Три года в Соединённых Штатах Америки - 2

Через несколько минут кабинет наполнился звуками, похожими по своей скорострельности на автоматные очереди. Пока два деда будут трое суток отлёживать бока, я намеревался хорошенько поработать над технической документацией по автозаводу. Поэтому временами я отодвигал в сторону пишущую машинку и брался за карандаш, линейку и циркуль, чтобы вычертить не столько чертежи, сколько сделать их эскизы и занимался этим с раннего утра и до поздней ночи все трое суток, даже завтракая, обедая и ужиная за письменным столом, спал я прямо в кабинете Олиного деда на раскладушке.

Лишь рано утром я заходил в зал и по часу делал упражнения. С манекеном из красного дерева было приятно работать. На пятый день, с утра пораньше, я разблокировал обоих своих пациентов и через пять минут они оба были, как огурчики, но не в том смысле, что зелёные и все в прыщах. Как только мы позавтракали, на этот раз на кухне, я спросил:

— Наговорились, пока лежали?

Дед Веня ответил:

— Да, уж, у нас было время поговорить друг с другом, Борис. Но почему ты не пришел к нам ни разу? Я надеялся поговорить с тобой об этом трактате.

Улыбнувшись, я ответил:

— А о нём нечего говорить. Трактат этот гениален и прост, как всё гениальное. Поэтому товарищи военврачи, с этой минуты вы мои ученики, а я ваш строгий учитель и наставник. Сегодня мы занимаемся здесь, а завтра вылетаем к нам вместе с красным Васей-саном. Оденем его в какую-нибудь одежонку, посадим в самолёт и полетим. Оля, ты полетишь с нами, чтобы учиться вместе с дедом, или останешься здесь, на хозяйстве?

Внучка деда Вени воскликнула:

— Конечно полечу с вами!

— Ну тогда всем надеть тренировочные костюмы и явиться через час в зал, а я часок поработаю и подойду к вам.

Помыв за собой посуду, я отправился в кабинет и напечатал последние пять страниц того текста, который начал печатать в Улан-Удэ. Через час, одетый в голубую майку и просторные штаны, длиной до середины икр, я вошел босиком в кабинет, на стенах которого были развешаны пять плакатов, велел всем сесть в позу лотоса, теперь это обоим старикам было нетрудно сделать и примерно за час проделал весь комплекс упражнений. Как только я поклонился Васе-сану, то сел на ковёр напротив них и молча улыбнулся, ожидая вопросов и они последовали незамедлительно. Первым у меня поинтересовался старый полковник-бурят:

— Что это было?

С лёгкой улыбкой я кивнул и обстоятельно ответил:

— Весь трактат, полностью изложенный языком движений человеческого тела, Вениамин. Все сто семнадцать кат до единой, но к ним можно добавить ещё несколько сотен совершенно других. В этом-то и заключается его гениальность. Помимо готовых решений, он содержит в себе ещё и несколько десятков, если не пару сотен, вариантов дальнейшего совершенствования. Всё зависит только от вас самих. Научиться убивать врага, парализовать его или лечить людей, очень легко и не потребует слишком уж много времени. Куда больше времени уйдёт на то, чтобы изучить самого себя и все свои возможности. Сразу же предупрежу, никаких чудесных способностей вы не обретёте, но сможете стать гармонично развитыми людьми и познаете все секреты человеческого организма. Думаю, что далеко не всех людей можно учить этому искусству. Вам нужно будет создать небольшую группу из числа самых ответственных врачей и медсестёр, которым не нужно объяснять, в чём именно заключается долг целителя, и позаниматься месяца три сначала под моим руководством, а потом самостоятельно, чтобы вслед за этим обнародовать последнюю часть трактата и сказать, что без первых двух, которые не могут быть... Пока что не могут быть доверены всем людям без исключения, полноценным целителем никто не станет, но в Советском Союзе этому готовы научить тех врачей, которые не станут превращать древние знания в оружие. Думаю, что вы сможете сделать это сами.

