо придание.

— Я, и правда, точно не знаю, но думаю что это были объекты, типа пресловутой Базы пятьдесят один.

— Деза про зелёных человечков? Похоже, люди будут вестись на неё вечно.

— А если я скажу вам, что авария была крушением инопланетного корабля, поверите?

— Да не вжисть. А вы готовы подтвердить это фактами?

— Фактов у меня не хватает, вы правы, но для чего нам эти наросты на шеях? Давайте рассуждать логически...

— Да без проблем. Мне, как я понимаю, отводится роль "адвоката дьявола"?

Пётр Первый любил такие диспуты: говорил, что они несут множество функций, в том числе учат участников думать.

И так, мы имеем некую аварию, из-за которой выселяют несколько десятков тысяч человек с территории около тысячи квадратных километров. На эту территорию или ввозится, или вывозится с неё некое оборудование, которое удобно доставлять только по железной дороге. Это происшествие настолько опасно для Соединённых Штатов Америки, что те идут на обмен ядерными ударами. Предлагайте варианты.

— Запросто. Утечка биологического материала и попытка эвакуировать заражённое оборудование, ну и возможно носителей.

— Хотя объявлена зона карантина, население вывозится не в специальные лагеря, значит биологического заражения нет — максимум химическое или радиоактивное.

— Не факт, заражение могло произойти только на объекте, а население эвакуировали на всякий случай.

— Если смотреть на происшествие в таком разрезе, то получается, что заражение не на столько опасно, что бы выжигать местность ядерным оружием. И какой смысл в транспортировке чего либо из зоны карантина? Ну что, биологическую опасность отметаем?

— Давайте, проф, пока отложим в сторонку. В свете вышеизложенных аргументов химический и радиационный характер аварии тоже можно отбросить.

— На самом деле вы слишком спешите. Вы слишком тесно увязываете зону аварии и, так называемую вторую точку ядерной бомбардировки, место транспортировки. Конечно они тесно связаны, но связаны ли между собой сами факты эвакуации населения и груз на железнодорожной станции? Предположим факт аварии НЛО. Тогда мы имеем следующую картину: население вывозится по причине того, что оно может находиться в опасности, а корабль или его части просто отправляются на исследования.

— Не сходится. Из-за этого ядерную войну не начнут.

— Может её никто и не собирался начинать? Возможно, американцы посчитали, что Россия в очередной раз умоется. Понятно, что три ракеты это не массированное нападение, РВСН оно не угрожает — девять боеголовок это не то количество.

— Если пиндосы Россию в грош не ставили, то и смысла в атаке нет. Дали бы чинушам миллиардов этак сто, ну как в истории с "Курском" долги списали, и вывезли всё к себе. Они тогда деньги свои как хотели рисовали и, за эти виртуальные нолики, вертели всеми.

— Здесь могут быть другие проблемы. Мало ли что может случиться, отдадут не всё или что скопируют, а может потенциал на триллионы.

— Если только не всё отдадут. Копирование это из области фантастики. Представьте, что Беленко угнав МиГ-25, попал в Японию 1904 года. Садиться не куда, ну катапультировался он, самолёт грохнул. Да ладно, пусть даже сумел сесть. И вот и сынов Аматэрасу есть самолёт и живой лётчик, когда они его скопируют? То-то и оно. А на счёт триллионного потенциала вообще смешно — тогда чиновники считали, что лучше синица в руках. Там вам не здесь, управы на них не было. Попробовал бы кто из наших прокрутить десятую часть того, что они творили, давно пытался бы на суку через задницу дышать.

— Мне понятны ваши аргументы, но вы забываете, что ситуация сложившаяся в мире к пятнадцатому году значительно отличалась от того, что было в двухтысячном. Российская Федерация значительно обновила армию, да и Соединённые Штаты показали, что их денежные знаки большая фикция. Хранятся они в американских же банках, и власти не раз прозрачно намекали окружающим о возможных конфискациях незаконных средств, а то, что нерезиденты не могут приобрести на территории США никаких, по настоящему ликвидных активов, стало понятно значительно раньше.

— И всё же это не аргументы. Наличие зелёных человечков вы доказать не смогли. В порядке бреда могу предложить другую теорию. Например, прорыв Инферно. Очень модная тема в компьютерных играх и ненаучной фантастике. Из преисподней вырывается некая инфернальная сущность, к примеру Ктулху, ломает и крошит всё подряд, а также заливает окружающую среду психоизлучением Вселенского Зла. Доблестные российско— украинские военные молодецким ударом отсекают зверюшке кусок щупальца, весом тонн этак сто и утаскивают его для исследования. Далее рассматриваем два варианта: первый это когда Ктулху продолжает буянить и амеры, перепугавшись, решают грохнуть его ядерным оружием, второй — посрамлённый монстр удирает домой, жалобно завывая, а властители Страны Жёлтого Дьявола, мстя за своего менеджера среднего звена... Ну дальше понятно.

— Спасибо, Игорь. Насмешили. Как крайне ненаучная теория имеет право на существование. Но с аргументами мы не закончили. Вы упомянули новые медицинские технологии, которые не дали человечеству закончить своё существование в столь печальной юдоли. Не напомните мне, что они из себя представляют?

— Пётр Алексеевич, что-то я не помню, что бы у меня были хвосты по вашим предметам. Прямо какая-то пересдача экзаменов.

— А вы, батенька, напрягите серое вещество, будьте уж так добры.

— Хорошо, продолжим игру по вашим правилам. Если отбросить эволюционное развитие радиологии, которая на начальном этапе, сильно продвинулась вперёд и спасла немало жизней, то мы имеем два революционных открытия. Первое, на данный момент несущее основную нагрузку в процессе воспроизводства населения в областях высокого и среднего радиационного фона, это технология искусственного вынашивания. Заключается она в том, что искусственно оплодотворённая яйцеклетка помещается в маточный репликатор, в просторечии Яйцо, где, в течении срока вынашивания, находится под наблюдением и дозированным медицинским воздействием. Это позволяет справиться с подавляющим большинством патологий развития плода, а так же даёт возможность встраивания неотторгаемых имплантатов, например таких как нейрошунты цифрового обмена. Второе, используемое в ограниченном масштабе, технология модуляции стволовых клеток. Механизм функционирования этого явления во многом непонятен. Если упрощённо, то организм вырабатывает некий агент, так же называемый активатором, несущий двойную функцию, а именно ускоренную модификацию стволовых клеток в любую органическую ткань и высокоскоростное создание колонии стволовых клеток методом дублирования предоставленного образца. То есть в случае ранения, с потерей части тканей, активатор сначала перестраивает обычные клетки в стволовые, а затем из них создаёт дубликат утраченных тканей. Чем больше активатора имеет организм, тем быстрее происходит замещение и регенерация. Естественно в определённых рамках — десятикратная доза, от являющейся стандартной для данного организма, может привести к взрывной модификации летальной для субъекта. Всё. Экзамен сдан?

