Русич 3. Генезис. (Черновик)

Где встали постоем те немцы, что меня привезли, тот описал, в соседнем доме. Грузовик их на улице стоял. Так что прибив полицая, я нашёл крепкий вещмешок, сложил туда припасов и утвари, пару пистолетов, боеприпасы, гранат нашёл, сапоги по размеру, и покинув дом, наведался в соседнюю хату, вырезав там всех кроме старшего, допросив его. Тела часовых я прятал, чтобы на них случайно не наткнулись. Большая часть моих вещей были тут же в хате, так что я комбез натянул, сидор свой, вещмешок с деревенской едой при этом бросать не собирался, свои сапоги надел, сбросив чужие, кобуру с пистолетом, он на меня записан. Дальше добил офицера, погрузив вещи на велосипед, у забора на улице с три десятка велосипедов стояли, видимо для связистов, из полка что тут ночевал. Этот велосипед, старясь не звякать, я смог вывести на окраину села, для этого пришлось снять шесть часовых, а дальше налегая на педали, покатил прочь. Прямо по дороге. Я поглядывал, засад или постов не было. А катил я прочь от моста и реки, углубляясь в тыл немцам. Там меньше всего искать будут. Сделаю крюк и направлюсь к нашим.

Я едва на километр удалиться от села успел, до рассвета с полчаса осталось, уже светлая полоска появилась на горизонте, когда над селом стали взлетать осветительные ракеты и донеслась стрельба. Трупы часовых обнаружили. Пусть их, а я катил всё дальше и дальше. Удалился от села километров на пять, дальше двигаться смысла нет, увидят, поэтому нашёл отличное место для днёвки, провёл маскировку, поел, бутерброды сделал, с салом, костерок бездымный, чай, и вот так в прикуску поужинал, ну и спать. Кстати, тут родник был, промыл голову и наложил повязку, индивидуальные медпакеты у меня имелись, трофейных набрал. Там завернулся в плащ-палатку и вскоре уснул.

Выспался отлично, никто не мешал, не обнаружил меня. Я на полкилометра от трассы ушёл чтобы шум моторов меня не беспокоил. Просунулся засветло. Умывшись, и пока котелок вскипал, горячего хочу, похлёбки сварю, я пробежала вокруг, обнаружив метрах в двухстах уткнувшийся в кусты 'ишачок'. Советский истребитель 'И-16'. Кабина пуста, но тело лётчика обнаружил по запаху, метрах в семидесяти. Полз туда раненый, пока не умер от ран. Дней шесть лежит, не меньше, я даже подойти не смог, вонь резала глаза, так что вернувшись к самолёту, стал его осматривать. Плоскости пулями побиты, в кабине пробоины, однако визуальный осмотр дал понять, что тот в порядке. Двигатель цел, баки не пустые, утечки нет. Вернувшись бегом к лагерю, я сготовил похлёбку, поел с сухарями, чайком побаловался, после чего помыл посуду и собравшись, вернулся к истребителю, став его уже вдумчиво изучать. Конечно поляна где тот стоял, для посадки ещё годилась, но вот для взлёта коротковата. Я конечно изучал типы советских истребителей, но вот так на глаз не мог сказать, что это за тип 'ишачка'. Вооружён 'ШКАСами', боекомплект до конца не потрачен, где-то треть погибший лётчик успел выпустить. Баки тоже не пусты, но прикинув, взяв примерную дальность истребителя, понял, до своего аэродрома не долечу. Были бы полные баки, проблем бы не было, а тут точно не хватит.

Тут я услышал шум в кустах и в длинном прыжке перейдя в перекат, крикнул, нацелив на кусты ствол пистолета:

— Выходи, или гранату кину!

— Товарищ лейтенант, я вас помню. Вы у нас ночным штурманом были.

— Куда не плюнь одни знакомцы, — проворчал я. Правда встать не спешил, пока парень в лётном комбинезоне и шлемофоне сам не вышел. Тот 'Наганом' был вооружён.