Генерал Гирин твёрдым тоном сказал:

— Да, Борис, мы сможем это сделать и мы с Веней уже придумали, как объяснить людям, откуда он взялся. До тех пор, пока не наступит время рассказать им обо всём. В принципе ты повторил всё то, о чём мы три дня говорили, вот только мы и подумать не могли, что этот трактат является ещё и гимнастическим комплексом, но что ты скажешь о смысле самих символов?

Предупреждающе подняв руку, я сказал:

— Об этом вам пока что даже думать рано, а не то что говорить, ученики. Это примерно то же самое, что начать объяснять первокласснику основы матанализа. Вы сначала должны полностью изучить язык движений и уже потом двигаться дальше, но сейчас меня куда больше интересует другое, Вениамин, ты придумал, как нам залегендировать появление трактата?

Дед Веня легко встал, подошел к низкому столику, на которой стоял древний ларец, достал из него несколько свитков и тут же отпустил крепкую оплеуху ещё более древнему, большому глиняному Будде, со следами краски. Глиняное изваяние бога упало на паркет и разлетелось на несколько кусков, а полковник медицинской службы громко запричитал:

— Ай-яй-яй, разбился! Ну, ничего, склеим как-нибудь. Оленька, собери все осколки, заверни их в бумагу и упакую в сумку. Мы повезём их собой к дедушке Лёше. — протягивая мне свитки, дед Веня сказал с улыбкой — Держи, сенсей. Это твой трактат переведённый на тибетский язык. Пергамент настоящий, древний. Я аккуратно соскоблил с него первоначальный текст, который не нёс никакой ценной информации, и написал на нём старыми тибетскими красками твой трактат. Поверь, сенсей, фальсификацию распознать ни у кого не получится. Пергамент хотя и выглядит новым — очень древний, ему больше полутора тысяч лет и на нём уже было написано, а потом соскоблено несколько трактатов. К тому же я втёр в него немного древней пыли и точно такой же пылью мы посыплем все черепки после того, как промоем их. Тибетский язык я знаю в совершенстве, даже лучше бурятского. Вот только с рисунками пришлось помучиться, я сначала перерисовывал их на кальку, а потом переводил и обводил. Зато получилось очень точно.

Да, ничего не скажешь, дед Веня поступил очень умно. Тут даже самый ушлый криминалист ничего не сможет найти. Под таким соусом эту историю про чудо с обретением трактата, посвящённого куэрнингу, кто угодно слопает и не поморщится.

Глава 4

Разговор по душам

На следующий день, облачив манекен в простенькую одежонку, мы сначала усадили его в такси на заднее сиденье, а потом, приехав в аэропорт, подняли на борт самолёта "Ил-18", усадили в кресло и даже пристегнули ремнём. Так он и летел до Москвы на своём законном, оплаченном месте, а в столице благополучно переехал из "Внуково" в "Домодедово" и вскоре встретился со своим многострадальным бледнолицым собратом, которого мы часто одевали в модные костюмы.

О чём говорили наверху друг с другом два Васи-сана мне неведомо, зато внизу у нас только и было разговоров о том, где бы нам разместить школу тибетского точечного массажа полковника медицинской службы Олтоева. Эту проблему должен был решить генерал Гирин, а мне к его школе даже и не стоило приближаться. Деда Веню и Олю мы поселили у себя и договорились, что пока Алексей Иванович будет выкручивать руки кому следует, я стану в ускоренном порядке учить всех троих даже не знаю чему в том смысле, что так до сих пор и не спросил у инопланетян, как же называется их древнее искусство. Заодно я посоветовал отцу заняться нашими гонщиками и тоже научить их этой гимнастике под вполне благовидным предлогом приезда к нам в гости дальнего родственника из Улан-Удэ.