— Скажем так, удовлетворительно. Особенно интересно прозвучала сентенция о непонятности функционирования активатора. Получается, не понимаем чем пользуемся?

— Ну и что, мы не понимаем, что такое электричество, но пользуемся во всю две сотни лет.

— А как функционирует маточный репликатор вы значит понимаете.

— Я, конечно нет, но ваш брат учёный ведь понимает. Одно дело активатор, который делает "чего-то там", а на выходе имеем результат, совсем другое Яйцо, за которым врачи девять месяцев следят, какие-то манипуляции проделывают.

— Вот именно, что "какие-то". Вместо врача к репликатору можно шимпанзе посадить — разницы не будет. Не велик труд нажимать на красную кнопку после звукового сигнала, а на зелёную после светового. А можно и не нажимать — не успеешь, автоматика сама отработает.

— Вот даже как.

— Всё гораздо хуже. Если физический принцип работы этого устройства мы в какой-то мере понимаем, то с системами управления даже не тёмный лес, а прямо-таки бетонная стена. Программное обеспечение зашито на уровне "железа", а архитектура этого "железа" не имеет ничего общего с знакомыми нам системами. Там нет процессоров, ОЗУ, ПЗУ и прочего.

— Так мы их что не? Сами себя рожают что ли?

— А как же, производим, от начала и до конца. Только вот блок управления производим давно устаревшим способом фотолитографии с готовых плёнок. С момента производства, все изменения, вносимые в репликатор, исчерпываются дизайнерскими изысками. Конечно есть предметы, которые могут не меняться веками, но в основном это то, что достигло технологического оптимума. Топор, например, или лопата. Все изобретения и открытия, вступившие в эксплуатацию, одновременно с технологией маточной репликации либо развиваются, либо зашли в тупик и отброшены. С Яйцом всё не так — оно используется на сто процентов, но не меняется. Есть ещё одна, не скажу какая уже по счёту, несуразность. За более чем пятьдесят лет мы не исчерпали возможности конструкции. Если в первых, как бы это получше назвать, скажем моделях, выращиваемых репликаторами, человеческих особей присутствовал только один имплантант, а именно нейрошунт, то в последних их число доходит до четырёх. То есть, в систему заложен большой ресурс. Сколько имплантантов можно будет выращивать лет этак через сто — десять, тридцать или миллион?

— Ну, с миллионом вы, Пётр Алексеевич, загнули.

— Почему, Игорь Анатольевич, вы считаете эту цифру завышенной?

— Прямо даже не знаю что сказать. Сама цифра уж больно большая. К тому же увеличение количества имплантантов плохо влияет на выработку активатора.

— В цифре ничего страшного нет. Подумаешь какие-то шесть порядков. Возьмите хотя бы первые ЭВМ. За сколько время их быстродействие увеличилось в тот же миллион раз, и за сколько энергопотребление упало на столько же?

— Лет за пятьдесят?

— Вдвое меньше.

— На счёт же активатора всё ещё более непросто. Но нашу интересную беседу продолжим позже, вероятно завтра. Сейчас же я хочу предложить вам один эксперимент.

Пётр Первый вытащил из кармана два кубика с нанесёнными на грани точками.

— Вам знакомы эти предметы?

Я кивнул.

— Правильно, это так называемые кости. Ранее использовались в различных играх и не только, но с внедрением вычислительных систем с функцией генератора случайных чисел, потеряли свою актуальность. В нашем же случае они подходят как нельзя лучше. Давайте начнём с одной. Вы должны пытаться угадать, какое число выпадет. Бросайте. Только цифры называйте предварительно вслух.

— Пять, — я бросил кубик. На верхней грани была тройка. — Профессор, это же обычная теория вероятности. Шансов угадать один к шести. Теоретически можно угадать даже несколько раз подряд, но после долгих тягомотных упражнений всё возвратится на круги своя.

— Вы не рассуждайте, Игорь, вы бросайте. Вам зачтётся.

Дверь за доморощенным Окуджавой закрылась, вести занимательные беседы с Умником то ещё удовольствие. Пришлось бросать. Уже через пару минут теория вероятности начала сбоить. Получаса хватило на то что бы нанести ей тяжелый урон, через сорок минут она сдалась, понеся невосполнимые потери.

— Умник, ты видел?

— Я фиксирую всё, что происходит в данном помещении, Мастер.

Кто бы сомневался. И не только в данном. Мюллер, мать твою.

— И что мы имеем с гуся?

— Если считать серией сто последних бросков, то процент угаданных равен шестьдесят восьми.

Ну, где то так я и предполагал. Усложним задачу. С двумя костями принципиально ничего не поменялось. Хватило двадцати минут, за которые процент поднялся до семидесяти. Пара лет и я, наверно, получу девяносто девять из ста. А оно мне надо? Тенденция, так сказать, на лицо, поэтому только плотный обед спасёт нас, то бишь меня, от перенапряжения думательного органа. Главное назначение головы в чём? Правильно — в неё едят! А если ещё и кровь займёт единственно правильное положение, а именно переместится в район желудка и прочих органов пищеварения, то жизнь вообще становится простой и лёгкой.

Послеобеденный отдых это что-то, особенно если он сопровождается тихим часом. По крайней мере, мне так говорили люди, которым хоть раз в жизни удалось испытать это блаженство. Интересно проф за дверью стоял или так точно рассчитал? Если рассчитал, то он и вправду великий математик — дверь открылась ровно в ту же секунду, как я поставил на поднос стакан из-под компота.

— Ну-с, как дела, молодой человек?

— А то вы не знаете.

— Вообще-то меня больше интересует не констатация факта, а ваше видение ситуации.

— С ситуацией всё просто — я либо провидец, либо обладаю даром телекинеза. В худшем случае и то и другое.

— И что вам не нравится?