Я его не вспомнил, но тот описал всё по полку, и убедил меня что действительно там служит. Вполне может быть, все экипажи в лицо я просто не мог знать, экипаж на котором летал с трудом знал, а тут вообще из другой эскадрильи. Вторые сутки в пути. Покормил его, ну и мы занялись самолётом. Это был наш шанс. До наступления темноты, я занимался истребителем, мы развернули его, с трудом подняли за хвост и подрыв под шасси смогли сделать это. Главное машина встала в ту сторону что нужно. Сержант пробежался по полю, несколько кочек срезал, потом проредил кустарник, надеюсь хватит места для взлёта. Я же так и занимался истребителем. После этого сидор и вещмешок убрал в техническое отверстие в фюзеляже за спинкой лётчика. Очки лётные достал из своего сидора, я их туда убрал. Вот шлемофон утерян, сержант одолжил. Ну и как стемнело, запустив мотор, пришлось сержанту винт крутить, самозапуск не работал, пока наконец тот не схватился, погонял его на разных оборотах, пробуя управление, осваиваясь в кабине, после чего помог сержанту сесть, чуть ли друг на друге не сидели, дал газу и стал удерживать тормоза. И когда хвост уже начал подниматься, подрыгивая от потоков воздуха, отпустил тормоза и начал разгоняться. Не так быстро, как хотелось бы, но всё же оторвался от поверхности поляны, и срубив винтом верхушку сосны, стал набирать высоту, поворачивая в сторону наших. Изредка я поглядывал назад, нет ли истребителей-'ночников', но пока всё было в норме.

В одном месте, ещё на подлёте к передовой, я приметил два транспортных самолёта. Наши, направлялись в тыл к немцам. Сближаться я не стал и на бреющем пересёк передовую, углубляясь в тыл наших войск. Вот и аэродром бемберов, где ранее стоял полк, который был погублен командующим авиации фронта. Садится я там не стал, пусто место, снова передислоцировались, но зато знал, что в тридцати километрах от них стоял истребительный авиаполк, нашёл его, маскировка им не помогал, выпустил шасси, тут ручку крутить надо, и совершил посадку, подкатившись к стоянке, где находилось несколько истребителей. Кстати, тоже 'ишачки' были. Мой прилёт вызвал изрядный переполох, те не ожидали что кто-то появится. Я отстегнул ремни, летел-то без парашюта, сообщил дежурному по полку кто мы такие и откуда этот истребитель. Потом забрал свои вещи, истребитель я подарил этому полку, мол, не жалко, дальше быстро написал рапорт, меня осмотрел врач, смазал раны, сменил повязку на голове, наложил новую на грудь, страхующую, и меня определили в землянку, где уже спал сержант. Жаль я не знал, что будет дальше, иначе свалил бы с территории полка быстрее собственного визга.

Пробуждение было не самым приятным. Нас сержантом подняли двое бойцов с васильковыми петлицами. Подивившись тому что на территории части авиаторов находятся бойцы НКВД, я прихватил свой сидор, сержант вещмешок от полицаев, и нас вывели наружу. Карабин я уже сдал, а вот пистолет эта группа забрала. Командовал ими сержант госбезопасности, лейтенант, если на армейские звания перевести. Тот предъявил удостоверение сотрудника Главного Управления Республиканского НКВД, что располагалось в Киеве, и сообщил что мы в плену продались немцам, но тот выведет нас на чистую воду. Дальше нам связали руки сзади, и просто закинули в кузов 'Зиса', кузов открыт был. Кроме нас там семь бойцов было, и мы покатили прочь с территории аэродрома. Я хренею от той ситуации что сложилась вокруг. Нет, я пытался подать слово, апеллируя к начальнику особого отдела полка где мы находились, тот тут приуставал, но тот даже бровью не повёл, подписал сопроводительные документы, и отправил нас прочь. Вот так и никак иначе.

Проехали мы километров двенадцать, свернули с дороги и выехали к высокому обрыву реки, что тут текла, если память меня не подводит, это Ирша. Нас сбросили с кузова, руки связаны сзади, и подвели к высокому обрыву, склон крут, метров десять лететь, и внизу плещется вода.

— Сейчас расстреливать будут, — спокойно сказал я.

Для меня это лишь очередной эпизод жизни, а вот сержанта откровенно было жаль, тот тут совсем не причём.

— За что нас, товарищ лейтенант?

— Да обычный подонок, упивающийся своей властью. Остановить некому, вот и творит что хочет.

— Молчать, — приказал один из конвойных.

— Стройся, — стал командовать сержант. — Целься...

— Лучше уж вниз, — сказал я и сделал шаг назад.

— Стоять! — заорал сержант госбезопасности, и тут прогрохотал залп. И следом за мной прыгнул сержант-стрелок. Решил тоже попытать счастья.

Мы кубарем скатились по глинистому склону и врезались в воду. Вокруг закипела вода от града пуль, пулемётчик из 'ДП' поливал воду. Я же, нырнув до предела, работая ногами, неудобно в сапогах и со связанными руками, стал уплывать прочь. Однако от берега не удалялся. Стрельба похоже прекратилась, и когда я вынырнул, чуть не померев от недостатка воздуха, то вынырнул у камышей что разрослись дальше. Я их ещё наверху рассмотрел, когда под прицелом винтовок стоял. Камышами я старался не шевелить, видел, как бойцы в форме НКВД, не знаю настоящие или нет, сверху ищут меня взглядами. Однако стена камыша, если держатся к ней вплотную, укрывала. Так что старясь не поднимать муть сапогами, я стал уходить ниже по течению. При этом работал руками, пытаясь ослабить узел, но руки были связаны профессионалом. А дальше повезло, когда я добрался до склонившейся над рекой ивой, обнаружил за ней обломки самолёта, 'мессера', судя по крестам. Там подплыв к хвостовой части, развернулся к ней спиной, нащупав острую кромку, и стал перепиливать верёвку. Она у меня за спиной была.

Наконец освободившись, я снял сапоги, спрятав их в обломках, и сделав дыхательную гимнастику, нырнув, я под водой поплыл на другой берег. Тут ширина небольшая, изгиб реки скрыл меня от места где была проведена попытка расстрелять нас, надеюсь сержант жив. Хотя шансов у того мало. Я же, выбравшись на берег под прикрытием камышей, не обращая внимания как с меня течёт вода, прикрываясь деревьями, тут берег густо лесом порос, побежал вверх по реке, пока не стал визуально видеть место стоянки машины. Увиденное заставило меня заскрипеть зубами от злости. Три бойца НКВД, один был раздет, доставали из реки тело моего спутника, сержанта из бомбардировочного полка. Точно убит, вся спина исполосована пулями. А вот наверху, рядом с 'Зисом', на котором нас привезли, стояла 'полуторка'. Причём её пассажиры тоже были из наркомата Берии. Там командир, по движениям было ясно что командир, орал на того сержанта, который приказал нас расстрелять. Стоял тот на вытяжку. А когда тело моего спутника достали, тот пришлый командир, осмотрел его сверху, и вернувшись к сержанту, достал из кобуры пистолет и выстрелил тому в голову. Причём бойцы сержанта, что участвовали в нашем расстреле, никак на это не отреагировали.

— Лихо, — пробормотал я. — И кто же из вас враг?.. А-а-а, один хрен доверять не стоит, ситуация вообще непонятная.

Задерживаться я не стал, развернулся и побежал прочь от реки. На ходу я скинул гимнастёрку, на ней знаки различия были, и содрал петлицы, оторвав их и закинув в кусты. Этот этап жизни я перелистнул. Больше нет лейтенанта Некрасова, его расстреляли на том берегу. Надеюсь не объявят Врагом Народа, эти уроды и до такого дойти могут, иначе жене достанется. М-да, план мой не сработал, летать пилотом транспортной авиации, держась подальше от таких проблем. В самую гущу ведь попал. Ладно, планы меняются, раз Некрасов погиб, значит будем искать документы на другое имя. Мне легализоваться нужно. Только стоит для спокойствия души убедится, что с женой и родными всё в порядке. Узнаю, что им сообщат, похоронку обычную пришлют, награды мои вернут, или всё же в ссылку отправят как родственника Врага Народа? Если последнее, отбиваю и валю с ними из страны, а если нет, замнут дело, то по другим документам воевать пойду. Сидеть в тылу не по мне, характер не тот.

За час я добрался до опушки леса, но выходить не стал, ночь, вот что мне поможет, так что устроившись в кустарнике, я развесил форму, та сырой была, не успела высохнуть на теле, тут же и нательное бельё развесил, и устроившись на солнечном месте, стал загорать. Есть хотелось, попить я в пути успел, из родника. Лежал и ворочался, болели отбитые при падении бока. Я вообще пятнист был от синяков, одним больше, одним меньше, какая разница? Главное не поломался. Отдыхал я до наступления темноты, дальше оделся и выбежав на поле, побежал к ближайшей просёлочной дороге. До основной трассы тут километров тридцать, надеюсь к утру буду там, а там добуду всё что необходимо. Возможно и транспорт до Киева. Дальше поездом до Москвы.

Бежать пришлось действительно почти всю ночь, поглядывая под ноги чтобы не пропороть подошвы. Железок тут хватало. Несколько раз встречал сгоревшие остовы машин.

Добрался я до трассы ещё затемно, рассвет не вступил в свои права. На трассу я не выходил, осторожно шёл по обочине. Бежать не получится, ноги о траву изрежу. Появляться в форме со следами петлиц на френче тут не стоит, сразу примут за дезертира, коим я по сути, хоть и вынужденно, всё же являюсь. А двигался я к кострам, там стояла на ночёвке какая-то армейская часть. Похоже, стрелковый батальон. Это ничуть меня не смутило, и я перехватил с полевой кухни остаток вчерашнего ужина, он в котелках был, поел, и ушёл, больше ничего не взяв. Светать начало, так что сытый, с полным желудком добежав до кустов, обнаружив там группу беженцев, залез в самую гущу кустарника, наломал веток, накрылся ими и вскоре уснул.

Четыре дня как я двигаюсь по трассе в сторону Киева, пройдя уже больше ста пятидесяти километров. До столицы Украины осталось едва ли шестьдесят километров. За это время я неплохо прибарахлился. Нет, на за счёт беженцев, как раз на оборот, за счёт тех, кто их грабил. Обнаружить таких падальщиков удалось на вторую ночь, я их тихо взял, посворачивал шеи, снял одежду, свою форму закопав, и стал осматривать трофеи. С трёх крепких мужиков мне досталось три комплекта гражданской одежды, с обувью, все трое носили сапоги, видимо деревенские. Также двуконную пролётку мне подарили. Два 'Нагана' было, 'ТТ', четыре ножа и граната 'Ф-1'. Пачка разных документов, даже на женщин, разные ценности, денег немало. Документы, осмотрев, оставил два комплекта себе. Один на двадцатилетнего парня, комсомольца, паспорт имелся в наличии, второй комсомольский билет на парня девятнадцати лет. Фотографии с моим лицом не похожи, позже переклею. Видать убили падальщики их на ночной стоянке, и перешли мне во владение. Дальше я на пролётке днём двигался, посадив мамашу с детьми. Жаль, но поклажи у бандитов не было, ничего не нашёл, вещмешков или ещё чего, видимо проживали где-то неподалёку. На урок не похожи, на колхозников смахивали. В ближайшем селе я купил каравай, крынку молока, шмат сала, прошлогодний, пожелтел, но всё что лучше было, ранее другие беженцы раскупили. Так что взял что было. Хоть это. Там же купил слегка потрёпанный вещмешок, куда убрал часть трофеев.

За двадцать километров до Киева я довольно неплохо продал пролётку в селе, хорошую цену дали наличностью, и дальше пошёл пешком. В городе ту могли отобрать, на нужны армии, а так получил с неё хоть что-то. Одежда на мне чуть великовата была, но постепенно привыкал к ней. Хотя сразу решил, что избавлюсь от неё, всё же с чужого плеча, пахла потом одного из бандитов. Я лишь слегка постирал ту, ополоснул в ручье. Обойдя ночью посты, я проник в город и как рассвело направился на рынок. Дальше дело простое, купил под себя одежду горожанина с неплохой курткой и кепкой, вместо сапог туфли, а одежду что носил ранее, тут же и продал. Вещмешок поменял, утварь и припасы докупил. Фотографию в фотоателье сделал, приобрёл клей и некоторые инструменты, и на комсомольском билете сменил фото. А потом и на втором билете, мало ли что. Убрал один документ в карман, на случай проверки, и направился на станцию. Нужно билет купить на поезд, получится или нет, пока не знаю. Оказалось, пассажирские поезда ходят редко и купить на них билет это иметь нужно волосатую руку в кассах. Тем более на вокзале ходят патрули, отлавливают людей призывного возраста, проверяют. Едва свалить успел. А ночью залез на крышу уходящего санитарного эшелона, тот на Москву шёл, я слышал, как об этом врачи говорили, и так всё ночь на крыше и ехал. У меня не было фляжки, но мне посчастливилось приобрести двухлитровый германский термос, ещё с той войны вещь, так что вода была, пища тоже закуплена, кусок пирога, так и питался пока катил. Жаль только за ночь едва ли триста километров проехали. Пришлось покидать уютный транспорт. Я на рынке плащ-палатку купил, пригодилась. Завернулся в неё чтобы ветром не продуло.