На следующий день, рано утром, ещё не было семи, мне позвонил Георгий Иванович и попросил меня срочно приехать к нему домой. Побрившись и выпив наспех чашку кофе, я прыгнул в "Волжанку" и помчался на другой конец города. Генерал Булганин, как и мы, тоже жил в частном секторе и даже более того, на другом берегу реки возле Затона, в красивом и большом старинном доме построенном ещё в середине прошлого века богатым купцом-хлеботорговцем. Дом этот в нашем городе так и прозвали Хлебным.

Не знаю, был ли генерал Булганин потомком купца Булганина, но своим домом он явно гордился и он того стоил. В полтора этажа, с мансардой, палисадником за красивой чугунной оградой и флигелем в большом яблоневом саду, он мне сразу же понравился, когда я впервые, пацаном лет двенадцати, поехал на велосипеде "Орлёнок" вместе с другими пацанами на Затон, чтобы посмотреть на речные суда, стоящие там. Ворота дома были гостеприимно распахнуты и возле них стоял сын генерала. Во дворе уже стояла одна чёрная "Волга", только двадцатьчетвёрка, а на крыльце меня поджидали сосредоточенные Дмитрий Миронович и Георгий Иванович, оба одетые в строгие тёмные костюмы, как и я сам.

Загнав машину во двор, я быстро вышел из неё, подошел к ним и поздоровался. Дмитрий Миронович похлопал меня по плечу, улыбнулся, мы зашли в дом и прошли в уютный кабинет хозяина, обставленный старинной мебелью. Как только дверь за нами закрылась, министр автомобильной промышленности вполголоса сказал:

— Боря, хотя меня и одолевали сомнения, я всё же позвонил Юрию Владимировичу и попросил его о встрече. Он немедленно пригласил меня и Георгия к себе на Лубянку и мы проговорили с ним почти три часа. Борис, мы взяли с собой оба документа, подготовленные тобой, и рассказали о них Юрию Владимировичу. Даже более того, оставили ему вторые экземпляры. Он перелистывал их и как-то очень странно улыбался, а потом сказал: — "Вижу, товарищи, что вас обоих консультирует один и тот же человек. Вот вам мой совет, доверяйтесь ему во всём. Этот парень, не подведёт, и никому ни слова о том, что он на вас работает, а на этих документах смело ставьте свою подпись и готовьте по ним материалы для рассмотрения на Политбюро. Я предложу Леониду Ильичу ввести вас в его состав на ближайшем же заседании, но вы должны передать мне свои материалы раньше, хотя бы за месяц. Заодно немедленно начинайте строить завод. Просите у товарища Байбакова всё, что нужно для его строительства уже сейчас, не ждите завтрашнего дня. Мы с Леонидом Ильичём вас поддержим." Боря, пойми меня правильно, я уже в начале войны командовал ротой, а потому привык знать, в какой именно операции мои бойцы принимают участие. Скажи нам, ты просто провидец или всё же имеешь какое-то влияние на Юрия Владимировича?

Этого разговора я ждал, а потому был к нему готов полностью и как только Дмитрий Миронович задал мне вопрос, то раскрыл папку со своими рисунками и рассказал им, кто я и откуда, а в самом конце своей почти часовой исповеди с улыбкой сказал:

— Дмитрий Миронович, Георгий Иванович, моя задача предельно проста, прежде чем мне придётся стать перебежчиком и начать крушить на Западе всё и вся, я хочу создать в нашем крае мощную точку экономического развития и опытный полигон по выработке принципиально новой внутренней экономической и социальной политике. Нашей планете грозит гибель, тотальное уничтожение и Советский Союз тоже виновен в этом, хотя он и развалился в девяносто первом году. Только тогда, когда на этой планете под эгидой ООН будет создано мировое правительство, а некоторые руководители нашего государства займут в нём ключевые, самые важные посты, катастрофы можно будет избежать. Поэтому наш край ждут большие перемены. Как посланник из будущего, я знаю, что для этого нужно сделать. Хотя я сам и стал капиталистом, а членом партии так никогда и не был, мне всё же ближе и дороже именно социалистический путь развития цивилизации.