— Всё. Начнём с конца. Телекинез не возможен по той причине, что мощность волнового излучения мозга на хрен знает сколько порядков меньше той, что необходима для управления этими костями. Если же вдруг я смогу развить мощность, то мозги просто сварятся от паразитных токов, как в микроволновке. С провидцем ещё хуже — нарушение причинно-следственных связей. Это даже не волновой генератор в башке или ещё где, это значит что наше представление о вселенной в корне неправильно. Есть правда третий вариант — ловкость рук. Подсознательное управление тонкой моторикой теоретически может дать подобные результаты. Поэтому я считаю, что у вас есть ещё что-то за пазухой, чисто поиздеваться над обезьянкой.

— Конечно есть, как без этого, — довольный экспериментатор вытянул из кармана карточную колоду. — Продолжаем разработку теории игр в свете новых взглядов на вселенную. Тасуйте и вперёд.

— Ну уж нет, профессор, так не пойдёт. Вы тасуете, я называю, вы открываете.

— Хотя это и нарушает ход нашего эксперимента, но ладно. Если вы хотите исключить варианты один и три, пожалуйста.

Что-то в улыбке Петра Первого мне не понравилось. Где-то он поставил мне ловушку.

— Хорошо начали. Дама треф, — передо мной легла семёрка бубен.

— Опять дама треф, — а вот и она дорогая. Промазал, но только слегка.

Для выхода на полный кпд мне понадобилось не более пяти минут.

— Что скажете на это, милостивый государь.

— Скажу, что всё усложнилось. Исключив случайность, мы внесли фактор предопределённости — так как карты в колоде не могут менять своё место, то можно предположить, что я каким-то образом считываю информацию. Из ноосферы или астрала, не суть важно. В это поверить проще, чем в предвидение. К тому же, этот опыт никак не отрицает телекинез и ловкость рук — здесь одно там другое, — пожал я плечами.

— Отлично, Игорь. Неплохой анализ. Но сущности мы умножать не будем, Оккам нам не простит. Давайте я помучаю вас последний раз, — проф достал из кармана жутко интересную штуковину.

Неудержавшись я цапнул раритет. Блин, работает.

— Профессор, откуда у вас сей охренительный девайс?

— Нравится? Вы дату производства посмотрите, и страну изготовитель.

Посмотрел, протёр глаза и снова посмотрел.

— Он у вас на одной полке с каменным топором для разделки динозавров лежит?

— Ох уж эта молодежь, чему вас только в школе учат. Нельзя так бездарно путать эпохи. Особенно с периодами. Меловой период был несколько раньше, чем эпоха позднего раннего социализма.

— А почему это "Сделано в СССР" работает спустя сотню с лишним лет. Петр Алексеевич признайтесь — вы его апгрейдили.

— Не в коем разе! Это настоящий инженерный калькулятор, купленный моим дедом в ГУМе в одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году от Рождества Христова, сразу после его поступления на первый курс Московского энергетического института. Деда естественно, а не Иешуа. Работает по тому, что делали тогда так, а понятия "вырождение кремния" и "претензиозный износ нейросети" могли присниться только в страшном сне. С вопросом "почему" разобрались, перейдём к следующему — "зачем". А нужен он нам затем, что данный прибор имеет только один интерфейс — пальцетыкательный. По другому никак, а значит управление извне, техническими средствами, мы можем исключить. Почему я уточнил про технические средства? Потому что вы, Игорь Анатольевич, в своей нелюбви к незабвенному отцу Оккаму, попытаетесь выдвинуть версию о экстрасенсорном вмешательстве в вычислительные процессы. Уверяю вас — удалённое управление данным агрегатом по энергозатратам пропорционально телепатическому верчению костей.

— Уговорили, издевайтесь дальше. Что в этот раз требуется от меня?

— Почти то же, что и раньше, я запускаю генератор случайных чисел, а вы их угадываете.

Кто бы сомневался в результате, лично я нет.

— Игорь, давайте не будем делать сейчас скоропалительных выводов. Вы отдохнёте, подумаете, а завтра мы на свежую голову...

— Согласен, до завтра не протухнет.

* * *

Утро добрым всё ж таки бывает. Наконец наблюдаю в зеркале самого себя, а не ту жуткую помесь с Климовым.

— Умник, что там с моими генными характеристиками?

— Пётр Первый сказал, что для монстра сойдёт.

Сволочь. Умника имею в виду. Для профессора слишком легковесный комплимент. Лады, подождём прихода светила. А вот и он, лёгок на помине.

— Как себя чувствуете, молодой человек?

— Вашими молитвами, уважаемый. Что с генными характеристиками? Умник, гад, отвечать отказывается, на вас стрелки переводит.

— Зря вы обижаете беднягу, он просто следует инструкциям. А с генным аппаратом у вас всё более-менее нормально. В свете новых подходов к данному вопросу.

Вот, началось. Так и знал, что ничего хорошего меня не ожидает. Особенно в свете новых подходов.

— Профессор, не тяните. Иваныч сказал, что за штат меня не выводят, то бишь ни яма ни инвалидность мне не грозит. Почему я не могу увидеть результаты обследования? И что за намёки на монстра.

— Кто-то у меня доболтается. Язык отрезать ему конечно не удастся, но он у меня по другому заговорит. Умник, обычным сопрано обойдёшься, или лучше колоратурное поставить?

Представил Умника говорящего колоратурным сопрано, а лучше поющего. Офигительно.

— Профессор, лучше альт или дискант.

— Игорь, не держите меня за законченного садиста. Вернёмся к нашим баранам, то есть к вам. Что бы разобраться с текущим состоянием вашего генного аппарата придётся вернуться к нашему вчерашнему разговору, а именно к выработке организмом активатора и влияния на этот процесс дополнительных имплантатов. Напомните мне, в чём проблема.

Интересно это последний зачёт в сессии?

— По официальной версии, — я изобразил ухмылку с максимальной процентной долей ехидности, — в процессе нарастания радиационного фона, а так же его снижения и прочих флуктуаций, произошла массовая спонтанная, — эх, если бы ещё можно было добавить ехидности, — мутация, выразившаяся в развитии желез активатора. Надеюсь повторять материал по активатору не надо? Спасибо. Кроме ранее перечисленных, активатор обладает ещё одним немаловажным свойством, из-за которого его называют второй иммунной системой — он уничтожает чужеродные ткани. Происходит это, правда, при определённой концентрации. Чем меньше в организме активатора, тем меньше риск отторжения, но и выше риск заболеваний. Просто высокая концентрация тоже опасна — это показали как медицинские опыты, так и провал проектов "Протей".

— Сколько, по вашему, может производить ваш организм? В пике максимума, так сказать.

Тут я вспомнил, как вешал лапшу лягушатнику про шестьсот миллиграмм. Что бы изменять внешность, в узких пределах, нужно не менее двух грамм, а этот этап я прошёл давно.

— Почти четыре грамма... Или мои сведения устарели?

— Именно. Во время обратной трансформации организм вырабатывал порядка восьми. Если помните субъекты "Протея" погибали при трёх. Скажу вам более, если ранее при трансформациях более половины активатора тратилась на борьбу со злокачественными образованиями — введение чужеродного генного набора так просто не проходит, то вашем последнем случае сбои репликации клеток снизились на порядок.

— Какого хрена я тогда десять дней в отключке лежал?

— Подождите немного, к этому мы вернёмся. А сейчас я хочу поговорить о "спонтанной мутации". Вы не зря изображали сарказм, озвучивая беззубую версию о "случайной" мутации, происходящей одновременно у миллионов особей вида, да ещё накрепко зашитой в механизм наследования. К сожалению, в том бардаке, извините за мою несдержанность, творившемся после Катастрофы, почти никто не занимался наукой, даже наблюдения за уровнем радиации не сохраняли, а уж про замеры модуляций высокоэнергетичных излучений... На основе обрывочных данных, очень обрывочных, удалось построить модель. Да какая к чёрту модель — работали на чистой интуиции, но кое-что у нас получилось. В общем, по нашей гипотезе, некто, используя повышенный радиационный фон как базу, производил воздействие на генетический аппарат людей. Может не только людей, уж больно много других организмов подверглось изменениям, невозможным с точки зрения науки. Реальный мир это всё же не фантастическое кино, где могут существовать монстры, да ещё и размножаться — из-за обычной радиации за десятки лет эволюция не проходит путь, в природе проходящий миллионы лет. Хотя те же солнечный мотыльки или водородные черви могут быть просто побочным эффектом, сложность модуляции была такова, что генный аппарат должен был походить на пластилин в руках скульптора.

— Пётр Алексеевич, опять зелёные человечки. А как же Оккам?

— Игорь Анатольевич, — не удержался от обезьянничества мой собеседник. — почему вы так не любите зелёных человечков, они у вас в детстве деревянного пони украли? А на счёт бритвы всё просто — я скорее поверю в цветных чертей, чем в "спонтанную мутацию". И вы у меня скоро поверите.

Даже если проф не собирался делиться какой информацией, похоже теперь не удержится.

— Ну что ж. Я весь внимание.

— Умник, выведи на экран данные генетической карты гражданина Ефремова. Начнём с самых ранних. Узнали? Правильно, это внутриутробная генограмма. Стандарт, всё нормально, включая двойной набор гена активатора, второй естественно спящий. Умник, вторую картинку. Это в двенадцать с половиной лет, включение второго набора, на этапе полового созревания. Дальше у нас долго ничего интересного. А вот с номера семьдесят четыре начинаются интересности. Это карта сделана после окончания вашей второй обратной трансформации. Внедрение в группу Хромого Дервиша, помните. Смотрите, ген А вдруг приобретает четыре дополнительных аминокислотных группы. Видите как интересно они расположены — две группы выглядят как отростки, а две зеркально замыкают спирали ДНК.

Помню, весёлое было дельце, пули свистели над головой. Сапоги не свистели, они были тёплыми и мокрыми. Завещание я тогда не написал только по причине нехватки времени — убегал быстро.

— Да-да, проф, вы тогда мне ещё соврали, что тридцатипроцентное прибавка выработки, связана со стрессом и физическим увеличением желёз.

— Ничего я не соврал, я просто не сказал всю правду. И стресс повлиял, и железы увеличились — где здесь неправда? Мы считаем — именно стрессовое состояние организма разбудило реакцию метаморфоза гена, а тот в свою очередь дал команду на рост желёз. После этого мы прогнали через виртуальный эмулятор больше сотни человек, кого сумели найти, и получили два похожих случая.

— Ага, и начали брать у меня пробы в десять раз чаще, а задания подсовывать с каждым разом хлеще. Нашли себе крысу для лабиринта.

— Игорь, не жалейте себя — выработка упадёт. Умник, номера двести восемнадцать и двести девятнадцать пожалуйста. Это начало и конец операции "Аврора". Почувствуйте разницу.

Ну не... хрена ж себе. Двойная спираль ДНК на втором изображении ощетинилась выступающими колючками аминогрупп, да и лишние перемычки моментально бросались в глаза.

— Понравилось? И это, как вы догадываетесь, ещё не всё. Умник, замени двести восемнадцатую на триста семьдесят вторую. Это, Игорёк, вчерашняя. Челюсть подберите, у нас тут уборщиц нет, а роботы... сами знаете, не отдадут.

Новопоявившееся на экране изображение вогнало меня в полный ступор, это уже был не пустой внутри ежик. Теперь передо мной предстал довольно упитанный дикобраз, причём некоторые его иглы ещё и раздваивались на концах.

— Это только здесь, — показал я пальцем на изображение, — или всё остальное тоже так?

— Пока только здесь, — успокоил меня Алексеевич. — Но изменился, простите за тавтологию, тип активности активатора. Теперь он не только борется с чужеродными тканями и занимается протезированием. У вас изменяется работа старых органов, и появляются зачатки новых. Только в мозгу шесть очагов, очень активных, или как говорят "горячих". Кстати, во время наших вчерашних опытов мощность излучения двух из них возрастала втрое.

— Чем это грозит?

— А я откуда знаю? Кто у нас провидец? Одно могу сказать точно — эра Яйца заканчивается. Ваши новые органы, назвать их имплантатами уже нельзя, состоят из ваших тканей и не атакуются неоиимунной системой, а наоборот провоцируются ей.

— Следуя вашей оговорке, я такой не один.

— Такой пока один, но в затылок вам дышат ещё шестнадцать претендентов, но так как на пути в "ферзи" вы значительно дальше всех, то нам надо провести ещё один важный эксперимент.

Я уже понял его. Интересно это интуиция или провидческий дар сработал.

— Пётр Алексеевич, лично я уже лет пять как не против, но вам придётся уговорить Марго.

Судя по прикушенной губе, проф уговорить её не смог, а на другую мать я для своего ребёнка не соглашусь. Даже во благо человечества. В конце концов я ещё пожить собираюсь.

Глава 3.

На природе.

У природы нет плохой погоды

Профессор ушёл только через час. Естественно ни с чем. Зачем только час потерял, у него время лишнее? А ещё через полчаса заявилась... Как вы думаете кто?

— Игорь, ты понимаешь, что это необходимо?

— Конечно, я очень понятливый.

— А зачем ты отказал профессору.

— Ну, во-первых не зачем, а почему. Ты не догадываешься?

— Догадываюсь, но к нашим отношениям это не имеет отношения. Чёрт побери, из-за тебя я скоро по-русски разучусь разговаривать. Это нужно для науки, для...

— Бла-бла-бла! Марго, если это так важно, то почему ты послала Петра в пеший маршрут?

— Вовсе я его никуда не посылала. Я просто сказала, что не готова для такого шага.

— А я значит готов?

— Ты всегда как пионер. Который год мне в уши жужжишь — давай поженимся, давай детей заведём. Дети это не котята, что бы их заводить. Ты можешь в любой день не вернуться. И что я им скажу? Папа герой, папа улетел в экспедицию на Марс?

— Положим, папа герой по любому и уже давно. И я тебе обещаю, что я вернусь, я всегда буду возвращаться. Помнишь?

В море соли и так до черта,

Морю не надо слез.

Наша вера вернее расчета —

Нас вывозит "Авось".

Нас мало и нас все меньше

И парус пробит насквозь,

Но в сердцах забывчивых женщин

Не забудут "Авось"!

— Игорь, не рви мне душу. Сделай, что тебя просят.

— Рита, если ты считаешь что это так нужно, то делаем это вместе.

— То есть ты решил воспользоваться ситуацией. А не боишься пожалеть?

— Милая, я не чем не собираюсь пользоваться. Да — да, нет — нет; что сверх того, то от лукавого. Решаем сейчас и, в данном ключе, больше к этому вопросу не возвращаемся. Точка.

Марго опустила глаза, но я заметил, что взгляд её не потух, наоборот они сверкнули тем блеском, который появлялся, когда Маргарита решала влезть куда-то очертя голову. Молодец я, бинго! Наконец я сорвал свой главный в жизни куш.

— Я подумаю, — её голос был тих и спокоен.

Нет, дорогая, ты уже всё надумала, но я не собираюсь отнимать твой одинокий плач о теряемой свободе. Я сегодня добрый монстр. У меня сегодня всё получается.

В этот день меня больше никто не беспокоил, только Умник дважды запускал "кровососа", а в остальном всё спокойно, как в Багдаде. Да и чего с меня теперь взять, кроме анализов. А вот следующий день был днём визитов. Сначала заявился Пётр Первый, состроив постную морду лица, но маньячный блеск в глазах выдавал его с головой. За ним ввалилась целая толпа в белых халатах, в количестве трёх штук. Они вертели в руках планшеты, тыкали в них пальцами и совали под нос друг другу, потом дёргали планшетки из рук, опять тыкали и опять совали. При этом что-то булькали на своём тарабарском языке, прямо как папуасы, которым подарили гжельские тарелки с разными рисунками, а те пытаются найти в них сакральный смысл. Через полчаса этого галдежа, наконец, выдали на-гора сакраментальное — "здоров". Главное, что с самого начала это все и так понимали, но как же не покрасоваться и не устроить консилиум. Прям как дети, хотя всем глубоко за полтинник. Тут же, после ухода врачей-вредителей, заглянул шеф и поинтересовался, а чего это я тут разлёгся. Я ответил, что здесь у меня депутатская приёмная, а сегодня встреча с избирателями. Если я отсюда уйду, то где они меня будут искать? Электорат должен быть доволен — тогда мне будет хорошо. Михаил Иванович заявил что на Транае с миной на шее я бы смотрелся просто здорово(*), но пока я еду в санаторий "Сосны", где две недели могу вволю реабилитироваться с известной мне особой. Буквально через десять минут прибежала особа и устроила втык — пришлось собираться, в темпе танго. Всё равно два раза получил по шее за неполные пятнадцать минут.

В санаторий ехали с шиком — Михаливаныч выделил от щедрот "Баргузин-турбо". В нём можно было ехать даже лёжа. К сожалению, озвучивание этого предложения принесло мне только лишний подзатыльник, но мне такие мелочи настроения испортить не могли. Суперкар дотащил наши кости до места за час, и мы вступили под сень красивейшего места Сибири. А может и всего мира. В наш санаторий я был влюблён, не так как в Марго — её я любил трепетно и нежно, хотя она почему-то обзывала меня сексуальным маньяком, а "Сосны" были моей малой родиной. Без родителей я остался рано, не было ещё и десяти, а воспитывала меня тётка, именно сейчас встречающая меня на проходной.

— Игоряха, — Анна Петровна повисла у меня на шее как бойцовый бультерьер, только что вцепилась не зубами.

— Анька, мне конечно не тяжело твои кости держать, но ты силы то соизмеряй — у меня морда уже наверно синеть начала.

— Тебя бугая и расомахомедведь не удушит. Рита, привет!

— Привет, Ань. Слезай с него — его премировали только отпуском, про награждение Анной на шею в приказе ничего не было.

Мои родственницы, одна настоящая, другая будущая, обнялись и расцеловались. Слава Яйцам не взасос. Могли бы, лишь бы поиздеваться надо мной лишний раз. За пропаганду гомосексуализма в Конфедерации давали год исправительных работ, хоть и не каторга, а два-три процента из Леса не возвращались, но эти хулиганки плевали с высокой сосны на запреты, связанные с моральным обликом строителя Анархизма. Анна Петровна была старше меня всего на шесть лет, наши родители погибли во время Лаосского кризиса, когда кхмеры решили, что их несправедливо обнесли ядерными бомбардировками и решили восстановить справедливость. Аня как раз завершила среднее образование. Какие уж рычаги она подключила, но опеку надо мной буквально вырвала у Опекунского Совета, не удивлюсь, если с кусками тел некоторых его активистов. Хотя пенсий нам и хватило бы закончить образование, но Анна поступила на заочный факультет Томского университета по специальности туризм и гостиничное дело, и пошла работать. Вероятно и здесь помогли былые связи родителей, потому как устроиться даже горничной в "Сосны", это как попасть в штат лунной экспедиции. Ну и что, что на Луны после Катастрофы не летали — тем более фиг попадёшь. Здесь мы с Аней и встретили Риту, той было одинаково комфортно дружить с нами — разница в возрасте в три года была с обоими. Так Анна Петровна и проработала все предыдущие годы на одном месте, добравшись, на данный момент, до должности директора по режиму, но на этом явно не собиралась останавливаться.

— Анечка, как у нас нынче с рыбалкой, охотой, грибами и прочими развлечениями на природе? — взвалив на себя оба баула, я бодро двинулся в кильватере мило щебечущих дам.

— Всё как всегда. Хариусы недавно отнерестились с бреющего, теперь сидят в кустах сторожат потомство. Подберёзовики с белыми на прошлой недели большую драку учинили за Сухой Лог — у бабы Нюры забор разобрали, так колами двоих чуть не насмерть забили. С охотой вообще всё зашибись — со дня на день у бобров большой гон начинается, кабанозубры расплодились просто ужас, забор из рабицы с западной стороны комплекса обглодали вчистую.

— Шутки твои, тётушка, страдают однообразием. Не будут хариусы в такую жару в кустах сидеть, тепловой удар хватит. Они сейчас во мху прячутся.

— Ну, тебе лучше знать, ты у нас заядлый грибник. Мне сейчас не до рыбалки, у нас периметр оголён. К новому забору придётся двести двадцать подводить, а иначе опять сожрут.

Так, мило беседуя, мы добрались сначала до главного корпуса, но туда не пошли. В ответ на наши с Марго удивлённые взгляды, Аня вверх палец и заявила, что сам Погодин приказал разместить нас в "генеральских" апартаментах. Однако. Где-то в лесу зубролось сдох, да не один. Массовый падёж зубролосей — это не к добру. Ладно, с проблемами будем разбираться по мере их приближения на прямой выстрел. Хотя генералов в Службе не было, но четыре домика в глубине берёзовой рощи, почему-то именовались "генеральским". Останавливались там, в основном старшие инспекторы, генеральным отдыхать было практически некогда — раз в два-три года приедет кто на пару дней, погудит на охраняемой природе, и опять в Лес безвылазно. Вот до кого бы не хотел дослужиться, так это до генерального. Теперь похоже и не светит. Зарежут меня яйцеголовые, вот тебе крест зарежут, вивисекторы хреновы.

Под размещение нам выделили домик номер четыре, самый дальний. Марго поинтересовалась причиной дискриминации, мол до столовой лишние двести метров чапать. На что получила ответ, что директор по режиму существует для того что бы за режимом следить, а какой у отдыхающих может быть режим, если они не смогут спать по ночам, слушая дикие кошачьи вопли. Маргарита покраснела как рак, надо же — я думал она давно разучилась, и показала Аньке кулак. Та только расхохоталась в ответ и умчалась по своим делам, оставив нас разбирать вещи и, вообще, устраиваться по хозяйски. Устраиваться было где — пять комнат, две ванных, терраса, веранда и целых три балкона. Мечта уборщицы. Даже библиотека с антресолью и роялем. Белым. На моё предложение познакомиться с роялем поближе, не для того же он здесь стоит что бы гаммы разучивать, получил комбинацию из трёх пальцев в нос. Поскрёбся минуту под дверью душевой, слушая шум водяных струй и мелодичное мурлыканье на мотив модного шлягера, и поплёлся переодеваться. На зло врагам и бездушным стервам натянул поношенный спортивный костюм, синий с белыми стрелками и такой же надписью "Адидас", причём русскими буквами. Хит чинской экспортной политики. Пускай кое кому будет стыдно за мой вид на обеде. Марго вышла из душа в одном махровом полотенце, таком коротком, что оно не могло нормально скрыть ничего ни с низу ни сверху. Издевательство какое-то, а не полотенце. Оглядев мой прикид, сморщила нос и скрылась в спальне, аккуратно прикрыв дверь. Ясно, теперь не меньше часа будет марафет наводить, на выходе получим пример, как должна выглядеть элегантная женщина, если спутник у неё вахлак-вахлаком. Придётся обламывать. Когда Мисс Элегантность вплыла в гостиную, о чудо на десять минут раньше запланированного, её встретил не менее элегантный молодой человек в смокинге с белой гвоздикой в петлице. Секундное остолбенение вошедшей сменилось гомерическим смехом.

— Игорь, ну нельзя же так, мне теперь опять глаза красить, — Маргарита промокнула глаза платком, пытаясь спасти остатки макияжа. — Я всё понимаю — тяжёлое детство вдали от цивилизации, пальмы, обезьяны. Благородный Тарзан пытается произвести на леди Джейн(*) приятное впечатление, натянув самую свежую леопардовую шкуру, но надо иметь чувство меры. Джейн и так его любит, без шкуры даже сильнее.

— Что опять? — пусть помучается, объясняя вахлаку, где он не прав.

— Милый, сейчас обед, а не ужин. Твой смокинг отлично подойдёт к моему чёрному вечернему платью. Сейчас на мне Белый Брючный Костюм. На пару мы будем смотреться как корова с седлом.

— У меня вопрос. Будем ли мы раздеваться между обедом и ужином, если да, то могу и переодеться, если нет, то какого хрена мне это надо? Так потом на ужин и пойду, экономия времени однако.

— Ладно, уговорил чёрт красноречивый, на что только не пойдёшь, что бы не позориться. Лучше бы в трениках остался.

Вот это другой разговор. Однако моя умная. И сексуальная тоже, особенно в трениках.

К обеду мы явились по-английски вовремя, то есть опоздали на пять минут — строго по протоколу. Отдыхающих оказалось на удивление много, прямо по великому актёру-песеннику: "Но, желательно в июле и желательно в Крыму"(*). Временные координаты совпадают, пространственные слегка подкачали, но какому нормальному человеку когда-либо такие мелочи мешали нормально отдохнуть? Почему подумал про Крым? Внешний вид зала и наряды собравшихся, вдруг остро пробудили впечатления от просмотренного когда-то в детстве, чёрно-белого ещё советского фильма. Что-то из жизни русского высшего общества перед Империалистической войной. Чур, меня! С моими новыми способностями такие ассоциации к хорошему не приведут. В сиесту, если Марго конечно позволит, эту дурную аналогию надо хорошенько прокачать, но пятой точкой чувствую, ничем хорошим не пахнет. Маргарита дёрнула меня за локоть и удивлённо заглянула мне в лицо. Что, жены Лота не видела?(*) Жизнерадостно, по крайней мере мне хотелось так думать, улыбнувшись, повлёк её к свободному столику.

В связи со стоявшем за окном четвергом(*) повар порадовал нас обилием рыбных блюд. Уха, стейк из семги и крабовый салат были великолепны. С ужасом ждал на третье компот из снетков, но гений от кулинарии всё же оказался адекватен — обошёлся морсом. Лёгкая музыка, то ли Штраус, то ли Шопен — ну не разбираюсь я в них, создавала нечто вроде звукового экрана, но не мешала разговаривать сидящим за одним столиком.

— Ты чего так напрягся на входе, старую любовницу узрел?

— У меня не бывает старых любовниц — только молодые. Старые только подруги.

— От ответа не уходи, ишь манеру взял. Ответствуй законной супруге.

— Хорошо, дорогая, я готов стать твоим мужем. Это ведь было предложение?

— Обойдёшься, это был ответ на твоё третье, сделанное в Находке. Оно было самое романтичное. Следующие два — бледная тень. Так, опять разговор в сторону увёл. Колись, Лазо.

— Вот этого не надо — терпеть не могу экстремальных температур. А по поводу напряга, так ничего особенного. Вошёл, а тут такое блестящее общество — дамы чуть ли не в кринолинах, мужчины в белых парусиновых костюмах. Вот и торкнуло на "Бесприданницу".

— Чего-то ты темнишь, — Маргарита оглядела зал. — Не тянет это на Островского. Скорее Блок или Чёрный. Сейчас на пленере в моде стиль декаданса — шляпки, зонтики с кружевами и всё такое. Ну, так что не так?

— Марго, расслабься, ты не на работе. Солнце, воздух — отдыхай.

Ещё пару минут моя, теперь почти официальная супруга, сверлила меня взглядом, но всё же бросила это занятие. Не сдалась, только отступила. Она мне ещё устроит допрос с пристрастием, но это будет потом, когда я придумаю что соврать, или наоборот решу всё выложить. Сам ведь не уверен в том, что не померещилось. Войны, тем более глобальные просто так не начинаются, нарастание напряжения идёт несколько лет, по краю — месяцев. Сейчас всё тихо, дажё намёков нет — я бы знал. Хорошо, пусть можно предвидеть, господи какой бред несу, что произойдёт в следующую секунду, но то что произойдёт через несколько лет... Похоже у меня не предвидение проявляется, а паранойя. Лучше конечно, чем шизофрения, но тоже не сахар — проживёшь дольше, но друзей потеряешь. При шизофрении хоть сочувствовать будут и окружат заботой, а так умрёшь в одиночестве — и окоченевшие руки будут сжимать направленный на входную дверь пулемёт. Бр-р-р. Неприятная перспектива. А кругом красота, благолепие и нега, разливающаяся в воздухах. Нет, ребята, будем жить.

Я сгрёб в охапку, удивлённую смене моего настроения, спутницу и мы отправились на променад. Есть что-то в сибирской природе, естественно слегка облагороженной человеком, надо только меру знать, этакое — заставляющее душу сначала развернуться, а потом свернуться, но уже против часовой. Понятно, кому как не нам любить Лес. Мы его и любим. Но тонкая грань, отделяющая его от дикого парка, снижающая его опасность чуть ниже критической черты, привносит в душу человека какое-то иррациональное чувство покоя. Вроде всё как и за забором, частично, судя по жалобам Анны, сейчас отсутствующим. Вон кабан с семейством чинно перешёл тропу, кося налитым кровью глазом, кто-то десяти метрах от дороги возится в кустах — как бы не пресловутый росомахомедведь, уж больно запах идёт специфический, а чувства опасности нет, как отрезало. Только однажды что-то ворохнулось в груди, при виде облака солнечных мотыльков, но тут же прошло — рой пролетел сильно в стороне, да и не такой он был и большой, что бы образовать опасную линзу. Наверное к ближайшему полигону мигрирует. Там разрядится во славу Фаэтону и на благо муниципального управления, так сказать в свете решения энергетической проблемы.

Проблемы давно нет, но всё равно кому-то приходится жертвовать жизнью для её решения, даже если этот кто-то маленький и совершенно безмозглый. Прямо как я. Интересно, а что это у меня так настроение прыгает? Критические дни что ли на носу? Похоже эта генная перестройка здорово на мозги давит, и явно через секреторную функцию. А кто сказал, что будет легко — из мерзкой волосатой гусеницы, да в прекрасную бабочку. Ну-ну, поглядим в зеркало, авось заикой не останусь.

В общем, под вечер меня скрутило — мама не горюй. И главное моя невеста, а вместе с ней и сестрица, этому ничуть не удивились. Знали ведьмы и не предупредили — ничего, вместе будем представлять главное блюдо на славном празднике Аутодафе. Короче неделя была кошмарной, да и болезненной тоже — местный эскулап столько инъекций в меня вогнал, что лежать я мог только на животе. Зато страшно не было, потому как это либо полная ерунда, либо уже последний выдох господина ПэЖэ,(*) а иначе Пётр меня не выпустил из своих любящих объятий, кроме как в варианте — "а больше от меня ничего не зависит". Если люди в белых халатах с вас чего могут поиметь, ну там типа жизнь спасти или наоборот с пользой понаблюдать за агонией, то под наблюдение участкового патологоанатома они вас фиг выпишут. Да и новые мои таланты подсказывали, что выкарабкаться у меня шансов больше, чем встретить динозавра. Опять же, как пел хор — "предчувствия его не обманули", проснувшись на восьмой день, оказался приятно удивлён — из всех отвратительных симптомов остался только один, причём во время болезни ненаблюдаемый — адский голод. Ах, как же я ел! Мои сиделки охарактеризовали этот процесс фразой — "жрёт как стадо байкальских чудовищ". Я даже не стал вступать в полемику о несуществующих чудовищах Байкала. Я кушал. Выбегалло, глядя на меня, вероятно окончательно уверился бы в своей гениальности. Вы думаете мне дали нормально поесть? Шаз!

Ревун биологической опасности прервал мою трапезу где-то в середине первой её трети, то есть буквально в начале второй индейки под белым соусом. Что за невезуха! Анька, улепётывая со всех ног в сторону корпуса управления, коротко бросила: "Быстро в арсенал. Комплект номер четыре". Номер четыре это конечно серьёзно, зато весело. Можно будет вволю пострелять. Вот если бы номер два, то не дай Кришна. Номер два это совсем не весело, не так конечно как номер один, но всё равно — ну их на хрен эти огнемёты. Через пять минут мы с Ритой были похожи на двух Терминаторов в окружении полусотни таких же больших дяденек и тётенек, решивших поиграть в локальный Армагеддон. Мог ли я подумать, лёжа под огнём гаусса, что всего через пару недель сам буду с этой дурой бегать? Правильно, а думать всё равно надо было. Вводная оказалась простой — пойти и убить всех вдребезги-пополам. Сестрица оказывается не шутила про оголённый периметр. Кроме отсутствующего забора, оказалось отсутствует масса других нужных вещей, например датчиков на площади в полтысячи квадратов, а та стая, что свалила забор и выбила систему слежения, была авангардом орды. Передовой дозор так сказать, и инженерная разведка заодно. Так что в данный момент четыре робоохранника, выставленные сообразительной директрисой на "танкоопасном" направлении выигрывают нам необходимое время. Опа, уже три — одного смяли, правда не насмерть, иначе отметка на тактическом дисплее не покраснела бы, а исчезла вовсе. Ничего "железяки" ребята крепкие — титанопластовую оболочку программно-процессорного модуля рогам да копытами не проковырять. А вот нам нужно быть поосторожнее, мы существа мягкие, а полных экзоскелетов в санатории нет, не положено блин. Фигня, прорвёмся, в смысле наоборот — прорваться не дадим. Шесть гауссов, хоть и неавтоматических, это сила, причём не одна, а как минимум шесть. Хрен бы мы конечно с этой силой против двух тысяч голов выстояли, но с полусотней стволов охотничьей пневматики шанс приличный.

— Товарищи, занимаем позиции согласно тактического плана на ваших мониторах, у кого есть, остальным тактика сброшена на личные средства связи, — Аня сама в драку решила не лезть, а приняла на себя общее руководство, умница, даже ствол не взяла, потому, как только отвлекать будет. — Никакого геройства, в случае серьёзной опасности сразу отходите на вторые этажи. Много они не наломают, отстроим. И никакой корриды.

И нечего на меня смотреть, даже не собирался. "Я голодный, посудите сами, здесь у них лишь кофе, да омлет"(*). У меня к этим тушам сейчас чисто гастрономический интерес. Что интересно кабанозубры ни к кабанам ни к зубрам никакого отношения не имели, выглядели просто крайне специфически — огромные такие приземистые туши с густыми гривами и острыми прямыми рогами, чем-то сходными с рогом нарвала. Кто бы мог подумать, что эти упорные и жестокие существа, вес некоторых самцов доходил до тридцати пудов, произошли от обычной сибирской косули. Да, велика ты природа-матушка, да и широка не в меру, а уж добра то... Ещё одна особенность этих животных заключалась в крайней плодовитости, отягощенной высокой выживаемостью потомства, у аж скорость роста и терпимость к инбридингу вообще не поддавалась разумению. Яйцеголовые, прикинув очки к носу, подсчитали, что одна пара кабаназубров, при удачном стечении обстоятельств, в течении четырёх лет превратится в стадо в тысячу голов. И умрёт с голоду, если конечно не будет активно мигрировать. Вот эти активные миграции и создавали царям природы основные проблемы. Ну ни хотели эти милые создания соблюдать права владения всяких приматов, пусть и, с точки зрения приматов, сильно развитых продвинутых по эволюционной лестнице. Приматы же считали совсем наоборот, да к тому же, движимые заботой о сохранении и регулировании биоценоза, противопоставляли рогам и копытам развитые технологии, берущие свой начало от банального огнестрела. Так они и жили. Они это мы. (*) Мне пару раз приходилось участвовать в облавных охотах — удовольствия ноль, наоборот потом на душе муть какая-то, вроде понимаешь что надо, а всё равно противно. Но в этот раз всё по другому — придётся оборону держать, здесь у зверя есть шанс, маленький, но шанс. Попрыгали.

Упрыгать далеко мы не успели — стадо, смяв последнего "робокопа", выметнулось с опушки, охватывая санаторий широкой дугой. Я открыл огонь с оптимальной для автоприцела дистанции. С какой? Да, Кришна его знает — прицел забибикал я и дал команду на открытие. Моё дело теперь твердо на ногах стоять, потому как синхронизации у наших комплексов нет, а потому бьют они по целям, представляющим наибольшую опасность. Хотя и выставил я своему угол в пятнадцать градусов, но всё равно парные попадания случались. Основная же неприятность комплекса в том, что при переносе огня по фронту двухпудовый ствол мотается по направляющей штанге как бог на душу положит, а инерция ого-го. Хоть с отдачей повезло. Расстояние сократилось метров до трёхсот, когда "гаусс" отрапортовал об окончании боеприпасов, выбросив со звоном стопатронную обойму. Спокойно не торопясь вгоняем следующую. Осталось ещё две, ну а больше и смысла нет — аккум рассчитан на триста выстрелов. Что нас спасало, так это то, что стадо не может взять хороший разгон из-за постоянных помех в виде лежащих под копытами самых нетерпеливых особей, попадающими под превентивный отстрел, а то стоптали бы как рыцарская конница. С флангов захлопали слабослышемые выстрелы пневматики. Вот это уже не есть гуд, значит там расстояние сократилось до стапятидесяти метров — на большее расстояние из охотничьего оружия стрелять не эффективно, а так как люди здесь серьёзные, то примем за истину, что дело плохо. Двое крайних стрелков из нашей шестёрки перевели огонь на фланги и в центре тоже сразу стало кисло — звериная лава начала неуклонно ускоряться. Чёрт, ещё и половины не выбили. Пушка моя дурра мечется по направляющей туда-сюда, как минимум полсекунды на каждом выстреле теряю.

— Народ, — почему-то во всё горло кричу в гарнитуру. — Отключаем самонаводку. Создаем завалы. Одиночек охотники зачистят.

Так, теперь от меня не только крепкие ноги нужны, надо верхней костью соображать. Выделяю на дисплее прямо перед собой пять движущихся в ряд особей и отдаю команду на поражение