Говорить им о том, что тот социализм, который они построили в нашей стране, социализмом вообще не является и я его в гробу видал в белых тапочках, не имело никакого смысла. Свою правоту нужно доказывать на деле, а не на словах, вот когда в крае будут построены нужные ему заводы, причём дешевые, но способные выпускать продукцию мирового уровня, а на селе произойдут реальные перемены к лучшему, вот тогда и будем думать, как подрихтовать социализм. Экономика самый мощный инструмент политики любого государства. Мои собеседники, подготовленные Юрием Владимировичем, уже успевшим оценить все прелести работы с Оракулом, облегчённо вздохнули и радостно заулыбались, но Георгий Иванович тут же спросил:

— Мощная точка экономического роста и развитие животноводства, это мне понятно, Борис Викторович, ты объясни мне другое. Как можно строить на одном заводе тяжелые колёсные трактора и скоростные автомобили?

— Очень просто, Георгий Иванович, — ответил я, — точно так же, как это до недавнего времени делал Ферруччо Ламборгини, бывший владелец итальянской компании "Ламборгини", он ведь тоже выпускал трактора и спортивные суперкары. Пойми меня правильно, Георгий Иванович, ты только тогда сможешь вздохнуть полной грудью на своём месте, когда будешь знать, что в твоё крае производят не только экспортную продукцию — автомобили и мотоциклы, но у тебя есть ещё и свои собственные заводы изготавливающие тракторы, плуги и прочие бороны, а также ещё и мощную, неломающуюся уборочную технику. Для того, чтобы это сделать, мне даже не нужно обращаться за какими-то советами к нашим друзьям с какой-то далёкой планеты, пославшим меня в прошлое. Вся нужная информация у меня и так имеется и хотя я кандидат экономических наук и финансист по роду своей деятельности в последние годы, поверь, чем я только не занимался в своей жизни. Поэтому-то я и на ты и за руку с техникой. Разбирать карбюраторы на скорость с завязанными глазами, находить неисправность на ощупь и устранять её, я ещё в десантуре научился, но думаю, что меня всё же послали в прошлое вовсе не поэтому, друзья мои. Поверьте, моя задача много сложнее.

Дмитрий Миронович улыбнулся и сказал, кивая:

— Десантник десантника поймёт всегда, Боря. Скажи, что тебе нужно лично от меня? Поверь, я в лепёшку разобьюсь, но сделаю это.

Немного подумав, я ответил:

— Дмитрий Миронович, от тебя лично мне не нужно ничего, кроме твоего понимания, что нам не нужны гигантские автозаводы. Пусть уж лучше они будут маленькими, но зато самыми лучшими в мире и их будет много, на любой вкус. Знаешь, мне ведь для их строительства даже не потребуется проектировать каждый. Будет достаточно развить минииндустрию в нашем крае и задать нашим конструкторам направление, ознакомить их с лучшими достижениями моего времени, а дальше они всё сами сделают. Наши "Метеоры" принесут в казну государства валюту, а это прецизионные станки, новые заводы принесут ещё больше валюты, а это уже заводы про изготовлению прецизионных станков. Это американцы только и живут за счёт импорта мозгов со всего мира, а у нас таланты появляются на свет каждый день.

Мы поговорили ещё полчаса и поехали провожать Дмитрия Мироновича в аэропорт. Ему нужно было лететь в Москву и я вручил ему ещё три стопки страниц, на этот раз непереплетённых, которые он пообещал начать читать ещё в самолёте. Назад я ехал вместе с Георгием Ивановичем в нашей "Волге", а его "Чайка", плелась позади, так как впереди по трассе летел гаишный "Москвич" с форсированным двигателем. Мы не поехали в крайком, а сразу же направились к нему домой и я добрых четыре часа объяснял, в чём заключается смысл моего проекта подъёма экономики в крае. Когда речь зашла о хозрасчёте и в конечном итоге о той зарплате, которую станут получать на селе, он опасливо поёжился и с сомнением спросил: