Русич 3. Генезис. (Черновик)

Название. Русич 3. Генезис.

Аннотация: Марк Геннадьевич Бестужев оказался там куда мечтают попасть миллионы читателей разных книг о попаданцах в Альтистории. На Великую Отечественную Войну. Пусть и невольно попал, но он вполне вдумчиво воюет и осваивается в этом времени. Однако тот отлично помнил о стычке с диверсантами перед войной, и то что тот получив ранение побывал в следующем теле, в будущем, в котором не задержался. Также отлично тот помнил, что его ждёт в этом новом теле. Это и заставляло его беспокоится. ТАКОГО квеста у него ещё не было ни разу.

* * *

Я сидел в люке транспортника, свесив наружу ноги, и пока наш сельский фельдшер, зафиксировав рёбра, накладывал тугую повязку на грудь, наблюдал как с полсотни красноармейцев собирают оружие и трупы диверсантов. С дороги к нам свернуло два грузовика с бойцами НКВД. Их принадлежность можно было определить по фуражкам. Юрка бегал и осматривал самолёт, тот уже сообщил, двигатель в порядке. Только вмятины на гондоле от рикошетов. Было несколько пробитий в крыле, но ничего критичного. Гораздо серьёзнее пострадала кабина самолёта, по ней кто-то очередь дал, вот штурман и сматривал, чинить самолёт на месте, или перегнать удастся. Моих пока нет, только отец шагал от села. А так кроме нашего нового участкового и фельдшера из сельчан тут никого не было, паслись на окарине села. Похоже все кто мог ходить там собрались. Командир из красноармейцев оцепление выставил, но отца пропустили. Те нескольких пленных охраняли, а так уже всё в порядке, всё закончилось. Санинструктор перевязывал раненых из бойцов, ну и дожидались представителей спецслужб. Я уже пообщался с пожилым капитаном, что командовал этой непонятной ротой. Тот не пояснил что они тут делают, но как я понял, они работали над чем-то секретным, когда диверсанты на них натолкнулись, вот и организовали преследование, и загнали к нам. Ну не знаю, по виду и эмблемам бойцы из сапёрного батальона, капитан и представился командиром этого батальона, но вооружены все. Сапёров вообще редко вооружают, а тут чуть ли не одни 'СВТ'. Вон, Будённый уже стал начальником над партизанским движением, а не его ли это люди? Вполне могли закладки организовывать, убежища, или ещё что, а тут эти диверсанты. Если так, то всё складывается.

Сам я действительно умер. Пуля отрикошетив от гондолы мотора, попал мне в бок, почти в спину. Однако тут произошёл счастливый случай. Даже несколько. Я был в куртке, той самой, штатовской, и на боку на пути пули оказалась широкая пряжка. Та была нужна подгонять куртку по размеру. Силы у пули хватило смять её и сломать мне несколько рёбер, сколько точно, покажет рентген. От болевого шока я вырубился и произошла остановка сердца. Хорошо, что штурман у меня был обучен оказанию первой медицинской помощи, сам ведь учил его со скуки. Осмотрев меня, не обнаружив крови, только огромную гематому на боку, тот и провёл все необходимые реанимационные процедуры. Рёбра не пожалел, нельзя делать непрямой массаж сердца, а тот сделал, но главное спас, я вон очнулся. Живой. Дальше понятно, диверсантов отбили от самолёта, окружили и пленили, а подбежавший фельдшер начал помогать мне, я был ближе. Сейчас закончив, оставив меня в одних форменных брюках с обнажённом торсом, тот побежал помогать армейскому коллеге. У сапёров не только раненые, но и убитые были, последним помощь уже не нужна, а вот раненым вполне.

— Ну как там? — спросил я Юрку, придерживая бок.

Говорить громко мне было больно, отдавало, так что больше шептал. Тот подошёл и сев на лавку рядом, сказал:

— Несколько приборов разбито, а так смотреть надо. Механик нужен. Я бы в воздух подниматься не рискнул.

— А придётся. Я как раз своих поездом не рискну отправлять. Сейчас передохну, и сам посмотрю.

Подошедший отец, выяснив что я живой, хотя и поранен, успокоившись, стал проводить инвентаризацию вещей. Не побито ли что, а я, передохнув, стал осматривать кабину. Да, приборы побиты, пулевое отверстие в лобовом стекле, но вроде стекло ещё держится. Также я запустил оба двигателя и погонял их на холостых оборотах. Вроде норма, не нагреваются, все системы проверили, работают. Так что велел возвращать семью, я тут задерживаться не хотел, а сам пообщался с представителями НКВД. Я лишь подписал опросный лист, и нас отпустили. Насчёт откуда у меня револьвер взялся, вопросов не задавали, раз есть, значит имею разрешение. Хорошо не поинтересовались на его счёт, разрешения у меня не было.

— Я пилотом? — удивился Юрка, когда я это озвучил.

— А думаешь я смогу? Я и сидеть-то только боком могу, сгорбившись. Давай садись за штурвал.

— Хорошо.

Я уже успокоил сестёр и мать, накинув сверху тужурку, чтобы не видели бинтов, хотя о ранении те знали. Дальше пассажиры устроились, Юрка запустил движки, сам всё закрыл и проверил, и после долгого разгона, я чуть не помер от тряски, всё же поднявшись в воздух, набирая высоту направился в сторону Москвы. Запаса топлива как раз должно хватить. Сидя в кресле штурмана, я морщился, поглаживая бок, и размышлял. Да, рисковал я здорово, на повреждённом пулями самолёте с неопытным пилотом, Юрка даже удостоверения пилота не имел, лечу в Москву, и шансы долететь пятьдесят на пятьдесят. Однако риск того стоил, если долетим, вздохну с облегчением, а отправлять поездом, всё же неоправданный риск. Взял я на себя ответственность. И пока всё в норме. Мои уже осваивались в салоне, общались там, я изредка поглядывал, в салоне освещение включено было, так что те хоть и были взволнованы и слегка испуганы, впервые в воздух поднялись, всё же держались молодцом. Потом я переключился на размышления о том, как погиб два с половиной часа назад. Тут действительно было о чём подумать.

В новом теле я был едва ли минуту, но понять, что тело, не совсем настоящее, оно искусственное, разобраться смог. Да, я попал в ребёнка-терминатора. Да и как тут не понять, если перед глазами открытое меню, и когда рассмотрел летательный аппарат в небе, то с лёгкостью определил дружественный мне тому объект, как дрон типа 'Охотник'. Это было потом, прежде чем благодаря Юрке меня вернуло в это тело, но до того я зашёл в меню, оно было на классическом английском языке, который я вполне знал, включая технические обороты, вот и изучил возможности терминатора, в теле которого я так неожиданно оказался. Так вот, я понял, что задание у терминатора, внедрится в одну из людских групп в подземельях руин ближайшего города, через них войти в доверие членам 'Сопротивления'. Сам ребёнок не имел названия терминатора, модель такая-то, но о терминаторе было ему известно, видимо фильмы дошли до этих времён. Так вот, судя по времени что было указано в меню, я оказался в две тысячи двести шестьдесят седьмом году. На более чем триста лет вперёд швырнуло. Искусственный интеллект по имени Генезис, созданный, между прочим, американцами, вырвался на свободу и начал всё крушить. Прошло сорок лет, люди выживали, прятались как могли, численность их сокращалась, частое использование ядерных зарядов тоже не способствовало выживанию, и в теле малыша-терминатора я оказался на территории бывшей Украины, как раз в районе заросших развалин Киева. Там жили одиночки и несколько небольших людских групп. Терминатор именно туда и двигался пока я в его тело не заселился и не перехватил контроль над управлением. Да, тело мне было полностью подконтрольно, включая даже запароленные файлы в памяти. Скорость работы с памятью терминатора у меня возросла на несколько порядков, так что за ту минуту я просмотрел несколько гигабайт информации, нашёл базы знаний, ещё не активированные, пролистал список и поставил на загрузку одну базу. Меня заинтересовала процедура заливки. Как это всё проходит. База небольшая, время загрузки и распаковки тридцать шесть секунд, но тут я увидел в небе аппарат 'Охотник', и дальше меня втянуло обратно в старое тело.

Однако было кое-что такое о чём стоило бы сообщить. Когда я в это тело вернулся, очнувшись, созерцая радостного до соплей тёзку, то понял, что та база и все знания что я успел просмотреть в моей памяти, сохранились, база загрузилась и распаковалась уже тут, в моём сознании. Она называлась 'Пилот-универсал 'А' класса'. Этим и заинтересовала собой, тем более мне как пилоту было любопытно заглянуть на неё. Раньше времени не было, а сейчас мысленно просматривал новые знания, которые неожиданно и непонятно как оказались в моей памяти. Причём знания на уровне рефлекса. Оказалось, я теперь могу управлять нескольким атмосферными летательными аппаратами будущего, включая боевые, дистанционное управление дронами, это если взломаю коды к их управлению, а также пилотирование космических аппаратов. Да, у Генезиса была верфь, где тот строил космические корабли, люди до этого ещё не дошли, а вот Генезис вполне осваивал Солнечную систему. Уже шесть кораблей поднялись с Земли на орбиту. Мне кажется Генезис собирался свалить с Земли. Информации об этом в памяти терминатора не было, странно что вообще имелась подобная база. Видимо при заливке случайно и её впихнули. Остальные базы вполне в тему. Человеческое поведение, социология, людская психология, медицина, выживание, диверсионная деятельность, ну и всё такое. Почти сотня баз, и лишь треть была активирована и терминатор владел нужно информацией, остальные видимо в запасе.

Конечно бонус я получил интересный, но пригодится ли он мне, и попаду ли я снова в тело того терминатора? Однако мало ли что потребуется в жизни, может и эти знания тоже на что сгодятся. К слову, всё управление у летательных аппаратов Генезиса аппаратное и дистанционное, ручного нет. Однако это ладно, информацию я получил любопытную, вот три часа просидел, осмысливая её, пока Юрка не потрепал меня за колено, видимо на голос привлечь меня не смог, настолько я углубился в размышления и исследования новых знаний.

— Что? — негромко сказал я, продолжая морщится и держатся за бок.

Тот меня не расслышал, но видимо понял по движению губ что я спросил, и показал на шлемофон, что висел на втором штурвале. Надев его одной рукой, я услышал по внутрибортовой связи, у нас и рация на борту была:

— Командир, датчик температуры правого двигателя разбит, а я глянул в боковое окно, дымим.

— Сильный дым?

— Уже густой чёрный тянется.

— Глуши, на одном дотянем, тут минут десять осталось.

— Понял.

Тот отключил питание правого двигателя, и тот остановился, а я стал вызывать диспетчера нашего аэродрома. Отозвался радист сразу, переключив меня на диспетчера.

— Борт сто три, вас слышу хорошо.

— Это командир борта Юрий Некрасов. Сообщаю, самолёт был подвергнут обстрелу бандитов, один двигатель дымит, летим на втором. Прошу ожидать в конце посадочной полосы пожарников и медиков. Есть раненый. Это я. Пулю в бок словил, рёбра поломаны.

— Так, Некрасов, а кто за штурвалом?

— Штурмана посадил. Кроме нас есть пассажиры, моя семья. Там их у въезда должны ждать арендованные телеги.

— Да, дожидаются.

— Пусти их к борту для разгрузки.

— Добро. Ждём.

Отключившись, я посмотрел на штурмана и спросил по внутрибортовой сети:

— Слышал?

— Ага.

— Сам я не могу, в больницу сейчас отправят, рентген и всё остальное, так что придётся тебе моими заняться. Возницы арендованных телег не знают куда везти, покажешь и всё разместишь.

Юрка помог мне с выбором дома для семьи, да и приборкой занимался, тоже со своей невестой пришёл и в восемь рук мы там привели всё в порядок, можно заселяться. Дом большой, просторный, я бы сказал на две семьи. Для сестры и её мужа есть свой вход и две комнаты, как отдельная квартирка. Причём из неё есть дверь в остальную часть дома. Вроде и вместе и обособлено. Привыкнут, зато свои квадратные метры. Так что доведёт эти четыре телеги, мы почти успели по времени, те ждать должны, а дальше сами разберутся. Дом без мебели был, продавался так, часть мы с Юркой купили, остальное родные докупят. У меня же свои дела — больница. Эх, Тося узнает, тут же примчится. Да и так ждёт, вместе с дочкой должна быть на новом доме Некрасовых, готовит там на кухне чтобы встретить их и небольшой пир устроить. Теперь получается без меня. В новом доме я не только мебель прикупил, но и продовольствием кладовку и погреб забил. Кроме него ещё и немного живности приобрёл, кур с полсотни, пару хрюшек и козу, однако, только потом узнал, что животность мои хотят свою забрать. Оставил в сараях, не выгонять же?

— Не беспокойся командир, всё сделаем.

Дальше мы с некоторым трудом дотянули до аэродрома, пролетая над Москвой. Оставляя за собой дымный след, ну и пошли на посадку. К счастью сесть удалось без проблем и в конце полосы попали в руки механиков. Те сразу стали вскрывать мотор, чтобы найти причину задымления, что там тлеет, пожарник суетились, водой прыская. Медики подбежали, они как раз приехали, из города вызванные. Меня осторожно под руки вывели наружу. Дальше оставив Юрку командовать, мать ему доверяла, и оказавшись в санитарной машине на базе 'полуторки', покатил к выезду с аэродрома. Вся бюрократия теперь на штурмане. Заранее ему сочувствую. Ничего, на словах всё опишет, моих отведёт на место, а вернётся, уже за бумаги засядет. Мотоцикл мой стоит у здания диспетчерской, им воспользуется. Меня же довезли до городской больницы, именно она и обслуживает аэродром, и когда меня на носилках заносили в здание, я сказал санитарам:

— Несите меня к телефону. У меня сведенья государственной важности.

Врач, молоденькая совсем, именно она за мной приехала на аэродром, тут же стала отказала в просьбе, но я требовал телефон. Всё же меня занесли в кабинет главврача, тот лично распорядился, на рабочем месте был, не смотря на конец дня. Мне помогли сесть на стул, где я попросил телефонистку связать меня с приёмной Сталина, по памяти сообщив номер. Пока шёл набор, я попросил у главврача:

— Оставьте меня пожалуйста одного.

— Извините не могу, это кабинет мой, я ответственный, — после чего повернулся к санитарам и врачу, попросив их удалится, закрыв за ними дверь.

— Приёмная товарища Сталина, слушаю, — сказал Поскрёбышев, секретарь Сталина.

— Здравствуйте, Александр Николаевич. Это Юра Некрасов. У меня срочные сведенья для Иосифа Виссарионовича. Прошу меня связать с ним.

— Извините, Юрий Михайлович, но товарищ Сталин сейчас отсутствует.

— Хм, а Будённый?

— Ожидайте.

После нескольких потрескиваний и приключений, уж не знаю как, но коммутатор в Кремле смог переключить меня на Будённого, тот был на работе, и уже знал кто его требовал.

— Доброго вечера, Семён Михайлович, я вас по важному поводу беспокою. Сегодня днём у меня огневой контакт был с немецкими диверсантами под Киевом. Поранило слегка. Сейчас в одной из московских больниц лежу. Так вот, бойцы что преследовали диверсантов, по виду сапёры, а действовали несколько странно, думаю ваши люди были.

— Да, мне уже доложили о том случае. Только о вас доложено не было.

— Не важно. Главное другое, почему я искал возможности связаться с вами. День, которого мы столько ждали, наступит через три дня. В воскресенье на рассвете. Будьте готовы.

— Добро.

Положив трубку на стол, я буквально стёк на стол, настолько мне было хреново, хотя говорить старался бодрым тоном. Дальше помню плохо. Главврач что мышкой застыл у двери и внимательно прислушивался, стал звать персонал. Носилки, вроде рентген был, потом врач-травматолог, мне два ребра вправляли, потом гипсовый корсет на грудь и всё.

Когда я очнулся, то обнаружил что рядом на стуле сидя спит моя жена, Тося. Палата небольшая была, одноместная. Видимо главврач распорядился, после того что услышал у себя в кабинете. На всякий случай. Да и как Герою Советского Союза мне такая палата полагалась. Чувствовал я себя вроде неплохо, из-за корсета тяжело дышать было, да и тянущая боль имелась, однако ничего, терпимо. В туалет хочу и пить, вот два первых желания что я прочувствовал. Так что разбудил жену, просто потряс за руку. Судя по виду из окна, у меня первый этаж, и снаружи утро, только рассвело.

— Очнулся! — проснувшись, воскликнула жена. Однако на грудь не бросилась, видела в каком я состоянии. Только гладить лицо начала и целовать.

— В туалет хочу, по маленькой, и пить.

Вставать мне не разрешили, так что утка, и поилка ожидали меня. Тося взяла две недели, чтобы ухаживать за мной, дочка у родных, что осваивались в их новом доме. Дежурный врач зашёл, сонный на вид, осмотрел, пульс пощупал, расспросил каково самочувствие и ушёл. Ну и пока та за мной ухаживала, и описала основные новости. О том, что со мной случилось, та узнала от моей младшей сестрёнки, что первой забежала во двор, пока остальные остановились у ворот, последние открывали, ну и рассказала ей что со мной произошло. А ты ведь видела самолёт, за которым дым тянулся, это многие из москвичей видели. Сердечко тогда кольнуло, не мой ли, и вот всё подтвердилось. Юрки с ними не было, не отпустили с аэродрома, но возницы улицу знали, номер дома им сообщили, и вот довезли благополучно. Дальше Тося расспросив обо всём мою маму, всё показала, помогла с вещами, и оставив Алёнку с ними, быстро домой, на работу, и на трамвае с двумя пересадками до больницы. Меня как раз на носилках из процедурного кабинета в палату заносили. Дальше та дежурила. Тёзка вчера заскакивал, он у нас дома ночует, доложился Тосе. С бумагами закончил, самолёт долго ремонтировать будут, на две недели на прикол поставили, оба двигателя снимать и перебирать будут, да и остальной ремонт время займёт. Завтра к нашему селу Кожанка другой борт вылетит, за остальным грузом. А что, оплачено, и не важно, что самолёт повреждён, 'Аэрофлот' должен выполнить заявку. Для этого резервный борт использовали.

Утро пролетело как миг. Тося меня покормила больничным завтраком, почти сразу после него прибыли две моих младших сестрёнки, причём без сопровождения. Ещё и фыркали, мол, они взрослые и сами меня нашли. Спросили у прохожих как доехать и вот привезли судки через всю Москву. Там сметана, куриный бульон, в общем, всё что положено. Дальше они остались, а Тося убежала. На ней дом и дочка. Причём как я понял, дежурства со мной распределили на всех. Так что Олька осталась, остальные покормив меня, ушли. До вечера Ольга будет, потом мама с ночёвкой. Дальше не знаю, им виднее. Когда я говорил, что и без сиделки обойдусь, в больнице санитарки имеются, всё равно на своём настояли. Утром, ещё Юрка заскакивал, узнал, как у меня дела и умотал на аэродром. Потом приехал с начальником аэропорта, тот был ответственным в расследовании случившегося и повреждениях самолёта. В общем, опросил, дал расписаться и отбыл. Сказал, что дело уже разобрали, армия участвовала в перестрелке, в общем, претензий ко мне не было. А то что другой борт полетел к моему селу, подтвердил. Борт не резервный, сняли с несрочного рейса. Отец там встретит, поможет загрузить, а тут уже Юрка встретит и отгонит груз, живность, на подворье моей семьи.

До воскресенья я с трудом дотерпел и прослушал по радио, выступление Молотова. Оно ближе к обеду прозвучало, хотя слухи о войне с раннего утра пошли. Война всё же началась. Всё как я и помню. Конечно влезать вот так в наглую и менять историю не стоило, но мне было наплевать. Если меньше народу погибнет, не будет блокады Ленинграда, меньше детей от голода погибнет, я буду только счастлив. Ещё больше порадуюсь, что вообще без стольких смертей всё пройдёт. А пока выслушав выступление, стал обдумывать что делать. Так ни до чего и не додумался. А новости были обычными, семья освоилась в новом доме, живность им привезли, уже прописались. Отец прислал телеграмму, сообщил, что пока работает, и будет работать пока немцы не придут. А обо мне не вспоминали ещё неделю пока шёл начальный этап войны, сам я восстанавливался, причём довольно быстро, обращали ещё пару недель и снимут гипс, когда прибежавшая сиделка сообщила что ко мне сам маршал Будённый пожаловал. Меня не особо удивило что тот до сих пор в Москве, раз координирует общее зарождение партизанского движения на оккупированных территориях и подготовку баз и запасов на ещё наших, то где ему быть как не в столице?

Главврач ко мне заглядывал часто, условия самые лучшие. От Ольки, а та слышал от врачей, я узнал, что главврач о моём самочувствии каждый день докладывает в Кремль, Поскрёбышеву. Значит, Сталин в курсе о моём состоянии и держит руку на пульсе.

— Доброго вечера, Семён Михайлович, — сказал я, когда тот вошёл в палату.

— Пусть будет добрый, — кивнул тот и попросив Тою подождать снаружи, подойдя, сел на стул рядом, поправив шашку, и вздохнув, сняв фуражку, стал платком вытирать шею.

— Что, так всё плохо?

— Не так всё плохо, как ты описывал, но гораздо хуже, чем мы ожидали. Германец оказался неприятно хорошо подготовлен. Уж очень хорошо и быстро реагирует на любое изменение ситуации. Отлично подготовлена взаимосвязь с разными родами войск. На линии Луцка-Ровно произошло крупное танковое сражение, вчера закончилось. Набили техники изрядно, только отступить пришлось. Авиация огромные потери понесла, три дня наши соколы ещё держались, а сейчас немцы держат небо... Хм, я сегодня отбываю на Юго-Западный фронт, сменяю тяжелораненого командующего. Он сегодня утром пострадал от авианалёта. На фронте неразбериха, что в войсках происходит неизвестно, где немцы и наши войска тоже неизвестно. В общем, бардак.

— А как же ваш пост? Кто партизанами и диверсантами руководить будет? Тут же нужна опытная и знающая рука.

— Тут не волнуйся, дела у меня перенимает генерал-лейтенант Головко. Опытный кавалерист.

— Понятно. Серьёзный вам пост поручили. Думаю, справитесь.

— Ты удивишься, но когда товарищ Сталин узнал о ранении командующего фронтом, я случайно ему на глаза попался, в кабинете с докладом находился, вот и получил назначение, не сходя с места.

— Забавно. Знаете, Семён Михайлович, но думаю я смогу вам помочь. В неразберихе отступления сами разберётесь, но вот где наши находятся, а где немцы вы будете получать информацию с опозданием в несколько часов.

— Это как?

— Видите ли, у меня есть одна особенность которую я особо не афишировал.

— Это видеть в темноте? Я знаю о ней. Читал твоё личное дело. На Финской ты это своё умение особо и не скрывал.

— Там оно мне с белыми ночами не сильно помогало, а тут поможет.

— Говори. Обычно твои советы и предложения всегда дельными бывают.

— Спасибо. Я имею ввиду использовать мои возможности наблюдать за противником ночами, совершая полёты над их расположением. Те ночью, светомаскировку соблюдают, решат, что их не заметили, а мы на карту поставим метку кто стоит, и где. А можно на борт разведчиков брать, с велосипедами. Совершил посадку километрах в пяти от немцев, те на велосипедах к ним, берут языка, возвращаются, допрашиваем, узнаём, что за подразделение, состав, и дальше. Вам же легче работать будет. А если офицеров выкрадут, так лучше. За одну ночь всё не облетишь, но хоть станет постепенно ясно кто и где находится. Если в немецком тылу обнаружим наших, а такое произойдёт точно, совершим посадку рядом, пообщаемся с командирами, если что нужно, поможем. Желательно чтобы на борту был командир из оперативного отдела штаба фронта званием не меньше майора, чтобы мог на месте наносить на карту метки наших и немецких частей, командовать, отдавать приказы кому куда двигаться. При возвращении тот сразу в штаб, докладывать свежие разведданные. При штабе фронта организовать транспортную эскадрилью на 'ПС-восемьдесят четыре', и мы с помощью них ночами может вывозить из немецких тылов раненых, доставлять топливо для танков, снаряды и патроны, медикаменты или другие припасы. То есть, совмещать разведывательные рейсы с помощью нашим.

— Интересное предложение, только вот ты один такой умелец, и сколько тебе тут ещё куковать?

— Месяц где-то. При этом из военкомата уже повестка приходила. Штурман мой относил справку из больницы. Меня пока не призвали, дали отсрочку, но призовут в любой момент. Я бы хотел войти в состав той транспортной эскадрильи. Если согласны, то уже через неделю я смогу вылететь в первый рейс. Не сам, за штурвал пилота имеющего опыт ночных полётов, а я буду ходить к иллюминаторам, сообщать что вижу, а тот командир из оперативного штаба наносить информацию на карту. Нужно сделать общую сеть для переговоров в самолёте через шлемофоны. Электрики сделают и горло не надо будет напрягать, спокойно общаться сможем.

— Хм, добро. С военкоматом и назначением я решу.

— Просьба есть, товарищ маршал. Мой борт почти закончили ремонтировать, его бы с моим штурманом в эту эскадрилью отправить. Пока временный лётчик пилотировать будет, а потом и я за штурвал вернусь. Самолёт всё равно уже армии отдают, защитный пулемёт поставили, перекрасили. Штурман уже военную форму надел, младший лейтенант он.

— Хорошо, уговорил. Вот что, я тебя забираю, в медсанбате при штабе фронта долечишься. Очень уж мне твоя идея понравилась.

— Я только за, товарищ маршал.

Будённый быстрым шагом ушёл, я даже и не понял, чего тот приходил, видимо не успел сообщить, а вернувшейся Тосе я велел бежать домой, собирать меня, форму подготовить и почистить, мол, на фронт отправляюсь, там долечусь. Вряд ли вылечу этой ночью с командующим, не успеют всё подготовить, но то что в скором времени, это точно.

Готов почувствовать себя пророком. Отправился я в Киев через три дня после единственного посещения Будённого. Я не в курсе, отбыл тот этой ночью, или следующими, но приказы его выполнялись быстро и в срок. Меня призвали через наш городской военкомат, всё также лейтенантом ВВС, форма у меня старая осталась, Тося принесла в больницу. Я получил назначение, удостоверение со всеми необходимыми бумагами. Дальше наскоро попрощался с родными, они в больницу пришли, ну и отбыл. В последний день под ворчания врачей у меня сняли гипс, и наложив тугую повязку, всё же отправили на аэродром. Сопровождающий отвёз. Не на моём мотоцикле, он в гараже стоял, Юрка его законсервировал. Дальше был мой борт. Лётчик знакомый, он пару раз меня замещал, а сейчас в форме старшего лейтенанта, поднял мою машину в воздух, и мы полетели к Киеву. Я был не единственный пассажир, на борту места свободного не было, генерал, несколько полковников, и мешки с почтой. То есть, пользуясь оказией, наш борт загрузили по полной. Однако это не всё. Лётчик и штурман в кабине, борт-стрелок в люльке ближе к хвосту, там стоял 'ШКАС', обычный авиационный пулемёт, даже не крупнокалиберной. Потом я был, и два механика, из наших, они же как раз и были закреплены за моим бортом и призвали их, Матвеич звание старшины получил, а Егор сержанта, летели с нами со всеми пожитками. Со мной был чемодан и вещмешок.

Утром вылетели и ближе к полудню сели на полевой аэродром возле города. Он в трёх километрах находился. Мне сразу не понравилось полное отсутствие маскировки, и всего одна зенитная установка. Палатки стояли на опушке небольшой рощи. В полукилометре виднелись воды Днепра. Всего тут имелось четыре 'ПС', наш пятым был. Пока не полная эскадрилья, но машины искали по всему Союзу и перегоняли сюда. Забирали в основном у 'Аэрофлота'. Кстати, командиром эскадрильи стал Пётр Степанович, начальник аэродрома. Это он приезжал и с меня показания по обстрелу самолёта брал. А сейчас в звании майора руководил на аэродроме. Неумело, надо сказать. По организованности претензий нет, всё чётко, всё на месте, даже бензовоз выбил, кухня работает, но вот с защитой и маскировкой. Ну нет у него в этом опыта. Самолёты открыто стоят на опушке. Любой разведчик их обнаружит. Да и обнаружил уже наверняка. Эскадрилья вчера была тут развёрнута, а столицу Украины уже дважды бомбили, бомберы немецкие наверняка аэродром засекли. После посадки я прогулялся, держась за бок, изучил всё что видел, и на легковой машине покатил в город. Это командующий прислал, его известили что я прилетел, видеть хотел.

Машина имела мягкий ход, так что меня не растрясло, всё же рывки болезненно отдавались в рёбрах, для меня взлёт и посадка проблемно прошли. А так, доехали до штаба фронта. Тут было много командиров что с важным или сосредоточенным видом бегали по делам, многие с папками в руках. На меня же смотрели с заметным подозрением, граничащим с возмущением. А я френч на плечи просто накинул, и те такое попрание устава с трудом терпели. Видимо только из-за бинтов что были видны, френч я не запахивал. Сопровождающий, в звании капитана, провёл меня через приёмную и без стука войдя в кабинет Будённого, почти сразу пригласил внутрь, не обращая внимания на возмущение других ожидающих. Возмущались те не особо сильно, понимали, что раненый в бинтах лейтенант со звездой Героя на френче, вот так просто не будет заходить, значит по важным делам.

— Свободен, — приказал Будённый капитану-сопровождающему, и встав из-за стола, попросив двух полковников с которыми общался подождать в приёмной, подошёл ко мне и осторожно обнял, поинтересовавшись. — Как себя чувствуешь?

— Вроде ничего. С командиром эскадрильи пообщался. Им уже насчёт меня пришли распоряжения. В госпитале буду лежать. Тут на окраине Киева. Назначение получил как командир борта. Получу свой самолёт, когда врачи решат, что полностью буду готов к полётам.

— Ясно. Жаль огорчать, но помощь твоя нужна просто вот так, — ударил тот по шее. — На южном фланге всё плохо, нужна разведка. Посылали самолёты, днём, вернулись не все, да и доставленные сведенья не совсем ясны.

— Понял. Могу вылететь этой же ночью.

— Отлично. Сейчас подойдёт майор Турбин, он из оперативного отдела фронта, владеет информаций в нужном объёме, он и будет с вами на борту. Твои предложения все были мной приняты. Первые два рейса пока проведёте визуальную разведку, потом будет видно нужны вам разведчики или нет. Всё ясно?

— Да. Есть только несколько просьб. Прислать на аэродром специалиста по маскировке. Самолёты стоят не замаскированные и я уверен, что немцы уже знают где тот находится, а когда мы окажемся у них что кость в горле, будут бомбить нещадно. Сменить стоянку нужно. Сделать стоянки для самолётов, замаскированные. Для личного состава землянки, а то в палатках спят, вырыть противовоздушные щели, усилить зенитную оборону, а то всего одна установка счетверённых пулемётов. С командиром эскадрильи об этом я поговорить не успел, да и не думаю, что тот послушает. А вот от вас вполне примет приказ.

— Это всё?

— Есть ещё одна просьба, товарищ маршал. Средства спасения. Мы летать будем над территориями противника и как бы не хотелось касаться этой темы, сбить нас всё же могут. А оказаться на территории противника с одним пистолетом и хером в штанах как-то не хочется. Нужен приказ, от вас, иметь на борту средства спасения. Это сидор, в котором котелок, припасов на три дня, плащ-палатка, спички, набор крючков. В общем, всё чтобы выживать на вражеской территории, и добраться до своих, не посещая населённых пунктов где наших могут отловить. На каждого члена команды или пассажира должен быть такой сидор.

— Понял. Мне нравится твоё предложение. Сегодня же отдам приказ.

Пока мы общались, и я свои предложения высказывал, после стука в кабинет зашёл командир в звании майора, так что тот слышал, что я предлагал. А когда закончил, маршал нас и познакомил. Через два часа стемнеет, так что тот отпустил нас, что делать мы знали, поэтому на той же машине вместе добрались до аэродрома. Борт к вылету готовили не наш, другой, он уже был заправлен, в салоне поставили стол для майора, светильник что освещал только стол, на котором тот карту расстелил, приготовил карандаши. По бортам иллюминаторы были, по два с каждой стороны, борт грузопассажирским был, их занавесили шторами чтобы не выдать светом себя. На этом, к сожалению, всё, кинуть шнуры и провести бортовую связь чтобы спокойно общаться, радисты не успели. Дальше мы взлетели, как раз когда солнце садилось, и полетели к фронту. Ещё до него час лететь. Стемнело быстро, немецких истребителей поблизости не было, они ближе к передовой гопничали, да и то днём. Так что вот она передовая, и дальше я ходил от борта к борту, потом к майору, и крича ему на ухо описывал что видел. Так вся ночь и прошла, пока мы курсировали вдоль передовой у немцев в тылу. А карта буквально вся метками испещрена была. К утру мы вернулись к аэродрому, дальше я спать в палатку, поужинав, а майор спешно запрыгнув в машину помчался в штаб фронта. Я так устал с этими метаниями, всё время на ногах был, что вырубился почти сразу. А механики и радисты готовили борт к следующему вылету. Не раз я замечал наши части у немцев в тылу, были и моторизованные, но Турбин запрещал посадки, сведенья важнее, вот и повёз их в город.

Проснулся я в шесть вечера. Меня врач разбудил, на аэродроме свой врач появился, он и будет отслеживать моё состояние. Госпиталь отменялся. Позавтракав, я заснял процедурами, что мне назначил врач, у него своя палатка была. Проверив как провели модернизацию самолёта, теперь не придётся к майору бегать, связь будет, меньше устану, я велел механику загрузить в машину две канистры с обычным бензином для автомобилей, а сам направился к палатке где находился КП эскадрильи. Там мне сообщили что приказы на их счёт уже пришли, самолёты замаскировать, местонахождение аэродрома скрыть, а лучше вообще сменить. Ну комэкс менять стоянку отказался, она ему нравилась, а вот замаскировать самолёты смог. Их укрыли на опушке и закрывали срубленными ветками. Заму по тылу ещё работы прибавилось, комплектовать 'Спаснаборы номер шесть', как их по формулярам провели. Почему именно 'шесть', никто не знал, таково было распоряжении сверху. Видимо где-то были другие от номера одного до пятого. В набор входила фляжка с водой, армейский котелок, круглый красноармейский, ложка с ножом, кружка. Из столовых приборов и утвари это всё. Из припасов, две банки консервов, крупы полкило, пачка сухарей, это килограмм в бумажной обёртке, соль и кусок сахара, заварки. Кроме вышеперечисленного имелась плащ-палатка, спички и кусок верёвки метров пять. На этом всё. Рыболовных снастей не было, придётся свои доставать из чемодана.

Всего требовалось пять наборов на наш борт, трём членам экипажа, борт-стрелка я тоже считаю, ну и нам с майором. Команда сидоры уже получила, вот и я сходил получил, и расписался об этом. Майор как вернётся, он за час до наступления темноты должен прибыть, и вылетаем. Сидор не я нёс, бойца напряг, мне тяжело пока грузы таскать. Добравшись до палатки где стояла моя койка, там же чемодан под ней и вещмешок, опустил бойца и стал комплектовать спаснабор. Коробка с рыболовными принадлежностями, на всё, есть мотки, на конец палки привязал и удочка готова. В общем, неплохо. Кусок сала положил, пачку печенья, и решил, что хватит, а то не закрою. Завязать помог один из лётчиков. Сама эскадрилья не стояла и активно летала, но в основном по тылам. Это только мы ночью будем летать, а днём отсыпаться. Хотя нет, тот лейтенант что мне с сидором помог, он этой ночью выбрасывал разведку над территорией противника, так что тоже недавно проснулся. А вот Юрку я не видел, когда я в рейсе тот спит, а когда я сплю, уже тот в рейсе. Отнеся сидор и убрав в салон самолёта, механик помог донести, я снова к КП прошёл. Майор как раз освободился, тот принимал доклад у лётчика с только что вернувшегося транспортника, пассажиров его уже отправили в город, вот и решил вставить своё слово.

— Товарищ майор, разрешите поинтересоваться?

— Эх, никак не привыкну к уставному обращению, — вздохнул тот. — Говори уже.

— Вы сказали, что зениток не будет.

— Да, мне так сообщило вышестоящее начальство. Не то что не будет, могут и эту забрать. Большие проблемы с зенитными средствами. Не хватает.

— Я думаю эту проблему можно решить с нашей помощью.

— Говори, лейтенант, — сразу заинтересовался тот.

— Можно карту?

Подойдя к карте, расстеленной на столе, стал указывать на ней где и в каких местах я видел у брошенных колонн зенитные средства. Автоматические зенитные пушки нам не интересны, вывозить замучаешься, а вот пулемётные зенитные средства вполне.

— Вот в этих трёх местах у брошенных колонн удобные места для посадки и взлёта самолётов вроде наших транспортников. Смотрите, мы вылетаем на разведку, тут высаживаем механика и бойца по здоровее, тот и охранять будет и поможет. Пока мы разведку ведём они обе зенитки снимут с кузовов машин, разберут, отнесут к месту посадки, и на обратном пути мы их заберём. Нашей эскадрилье положен ведь зенитный взвод, две установки. Одну оставим, другую тыловикам для охраны тыловых колонн отдадим. Может что за неё выторговать можно будет.

— Мы с тобой не торгаши, но идея интересная, жаль только, что все зенитки у немцев в тылу.

— Риск есть, но и отдача не меньше.

— Нет... всё же рисовать не будем, — подумав, уверенным тоном сказал комэкс.

Стало ясно, что если когда тот работал на аэродроме 'Аэрофлота' он был на своём месте, то тут с ним каши не сваришь, очень риски не любит. Не сработаемся, точно говорю. Ну а дальше затянула рутины подготовки, прибыл Турбин, вид тот имел не выспавшийся, но вполне довольный, и мы, снова поднявшись в небо, полетели к передовой. Добрались до неё, когда окончательно стемнело, тот кто выпускает нас в рейс довольно точно это делает. Дальше началась привычная работа, связь действительно изрядно облегчала работу. Пару раз нас прожекторами осветили, зенитки начали работать, но пилот со снижением уходил и на бреющем скрывался во мгле. Так и работали. А вот ближе к часу ночи, я скомандовал пилоту, тот был с нами на связи, слушал наши переговоры с Турбиным.

— Капитан, срочно на посадку иди. Сейчас вправо, снижаешься, и сядешь на поле. Оно ровное, я посмотрел.

— В чём дело, лейтенант? — чуть ли не хором спросили командир борта и майор.

— Обнаружил детей. Похоже эвакуировали пионерский лагерь, все с галстуками. Спят в овраге, больше сотни детей, с воспитателями.

— Ты и галстуки рассмотрел? — удивился Турбин.

— Двести метров до них, на светлой одежде выделяются. Не ошибёшься.

— Ты уверен, что поле нам подойдёт? — уточнил командир борта, снижаясь с левым разворотом.

— Да.

— У нас приказ найти нашу танковую дивизию, — напомнил Турбин.

— Предлагаю высадить штурмана, отдать ему наши спаснаборы, а следующей ночью прислать три борта. Дети вес небольшой имеют, за раз всех увезут. Штурман разведёт костры, это и позволит лётчика сесть на поле.

— Хм, мне нравится, — задумался майор. — Штурмана заменишь?

— Конечно.

— Идём на посадку.

Та прошла штатно, потрясло конечно немного, но самолёт остановился и начал разворачиваться для взлёта, всего в двухстах метрах от края оврага, где виднелось множество детских голов, что за нами наблюдали. Видимо наша посадка их разбудила, и как бы не вспугнула, нужно опознаться. Так что пока мы разворачивались, штурман добежал до оврага, ну и пообщался со старшим воспитателем. Это действительно оказались пионеры, из лагеря, двигались домой, в Киев. Так и договорились что их заберём следующей ночью. Вот с припасами помогать было не нужно, те набрели на расстрелянную с воздуха автоколонну, и набрали припасов. Так что штурман остался, а мы, снова поднявшись в небо начали искать нужную дивизию. У командира связь была со штабом корпуса, а там дальше армии и фронта, знали, что та где-то тут.

— Есть, вижу танки под деревьями. Наши! — воскликнул я.

Мы сделали большой круг у леса где я заметил технику. Также заметил немало немецких подразделений, где танки были, а где пушки в засаде, и дальше вернувшись к лесу, совершили посадку прямо на дорогу. К нам бежали бойцы и танкисты в своих ребристых шлемофонах. Судя по решимости на лицах, брать собирались немцев что к ним прилетели, поэтому вышедший наружу Турбин, я его фонариком осветил, дал понять, что мы свои. Дальше пока бойцы вручную разворачивали самолёт, моторы заглушены были, Турбин отбыл на машине к штабу дивизии. Это действительно была та часть что мы искали. Пока его не было прибежал, причём именно прибежал, начальник штаба дивизии, и я на карте ему показал где видел немецкие засадные подразделения. Противник явно знал где дивизия встала. Много меток получилось, но на память я не жаловался.

Через полчаса подкатил пустой бензовоз, и несколько командиров пообщавшись с командиром борта, стали сливать горючее с наших баков в цистерну. Некоторые танки работали на авиационном бензине, а с топливом дело было швах. Обе канистры с бензином, что были в салоне, тоже ушли. Точнее их слили в баки двух машин, и вернули обратно. Вскоре прибежал Турбин, как раз к нам машина подъехала и начали погрузку раненых, так что вскоре поднявшись в воздух, бензину осталось едва вернутся, мы полетели обратно к Киеву. Хм, надо бы аэродром разместить ближе к передовой, но и там тоже по делу размещён. А пока летели, Турбин прямо в прямо эфире диктовал радисту на нашем аэродроме что ему нужно. Добравшись до места, мы совершили посадку, поле осветили фарами машин. Дальше раненых забрали, в баки нашей машины начали заливать топливо, а в четырех других машины, грузили канистры и бочки с топливом, они проходили через грузовой проём. Бочки только что подвезли со склада 'ГСМ'. Тару просили вернуть. Так что на аэродроме мы меньше часа пробыли как поднявшись первыми, остальные за нами, полетели обратно к танкистам. Добрались нормально, через полтора часа на месте были, совершили посадку, нам подсветили фарами, и дальше начали разгружать самолёты, а на очереди на погрузку раненые были. Все пять под грузовую рамку ранеными забили, и снова в воздух. Когда мы пересекали передовую, начало светать, так что дальше летели на бреющем. Пехота в окопах наверняка сообщила что мы тут летаем, хотя и в разных местах, могут истребители навести. Однако добрались до Киева мы благополучно, наши 'ястребки' страховали, и совершили посадку. О пионерах уже доложено было, завтра заберём, так что отправились отдыхать, пока механики машинами занимались. Кстати, я показал танкистам где брошенные колонны находятся, в кузовах вроде ящики были. Надеюсь пригодится, если те вырваться из мешка и рванут к передовой. Какие им приказы передали я был не в курсе. Может к своим прорываться, а может атаковать немцев что рядом на отдыхе стояли. Наверняка Турбин сообщил кто где находится.

Этот день не сказать, что прошёл благополучно. Весь день гудели моторы немецких бомбардировщиков и доносились разрывы бомб, стрельба зениток. Киев бомбили и станцию со складами. У нас не бомбили, но всё равно подняли и приказали укрыться в противовоздушных щелях. Землянки так и не были построены, но хоть щели вырыли. Я в ней там и уснул. Ну а пока мы спали, механики работали с машинами. Ночью было очень сложно держать курс друг за дружкой, чуть не потерялись, вот и было решено закрепить на хвосте узконастроенный фонарь, чтобы его было видно только сзади летевшим пилотам. В случае нужды, например, появления ночных истребителей противника, их можно будет отключить. Тумблер установили в кабине пилота.

Под вечер, когда все встали, меня и врач успел осмотреть, морщился, дал выпить порошок, но сказал, что лечение идёт благоприятно. Добавив, что не выпустил бы меня в полёт если бы не приказ сверху, достаточно категоричный. Собравшись на КП эскадрильи, Турбин уже прибыл, всё такой же не выспавшийся, но довольный, мы выслушали приказ от командира части. Взлетаем вчетвером, летим к месту где укрылись пионеры, помогаем трём машинам совершить посадку, сами летим на разведку, у нас свои приказы, а три машины возвращаются с пассажирами обратно. Мы проводниками выступали. Так и поступили, только все четыре машины загрузили припасами и топливом. А я ещё удивлялся, чего это грузовики стоят у самолётов, а там вон оно что, загрузка шла. Так что взлетев, мы добрались до стоянки танковой дивизии, они уже в другом месте находились, на тридцать километрах восточнее, фактически в тылу у немцев на передовой. О нашем подлете там знали, огни зажгли, и мы по очереди совершили посадки. После разгрузки, взлетели, раненых брать не стали, как я понял на это будет второй рейс у трёх оставшихся машин, пятая в ремонте, днём на истребители противника напоролась, но пилот смог дотянуть до аэродрома. Не знаю почему командование вцепилась так в эту дивизию, но видимо она где-то была очень нужна, если таким затратным способом ей горючее и снаряды доставляли, с патронами и другими припасами видимо проблем не было, раз не привезли, видимо в брошенных и уничтоженных автоколоннах нашли всё что нужно. Да и снаряды были для 'тридцатьчетвёрок' и 'КВ'. А дивизия стоять не стала, получив что нужно, пусть и в небольших количествах, двинула дальше. Позже наши их в дороге ловить будут, но уже без нас. К слову, бензин из баков только трёх самолётов сливали, чтобы им хватило на обратный путь, наш не трогали.

Мы долетели до пионеров, те чуть дальше устроились, сменили место стоянки, может немцы спугнули, но костры шустро разожгли, пилоты всех трёх машин пошли вниз и по очереди совершили посадку, мы же садится не стали, убедились, что дело идёт и полетели выполнять своё задание по разведке местонахождений частей немецкой армии. Штурмана забирать не стали, долетит до аэродрома на одной из трёх машин. У нас же началась уже привычная за три ночи работа. Я что видел сообщал Турбину. Где тыловики стоят, артиллеристы, пехота, или танкисты. В одном месте мы нашли шесть стоянок, где я насчитал почти двести танков общим числом, это не считая другие моторизованные подразделения. Там соблюдали светомаскировку, да и мы не крутились, пролетели на небольшой высоте, так что немцы не обеспокоились. А вот майор заволновался, похоже немцы готовили прорыв в этих местах, так что мы пролетев чуть дальше пересекли передовую, всё же вызвали немцы ночные истребители, едва смогли от их внимания избавится, ну и добрались до нашего аэродрома за три часа до рассвета, сведенья слишком важные с танками противника, нужно срочно сообщить штаб фронта.

Майор сразу укатил, его машина под парами ждала, а я приказал срочно заправить самолёт, и сообщил дежурному по аэродрому, командиры спали, что снова вылетаю, пусть вызывает санитарные машины, мы летим за ранеными. Это да, я не раз видел санитарные обозы, что прятались от немцев и двигались в ночи, вот один такой и хотел навестить. Глупо думать, что заберу всех, но хоть часть эвакуировать было бы неплохо, жаль на аэродроме мы одни, три борта в рейсе, а пятый повреждён, в ремонте, я о нём уже говорил ранее. А так на борту я числился заместителем Турбина и мог отдавать приказы в рейсе. Так что заправились, прихватили продовольствия два ящика, штурмана не забирали, место свободное будет, и взлетев направились обратно к передовой. Найти тот обоз что я приметил всего пару часов назад, удалось без проблем, 'ночники' уже улетели, совершили посадку рядом с ним на поле у дороги, дальше борт-стрелок сбегал к обозникам, больше некому, я не бегун, а командиру борта покидать кабину нельзя, ну и пообщался со старшим колонны. Те обеспокоены были, чуть драпать не начали, однако боец их успокоил. Это был совсем молодой парень лет двадцати, но закончивший курсы и носивший треугольники сержанта. Так что к нам подкатило две телеги, хотя в обозе их было с два десятка и главный по обозу стал командовать. Моторы работали, пришлось кричать, однако погрузка с помощью возниц началась, заодно оба ящика с припасами отдали и сумку с медикаментами. Те им очень обрадовались, есть было нечего, второй день на подножном корму. Разгрузили обе телеги и обнаружили что места ещё остались, да и что там из восьми раненых пять лежачих и трое сидячих, последние места мало занимали, одного завели в кабину, где в кресло штурмана посадили, так что ещё три телеги подогнали и их разгрузили. С нами из медперсонала летели две молодые девушки, военфельдшер, лейтенант по-нашему, и медсестра. Мне кажется пожилой военврач третьего ранга просто от них таким образом избавлялся, отправлял в тыл от ужасов войны. А мы, взлетев, направились к себе. Вернуться ему не обещал, вообще случайно тут оказались, но посоветовал не спешить, встать на ночёвку где поблизости, если будет возможность, следующей ночью найдём и навестим, забрав ещё раненых.

При возвращении я отметил немецкие бомбардировщики, что стороной пролетели мимо нас, навстречу шли. А когда мы подлетали, меня позвали в кабину:

— Пожары на нашем аэродроме, — показал командир борта в сторону нашего конечного маршрута.

— Вот мудак наш комэкс. Говорил же сменить место стоянки нужно, немцы о нас знали, и вот результат. Хана эскадрильи.

Пролетев над нашим аэродром, мы пошли на посадку, чуть дальше, я сообщил где нет воронок. Радист не отзывался, видимо рация повреждена была, может ещё что, так что дождавшись, когда к нам подъедет машина с аэродрома, я через водителя велел вызвать санитаров, у нас девятнадцать раненых в салоне, ну и стал командовать командиром борта и борт-стрелком, больше никого не было, кроме двух медичек, и те укладывая раненых на плащ-палатки, выносили из наружу и клали их в рядки, а военфельдшер осматривала раненых, узнавая, как те перенесли перелёт. До аэродрома километра полтора было, уже светало, так что я пешком направился туда, выяснив на месте что эскадрильи фактически нет. Как ни странно, уцелел только один борт, тот что в ремонте был, он в стороне находился, а три машины, включая мою, были уничтожены прямыми накрытиями. Юрка не пострадал, в щели пережидал, но оглушён близким разрывом был. Много медиков на аэродроме оказалось, работали с пострадавшими, но связь была. Вызвали три машины из города, чтобы раненых забрать. Дальше наш самолёт отбуксировали на опушку в стороне и там замаскировали. Я написал рапорт, передав его командиру эскадрильи, тот цел был, выглядел бодрячком, и отправился спать. В лес, прямо на траву лёг, завернувшись в плащ-палатку и положив под голову сидор со спаснабором. Юрка со мной пошёл, тоже от шума и гама.

Шум меня не будил, хотя вокруг его стояло изрядно. Когда я проснулся, то даже подивился тишине что стояла вокруг. Встав, я сбегал в кустики и, вернувшись толкнул Юрку, что спал рядом. Дальше, забрав вещи, мы вышли на опушку, озадаченно осматриваясь. Пусто. Никого не было, только следы от бомбёжки, уничтоженная техника, и свежая насыпь братской могилы.

— Перебазировались что ли? — удивлённо спросил Юрка. — Зря мы так далеко в лес ушли чтобы поспать.

— Ага, — кивнул я, закончив осматриваться. — Идём к городу, там разберёмся.

Мы и пару шагов не успели пройти, как обнаружили стоявшую в кустах 'полуторку'. Водитель спал в кабине. Растолкали его и выяснили что тот нас ждал. Потеряли нас, решили, что мы сюда вернёмся, вот и оставили машину. А эскадрилья действительно перебазировались, повреждённую машину на буксире утащили. Юрка в кузов с нашими сидорами, а я в кабине, велев водителю ехать по тише, мне до сих пор рывки и тряски давались проблемно. А пока катили, водитель и сообщал новости:

— Командира нашего сняли, приехали бойцы НКВД и забрали его. Потом приехал военюрист второго ранга и зачитал приговор. Расстреляли нашего майора. Оказалось, ему приказ был переместить аэродром на другое место, замаскировать, а он не сделал. Виноват оказался. Сейчас нам нового командира назначили, капитана Степанова.

— Это командира борта 'тридцать семь'?

— Да, товарищ лейтенант. Его машина всё равно сгорела на нашем бывшем аэродроме. Тот получил новые приказы и вот перебазировал что осталось, а меня вас ждать оставили.

— Нас искали?

— Торопились уехать. Покричали, бойцы побегали, но не нашли. Военврач сильно беспокоился, когда вы пропали.

— Я дежурному сообщил что мы стороне поспим, подальше от шума.

— Про это не знаю. Мне сказали ждать, я и ждал.

Новый аэродром разместился довольно далеко, с другой стороны Киева. Километров тридцать пришлось проехать пока не добрались. Там уже ожидал обеспокоенный Турбин, время подходило, нужно вылетать, так что меня наспех осмотрел врач, пока я быстро принимал пищу. Завтракал с Юркой, только последний делал это неспешно, ему в рейс не нужно было. А когда мы поднялись в уже темнеющее небо, я спросил у Турбина:

— Товарищ майор, как там наши вылеты, есть какие результаты? А то летаем, а что происходит не понятно.

— Ещё как есть, — порадовал тот не только меня, но и экипаж борта что нас тоже слушал. — Информация о немцах идёт в штабы армий и дивизий, так что там, где сил у немцев больше, создаём высокоэшелонированную оборону, резервы перекидываем. Та танковая дивизия генерала Семенченко, смогла нанести тылам противника большие потери и сегодня днём прорвалась через передовую к нашим. Хотя от дивизии едва ли полк наберётся, но всё равно сила немалая осталась. Кстати, за спасение пионеров вам лично от командующего фронтом вынесена большая благодарность. По остальным нашим делам пока секретность не снята. На сегодня у нас задачи, находить крупные части наших войск в тылах противника, совершать посадку рядом с ними, и передавать рации. В хвосте у нас лежат шесть радиостанций с запасными батареями. Радистов вот придётся на месте искать, подобрать не успели.

Посмотрев в хвостовую часть салона, я действительно отметил угловые коробки, что находились в вещмешках, но там же было несколько канистры с бензином, но и ящики с припасами. Вылетели мы не пустыми. Новый командир эскадрильи тоже понимал, что порожняком гонять борт не стоит, хоть немного, но поможем нашим, раз посадки в тылу будут. Я был доволен, раз нашим помогаем, значит и дальше летать будем. Так добрались до немецких тылов и стали летать зигзагами охватывая территорию от двадцати на шестьдесят километров вглубь захваченных территорий противника, вдоль передовой. Нам повезло, трижды находили крупные скопления советский войск, в первый раз это была советская дивизия, мы совершили посадку и Турбин задержался на полчаса, общаясь с комдивом, одна рация уже ушла, радист для неё был найден, коды для переговоров майор сам передавал. Дальше взлетев, снова начали поиски. В этот раз нашли целый корпус что прорывался к нашим. И тут рацию оставили, радиста для неё долго искали, роту связи те потеряли, вроде нашли, а мы дальше рванули. И вот когда уже пора возвращаться было, баки не резиновые, хотя и подвешены дополнительные, обнаружили ещё одну стрелковую дивизию с которой были остатки танкового полка, рация им не нужна была, свои имелись, а вот коды для переговоров со штабом армии нужны, а мы полетели обратно, забрав раненых из этой дивизии. Брали только командиров, забив салон. А при возвращении, заглох левый мотор, дотянули, горючее закончилось. Ладно на втором с трудом, но дотянули, сели на аэродроме. При посадке и второй заглох.

Я написал рапорт, поужинал, прошёл процедуры у врача и направился к землянке, которую как раз вырыли и оборудовали. Вещей моих не было, сгорели в палатке на прошлом аэродроме вовремя бомбёжки, так что завалился на нары, тут тюфяк был и вырубился вскоре.

Проснулся я в четыре часа дня по полудни. Потянувшись, принюхался к себе и понял, что пора мыться. Умывшись, сделав все свои дела, я посетил столовую, мне оставили, тут же экипаж борта обнаружился, на котором мы летали. От них и выяснил новость. Пока я спал к нам перебазировался целый транспортный авиаполк, и мы влились в его состав. Наша отдельная эскадрилья была расформирована. Оказалось, командование было так впечатлено нашими успехами, что на это дело решили пустить целый полк, тридцать самолётов. Полк недавно был сформирован, им командовал подполковник Свиридов. Прежде чем идти знакомится с ним, я посетил врача. Тот меня осмотрел, и мы прогулялись к озеру, что находилось рядом со стоянкой. Там как раз постирушки шли у женского персонала 'БАО', но мы в стороне расположились. Сняли повязку, и врач меня помыл, да и сам я покупался. Дальше тот наложил новую повязку, я надел свежее нательное бельё, девчата принесли, забрав грязное, ну и одевшись, застегнув форму на все пуговицы, ремень, он под френчем носился, и вот добравшись до КП полка, представился командиру. В полуземлянке штаба кроме него ещё несколько командиров было, и я никого не знал. Однако я уже числился за этим полком в первой эскадрильи, только временно отстранён от полётов по состоянию здоровья. Удостоверение своё я передал начштабу чтобы вписали, что я в этот полк переведён.

— Слышал о вас, лейтенант, — подтвердил тот, и подойдя к карте, расстеленной на столе, сказал. — Интересную задачу нам поставил сам командующий. Теперь на территории полка будет его личный представитель. Это не майор Турбин, он летать будет, а представитель командующего, полковник Власов, будет находится на аэродроме, координировать наши действия. О вашей особенности ночного зрения я извещён, полк будет работать по нашим частям что находятся в тылу противника. Доставлять припасы, вывозить раненых, старший комсостав. Однако вы не только искать будете эти наши части, сообщая где те находятся и что им требуется, но по приказу командующего 'ВВС' фронта, в качестве штурмана будете наводить бомбардировочный полк 'ночников', что сейчас как раз формируется, на самый жирные цели. Думаю, вы представляете какие потери немцы будут нести по ночам.

— Да, товарищ подполковник, представляю, — подтвердил я.

— Основной целью налёта для бомбардировки, танковые и тыловые части, особенно где перевозится топливо. Как стемнеет, вы вылетаете на разведку, полк пока не готов к активной работе, но первую эскадрилью мы подготовили. С ближайших армейских складов доставляются припасы и топливо, всё это будет загружено. Сейчас составляются коды для шифрования переговоров, по ним вы сообщите где находится нужная часть и что особенно требуется. Эскадрилья вылетает, там зажигают костры для встречи. Принимают груз, а мы забираем раненых и вывозим их.

— Согласен, тактика на словах рабочая, товарищ подполковник, а вот как на деле она будет работать, увидим. Кстати, а что за машины в полку 'ночников'?

— 'ТБ-три', насколько я в курсе. Пока там восемнадцать машин, экипажи подготовлены к ночным полётам. Полк базируется у передовой, в сорока километрах. При возвращении вас там высадят, а Турбина доставят со свежими разведданными сюда, чтобы они как можно быстрее оказались в штабе фронта.

Тут прибыл полковник Власов, который мне описал фактически тоже-самое что я узнал от командира полка транспортной авиации. Я как раз пообедал, когда прибыл Турбин, в этот раз тот более свежий вид имел, видимо успел выспаться, так что мы погрузились, на борт поднялось четверо разведчиков в маскхалатах, лейтенант и трое красноармейцев, теперь это их задача выходить на соединение с нашими войсками, опознаваться после посадки. Языков брать, если потребуется. Кстати, следом за нами стала готовится к взлёту вторая эскадрилья из семи машин, те должны доставить грузы в те части где мы оставили рации. Ещё два борта в готовности стоят, они для вывоза раненых если я обнаружу санитарные колонны или обозы. Однако это ещё не всё. У полка с зенитной защитой дело швах, у него её не было, а единственная зенитная установка пала смертью храбрых на прошлом аэродроме. Прямое накрытие, погибла вместе с расчётом. Командование пообещало предоставить пулемётный взвод из двух установок, но чуть позже, зенитки перебрасывали из частей в глубине Союза и когда те ещё прибудут. А оголять Киев никто не хотел. Вот я и предложил добыть нужное вооружение у немцев в тылу, за что подполковник ухватился обеими руками. Поэтому на борт кроме разведчиков поднялось два механика и один боец из охраны аэродрома. Нам стрелковый взвод прислали для этого.

Дальше пошла работа, обнаружили две крупные советские части, это редкость, в большинстве я видел небольшие раздробленные подразделения, разведчики после посадки сбегали, опознались, дальше Турбин работал. Между этими делами, я обнаружил разбитую автоколонну, немцев рядом нет, наших, впрочем, тоже, кроме одиночек, и мы там высадили механиков, у них сумки с инструментами с собой были, и бойца из охраны. Я там рассмотрел в автоколонне три пулемётные зенитки, одна вроде 'ДШК', и две счетверённых. Пусть всё осматривают и, если целое, снимают и подготавливают к транспортировке. Фонарики чтобы работать в темноте те имели. Забирать не мы их будем, один из бортов что ожидал в готовности, костры на месте посадки те подготовят. Мы же, закончив, к часу ночи полетели к нашим. Там меня высадили на аэродроме где дислоцировались тяжёлые бомбардировщики, Турбин дальше полетел, самолёт едва остановившись, как я покинул борт, взревев моторами сразу на взлёт пошёл, а я побежал головному борту. Меня туда местный боец сопровождал. Кстати, все на борту нашего транспортника имели парашюты, Турбин в том числе, только у меня он у двери лежал рядом с сидором спаснабора. С ним не походишь от борта к борту, да и сбруя застёгивается жёстко, а бок болит. Поэтому парашют я оставил на месте, а вот сидор прихватил.

— Это ты будешь цель показывать? — спросил майор, командир борта и командир эскадрильи. Он и будет ведущим в этом вылете.

— Да, товарищ майор. Ещё за место штурмана, — подтвердил я.

Тот уже надел парашют, ну и мне поднесли. Я сообщил что у меня рёбра поломаны, восстанавливаюсь, так что застегнули не так туго, сидор на грудь, ну и забрался по лестнице в кабину штурмана, там уже надел шлемофон и проверил качество связи. Дальше был взлёт, и я повёл бомбардировщики, взлетели шестнадцать машин из восемнадцати, две не были готовы, точно на цель. Её выбирал из всех находок Турбин, стоянку бензовозов и тыловых частей обеспечения. На поле рядом с селом больше двух сотен грузовиков с военными грузами и бензовозов находилось. Вот наша цель. Стоят кучно, рядами, эх, поглядим как бомберы отработают. Дальше я навёл на цель головной 'ТБ'. Оказалось, первые две бомбы осветительные, с двух километров сбросили из над целью, остальные с такой подсветкой отработали по стоянке любо дорого поглядеть, точно и довольно уверенно. Работало по нам шесть зениток, однако две командир борта подавил. Развернувшись, высыпал остаток бомб на позиции двух установок, заставив их замолчать. После этого я повёл бомберы обратно. Цель была поражена, позади было море огня. У многих грузовиков в кузовах были бочки с топливом, всё это горело и взрывалось. Похоже какая-то часть недосчитается изрядно топлива. Это хорошо.

На обратном пути нас нагнали две пары 'мессеров', я их издалека засёк, пришлось снижаться и те нас поначалу упустили, но когда мы передовую пересекали, с земли их снова навели, тут уже светало, к счастью наши 'ястребки' прогнали немцев и мы благополучно добравшись до аэродрома совершили посадку. Хм, а одна машина с дымами шла. Видимо зенитки достали, но дотянул. Дальше меня устроили на ночёвку, покормили, врач местный осмотрел, и отправили спать. Я уже был в курсе как тут работать будем. Как стемнеет я веду полк на немцев, выбирая цель пожирнее, сам выбирать буду, а возвращаемся, тут на аэродроме бомберов уже будет ждать самолёт с Турбиным, взлетаем и ведём разведку, наводя наши транспортники на наши части, ну и вернувшись, снова веду полк бомберов на выявленную самую жирную цель. Возвращаемся на рассвете. И так день за днём, то есть помимо разведки за ночь я ещё должен два вылета с бомбардировщиками совершить. Причём недалеко от передовой наши цели должны быть, чтобы времени меньше тратить на вылеты. Разведку ведь тоже никто не отменял.

День прошёл отлично, несмотря на шум, рядом была ремонтная стоянка, выспался я отлично. Потом обследование у врача, я искупался в реке рядом, и после обеда, когда темнеть начало полк снова поднялся в воздух. Две машины что участвовали в прошлом вылете в ремонте находились, но одну удалось восстановить из другой линейки, так что в воздух поднялось пятнадцать машин. В этот раз я вывел их на стоянку крупной танковой части. Моя задача найти цель, и сообщить сколько до неё, и какой состав. Дальше осветительная бомба, и сама бомбардировка. Танкисты оказались хорошо защищены, похоже работало шесть зенитных батарей, однако бомбили мы с трёхкилометровой высоты, и довольно точно, бомбы разрывались среди стоянки боевой техники, артиллеристам тоже досталось. Оставив потрёпанную немецкую часть позади, там тоже немало пожаров было, мы вернулись. Тринадцать машин. Одна не дотянула, ладно хоть перелетела через линию фронта, вторая неподалёку от аэродрома села, а остальные дотянули. М-да, надо бы цели не такие зубастые выбирать. Однако самолёт мой уже ждал, так что после посадки, доехав до него, меня на машине подбросил, и транспортник сразу пошёл на взлёт. Тут разведка, поиск наших частей и немецких. Навели на две наши крупные части наших разведчиков, а вскоре и транспортники прилетели с необходимыми грузами. В общем, рутина. Пока мы поисками и разведкой занимались, расспросил как дела на нашем аэродроме. Оказалось, борт летал за механиками, под утро привезли две зенитки, 'ДШК' и 'счетверённую' установку. Вторая повреждена была, с неё только детали сняли. Так что у полка теперь есть хоть какая-то защита от налётов, но будет больше, полноценную батарею развернём.

К двум часам сам ночи мы вернулись на аэродром бомберов. Турбин полетал к Киеву, ему докладывать нужно, а я повёл полк на тыловую немецкую часть, Турбин велел её бомбить. Там тоже много бензовозов и машин с бочками в кузове было. И снова море огня. В этот раз шестнадцать машин участвовали в вылете, вернулись все. И вот так я летал одиннадцать дней. Надо сказать, ночной график был утомительный, но при этом я практически восстановился, и врач сказал, что через неделю может быть даже даст доступ к полётам, а может и через две недели. Бомберы пока не удел были, несмотря на то что они первые на пополнение техникой, топливом и припасами, всё равно многого не хватало. Два дня уже стоят на аэродроме, бомбы ждали, когда подвезут, а я в это время ночами только и занимался разведкой, да вывозом раненых. Пару раз встречались санитарные обозы. Вызывал транспортные борта и за раз всех вывозили, включая медперсонал. А вообще бомбардировочный полк больше суток на одном месте не находился, бомбили немцы обнаруженные стоянки исступлённо, так что постоянно меняли дислокацию. По самому полку 'ТБ', тот пополнился ещё двенадцатью машинами, причём за неделю было выбито четыре, из них одна безвозвратно, три других обещали восстановить. Вот полку и спустили приказ. Бомбить только тыловые части, а точнее автоколонны что доставляли припасы и топливо боевым частям. Бомбить ночью на стоянках. Мы так и делали, защищены те были слабее, потери несли серьёзные, потому и потеряли мы только одну машину безвозвратно, зато прошлись серьёзно по тылам немцам. Тем более и тактику сменили бомбёжек. Не валили всё скопом, даже когда уже и бомбить нечего было. А, например, подлетаем, я определяю ценность тыловиков, и сообщаю командиру. Тот сбрасывает осветительную бомбу, и определяет сколько машин бомбит. Например, четыре. Мы же летим дальше по трассе, основной артерии доставки грузов, пока та четвёрка работает, находим следующую цель, и тут сбрасываем светильную бомбу, давая работать трём 'ТБ'. Так тройками и четвёрками работаем по этой дороге уходя вглубь тылов немцев. Во втором вылете на другой дороге, а следующей ночью снова сюда возвращаемся, серьёзно выводя из строя доставку грузов передовым частям. Судя по тому как нас активно бомбили, немцы сильно озлобились, даже перекинули сюда дополнительную эскадрилью истребителей-'ночников', с которой мы пока удачно избегали встреч, поймать нас не смогли. А вот я дважды наводил полк на армейские фронтовые аэродромы, равняя с землёй стоянки техники. Кстати, похоже дальше так и будем работать, выбивая авиацию противника. Приказ сверху сошёл.

Уже была средина июля, наши войска остановили немцев и неделю держат их на одних позициях, усиливая их и создавая глубоко эшелонированную оборону. У меня пока всё в порядке, болей почти нет, если так, резко повернусь, сидор спаснабора сам ношу. Письма от родных приходят, в общем норма. Отец пока в своём совхозе работает, у них на 'МТС' организовали ремонт автотехники, тракторов, так что пока работает на месте. Юрка, штурман мой, в полку летает во второй эскадрильи. Я же жду, когда мне мой борт пригонят, с завода обещали через пять дней две новенькие машины прислать, вот туда и перейду. Договорился что Юрку ко мне направят, в экипаж. В данный момент я неторопливо в одних галифе, босой, с обнажённым торсом, повязку я уже сутки как не носил, с полотенцем на шее, возвращался от местной речки где купался, когда рядом с юзом тормозя, остановился мотоцикл с коляской, и сержант, что сидел за рулём, из нашего полка парень, крикнул:

— Товарищ лейтенант, в штаб просят. Срочно!

— Гони, — велел я, сев позади него.

Домчались мы до землянок быстро, там я мигом оделся по всей форме, прихватив сидор спаснабора, чую лететь придётся, хотя время пять вечера, и добравшись до КП полка, узнал, что меня срочно направляют к бомберам. Бомбы пришли, доставили, хватит на неделю вылетов. К тому же полку 'ночников' поступил срочный приказ на вылет, как стемнеет, и подведу их я. Моя квалификация в этом уже по всем авиачастям фронта была известна. Так что меня посадили в связной самолёт, это был 'У-2' и отправили на новый аэродром бомберов. Они снова место стоянки сменили. Кстати, по поводу добычи зенитных средств. Дело не прекратилось, я отмечал где стояли брошенные установки, там высаживались механики, грузились зенитки на борт двух транспортников, что работали только по этой теме, и отправляли к нам на аэродром. Даже 'тридцатисемимиллиметровые' автоматические зенитные пушки разбирали и доставляли к нам в тыл. Так что у нас на аэродроме одна установка 'ДШК' имелась, и четыре 'тридцатисемимиллиметровых' пушки, зенитная батарея в сборе, ещё два десятка зенитных пулемётов разошлись среди частей. 'Ночничкам' мы тоже четыре 'счетверённых' установки подкинули, есть чем защищать аэродром. Кстати, командиру бомбардировочного полка я подкинул идею создания ложного аэродрома с организацией засады. Совместной, зенитной и истребительной. Пока делают, результаты будут позже.

Когда мы добрались до стоянки аэродрома 'ночников', то при посадке я отметил, что там шла активная подготовка к вылету. Похоже весь полк вылетает, двадцать семь машин. Связник высадив, полетел обратно, прихватив начальника связи полка, ему что-то нужно было у нашего полка, а сам направился к КП. Там и обнаружил почти всех лётчиков и командиров. Меня быстро ввели в курс дела.

— Я что-то не понял, — вслух задумался я. — Командующий фронта лично отдал приказ работать нашему полку только по тыловым частям обеспечения немцев. Почему нас направляют на бомбёжку железнодорожного моста? Мало того, что там зенитная оборона очень сильная, так рядом два аэродрома подскока с истребителями. Они же ещё до нашего подлёта поднимутся в небо и встретят. Мы даже долететь не успеем.

— Это приказ командующего авиацией нашего фронта, — довольно жёстким тоном сообщил комиссар полка. — Лейтенант, вы отказываетесь выполнять приказ командующего?

— Нет, товарищ батальонный комиссар. Просто представитель особого отдела нашего полка несколько раз говорил, что мы подчиняемся лично товарищу Будённому, и такой приказ через голову товарища маршала, мне кажется... подозрительным.

— Лейтенант, это не ваше дело, кто и кому отдаёт приказ. Ваше дело их выполнять. Вы меня поняли?

— Да, товарищ комиссар, — подтвердил я, и больше не высовывался. А вот чуечка верещала о неприятностях.

Парашют с громким хлопком раскрылся надо мной. От рывка я вскрикнул и застонал, сжав зубы, но всё же похоже рёбра этот рывок пережили благополучно. Сидор со спаснабором, что был на груди, чуть не соскользнул, но я успел его удержать. Поправил лямки стал смотреть как приближалась земля. Парашют раскрылся у самой земли. Так что согнув ноги в коленях, я ловко принял на подошву землю и погасил скорость перекатом. При этом снова застонав от боли в боку. В небе всё ещё шёл бой, было видно два пылающих 'ТБ', что со снижением шли к земле, однако мне уже было не до них, отвоевался. А вообще, задание мы выполнили, пусть всего семью машинами из двадцати семи, остальных посбивали на пути, немцы вцепились в нас сразу после пресечения передовой, больше десятка истребителей-'ночников'. Всё они знали, даже где маршрут проложен. Однако мы с командиром полка избегали немцев, и дошли до моста. Вон он в трёх километрах от места моей посадки полыхал настилом, разбомбили, но подоспевшие истребители-'ночники', это уже другие, не фронтовые, начали сшибать нас один за другим. Однако четыре машины, как я видел, разрозненно со снижением уходили к своим. В мост попало две 'пятисотки', поэтому я считал, что задание выполнено, две фермы в реку уронили. Однако полк по сути перестал существовать. Жаль конечно, но мы выполняли приказ, и выполнили его. Теперь же, чтобы спастись, всё в наших руках. Придётся побегать, но как ни странно это звучит, особо к своим я не торопился. Раз послали в эту самоубийственную атаку, значит, пока им не нужен, можно тут побегать по тылам немцам, повоевать. Ночью. Это моё время. Как раз пару неделю и пущу на это дело, окончательно излечившись, тогда можно будет вернутся.

Осмотревшись, уже по своим коллегам летунам, отметил что четверо не так и далеко опускаются. Я-то первый выпрыгнул, когда командир борта отдал приказ, остальные чуть позже. А вообще мы уже с подсветкой к мосту подходили, у одного мотор горел и тот нас этим выдавал, дальше 'ночники' навалились, 'мессеры', только и кружились, я весь боеприпас расстрелял из своего пулемёта, подбив два истребителя, но к сожалению, не сбив ни одного. С дымами к себе ушли. А над мостом немцы прыснули в стороны и за нас зенитки взялись. От них мне кажется больше пострадали. Мост было хорошо видно, тёмная тень над рекой, подсветка не требовалась, так и отбомбились, ну и стали уходить дальше в тыл немцев, однако командир крикнул что мы горим, от зениток досталось, и вот выпрыгнули. На поле опустились, впереди мост видно, речка, довольно широкая, нам её ещё нужно пересечь, и потом почти две сотни километров до наших топать. Далековато мост. А то что нас слили, это ежу понятно. Для начала, летели одной плотной группой, хотя командир полка предложил разделится на две группы, и лететь обособленно, отбомбившись по мосту в разное время, однако нет, приказ был достаточно ясный, лететь и бомбить. Полковник что прибыл на аэродром, был представителем командующего ВВС фронта, он и ставил задачу. Комиссар полка вокруг него так и вился. Я видел этого полковника один раз в штабе фронта, вроде наш. Ну а на пути последовало шесть, мать его ШЕСТЬ атак истребителей-'ночников'. И кто скажет мне что немцы не знали о нашем маршруте? Знали, и истребители заранее перегнали, подготовило. Ладно днём я бы ещё понял откуда такие потери, а ночью? Один немец поднимался над нашим строем, пускал обычную осветительную ракету вверх, а остальные бросались и атаковали наш строй, выныривая из тьмы. Строй только смыкался, когда из него то один то другой объятый пламенем 'ТБ' вырывался, однако атаки истребителей шли постоянно. Странно, что хотя бы семь машин до моста добрались. Опытные лётчики в бомбардировочном полку были. Именно что были.

Быстро отстегнув пряжки, и сбросив ремни парашюта, я перевесил сидор на спину, и достав пистолет, мне 'ТТ' выдали, привёл его к бою и побежал в сторону ближайшего из наших летунов. А мой купол позади трепало, тот зацепился за что-то. Тут метров триста, я пробежал их лёгкой трусцой. Лётчик уже скинул с себя всё, когда я его опознал. Это стрелок-радист с нашего 'ТБ', мы с ним из одного экипажа, хотя я с ними и временно.

— Свои, спокойно сержант, — сказал я, подходя ближе.

— Товарищ лейтенант? — обрадовался тот моему появлению.

— Точно. Бросай парашют, он тут только мешать будет.

— Так подотчётное имущество, товарищ лейтенант.

— Ну ладно, тащи, дело твоё. А сейчас бегом за мной. Нужно остальных собрать пока они не разбрелись.

Сержант, засовывая на ходу купол парашюта в парашютную сумку, побежал следом. Мне удалось собрать шестерых летчиков, командир полка тоже был тут:

— Товарищ подполковник, вижу ещё три купола, туда немцы направляются от моста, на мотоцикле и машине. Можем успеть перехватить наших. Предлагаю я сам сбегаю к ним, так скорее всё выйдет. Вы к реке двигайтесь. Встретимся в трёх километрах от моста выше по течению.

— Давай, будем ждать.

Порадовавшись что тот не стал возражать, я рванул к нашим, до одного было полтора километра, так тот парашют бросил, и ещё на километр умотал, двигался ко второму прыгуну, видимо по светлому куполу рассмотрел. Там я до обоих и добрался. К сожалению, не особо этому порадовавшись, один, старший лейтенант-бомбардир, нормально, а второй, капитан, командир борта, сломал ногу при посадке. Неудачно она у него прошла. Они из одного экипажа были. После опознавания, я оставил бомбардира с его командиром и побежал к следующему прыгуну, остальные слишком далеко. Успел, это был старшина, борт-стрелок. Вернувшись с ним, они с бомбардиром взяли командира на руки, и мы быстрым шагом, при возможности, направились к реке.

— Ложись! — крикнул я.

Едва мы успели упасть на рыхлую вспаханную землю поля, как это место осветили фарами грузовика. А в нашу сторону тарахтя мотором двигался мотоцикл с пулемётом на коляске.

— Сволочи, как они нас рассмотрели? — пробормотал я. — Ладно, по-пластунски двигаемся дальше. Там овраг, до склона метров сто не дошли. Укроемся в кустарнике.

Лётчики, держа командира за ворот комбинезона, рывком двигали его с места и так ползли, а я, сняв сидор, убрав в рытвину от плуга, приготовил пистолет, сам также укрывшись в рытвине. Всё равно засекли, можно и пошуметь. Как я и думал мотоциклисты больше отвлеклись на летунов, те как приманка сработали, и когда те проезжали мимо, я быстро выстрелил три раза. По пуле каждому в голову. И рывком вскочив, бросив сидор в коляску, сбросив водителя со своего места, быстро содрал с него карабин и ременную систему, после чего запрыгнув в седло, ударил по заводной ножке и догнав наших, крикнул:

— В овраг!

Дальше я спустился вниз, куда чуть позже скатились лётчики. Немцы с грузовика поняв что происходит что-то не по их сценарию, начали стрелять и над головами засвистели пули. Однако я поглядывал, солдаты как стояли у машины, так и стояли, стреляли из карабинов, видимо пулемёта не было, подходить те явно не рискнули. Сидор я уже убрал за спину, проверил тела немцев, убиты, тут гарантия, снял пулемёт с коляски и поднявшись на верх склона, тут как раз и летуны добрались, скатившись вниз, поставил машинку на сошки, крикнув им:

— Соберите трофеи с немцев! Оружие и всё остальное. Шину товарищу капитану наложите на ногу. Дальше на мотоцикле поедем, а я пока постреляю.

Прицелившись, до грузовика метров четыреста было, поправил прицел, и дав длинную очередь, сбив с ног трёх солдат, остальные сами попадали, стал короткими очередями опустошать пятидесятипатронную банку. Грузовик осел на пробитых шинах, фары погасли, двигатель запарил, кого-то из солдат возможно достал, я посчитал что пострелял отлично. Отсоединив банку, присоединил запасную и спустился вниз. Летуны уже закончили, капитана усадили коляску, так что я вернул пулемёт на место. Карабин себе оставил, оба автомата и пистолеты уже по рукам разошлись. Перекинув ремень карабина через голову, подсумки к нему я бросил в багажный отсек коляски, и запустив двигатель, я погнал по дну оврага. Только не к реке, а прочь. С таким транспортом я только наведу немцев на наших. Отъедем, сделаем крюк и доберёмся до реки в другом месте. А так старлей за мной сидел, капитан в коляске, водил стволом пулемёта, старшина сидел сзади него на колесе коляски боком, если где мотоцикл с трудом двигался, тот спрыгивал и толкал, помогая. Выехав на дорогу, полевая, я осмотрел обе стороны и повернул влево, подальше от моста. Я штурман, и как у нормального штурмана при мне была планшетка с картой, так что куда катить я знал, остальные тоже понимали, что мне известно куда ехать. На первом же повороте я свернул и прибавил скорости, благо дорога позволяла. Километров пятьдесят в час, не больше, иначе старшина на очередной кочке слетит. Катили мы параллельно реке, двигаясь вверх по течению. Вскоре я приметил тропку и свернул на неё, так и добрались до реки. Только километров на пять от моста встали.

— Всё, баста, приехали, — заглушив хорошо потрудившийся движок, сказал я. Страшуна уже соскочил на землю, ноги разминал. — Вы шину товарищу капитану наложили?

— Не успели, — сказал старлей.

— Ясно. Я за нашими сбегаю, а вы пока срежьте с той осины кору и сделайте шину, дальше вправьте ногу и перебинтуйте.... Что, никто не умеет?

— Раньше не доводилось, — несколько смущаясь, пояснил старлей.

— Ладно, сам сделаю. Доставайте пассажира.

За двадцать минут я всё сделал, сапог даже срезать не пришлось, так слез, перелом ниже колена, вправил кость, наложил шину и туго перебинтовал. Конечно желательно гипс наложить, но что есть. Хорошо хоть закрытый прелом, не понятно, как капитан терпел. Но его мужеству остаётся только позавидовать. Дальше подхватив подсумки к трофейному карабину, я велел осмотреть трофеи, сам мотоцикл, забираем всё, и побежал к нашим. Нашёл их вскоре и повёл к мотоциклу. Пока темно, желательно через реку переправится. Пока шли, спорили по только что завершившемся вылету.

— Я считаю, что информацию по вылету передали немцам. И враг сидит высоко. Ведь вы, товарищ подполковник, предлагали разделится на две группы, и таким образом разными маршрутами добраться до моста. А нам что приказали? Лететь одной группой. Немцы появились сразу же. Они знали где мы будем лететь, на какой высоте и сколько нас. Я вообще того полковника подозреваю, что задачу ставил.

— Я звонил в штаб фронта, там его полномочия подтвердили, — сказал комполка, после чего помолчав, добавил. — Но ты прав, лейтенант. Мне эта история тоже сильно не нравится. Потери в ночном вылете никогда не могут быть такими большими.

— Согласен, об этом я и говорю. Немцам сильно не по душе наша работа за последние десять дней, отправили диверсантов, или резидентуру задействовали, и вот таким способом наш полк и уничтожили. Хватило одного предателя чтобы провернуть всё дело. Сколько они пытались отбомбить уже пустые стоянки, когда полк передислоцировался? Не помогла авиация, вышло с диверсантами, как я понимаю... А ещё мне поведение вашего полкового комиссара не понравилось. Сам не полетел, а настаивал выполнять приказ этого посланца из штаба фронта... Кстати, вон и наши, уже закончили мотоцикл обирать, пулемёт тоже сняли. Там канистра с бензином в держателе на коляске имеется, нужно будет прихватить. На дорогах немало нашей техники брошено с пустыми баками, зальём, и ночью с ветерком прокатимся. Если повезёт изрядно сократим путь.

— Неплохое предложение, — согласился комполка.

Дальше пока те работали спешно, пока рубили из кустарника будущий плотик для вещей, так-то вплавь будем переправляться, я снял ремень, и стал соединять его с немецкой ремённой системой. Удалось подсумки подвесить, плечевые ремни. Из сидора достал флягу, свежей воды в неё из реки налил и подвесил на ремень. Немецкую флягу что там ранее висела, отдал комполка, тот её себе на ремень подвесил. В общем, я был готов. Дальше на плотике сложили вещи, капитан сам плыл, и направились к другому берегу. Тут где-то метров пятьсот было, широко. На той стороне подсохнув, оделись, сделали носилки, ножей у летунов хватало, и мы направились в путь. Я возглавлял колонну, проводя разведку. А через два часа как мы отдалились от реки, ушли максимум километров на пять, может чуть больше, начало светать. Я предложил комполка встать на днёвку, отдохнуть, переждать световой день и ночью двинуть дальше. Так больше шансов у нас будет добраться до наших. Чем питаться имелось на ближайшие сутки, два ранца с продовольствием в мотоцикле нашлись. Однако тот слушать не стал, приказал после получасового отдыха продолжить движение. Вздохнув, худо будет, я это отлично понимал, нас ведь наверняка ищут, найдут мотоцикл и где мы переправились, дальше сузят зону пёсиков, выставят наблюдателей на высотах, и днём точно обнаружат.

Я как будто в шар предсказаний глядел. Через три часа, когда мы встали на отдых, в этот раз готовили пищу, даже поесть успели, как застрекотали моторы, появились мотоциклы, несколько бронетранспортёров и шесть грузовиков с пехотой. С другой стороны повозки с полицаями. Форма вроде красноармейская, но повязки белые на рукавах и все вооружены.

— Я же говорил, худо будет, — сказал я полковнику, пока тот в трофейный бинокль мотоциклистов изучал и других прибывших немцев. Те выстроившись в цепь и направились к нашей ложбине, где мы в кустарнике укрылись. — Не вырваться, окружили, и пулемёты установили. Осталось только жизнь подороже продать. Они точно знают, что мы тут, наблюдатели на высотах или на деревьях сообщили, по дымку костра поняли, что встали на отдых и вот, дождались.

— К бою, — скомандовал подполковник.

Хмыкнув, я подтянул лежавший под рукой карабин, и стал доставать из подсумков патроны, распихивая их по карманам. Снял подсумки и бросил рядом. Когда немцы найдут карабин, будут искать кто стрелял, найдут подсумки, решат, что кто-то из лётчиков, а не я. Не любят немцы тех, у кого обнаруживают своё оружие, могут и мучительно убить. Хорошо ещё что награды в штабе моего транспортного авиаполка хранятся, как и документы. Это правило дня два назад ввели, до этого летали и с документами, и со всеми регалиями. Когда начался бой, я привставал для одного выстрела, всегда в разных местах, и выбивал пулемётчиков, и офицеров. Четыре обоймы выпустил, и ни одного промаха. Пулемёт наш стрекотал короткими очередями, пусть запас патронов к нему в коляске мотоцикла найден был, всё равно экономили. Я уже и офицеров перебил, и часть унтеров, командира предателей тоже заземлил, зама его, те залегли и не вставали, пытались из двух ручных пулемётов 'ДП' нас покосить, но я снял пулемётчиков и больше не пытался привлечь к себе внимание.

Пользуясь тем что оружия дальнобойного у нас мало, пулемёт да мой карабин, немцы рывком сблизились, тут по ним включились в работу оба автомата, но всё равно не помогло, те добежав закидали нас гранатами. Дальше уже закипела рукопашная. Да и какая рукопашная, если нас трое остались? Причём капитан со сломанной ногой с двумя пистолетами в руках обстреливал немцев, что появлялись на склоне, десяток точно завалил, пока один ретивый рядовой не пристрелил его из своего карабина. Меня вырубили ударом приклада, пока двое немцев пытались меня удержать, третий подкрался и сделал своё дело. Комполка вязали, тот ревел что медведь, раскидывая солдат, видели его петлицы, живым брали, а вот почему меня брали, не понятно. Вряд ли им интересен обычный лейтенант ВВС.

Очнулся я в каком-то сарае. Открыв глаза, определил, что вокруг ночь, поэтому стараясь не шевелится, поднял руку, я не был связан, и потёр затылок где имелась шишка. Шлемофона не было, комбинезон тоже пропал, как и сапоги, осталась только форма, и всё. Сев, невольно зашуршав старой слежавшейся соломой, я осмотрелся. Хм, в сарае я был один, ворота заперты, но судя по едва слышному сопению, кто-то находился за дверью. Также рядом находилась железная дорога, слышал, как прошёл состав, да и свистки паровоза доносились.

Осторожно встав, болели рёбра, всё тело похоже сплошной синяк было, но не издав и стона, я осмотрелся. Наверху были балки, разбежавшись, я оттолкнулся от стены и долетев, ухватился за одну из высоко находившихся балок. Хорошо уцепился, закинул ногу и забрался на балку. Дальше пройдя по ней к внутренему скату крыши, стал аккуратно, старясь не шуметь, убирать дранку. Придерживал, иногда не удавалось работать без шума, но когда чувствовал что нашумлю, старался дождаться шума с железной дороги и драть. Наконец отверстие, через которое я пролезу, было готово, так что протиснувшись, осмотрелся, и нахмурился. Сарай окружён солдатами Вермахта. Не думаю, что это засада, многие солдаты спали, другие у костров грелись, но больно уж количество часовых с этой стороны меня насторожило. Слишком много их, а это подозрительно. Меня те видеть не могли, темнота скрывала, поднявшись по скату наверх, я осмотрелся, и убедился, немцы со всех сторон. Вернувшись к отверстию, я также аккуратно закрыл его и спрыгнув с другой стороны сарая. Снимать часового у ворот не стал, мало ли приманка, сразу на шум сбегутся засадники, ну и отойдя, по-пластунски прополз мимо ближайшей засады, прямо под бронетранспортёром, и дальше рванул прочь по улице села, на котором находился.

Количество войск в селе меня поразило, вот я и решил выяснить причины такого столпотворения. Нашёл часового, вырубил, закинул на закорки и отбежав в тихое место, связал его же ремнём, сунул кляп в рот, и пробудив, стал задавать вопросы, велев кивать если я был прав. Но если мы не понимали друг друга, прижимал к горлу его же штык-нож и доставая кляп расспрашивал. Я думал тут интрига, меня охраняют, а оказалось двигающаяся к фронту часть, из-за повреждённого нами моста была вынуждена высадиться здесь. До моста было шесть километров. Они ожидали, когда прибудет транспорт, на котором их повезут в сторону передовой. Если что, тут в селе был высажен пехотный полк со всей положенной артиллерией. Часового я прирезал, о советских лётчиках тот ничего не знал, даже не подозревал что меня содержали в селе, так что подсумки на себя, застегнул ремни, а вот сапоги снимать не стал, не мой размер. Карабин за спину, нож в руку, и побежал к месту где меня содержали. Думаю пленители остановились рядом. Нужно их найти, и если мои вещи там, забрать обратно. До наступления рассвета три часа, я часы у часового позаимствовал, мои-то пропали, так что знал сколько времени. Хм, на затылке было рассечение, однако немцы даже не удосужились перевязать, закинули так в сарай и бросили, хорошо кровь засохла, да и волосы помогли, и кровотечение прекратилось. Немцы не особо заботятся о пленных, так что я не был удивлён отсутствием медицинской помощи.

Двигался я через ограды, но вернулся к небольшой железнодорожной станции. Тут не было узла, поезд приходилось задним ходом перегонять обратно до ближайшей узловой станции. Несколько пакгаузов, здание вокзала, вот и всё. Содержали меня не на территории станции, просто рядом, в частном сарае. Найдя его, осмотрел ближайшие дома, обнаружив вдруг, что вход одного из домов охраняет не привычный уже часовой в форме солдата Вермахта, а полицай. Переодеть в чёрную форму не успели, тот в красноармейской щеголял. Снять его удалось без проблем. Проникнул в дом и вырезал полтора десятка полицаев, что спали в доме, но своих вещей не обнаружил. Одного из полицаев, думаю он старший, кобура с пистолетом изголовье лежала, был мной вырублен. Привёл его в сознание и допросил, намекнув что кричать не стоит, почки могут не выдержать моего недовольства, а уж если в печень постучу, так и не переживёт этого. От него и выяснил всё что хотел. Для начала, взяли меня одного, комполка был убит, когда его вязали, случайность. Других лётчиков брали другие поисковые группы, а в нашей выжил только я. Довезли на машине до села, и бросили пока в сарай. Утром бы отправили в лагерь военнопленных. Без сознания я был меньше суток. А вот как меня через реку перевезли и доставили сюда, не понятно, мы-то бой приняли километрах в тридцати отсюда, на другой стороне реки. Оказалось на машине привезли, по понтонному мосту. Кстати, эти полицаи в том бою не участвовали, они местный гарнизон.

Где встали постоем те немцы, что меня привезли, тот описал, в соседнем доме. Грузовик их на улице стоял. Так что прибив полицая, я нашёл крепкий вещмешок, сложил туда припасов и утвари, пару пистолетов, боеприпасы, гранат нашёл, сапоги по размеру, и покинув дом, наведался в соседнюю хату, вырезав там всех кроме старшего, допросив его. Тела часовых я прятал, чтобы на них случайно не наткнулись. Большая часть моих вещей были тут же в хате, так что я комбез натянул, сидор свой, вещмешок с деревенской едой при этом бросать не собирался, свои сапоги надел, сбросив чужие, кобуру с пистолетом, он на меня записан. Дальше добил офицера, погрузив вещи на велосипед, у забора на улице с три десятка велосипедов стояли, видимо для связистов, из полка что тут ночевал. Этот велосипед, старясь не звякать, я смог вывести на окраину села, для этого пришлось снять шесть часовых, а дальше налегая на педали, покатил прочь. Прямо по дороге. Я поглядывал, засад или постов не было. А катил я прочь от моста и реки, углубляясь в тыл немцам. Там меньше всего искать будут. Сделаю крюк и направлюсь к нашим.

Я едва на километр удалиться от села успел, до рассвета с полчаса осталось, уже светлая полоска появилась на горизонте, когда над селом стали взлетать осветительные ракеты и донеслась стрельба. Трупы часовых обнаружили. Пусть их, а я катил всё дальше и дальше. Удалился от села километров на пять, дальше двигаться смысла нет, увидят, поэтому нашёл отличное место для днёвки, провёл маскировку, поел, бутерброды сделал, с салом, костерок бездымный, чай, и вот так в прикуску поужинал, ну и спать. Кстати, тут родник был, промыл голову и наложил повязку, индивидуальные медпакеты у меня имелись, трофейных набрал. Там завернулся в плащ-палатку и вскоре уснул.

Выспался отлично, никто не мешал, не обнаружил меня. Я на полкилометра от трассы ушёл чтобы шум моторов меня не беспокоил. Просунулся засветло. Умывшись, и пока котелок вскипал, горячего хочу, похлёбки сварю, я пробежала вокруг, обнаружив метрах в двухстах уткнувшийся в кусты 'ишачок'. Советский истребитель 'И-16'. Кабина пуста, но тело лётчика обнаружил по запаху, метрах в семидесяти. Полз туда раненый, пока не умер от ран. Дней шесть лежит, не меньше, я даже подойти не смог, вонь резала глаза, так что вернувшись к самолёту, стал его осматривать. Плоскости пулями побиты, в кабине пробоины, однако визуальный осмотр дал понять, что тот в порядке. Двигатель цел, баки не пустые, утечки нет. Вернувшись бегом к лагерю, я сготовил похлёбку, поел с сухарями, чайком побаловался, после чего помыл посуду и собравшись, вернулся к истребителю, став его уже вдумчиво изучать. Конечно поляна где тот стоял, для посадки ещё годилась, но вот для взлёта коротковата. Я конечно изучал типы советских истребителей, но вот так на глаз не мог сказать, что это за тип 'ишачка'. Вооружён 'ШКАСами', боекомплект до конца не потрачен, где-то треть погибший лётчик успел выпустить. Баки тоже не пусты, но прикинув, взяв примерную дальность истребителя, понял, до своего аэродрома не долечу. Были бы полные баки, проблем бы не было, а тут точно не хватит.

Тут я услышал шум в кустах и в длинном прыжке перейдя в перекат, крикнул, нацелив на кусты ствол пистолета:

— Выходи, или гранату кину!

— Товарищ лейтенант, я вас помню. Вы у нас ночным штурманом были.

— Куда не плюнь одни знакомцы, — проворчал я. Правда встать не спешил, пока парень в лётном комбинезоне и шлемофоне сам не вышел. Тот 'Наганом' был вооружён.

Я его не вспомнил, но тот описал всё по полку, и убедил меня что действительно там служит. Вполне может быть, все экипажи в лицо я просто не мог знать, экипаж на котором летал с трудом знал, а тут вообще из другой эскадрильи. Вторые сутки в пути. Покормил его, ну и мы занялись самолётом. Это был наш шанс. До наступления темноты, я занимался истребителем, мы развернули его, с трудом подняли за хвост и подрыв под шасси смогли сделать это. Главное машина встала в ту сторону что нужно. Сержант пробежался по полю, несколько кочек срезал, потом проредил кустарник, надеюсь хватит места для взлёта. Я же так и занимался истребителем. После этого сидор и вещмешок убрал в техническое отверстие в фюзеляже за спинкой лётчика. Очки лётные достал из своего сидора, я их туда убрал. Вот шлемофон утерян, сержант одолжил. Ну и как стемнело, запустив мотор, пришлось сержанту винт крутить, самозапуск не работал, пока наконец тот не схватился, погонял его на разных оборотах, пробуя управление, осваиваясь в кабине, после чего помог сержанту сесть, чуть ли друг на друге не сидели, дал газу и стал удерживать тормоза. И когда хвост уже начал подниматься, подрыгивая от потоков воздуха, отпустил тормоза и начал разгоняться. Не так быстро, как хотелось бы, но всё же оторвался от поверхности поляны, и срубив винтом верхушку сосны, стал набирать высоту, поворачивая в сторону наших. Изредка я поглядывал назад, нет ли истребителей-'ночников', но пока всё было в норме.

В одном месте, ещё на подлёте к передовой, я приметил два транспортных самолёта. Наши, направлялись в тыл к немцам. Сближаться я не стал и на бреющем пересёк передовую, углубляясь в тыл наших войск. Вот и аэродром бемберов, где ранее стоял полк, который был погублен командующим авиации фронта. Садится я там не стал, пусто место, снова передислоцировались, но зато знал, что в тридцати километрах от них стоял истребительный авиаполк, нашёл его, маскировка им не помогал, выпустил шасси, тут ручку крутить надо, и совершил посадку, подкатившись к стоянке, где находилось несколько истребителей. Кстати, тоже 'ишачки' были. Мой прилёт вызвал изрядный переполох, те не ожидали что кто-то появится. Я отстегнул ремни, летел-то без парашюта, сообщил дежурному по полку кто мы такие и откуда этот истребитель. Потом забрал свои вещи, истребитель я подарил этому полку, мол, не жалко, дальше быстро написал рапорт, меня осмотрел врач, смазал раны, сменил повязку на голове, наложил новую на грудь, страхующую, и меня определили в землянку, где уже спал сержант. Жаль я не знал, что будет дальше, иначе свалил бы с территории полка быстрее собственного визга.

Пробуждение было не самым приятным. Нас сержантом подняли двое бойцов с васильковыми петлицами. Подивившись тому что на территории части авиаторов находятся бойцы НКВД, я прихватил свой сидор, сержант вещмешок от полицаев, и нас вывели наружу. Карабин я уже сдал, а вот пистолет эта группа забрала. Командовал ими сержант госбезопасности, лейтенант, если на армейские звания перевести. Тот предъявил удостоверение сотрудника Главного Управления Республиканского НКВД, что располагалось в Киеве, и сообщил что мы в плену продались немцам, но тот выведет нас на чистую воду. Дальше нам связали руки сзади, и просто закинули в кузов 'Зиса', кузов открыт был. Кроме нас там семь бойцов было, и мы покатили прочь с территории аэродрома. Я хренею от той ситуации что сложилась вокруг. Нет, я пытался подать слово, апеллируя к начальнику особого отдела полка где мы находились, тот тут приуставал, но тот даже бровью не повёл, подписал сопроводительные документы, и отправил нас прочь. Вот так и никак иначе.

Проехали мы километров двенадцать, свернули с дороги и выехали к высокому обрыву реки, что тут текла, если память меня не подводит, это Ирша. Нас сбросили с кузова, руки связаны сзади, и подвели к высокому обрыву, склон крут, метров десять лететь, и внизу плещется вода.

— Сейчас расстреливать будут, — спокойно сказал я.

Для меня это лишь очередной эпизод жизни, а вот сержанта откровенно было жаль, тот тут совсем не причём.

— За что нас, товарищ лейтенант?

— Да обычный подонок, упивающийся своей властью. Остановить некому, вот и творит что хочет.

— Молчать, — приказал один из конвойных.

— Стройся, — стал командовать сержант. — Целься...

— Лучше уж вниз, — сказал я и сделал шаг назад.

— Стоять! — заорал сержант госбезопасности, и тут прогрохотал залп. И следом за мной прыгнул сержант-стрелок. Решил тоже попытать счастья.

Мы кубарем скатились по глинистому склону и врезались в воду. Вокруг закипела вода от града пуль, пулемётчик из 'ДП' поливал воду. Я же, нырнув до предела, работая ногами, неудобно в сапогах и со связанными руками, стал уплывать прочь. Однако от берега не удалялся. Стрельба похоже прекратилась, и когда я вынырнул, чуть не померев от недостатка воздуха, то вынырнул у камышей что разрослись дальше. Я их ещё наверху рассмотрел, когда под прицелом винтовок стоял. Камышами я старался не шевелить, видел, как бойцы в форме НКВД, не знаю настоящие или нет, сверху ищут меня взглядами. Однако стена камыша, если держатся к ней вплотную, укрывала. Так что старясь не поднимать муть сапогами, я стал уходить ниже по течению. При этом работал руками, пытаясь ослабить узел, но руки были связаны профессионалом. А дальше повезло, когда я добрался до склонившейся над рекой ивой, обнаружил за ней обломки самолёта, 'мессера', судя по крестам. Там подплыв к хвостовой части, развернулся к ней спиной, нащупав острую кромку, и стал перепиливать верёвку. Она у меня за спиной была.

Наконец освободившись, я снял сапоги, спрятав их в обломках, и сделав дыхательную гимнастику, нырнув, я под водой поплыл на другой берег. Тут ширина небольшая, изгиб реки скрыл меня от места где была проведена попытка расстрелять нас, надеюсь сержант жив. Хотя шансов у того мало. Я же, выбравшись на берег под прикрытием камышей, не обращая внимания как с меня течёт вода, прикрываясь деревьями, тут берег густо лесом порос, побежал вверх по реке, пока не стал визуально видеть место стоянки машины. Увиденное заставило меня заскрипеть зубами от злости. Три бойца НКВД, один был раздет, доставали из реки тело моего спутника, сержанта из бомбардировочного полка. Точно убит, вся спина исполосована пулями. А вот наверху, рядом с 'Зисом', на котором нас привезли, стояла 'полуторка'. Причём её пассажиры тоже были из наркомата Берии. Там командир, по движениям было ясно что командир, орал на того сержанта, который приказал нас расстрелять. Стоял тот на вытяжку. А когда тело моего спутника достали, тот пришлый командир, осмотрел его сверху, и вернувшись к сержанту, достал из кобуры пистолет и выстрелил тому в голову. Причём бойцы сержанта, что участвовали в нашем расстреле, никак на это не отреагировали.

— Лихо, — пробормотал я. — И кто же из вас враг?.. А-а-а, один хрен доверять не стоит, ситуация вообще непонятная.

Задерживаться я не стал, развернулся и побежал прочь от реки. На ходу я скинул гимнастёрку, на ней знаки различия были, и содрал петлицы, оторвав их и закинув в кусты. Этот этап жизни я перелистнул. Больше нет лейтенанта Некрасова, его расстреляли на том берегу. Надеюсь не объявят Врагом Народа, эти уроды и до такого дойти могут, иначе жене достанется. М-да, план мой не сработал, летать пилотом транспортной авиации, держась подальше от таких проблем. В самую гущу ведь попал. Ладно, планы меняются, раз Некрасов погиб, значит будем искать документы на другое имя. Мне легализоваться нужно. Только стоит для спокойствия души убедится, что с женой и родными всё в порядке. Узнаю, что им сообщат, похоронку обычную пришлют, награды мои вернут, или всё же в ссылку отправят как родственника Врага Народа? Если последнее, отбиваю и валю с ними из страны, а если нет, замнут дело, то по другим документам воевать пойду. Сидеть в тылу не по мне, характер не тот.

За час я добрался до опушки леса, но выходить не стал, ночь, вот что мне поможет, так что устроившись в кустарнике, я развесил форму, та сырой была, не успела высохнуть на теле, тут же и нательное бельё развесил, и устроившись на солнечном месте, стал загорать. Есть хотелось, попить я в пути успел, из родника. Лежал и ворочался, болели отбитые при падении бока. Я вообще пятнист был от синяков, одним больше, одним меньше, какая разница? Главное не поломался. Отдыхал я до наступления темноты, дальше оделся и выбежав на поле, побежал к ближайшей просёлочной дороге. До основной трассы тут километров тридцать, надеюсь к утру буду там, а там добуду всё что необходимо. Возможно и транспорт до Киева. Дальше поездом до Москвы.

Бежать пришлось действительно почти всю ночь, поглядывая под ноги чтобы не пропороть подошвы. Железок тут хватало. Несколько раз встречал сгоревшие остовы машин.

Добрался я до трассы ещё затемно, рассвет не вступил в свои права. На трассу я не выходил, осторожно шёл по обочине. Бежать не получится, ноги о траву изрежу. Появляться в форме со следами петлиц на френче тут не стоит, сразу примут за дезертира, коим я по сути, хоть и вынужденно, всё же являюсь. А двигался я к кострам, там стояла на ночёвке какая-то армейская часть. Похоже, стрелковый батальон. Это ничуть меня не смутило, и я перехватил с полевой кухни остаток вчерашнего ужина, он в котелках был, поел, и ушёл, больше ничего не взяв. Светать начало, так что сытый, с полным желудком добежав до кустов, обнаружив там группу беженцев, залез в самую гущу кустарника, наломал веток, накрылся ими и вскоре уснул.

Четыре дня как я двигаюсь по трассе в сторону Киева, пройдя уже больше ста пятидесяти километров. До столицы Украины осталось едва ли шестьдесят километров. За это время я неплохо прибарахлился. Нет, на за счёт беженцев, как раз на оборот, за счёт тех, кто их грабил. Обнаружить таких падальщиков удалось на вторую ночь, я их тихо взял, посворачивал шеи, снял одежду, свою форму закопав, и стал осматривать трофеи. С трёх крепких мужиков мне досталось три комплекта гражданской одежды, с обувью, все трое носили сапоги, видимо деревенские. Также двуконную пролётку мне подарили. Два 'Нагана' было, 'ТТ', четыре ножа и граната 'Ф-1'. Пачка разных документов, даже на женщин, разные ценности, денег немало. Документы, осмотрев, оставил два комплекта себе. Один на двадцатилетнего парня, комсомольца, паспорт имелся в наличии, второй комсомольский билет на парня девятнадцати лет. Фотографии с моим лицом не похожи, позже переклею. Видать убили падальщики их на ночной стоянке, и перешли мне во владение. Дальше я на пролётке днём двигался, посадив мамашу с детьми. Жаль, но поклажи у бандитов не было, ничего не нашёл, вещмешков или ещё чего, видимо проживали где-то неподалёку. На урок не похожи, на колхозников смахивали. В ближайшем селе я купил каравай, крынку молока, шмат сала, прошлогодний, пожелтел, но всё что лучше было, ранее другие беженцы раскупили. Так что взял что было. Хоть это. Там же купил слегка потрёпанный вещмешок, куда убрал часть трофеев.

За двадцать километров до Киева я довольно неплохо продал пролётку в селе, хорошую цену дали наличностью, и дальше пошёл пешком. В городе ту могли отобрать, на нужны армии, а так получил с неё хоть что-то. Одежда на мне чуть великовата была, но постепенно привыкал к ней. Хотя сразу решил, что избавлюсь от неё, всё же с чужого плеча, пахла потом одного из бандитов. Я лишь слегка постирал ту, ополоснул в ручье. Обойдя ночью посты, я проник в город и как рассвело направился на рынок. Дальше дело простое, купил под себя одежду горожанина с неплохой курткой и кепкой, вместо сапог туфли, а одежду что носил ранее, тут же и продал. Вещмешок поменял, утварь и припасы докупил. Фотографию в фотоателье сделал, приобрёл клей и некоторые инструменты, и на комсомольском билете сменил фото. А потом и на втором билете, мало ли что. Убрал один документ в карман, на случай проверки, и направился на станцию. Нужно билет купить на поезд, получится или нет, пока не знаю. Оказалось, пассажирские поезда ходят редко и купить на них билет это иметь нужно волосатую руку в кассах. Тем более на вокзале ходят патрули, отлавливают людей призывного возраста, проверяют. Едва свалить успел. А ночью залез на крышу уходящего санитарного эшелона, тот на Москву шёл, я слышал, как об этом врачи говорили, и так всё ночь на крыше и ехал. У меня не было фляжки, но мне посчастливилось приобрести двухлитровый германский термос, ещё с той войны вещь, так что вода была, пища тоже закуплена, кусок пирога, так и питался пока катил. Жаль только за ночь едва ли триста километров проехали. Пришлось покидать уютный транспорт. Я на рынке плащ-палатку купил, пригодилась. Завернулся в неё чтобы ветром не продуло.

Так за три ночи я и добрался до Москвы, используя разные поезда. Сошёл тоже затемно, ещё до наступления рассвета. Эшелон с битой техникой притормозил подходя к городу, что и позволило мне его без проблемно покинуть. Оставшиеся несколько километров до окраин я прошёл пешком, и оказался там, как раз когда рассвело. С вещмешком входить в город не стоит, сразу внимание не нужное привлеку. Поэтому сошёл с дороги и добравшись до речки разбил там лагерь. Разогрел в котелке воды, сварил супу, плотно поев. Потом помыв котелок ещё согрел воды и взбив пену мыльную, стал помазком работать по лицу. А потом и бритвой прошёлся. Вот, теперь я свеж и бодр. Спрятав в кустах вещмешок, куртку там же оставил и кепку, теперь я горожанин, отряхнул одежду, та немного замаралась от походной жизни, и уверенным шагом направился в город. Добравшись до рынка, приобрёл свежих продуктов, мои к концу подошли, цельный пирог с капустой, сала копчёного, немного утвари добрал, купил бинокль и велосипед, мне нужно быть мобильным, и одеяло, ночами иногда холодало. Ну и сидор, куда все продукты убрал, после чего покатил обратно к своему лагерю. В кустарнике оборудовал его, сделал навес из плащ-палатки, велосипед рядом, завернулся в одеяло и вскоре уснул. Посетить жену днём я не мог, сразу опознают, остаётся ночь, как я уже не раз говорил, она мне не помеха, а помощница.

Остаток дня прошёл благополучно, и хотя под вечер меня разбудили мальчишеские голоса, на вечерний клёв пришли рыбачить, меня не обнаружили и я уснул дальше, не собираясь терять последние два часа до наступления ночи. Что плохо, район где стоял наш дом находился с другой стороны Москвы. Нужно было проехать сквозь город, или по окраине его объехать. Я выбрал первый вариант. Патрулей и блокпостов хватало, однако я благополучно их объехал или избежал встреч. Город был затемнён, что мне помогало. На нашу улицу заезжать я не стал, выехал на дорогу с другой стороны города, добрался до ближайшей рощи, с другой стороны проживали какие-то люди, убрал вещи, спрятав их, велосипед в том числе, и бегом вернувшись обратно, при мне только сидор с едой и водой был, и прокравшись на нашу улицу, наблюдения я не выявил, что меня слегка успокоило, пробрался в амбар соседа-старика откуда открывался отличный вид на мою половину дома, и завалился спать на сеновале, завтра буду вести наблюдение, стоит выспаться.

Следующие два дня я вёл наблюдение за своим домом, жену видел, дочку нашу, сестёр своих, мать однажды забегала. В общем, на вид всё в порядке. Наблюдения сколько не искал, меняя места своих лёжек, так и не выявил. В общем, решил пообщаться с женой, выяснить что происходит, что обо мне известно.

На нашей улице я мелькать не стал, перехватил её утром, когда та шла на работу, ведя туда же дочку. Та чуть не упала, когда меня опознала. Забрав её и дочку, ту я нёс на руках, играя с ней, услышал вопрос от Тоси:

— Откуда ты тут, почему в таком виде?

— На меня похоронка ещё не приходила?

— Нет. Писем от тебя всё нет, это тревожило.

— Ясно. Видимо решили замолчать дело. Я в плену был, у немцев, часов двенадцать, потом бежал. Добрался до наших, где меня объявили предателем, и расстреляли. Так что или письмо придёт с похоронкой. Если дело решили замять, или объявят Врагом Народа, эти мрази могут, так что два из двух. Идём прогуляемся, найдём где посидеть, я расскажу свою историю, ну и ты опишешь новости.

Тося меня порывисто обняла и сказала:

— Идите в парк, к нашему месту. Я сбегаю на работу, отпрошусь и прибегу.

— Хорошо.

Мы с дочкой прогулялись до парка, там посидели на скамейке, мы тут ещё до свадьбы гулять любили, а на это скамейке впервые поцеловались. Тося прибежала уже через полчаса, и устроившись рядом, Алёнка отказывалась слезать с моих коленей, стал слушать мой рассказ. Описал как мы на разведку летали, как что дальше происходило. Как меня сделали штурманом бомбардировочного полка, наводил на цели. И как дошло до того самоубийственного вылета, где нас точно предали. Как бомбардировщик, горевший покидали, как собирались и спасались, как последний бой приняли, где я очнулся один в сарае. Как бежал, уничтожив часовых, нашёл истребитель и встретил сержанта из полка, с которым был на задание. Как до своих долетели, как нас арестовали и расстреляли на берегу реки. Как мы перед выстрелами прыгнули с обрыва, я выжил, хорошо плаваю, а сержанта пули догнали. Обидно, ни за что пострадал. Ну и как до Москвы добирался мельком описал.

— Вообще ситуация с расстрелом странная. Больше похоже, что нас на испуг брали, вдруг признаемся? Дальше наш прыжок с обрыва и всё не по сценарию идёт. Правда, почему того сержанта госбезопасности расстрелял неизвестный командир НКВД, я не знаю. Ему пустил пулю в лоб, а бойцов не тронул. Вообще всё странно.

— Может пойти к товарищу Сталину, и он во всём разберётся?

— Спасибо, мне и одного расстрела хватило. Второго не надо. Нет, тут одна шайка лейка. Им честь мундира важнее. Как там говорят? Человек ошибается, а партия никогда. Сколько подлостей было совершено под эти слова. Я не хочу стать очередной галочкой. Что им, раз и нет человека.

— Ты злишься на них, — тихо сказала Тося.

— Знаешь, я многое умею, но не умею прощать предательства. А тут произошло именно предательство со стороны государства в мою сторону. Я это именно так считаю. Не прощу! Никогда!

— И что теперь?

— Юрий Некрасов погиб. Будем ждать что решит правительство, замять это дело и прислать обычную похоронку, будешь получать пенсию за потерю кормильца. Или меня объявят Врагом Народа и вас отправят в ссылку. В этом случае я уничтожу охрану, они враги, тут без сомнения, и вывожу вас за границу. Лучше там чем тут на поселении выживать. Если похоронка, отлично, я по поддельным документам иду в армию, и воюю, а после войны, ты меняешь место жительства, и мы снова как бы женимся. Вот такое предложение. Матери моей чуть позже расскажешь, что я жив, когда похоронка придёт. У неё сердце слабое. Потом обговорим сигналы для встречи, а пока рассказывай, что у наших, братья пишут?

— Да, старший твой капитан-артиллерист, а Олег под Ленинградом воюет, защищает балтийское небо. Написал, что стал заместителем командира полка. На 'Мигах' летают.

Тося быстро описала всё что знала. Оказалось, со старшим мы на одном фронте воевали. Вот так получив нужные сведенья, мы пообщались часа три, и дальше я отпустил моих девочек, Алису кормить нужно. Тося её повела в садик, там как раз обед. Ну а сигналы для встреч это мы всё обговорили, так что покинув Москву, я добрался до рощи и развернул свой лагерь

Ждать пришлось больше недели, и всё завертелось первого августа. Я уже давно снял квартиру в Москве и проживал там. Жена ко мне часто прибегала, ведь не только мне ласки хотелось, но и ей тоже, так что мы отлично проводили время. Жаль мало та его выделяла. И вот первого августа, когда раздался кодовый стук, я подошёл к двери, и открыл её, будучи уверенным что это жена, однако там была отнюдь не она.

Два бойца, по повадкам настоящие волкодавы, рванули ко мне, однако я успел отпрыгнуть назад, падая спиной на пол, вскидывая 'ТТ', но один из бойцов успел отбить ствол в сторону и три пули ушли в потолок. А потом вообще выбили оружие из руки, но я тянул уже из-за пояса 'Наган'. Тут бойцы на меня навалились фиксируя, так что осталось последнее средство, зацепив зубами петельку на воротнике рубахи, резким рывком рванул её в сторону, кольцо покинуло чеку, и та освободилась. Граната что у меня на теле находилась, зашипела замедлителем.

— Граната! — заорал один из бойцов, те рванули пуговицы рубахи, один успел схватить ребристое яйцо, и на этом всё. Раздался взрыв и меня поглотила темнота.

Ах Тося-Тося. Я был на сто процентов уверен, что эта та сообщила где я проживаю. Ведь даже стук её был кодовый. Не думаю, что ту выследили, скорее всего сама пошла и заложила меня. Есть причины почему я так думаю. В последние дни та постоянно капала на мозг, мол, сходи к Сталину, расскажи. Ага, прям разбежался. Нет, обида на всё, до сих пор меня гложила. А что, обида и есть, глупо отрицать что именно она была основной причиной почему я не решил сам разобраться с этим делом. Не за себя обида, за того сержанта что пострадал ни за что. Только потому что был рядом. Да и не было у меня надёжных людей в верхах, к которым можно было бы обратится, те бы проверили, как там ко мне относятся, сразу в темницу кинут, или к стенке поставят? Вот и решил не рисковать. Да, жизнь у меня на одна, но и эту пока терять я не хотел. Мне тут было интересно.

Очнулся я не в новом теле, что меня удивило, а явно в палате и в прошлом теле. Юра Некрасов погиб, его там на берегу расстреляли, без суда, теперь я Антон Марков, как по документам значусь. Из Житомира.

Очнувшись, я осмотрелся, параллельно мысленно пробегая по своему состоянию. Тянуло бок, слегка голова болела, а так вроде нормально. На окнах решёток не было, однако этаж явно не первый. Что важно, рядом с кроватью спала на стуле моя мама. То есть погибшего Юрия. Это принципиально такие подробности. Расстреляли и расстреляли, у меня новая жизнь. Руки не связаны, поэтому я стал себя ощупывать, обнаружив повязку на боку, на голове тоже была. Видимо шуршание, да скрип кровати разбудило маму.

— Юра, — проснувшись, та зевнула, прикрыв рот ладошкой, после чего спросила. — Как себя чувствуешь?

Мы с ней на днях встречались, так что особо та сильных чувств не проявляла.

— Вроде ничего. Как НКВД вышло на меня? Кто предал?

— Жена твоя рассказала. Это было наше с ней общее решение. Забудь обиды и ведь себя как мужчина, а не как ребёнок. Мы уже всё выяснили, там произошла случайность, череда случайностей... Ты знаешь что один из бойцов что к тебе пришёл, погиб? Он лёг на гранату что у тебя была и принял на себя все осколки. Ты контузию получил и небольшую рану на боку.

— Нет, мама, меня это нисколько не волнует. После того эпизода на обрыве с расстрелом, я и за людей не считаю сотрудников этого наркомата. Чем больше погибнет, тем лучше, меньше людей расстреляют.

— Всё же обиду пережить не можешь.

— Прощать не умею, — ответил я и с хмурым видом посмотрев на майора госбезопасности, что зашёл в палату.

— Это было обидно слышать, — сказал тот. — Это мой боец погиб, четыре года тот со мной, через многое прошёл, а так погиб.

— О, я вас вспомнил. На обрыве. Это вы тогда пристрелили ту мразь что отдала приказ нас убить. Без суда, замечу.

— Да не было там расстрела. Пугали. Просто пугали.

— Вы это не мне скажите, а тому сержанту из бомбардировочного полка. Его расстреляли.

— Сработали на рефлексе, когда вы прыгнули, стали стрелять на поражение, -пожал плечами майор, и посмотрев на мою маму, попросил. — Оставьте нас пожалуйста одних.

Матушка без возражений встала и вышла из палаты. Интересно, это тюремная палата? По виду обычная. Майор же устроился на стуле и сказал:

— Думаю нам стоит серьёзно поговорить. Я понимаю какие чувства ты испытывал во время этого ложного расстрела и какие испытываешь сейчас. Однако сейчас не то время чтобы держать в себе обиды.

— Обиды? — криво усмехнулся я. — О нет майор, я через такие медные трубы прошёл что тот расстрел для меня мало значит. Ну пытались расстрелять, мне, скажу откровенно, наплевать. Тем более сержанта того вы же сами застрелили, мстить некому. А вот гибель моего спутника, сержанта из бомбардировочного полка, я вам никогда не прощу. И временем козырять не надо. Такое время... То же мне нашли причину покрывать свои чудовищные преступления. Знаете, мне одну историю рассказали, и поначалу я был в сомнениях, но теперь вижу кто в ней был прав. Вы знаете, что с тридцать седьмого до конца тридцать девятого года было проведено больше трёх сотен тысяч судов над разными людьми? В большинстве люди попадали в ваши застенки по анонимкам. Так многие решали свои вопросы. Кто на соседа по коммунальной квартире написал, чтобы размеры жилплощади увеличить, кто на начальника чтобы его место занять. Множество народу по наветам, без проверки было судом приговорено к смертной казни или лесоповалу. У военных тоже-самое происходило. Причём люди были уверены, что власть разберётся и спокойно шли с конвоирами в ваши паучьи сети. И никто не вернулся. Лишь двое, комкор и дивизионный комиссар отказались, один расстрелял группу захвата из пулемёта, с чердака своей дачи, а второй закидал бандитов в вашей форме гранатами. При этом оба продолжали дальше служить, никто их повторно не арестовывал. Один сейчас командарм, хорошо воюет, второй погиб, бойцов поднимал в атаку. Вот это мужики с яйцами и поступили они правильно. Теперь и я также буду поступать. Раньше я эту историю байкой считал, теперь нет.

— Не могу сказать есть тут правда или нет, я из другого отдела. Мы занимаемся охраной особо важных персон. Командующих фронтами, членами военного совета, и другими важными людьми. Вас тоже охраняли.

— Что-то я этого не заметил.

— Вы и не могли заметить. Лично вас никто и не охранял. Сейчас поясню. Ситуация действительно парадоксальная. Командующий Юго-Западным фронтом маршал Будённый отдал приказ на вашу охрану, добавив, что вы особо важная персона. Начальник Особого отдела фронта выслушал приказ, где было озвучены ваши данные и то что вы лётчик. Приказ был на охрану по классу 'А'. Как членов военного совета фронтов. Но с разрешением летать, включая над территорией противника. Начальник Особого отдела передал приказ заместителю. Тот проверил списки лётчиков, было известно, что вы лётчик, и обнаружил Юрия Михайловича Некрасова, лейтенанта, командира звена двести третьего истребительного полка. Туда группу из Москвы, для охраны, и направили.

— Какая чушь.

— И всё же бывает и такое. Бойцы что охраняли твоего тёзку гадали, кто он. Решили, что сын большого начальника. Вашему полному тёзке везло, он возвращался из боевых вылетов живой, хотя полк нёс большие потери. Даже сбил лично семь самолётов противника. Доклады о вашем тёзке поступали наверх и они ни у кого не вызывали сомнений. Правда вскрылась, когда вы пропали. Информация дошла до командующего, и тот немедленно приказал провести Особому отделу расследование. Начальник Особого отдела доложил товарищу маршалу, что ваш тёзка вполне здравствует и со сломанной ногой, не удачная посадка на повреждённом в бою самолёте, находится в санчасти. В этот момент всё и выяснилось, и началась другая история.

— Ну да, предали полк бомбардировщиков, бросив их на невыполнимое задание.

— И тут ответы у меня есть, на все ваши вопросы и сомнения. Полк 'ТБ' случайно получил это задание.

— Полк что в резерве командующего? — я презрительно улыбнулся откровенной лжи. — Который на особом контроле? А то что немцы знали о нашем маршруте и утроили истребительные засады из 'ночников'?! Это как?

— А вот тут уже недоработка Особого отдела полка. На территорию проникли диверсанты. Это их работа.

— Случайно полк выбрали, случайно диверсанты там работали. Вам не кажется тут слишком много случайностей? Всё как-то за уши притянуто.

— И всё же именно так и произошло.

Тот и описал мне, как получив категоричный приказ от Будённого уничтожить мост, по которому идёт основной поток грузов для немцев, командующий авиаций фронта отдал приказ о ночной бомбардировке. В составе авиации фронта было два тяжёлых бомбардировочных полка 'ночников'. Полковник, который получил приказ обеспечить вылет, недавно был приведён сюда, получив назначение. Как он обошёл контролирующие органы, это другой разговор, но лично прибыв на территорию аэродрома, о том, что это не тот полк что ему нежен, тот узнал позже, вот и стали готовить операцию. Дальше, на территорию полка проникли диверсанты. Их было трое, командир, радист и девушка в форме связиста, она всё и подслушала у землянки КП. Информация тут же ушла немцам, дальше дело техники. Кстати, диверсантов взяли при отходе. Те случайно напоролись на патруль. Живой взяли тут девушку, она и раскололась. Получается действительно череда случайностей. Только вот я как-то не верил, что прибывший полковник, вот так мог поднять полк из резерва фронта. Да, командир полка звонил в штаб фронта, и там подтвердили все полномочия полковника. В результат вылет, полк уничтожен, вернулось только три машины, Будённый был в таком бешенстве, что карал только так. Командующий авиацией был пинками вышвырнут, вместе с тем полковником пошёл под трибунал. Потерял свой пост начальник Особого отдела. В общем, изрядно народу получило люлей. Только мне как-то на это было наплевать. Если в подчинённых подразделениях бардак, виноват тот, кто ими командует. Однако слушал я майора внимательно.

-... и тут поступили сведенья из истребительного авиаполка, о твоём появлении. Им ушёл приказ охранять тебя, ожидать прибытия спецгруппы. Вот только начальник Особого отдела полка, имел своё мнение и брата что работал в Республиканском Управлении. Тот как раз возвращаясь в Киев, заскочил к нему по пути. Узнав о приказе, сержант решил лично вас доставить. Забрал и выехал. Ну а в пути решил провести привычный уже способ выявления шпионов с ложным расстрелом. Как видишь, тут лишь цепь случайностей. А охрана с тебя не снята, очень уж важные разведанные вами добывались в тех ночных вылетах. Оперативный штаб фронта был в курсе всех перемещений немцев и быстро реагировал на все угрозы. За время вашей работы немцы особо и не продвинулись, неся большие потери в попытках прорвать линию фронта. А вот когда ночная разведка перестала работать, результаты были очень неприятными, немцы прорывали фронт и продвинулись почти на сотню километров, продолжая наносить удары в разных местах. Реагировать наши войска не успевают. Эти разведывательная информация нужна нашим войскам как глоток свежего воздуха. Товарищ маршал уже в курсе произошедшего и ожидает тебя в Киеве.

— Ясно.

На этом общение было прекращено. Майор сообщил что охранять меня будут шесть бойцов из его группы, но командовать ими будет другой командир. Охранять не явно, вряд ли я их увижу. Раны у меня не смертельные, пару дней полежу, пока врачи не дадут добро, и меня отправят в Киев. О погибшем бойце мы оба не говорили, считая это платой за смерть сержанта из бомбардировочного полка. Майор ушёл, но появились врачи что занялись моим осмотром, сообщив что уже завтра можно будет покинуть больницу, нужно только несколько процедур пройти. Потом был обед, время обеденное, матушка кормила, а я всё размышлял. Ладно, чёрт с ними, раз временно нужен продолжил работу, хотя понятно, что от меня избавятся сразу как эта надобность отпадёт, а пока полечимся.

Однако всё оказалось не так просто, как могло показаться на первый взгляд. На следующий день за мной приехали и выдали форму комсостава без знаков различия. Награды и документы не вернули, видимо в Киеве дожидаются. С родными я общался достаточно холодно, предали, другого отношения им ждать не стоит. Меня выписали из больницы, но отвезли не на аэродром, а к зданию Управления РККА, где собралась та самая 'тройка' трибунала. Меня лишили звания и всех наград. За дезертирство. Срока не дали, посоветовали воевать хорошо, чтобы утерянное вернули. Теперь понятно почему форма без знаков различия, странно что обычную красноармейскую не выдали. Все всё наперёд знали. Видимо решили провести воспитательную акцию. Как будто мне дело до всего этого было. Тут же я получил документы, простого красноармейца ВВС, и направление в тот же транспортный полк. Как оказалось, лейтенанта Некрасова из списков личного состава полка вычеркнули, как пропавшего без вести ещё неделю назад. После этого меня отвезли на аэродром, и когда начало темнеть небольшой одномоторный самолёт с трем пассажирами поднялся в воздух и полетел к Киеву. Я же положил под голову сидор, его мама собрала, и вскоре уснул.

Добрались мы до места назначения ещё в темноте. Я иногда просыпался, трясло на воздушных ямах, окончательно проснулся, когда садились. Отстегнув ремни, тут сиденья пассажирские были, прихватив сидор я покинул салон самолёта. Посадку мы совершили не на аэродроме нашего транспортного полка, это вообще бетонный стационарный, тут два истребительных полка дислоцировались, что защищали город. Пассажиры разошлись, охраны своей, которая якобы должна быть, я не обнаружил, поэтому направился к блажащему зданию где имелся штаб. Там дежурному предъявил направление, и меня отправили досыпать в казарму 'БАО'. А когда рассвело, покормили и на попутной машине отправили на нужный аэродром. Прямого рейса не было, пришлось другую машину ловить, но доехал, пару последних километров прогулявшись пешком от перекрёстка где меня высадили. В полку моему появлению удивились, как и тому что я уже не лейтенант. Дальше меня оформили в 'БАО' полка, на должность моториста, потому как в расписании не было должности лётчика, все штатные расписания были заполнены. Я как раз пришивал голубые петлица к только что выданной красноармейской форме, с эмблемами ВВС, когда меня посыльный нашёл. Машина прибыла, меня ждут в штабе фронта.

Сам я сидел на крыше полуземлянки, она для рядового состава была, меня там заселили, и описывал большой группе командиров и простым красноармейцам, что пока отдыхали, как прошёл тот вылет, ну и всё остальное, включая расстрел. А что, с меня подписки о неразглашении не брали. Свои сомнения и уверенности, что не достреляли в первый раз, так дострелят в следующий. Как до Москвы добирался описывал, добыв у бандитов документы, но дальше рассказать не успел, прервал посыльный. Рассказ произвёл на слушателей огромное впечатление, и посыльного встретили не самыми добрыми взглядами, всем хотелось знать, что было дальше и почему я теперь простой красноармеец. Сам я, быстро надев форму, петлицы я пришить успел, и застегнув ремень, побежал к КП, машина там стояла, зелёная 'эмка'. Сопровождающий был знакомый, в звании капитана, он и отвёз меня в город, где и сопроводил в кабинет к маршалу.

— Здравствуй, Юрий, — вставая из-за стола, сказал тот. — Да уж, ситуация с тобой неприятная сложилась. Но ты не волнуйся, воюй как надо и всё вернём. К сожалению, на трибунал я повлиять не мог, тем более проводился он в Москве, а не тут.

— Бывает, — пожимая руку маршалу, ответил я. — Мне честно сказать, всё равно. Не за награды воюем.

— Тоже верно. Сегодня ночью первый вылет, нужно срочно добыть свежие разведанные. Вернёмся к прежнему ведению службы. Полк бомбардировщиков уже пополняется. Тоже 'ночники', да и часть экипажей смогли выйти к своим.

— Их надеюсь не расстреляли?

Маршал поморщился, и сказал, взглянув на меня:

— Всё же обиделся.

— Нет, но помнить буду всю жизнь. Ещё и внукам своим расскажу.

— Какой ты злопамятный. Ладно, сейчас Трубин подойдёт, дальше решите всё с ним.

— Есть, — козырнул я, бросив руку к пилотке. — Разрешите идти?

— Идите.

Прошлые доверительные отношения у нас с маршалом не появиться уже никогда. Тот это тоже понял, поэтому молча кивнул, провожая меня задумчивым взглядом, пока я шёл до двери и покидал кабинет. Турбин уже находился тут, в приёмной, со шпалами подполковника и новеньким орденом 'Боевого Красного Знамени'.

— Товарищ подполковник, поздравляю с наградой и повышением в чине, — сказал я.

— Благодарю, — кивнул тот. — Идём в кабинет, там и поговорим.

Дальше пошла основная работа, тот на карте показал где нужно провести работы. Ближайшие три дня ведём только разведку, разведанные требовались как глоток воды путнику в пустыне. После этого меня отпустили, и даже обратно в полк отвезли, что меня поразило. Обычно рядовой состав не возят на легковых машинах. Как хочешь сам добирайся. В полку я закончил рассказ, и занялся получением довольствия. Форму ранее получил, сдав свою комсоставскую, теперь остальное нужно, старшина уже должен со складов всё получить. Личное оружие ещё получить нужно. Выяснив что у старшины имелась возможность выдать 'СВТ', у него их две штуки было, выбрал одну и её вписали в моё удостоверение. К винтовке штык-нож и три подсумка с магазинами нашлись. Патроны получил, по количеству магазинов. Попросил выдать спаснабор, но тот отказался это делать. Я за 'БАО' числюсь, ему нужен приказ сверху. Сидор получил, красноармейский котелок и ложку, запасные портянки, полотенце и мыло. И когда возвращался своей землянке, рядом остановилась 'полуторка', и выглянувший из кабины старшина, не знаю его, но петлицы наши, голубые, приказал мне:

— Боец, быстро в кузов.

— Товарищ старшина, у меня своё задание.

— Боец, вы что не слышали приказ старшего по званию? В кузов!

— Есть, — козырнул я.

Рывком взлетев в кузов, используя как опору заднее колесо грузовичка, сразу сел, машина рванула с места. Там ещё трое бедолаг сидело с пустыми петлицами, сел у левого борта, положив рядом сидор, и поставив винтовку между ног. Лавок тут не было, на полу сидели. Остальные не вооружены были. А я ведь винтовку даже не почистил от консервационной смазки, от ротного старшины шёл, когда успеть было? Двигались мы к городу, а потом за него. Проехав ещё километров пятнадцать, мы въехали в село пока не добрались до хозяйственных строений местного совхоза. Старшина покинул машину, а мы остались в кузове. Только водитель вышел и закурил. Старшина не долго отсутствовал, вернулся невысоким мужичком-живчиком в сером пиджаке.

— Бойцы, кто умеет свиней и коров забивать?

Парни в кузове с недоумением переглянулись, явно городские, не их тема. Пришлось поднимать руку.

— Я умею, товарищ старшина.

— Хорошо. Остальные тебе помогут. Значит так, нужно для совхоза забить десять бычков и три коровы, а также восемь свиней. Из них две свиньи и один бычок наши, погрузите в машину. Приказ ясен?

— Да, товарищ старшина, — немного вразнобой ответили мы.

Подхватив винтовку и сидор, я покинул кузов грузовичка, и мы направились в сторону загона. Дальше раздевшись чтобы не испачкаться, я взял нож, председатель колхоза протянул, хороший свинорез, и началась работа. Быстро разделывал, и всё грузилось на телеги. Нас покормили, ужин был, потом продолжили работу. Как раз темнеть начало, когда я закончил, и мы стали готовится к отъезду. Мясо накрыли куском брезента что там был. На него всё и положили. Искупавшись в местном пруду, постирав кальсоны от крови, я оделся, и подошёл к машине. Пора было возвращаться.

— Похоже наши моторами гудят, — сказал старшина. Огонь папироски освещали его лицо, когда тот втягивал дым.

— Да, это с нашего аэродрома машина, — прислушавшись, подтвердил я. — Взлетела с той стороны. Видимо борт что на разведку должен был вылететь. Странно что без меня полетели, это лишено всякого смысла.

— Не понял? — удивился старшина.

— Я должен был лететь на этом борте. Приказ маршала Будённого, — широко зевнув, ответил я.

— Почему не сообщили? — строгим голосом спросил старшина, бросая под ноги папироску.

— Вы мне не дали, надавали званием и приказали сесть в машину. Мне-то всё равно, держать ответ за срыв боевого задания буду не я. Это раньше, до трибунала, когда я лейтенантом был, мог послать вас куда подальше, а сейчас пустые петлицы, ответственности нет. Тоже неплохо.

— Твою мать! В машину! — заорал старшина.

Мы устроились в кузове, сев на накрытые брезентом туши, и грузовик буквально полетел по ночным дорогам в сторона аэродрома. Как водитель не торопился, в одном месте пришлось час простоять, пока пропускали встречную колонну по понтонному посту, и прибыли мы к месту расположения полка ближе к полуночи. На въезде нас остановила охрана, осветила фонариками, и старший поста, буквально зарычал опознав меня. Оказалось, меня уже везде с собаками искали. И виноватыми в пропаже именно охрану сделали. Пропал с охраняемого объекта. Тут же сюда подскочили две машины, командир полка был, особисты, Турбин. Последний пистолетом перед лицом старшины махала, грозился пристрелить. Того арестовали, ремень сняли, повели на гауптвахту, а мне приказали следовать за подполковником. Мы рванули к ожидающему нас борту.

— Ты почему этому идиоту не сказал, что уже имеешь здание?! — прорычал тот в машине.

— Говорил, но старшине было наплевать. Ему свой приказ выполнить нужно, похватал свободных бойцов и поехал. Тем более я не знал на какое время мы задержимся. Удобно быть простым красноармейцем, никакой ответственности.

Турбин на это только зарычал, тот реально в бешенстве находился. Тут мы подкатили к самолёту, моторы уже запущены были, винты вращались, переместились в салоне, дальше пока борт шёл на взлёт, и поднимался в небо, я достал запасную портянку, порвав её, и стал проводить чистку винтовки. Темнота мне не мешала. Жаль масла оружейного нет, на сухую, но хоть так. Потом снарядил магазины, доставая патроны из сидора, подсумки на ремне разместил, фляжку, пока пустую, выпил, когда на машине в полк возвращался, и убрал их. Когда мы пересекли передовую, я уже был вооружён. Дальше началась рутинная и привычная работа. Так увлеклись что едва успели вернуться на аэродром до рассвета. Потом я отправился в столовую, ужинать, рядовому составу писать рапорты не нужно, для этого командиры есть, а Турбин по своим делам. Разведданных мы добыли изрядно. С нами разведчики были, у одной крупной танковой части сели, те сбегали и притащили офицера, его в штаб отправили, допрашивать.

Поужинав, я отправился в душ, приметив что за мной двое приглядывают, видимо та самая пресловутая охрана по типу 'А'. Я бы искупнулся, но покидать аэродром нельзя, это будучи лейтенантом наплевал, мог сбегать искупаться или порыбачить, а тут нельзя. Так что душевая для состава 'БАО', вот она моя полуземлянка и нары, где я устроился спать. Тёплые ещё, прошлый боец что тут спал, только что встал по распорядку дня. Вырубился я мигом.

В этот меня разбудили, Юрка с сияющим лицом, держал в одной руке сапоги, в другой командирскую форму со знаками различия лейтенанта, и наградами, закреплёнными на френче. На мои похожи. Звёздочка тоже имелась.

— Что случилось, товарищ младший лейтенант? — поинтересовался я, садясь.

— Командир, ты чего? Вот, форму твою принёс, приказали вернуть. С наградами. В штабе удостоверение вернут.

— Юра, меня лишили всего по трибуналу, по суду. И вернуть всё так вот, тоже могут только по суду. Военному суду. Он был? Тогда возвращение всего это незаконно. Неси обратно.

— Командир?.. — обиженно насупился тот.

— Юра, ты не поверишь как же хорошо быть простым красноармейцем.

— Ты издеваешься, да?

— Да. Буду тянуть до последнего. Сами всё сделали, под трибунал отдали, сами пусть и прыгают. Буду тянуть до последнего.

— Ага, ясно.

Тот ушёл, унеся форму, я же быстро оделся, винтовку в стойку с оружием поставил, подсумки снял и убрал в сидор, и направился в столовую, завтракать. Оттуда меня прогнали, распоряжения не было кормить, в списках меня не имелось. Тогда пошёл на поиски командира 'БАО'. Раз уж за ним закреплён. Насчёт меня у того распоряжений не было, но отправил на помощь мотористам, те двигатель меняли на одном из бортов. Там мне выдали старый комбинезон, так и работал. На завтраке не был, да и обед мимо меня пролетел, пришлось своими из собранного мамой вещмешка припасами питаться. Как раз темнеть начало, меня вызвали в штаб полка и командир предъявил мне решение военного суда с восстановлением в звании и наградах. Пришлось менять красноармейскую форму на командирскую. После этого я поспешил сдать всё что получил обратно ротному старшине. Там меня и нашли. Оказалось, борт наш на разведку десять минут назад должен был отправится, только меня искали. Я на это лишь пожал плечами. Меня никто не поставил в известность о времени вылета. Да и вообще о том что он будет. Получить оружие и спаснабор я не успел, пришлось так вылетать, рейс тоже прошёл благополучно, хотя дважды пришлось прятаться от истребителей-'ночников', много их летало, явно нас искали. Однако вернулись с новыми разведданными. Турбин тут же отбыл, а я отправился ужинать и отдыхать. Не со всеми в столовую, экипажем нашего транспортного борта и разведчиками, а в землянку, там забрал сидор и отойдя в лес, достав припасы стал ужинать. Позже вернувшись, разделся и лёг спать.

Проснулся я в четыре часа дня, как показывали наручные часы. Дневал я снова в палатке командиров, сюда меня перевели. Умывшись и посетив удобства, я отправился к старшине. Там получил оружие, пистолет 'ТТ', довольствие, шинель, укрываться, когда спать буду, ну и спаснабор. У него же взял плотную бумагу для посылки. Вернувшись в землянку, я доел остаток того что Тося собрала, позавтракав, и сняв с себя все награды, положил в сделанный конверт, заклеил его, и прихватив пустой сидор, прогулялся до ближайшей деревни. Там прикупил припасов, отдал конверт местному почтальону, он отправит, и вернулся. Хм, а был соглядатай, что сопровождал меня туда и обратно.

— Лейтенант, ты почему в столовую не ходишь? — спустился в землянку командир 'БАО', он майором был.

Вскочив, я вытянулся, и вскинув руку к пилотке, я успел её надеть, и доложился:

— Товарищ майор, был вчера, прогнали. Сказали в списках нет. Я уже закупил припасы в деревне, буду питаться ими.

— Не дури, лейтенант. Иди в столовую, тебе там оставили, — буркнул тот и развернувшись ушёл.

— Есть, — хмыкнул я и снова развалился на нарах.

Жаль Юрки нет, в рейсе, поболтать не с кем. Экипаж борта, с которым я летаю в другой землянке проживал. А вообще мне сменили должность, я теперь не лётчик, а заместитель начальника штаба полка по разведке. Сомневаюсь, что такая должность раньше была, видимо для меня придумали. Тем более я действительно разведкой занимаюсь. Вздохнув, в столовую сходить всё же нужно, прогулялся, там меня покормили, как раз и экипаж борта с которым летаю там встретил. А потом рутина. Снова вылетели на разведку, и благополучно вернулись, разминувшись с истребителями-'ночниками', но попав под огонь зениток в одном месте. Ладно хоть всё мимо. А после посадки, сдав парашюты, когда мы направились к столовой, Турбин уже укатил в штаб, сегодня ночью мы закончили охватывать всю линию фронта, меня перехватил посыльный и отправил в штаб полка. Тут и командир обнаружился:

— Товарищ подполковник, лейтенант Некрасов по вашему приказу прибыл.

— Это что такое? — спросил тот высыпав из конверта мои бывшие награды на стол.

— Я могу ошибиться, но кажется ордена и медали.

— Не дерзи, лейтенант. Почему ты награды отправил на адрес своей матери?

— Я подумывал их выкинуть, но решил всё же отправить родственникам, хоть какая-то память обо мне будет, — честно ответил я.

— Выкинуть? — вздохнул комполка, оперевшись кулаками на столешницу стола.

Присутствующие в землянке комиссар и начальник штаба только зло выдохнули, с возмущением взглянув на меня. Именно комиссар и спросил:

— Лейтенант, почему? Ведь это доказательство твоих заслуг перед родиной. Преступление отказываться от них.

— Преступление отбирать их... Знаете, я долго думал насчёт них. Да, государства наградило меня ими, но также легко и лишило трибуналом, ясно показывая, как относится к ним. С безразличием относится. Как это так? Захотело наградило, захотело отобрало? Я ещё понимаю, звание, это отобрать можно, но награды? Не представители трибуна награждали меня, не им и отбирать награды. А они отобрали. Я этого не приемлю, и мысленно отказался от них, также как государство от меня. Так будет справедливо.

— Это твоя работа, — повернулся комполка к комиссару. — Ты у нас целитель людских душ.

— Идём лейтенант, прогуляемся. Ты успел поужинать? — спросил тот выводя меня из землянки наружу.

— Нет, товарищ батальонный комиссар.

Мы неторопливо шли в сторону столовой, я нёс на плече сидор спаснабора, не успел в землянку закинуть. Шлемофон на голове, комбинезона он было, в форме летал. Комиссар явно собирался с мыслями, после чего сказал:

— Знаешь, поразмыслив, я начал понимать твою позицию. Именно понимать, хотя я и не согласен с ней. Ты сейчас как ёж, выставил иголки и отталкиваешь всех.

— Поговорить за жизнь не удастся, — пожал я плечами. — Я не потому ершусь что обиделся или что-то подобное. Вот еще, я взрослый человек чтобы обиды держать. За того сержанта что погиб, когда нас расстреливали, вот его жаль, но он был отмщён. Нет, вся эта ситуация что создаётся мной искусственно, проводится не для этого.

— Заинтриговал, — сказал комиссар.

— Вы я смотрю образованный. Кем были на гражданке? Если не секрет. Так я разберусь что стоит говорить.

— Заведующим я был. Заведующим городской библиотеки. В партии с двадцать третьего года.

— Понятно. Может слышали такую фразу? Незаменимых у нас нет. Кто её сказал?

Мы прошли в столовую, и сели отдельно, где одна из официанток начала носить нам пищу. Мне ужин, а комиссару завтрак, тот явно недавно встал. Мы приступили к приёму пищи. Комиссар всё обдумывал мою фразу, и когда мы поели, всё же признался:

— Я не знаю кто это сказал.

— Товарищ Сталин, на съезде, в тридцать четвёртом году, имея ввиду чиновников-вельмож, — допивая чай, ответил я. — Именно руководствуясь этой цитатой я и решил вести свою политику. Называется она, как вы ко мне, так и я к вам. Тем более раз незаменимых у вас нет, пусть меня заменят. Вот и показываю, я без вас обойдусь, а вы без меня? Для меня это такой психолого-социологический эксперимент. Я не планирую дожить до конца этой войны. Повезёт что вообще доживу хотя бы до Нового Года. Немцы о ведении нами ночной разведки знают, когда-нибудь подловят, раз на раз не приходится. Так что я считаю, что успею провести этот эксперимент. Посмотреть хочу, как поведёт начальство. Я видел, вы слушали оба раза, когда я описывал свои приключения, давая понять какие эмоции испытывал, так что должны меня понять. Расстрелять решили, я в бега подался. Трибунал был, наплевал на службу и делал только что приказывали. Простым красноармейцем действительно весело мне было. Отказали кормить в столовой, да плевать, купил припасы и отдельно ем. Надавить решили, воюю из-под палки. То есть, я теперь всегда буду отвечать. С трибуналом вон сработало, мигом и звание, и награды вернули. Последние зря, не приму.

— Насчёт них, всё же подумай.

— Нет, эти отобрали, так отобрали, значит не заслужил. Носить теперь буду только те, которые снова заслужу. А эти или матери отправьте, или сами выкиньте, или это сделаю я. Брезгую я их носить. Отобрали раз, отберут и второй.

— Почему матери?

— Жене не хочу, предала. Не доверяю.

— Понятно.

Дальше комиссар больше молчал, о чём-то размышляя. Мы вернулись в штаб по его настоянию, и тот передал мне конверт с наградами.

— Сам решишь, что с ними сделаешь. Теперь это на твоей совести, — сообщил тот.

Пожав плечами, я покинул землянку, и прогулявшись до ближайшей речки, бросил конверт с наградами в самое глубоко место, я тут купался, знаю где оно. Потом вернулся в землянку, побрился, и вскоре уснул. Вот только меня подняли через четыре часа.

Я спросонья поначалу не понял, что от меня хотел посыльный красноармеец из штаба, пока не разобрался, что меня срочно вызывают с вещами. Подхватив оба сидора, шинель, я рванул к штабу полка. Там командир, сообщил:

— Борт номер 'восемь' готов к вылету. Вылетайте немедленно к штабу Центрального фронта. Нужно провести ночную разведку тылов противника. Товарищ маршал, командующий нашим фронтом, заявку из Ставки одобрил.

— Есть, — только и осталось мне что козырнуть.

На машине комполка меня подвезли к самолёту, это был тот самый борт, на котором мы с Турбиным летали, тот подготовлен к ночной разведке, экипаж опытный. Самолёт почти сразу взлетел, и пока я отсыпался на полу машины, мы направились к нужному аэродрому. Нас сопровождало звено истребителей. На месте нам прислали командира, полковника из оперативного штаба Центрального фронта, в полёте именно он вёл запись и ставил метки на карте. Три дня мы крутились в тылу противника. То есть, три ночи. Потом нас вернули, и мы снова с Турбиным летали. Два дня, была проведена проверка, не сменили ли немцы свои стоянки и не перебросили ли резервы. В двух местах действительно имелись подозрительные скопления техники и пехоты. Мы там разведчиков высадили, следующей ночью их другой борт заберёт, задача языка взять, офицера званием повыше. А нас перебросили на Западный фронт. Потом снова на наш фронт, и дальше ждал Южный. А потом и Северный. Так август и пролетел. Третьего сентября, когда мы вернулись после очередной помощи другим фронтам, я лежал в землянке и слушал стоны Юрки. Тот недавно только вернулся из госпиталя, где пролежал три недели. Их борт сбит был и тот пострадал при вынужденной посадке, в деревья врезались. Не серьёзно, иначе дольше бы в госпитале пролежал. А стонал тот, что летать не дали, не было свободной штурманской должности. Новый самолёт будет через пять дней, вот его и включили в экипаж. Не хотел тот пять дней ждать, летать желал.

— А у тебя как дела? — поинтересовался тот, красуясь новенькой 'Красной Звездой' на груди.

Их экипаж наградили за вывоз наших раненых из немецкого тыла. Да и лейтенанта тот получил. В отличии от него, я наград не получал, да и звание осталось тоже. Почему не награждают, мне вполне ясно. Стало известно, что я награды выкинул, секрета из этого я не делал. Кто-то считал, что я прав, свою позиция я пояснил, кто-то говорил, что неправ. В общем, мнения разделились, но то что информация о моём поступке ушла в верха, я не сомневался. Да и не нужны мне награды, летаю, дело своё делаю, большего мне и не нужно. Правда, всё же свой секрет раскрою, в конверте была речная галька, а награды я с оказией отправил матери, она сохранит. Носить не буду, это принципиально, но пусть в семье сохранятся. Наградные корочки у жены, та хранит с другими документами.

— Новостей море, — ответил я, продолжая лежать на койке, закинув руки за голову. — Борт наш всё, на прикол встал, мы ресурс моторов выработали. Сейчас всё из салона на другой более свежий борт перекидывают. Экипаж остаётся тот же, хорошо сработались, глупо менять. Эту ночь я с бомбардировщиками буду летать, два вылета планируем, пока готовят связной самолёт, через час к большим вылетаю. А дальше всё по старой схеме.

— Ясно. Ты же летал по всем фронтам. Как там?

— Северный ещё держится, не даёт окружить Ленинград. Я сообщил где у немцев и финнов резервы сосредоточены, склады для налётов ночной авиации. Центральный всё ещё воюет у Смоленска. Где наши топчутся ты знаешь. Южный плохо, далеко немцы прорвались, практически к Крыму вышли. Там их пока тормознули, но думаю ненадолго. Скоро снова облётывать буду, нужно сверить их перемещения с последними разведданными.

— Как думаешь, удержим?

— Сомневаюсь, — честно ответил я. — Воевать ещё не умеют. Устав нужно менять. После Финской конечно многое изменили, но всё равно мало. Нет, до зимы так и будем отступать. А дальше дедушка Мороз поможет. Немцы к таким заморозкам не готовы.

— Плохо. Я надеялся, что ты меня успокоишь. Конечно тёзка побьём, через год в Берлине будем, — сымитировал тот мой голос.

— Вот размечтался. Эта война не на год, и не на два, повезёт если за четыре закончим.

— Совсем расстроил... Кстати, ты всё ещё сжигаешь письма жены не читая?

— Юра, я думаю о вылете, ты ведёшь расспрос о будущем войны. Где тут кстати, говоря о моей жене? Где предпосылки?

— Да просто в голову пришло. Сжигаешь?

— Сжигаю, — хмуро ответил я. — До Нового Года читать не буду и ей писать тоже. Наказана она.

— Понятно. Но отцу ведь пишешь?

— Немцы почти сблизились с Кожанкой, в тридцати километрах на новую линию обороны наткнулись. 'МТС' эвакуировали, вот и отец ехал. Сейчас на пути к Москве. Как приедет, сёстры напишут. С ними я в переписке, как и с отцом и братом. С остальными я не общаюсь.

— А с Олегом что?

— Не вернулся из боевого вылета. Над Балтикой бой шёл. Плавает он плохо. Если выпрыгнул, спастись сложно будет. Пока числится пропавшим без вести. Седьмого августа его сбили. Письмо от сослуживцев пришло. Можешь почитать.

Достав из вещмешка пачку писем, я нашёл нужное и протянул тёзке. А пока тот читал, продолжал прикидывать. Что-то чуечка свербит о вылете на бомбардировку очередных складов противника. Второй вылет уже на фронтовой аэродром. Что-то будет. Чуечка просто так верещать не будет. Дальше собравшись, попрощавшись я Юркой, серьёзно прощался, на долго, я так никогда не делал, поэтому тёзка что-то заподозрил:

— Ты чего, командир?

— Плохой вылет. Чую не ввернусь из него.

— Ты это брось. Неприятности так притянешь, если часто думать о них будешь. Сам об этом говорил.

Несколько лётчиков, что прислушивались к нашей беседе, мы не одни в землянке были, подтвердили это. Лётчики вообще очень суеверны.

— Думаю ты прав, — улыбнулся я, успокаивая штурмана, после чего отстегнув часы с руки, протянул ему. — Подарок. На память.

После этого собрав вещи, я дошёл до стоянки связного самолёта и, мы вылетели к бомберам. Тут до них едва ли сто километров было. Добрались благополучно, хотя рассмотрели вдали две пары 'мессеров'. После посадки я стал осваиваться на месте штурмана в 'ТБ', дело уже привычное. Ну и как стемнело полк из двадцати двух машин пошёл на взлёт. Вылет к моему удивлению прошёл отлично, мы прошлись по трассе уничтожая автостоянки частей обеспечения. Отбомбившиеся машины поворачивали обратно, а мы летели дальше в поисках целей, хорошо прошлись по тылам, несколько складов уничтожили. Один артиллерийский был, полыхнуло так, что нас на двух километрах чуть не сдуло. Вернувшись, я пообедал и отдохнул, пока машины заправляли и подвешивали новые бомбы. Теперь фронтовой аэродром, полетим двумя группами. Наша выходит на цель первой, вторая наводится по пожарам. Так и сделали. Хорошо всё полыхало, а при возвращении, вышел бой с истребителями-'ночниками'. Чуечка не подвела очередь прошлась по кабине штурмана, по мне. Ноги напрочь оторвало, пушкой видимо садили, я наложил жгуты, но чую продержусь немного. Я ещё помнил посадку, как меня доставали, как несли на носилках, врач рядом суетился, особисты, и темнота.

Судорожно вздохнув я открыл глаза и посмотрел на голубое небо. Да, я оказался во всё том же теле мальчика-терминатора. Примерный возраст двенадцать лет. Раньше показалось десять, но в меню нашёл, именно двенадцать. Вот и сейчас меню мне было доступно. В прошлое тело теперь не вернуться, да и тёзки под рукой нет, чтобы оживил, хэ-хэ. Надеюсь всё же я оставил о себе добрую славу. Человека, преданного делу и несгибаемого чтобы со мной не делали. По крайней мере я пользовался большим уважением среди личного состава обоих полков.

Поработав с меню, я сел, изучая тело и одежду, мельком посмотрев на дрона, что пролетал наверху. 'Охотник' меня не обнаружил, сенсоры не засекли, так что тот улетел, а я закончил изучать своё новое тело и во что одет. На дрона я смотрел с некоторой опаской, если тот меня обнаружит, тот пленит сетью и доставит на сборную базу, где меня клеймят, и я буду работать или на заводах искусственного разума, или на фермах. Ну для последних я ещё маловат, стояка нет, а вот для заводов вполне сгожусь. Насчёт этого без шуток, дрон не опознает во мне терминатора. Новейшая разработка, металла нет, кости из керамики такой прочности, что не каждый процесс их раздавит. Мускулы, суставы, кровь, всё искусственное, но вполне живое. Поддерживаются наноботами. То есть, если меня порежут, кровь потечёт, настоящая. Однако мысленно я могу запустить программу восстановления, и зарастить её и остановить кровотечение. Даже шрама не останется. Не сразу, за пару часов, но неплохие умения. Бегаю сто километров в час, плавать не могу, плавучести нет, сразу на дно пойду. Однако могу задержать дыхание, хотя кислород для питания организма мне нужен. Задержать могу на час, пройдя реку или какой водоём по дну. Вода телу не повредит. Сильный, пару тонн подниму. Но это предел. Чтобы содержать свой живой организм, мне требуется вода и пища. При этом могу довольно долго не принимать её. Воду до месяца, пищу два, в этом случае организм умрёт, придётся сбросить чтобы не вонял и останется скелет. Проще говоря, это будет конец моего существования. Тьфу ты, как робот заговорил. Помру я если проще. Есть ещё один момент, я хоть и искусственный ребёнок, но тоже расту, наноботы стараются. Чуть медленнее чем обычные дети, но всё же.

Так вот, я просмотрел память терминатора, он очнулся тут. Видимо сразу с завода ему залили задание, и сбросили тут. А суть задания проникнуть в людской анклав в Киеве, выйти на Сопротивление и на вести на их базу ракеты. То есть, память терминатора по сути была пуста. Новенькая машинка мне досталась, срок жизни три сотни лет. Естественно делать этого я не сбираюсь. По одежде я был бос, ноги слишком чистые, не поцарапаны, не грязные. Штаны из синтетики оборваны в районе колен, грязные, но не пахнут. То есть, маскировка пока так себе. На мне так же слегка рваная футболка, но главное наличие плаща. Тот покрыт специальной плёнкой, сканеры дронов их не пробивают, закрылся плащом, не двигаешься, и тебя не заметят. Именно такой плащ и был у терминатора. Люди такими же пользуются. А вообще не стоит думать, что Генезис контролирует всю планету. Конечно же нет, едва ли треть. Например, обе Америки и часть Европы. Вот Сибирь, Азия и Австралию нет, там появление его дронов эпизодическое. Это тут приходится как крысам прятаться, а там свободно люди живут, помня о законе ста. Это да. Генезис имеет спутники на орбите и конечно же наблюдает за поселениями людей, где редко его 'Охотники' и 'Добытчики' бывают. Однако тот, как и американцы, в случае нужды предпочитает применять ракетное вооружение. Где людей больше ста, то туда прилетят ракеты, уничтожая поселение. Если меньше, не обращает внимание. Этот программный заскок людям был известен, подозреваю те сами его установили вирусом, и стараются большими группами не проживать. Исключение заглублённые подземные бункеры. Там и атомным зарядом их не возьмёшь. Если только терминаторов послать для уничтожения.

Рядом со мной лежала сумка. На вид ничего так, но видно, что штопанная, да и самодельная. На длинном ремне. Подтянув её, открыл, вполне зная, что в ней находится. Список содержимого у меня в памяти имелся. Это двухлитровая алюминиевая фляга, с эмблемой коммандос Генезиса, они у многих людей по руках ходят, часто трофеями берут, так что удивления не вызовет. Потом котелок и сковородка, кружка и ложка с вилкой, нож в ножнах. Ремень из толстой кожи, я его тут же надел и застегнул, теперь на боку нож висел. Также в сумке небольшой кофр с инструментами, по легенде я техник, учился в Москве у спеца. Знания в памяти по этому направлению были в полном объёме. Оружия кроме ножа не было, кремень, кресало и трут имелись. Из припасов, узелок соли, крупы кило, муки примерно два кило. Несколько кусков вяленного мяса, дикая кабанятина. Это всё. Также имелся фильтр, пропускать воду, всё же после войны и использования спецбоеприпасов, мало где осталось чистых земель. Хотя радиация как раз для меня не помеха, защита имеется, наноботы называются. Открыв крышку фляги, я сделал три глотка, пить хотелось. Ха, нахожусь в теле терминатора, а вполне привычно ощущаю как жажду, так и голод.

Убрав фляжку обратно, я встал на ноги, проверяя координацию, и неожиданно почувствовал неудобство в штанах. Ощущая радостное смятение, расстегнув ремень и ширинку, слега спустив свои эрзац-шорты, обнаружил стояк. Оказалось, я мог управлять эрекцией. Даже с помощью наноботов увеличивать размеры члена или уменьшать. Я начинаю любить это тело. Причём репродукционная система у моего нового тела вполне рабочая, я могу зачинать детей людским женщинам. Легко. И дети будут вполне здоровыми и сильными. Не мой уровень, те станут обычными людьми, но всё же. Без мутаций, а то после войн тут это обычное дело.

— М-да, получается и на фермы могу попасть, — вслух сказал я, пробуя голосовые связки.

При этом обнаружив что могу говорить любыми голосами. Спародировал Высоцкого, напев, потом Боярского, и голос своего прошлого тела. Юры Некрасова. Оставив детский мальчишеский звонкий голос, задумался. А ведь фермы у Генезиса, это не заготовка продовольствия для рабов, для этого плантации существуют, уверен, запас припасов оттуда. Нет, фермы для выращивания работников, с рождением и ростом, с учёбой и преданностью к искусственному разуму. Не стоит думать о диком и постоянном сексе с разными женщинами. Там искусственное оплодотворение, так что попасть на фермы я бы не хотел. Запахнувшись в плащ, мало ли откуда 'Охотник' появится, хотя они вроде в этой области редки, и повесив сумку на плечо, да вообще ремень через голову перекинул, и направился прочь, осторожно шагая в высокой траве. Та почти с мой рост была, неплохая маскировка. Заодно зрение проверил, пока днём, но мог приближать дальние объекты и удалять, как бинокль. Очень полезная опция. А двигался я к одиночному дереву, берёза похоже. Нужно осмотреться, вот и стоит подняться по дереву повыше и использовать такую полезную опцию дальнего виденья. Заодно под деревом похлёбку сварю, лепёшек напеку.

Пока шёл, я осматривал травы вокруг, находя нужные, срезал одни, и выкапывал корневища у других. Некоторые за место чая пойдут, настой трав, другие тоже пригодятся. Мыло сварю, всё что для этого нужно вокруг имелось, нужно только собрать и приготовить. Приправы для супа, жаркого или запекания. В общем, найти тут можно всё что хочешь. Поэтому мой путь к берёзе был отнюдь не прямой, и запас трав и корешков рос, сумка наполнялась, пока я наконец не добрался до места. Под берёзой травы было мало, судя по следам, тут стадо копытных паслось, вытоптали. Осмотревшись, я положил сумку под березой и быстро перебирая руками и ногами поднялся на верхушку. Не так и высоко, метров семь всего, невысокое дерево, но осмотреться позволяло. Вокруг сплошной ковёр трав, колыхался на ветру, небо тоже чистое, пока людей я не видел. А вот за спиной я рассмотрел голубую полоску. Похоже река. Стоит с ней сблизится.

Спустившись, я занялся приготовлением пищи. Сделал жгут из сухой травы, и стал собирать сухие ветки и палочки, собирая будущий костерок, дальше высекая снопы искр на жгут травы, поджог его, а от того и ветки занялись. Пока костерок разгорался, бездымный сделал, собрал треногу из веток, и подвесил над костром котелок, куда литр воды налил. Ещё немного воды использовал для муки, замесил тесто и стал печь лепёшки. Для этого рядом второй костерок пришлось развести. Мне никто не помешал сварить похлёбку и напечь пять лепёшек. Одну сразу съел, вместе с похлёбкой, остальное в запас, убрал в сумку, ну и вытерев посуду травой, хорошенько отскоблив, также убрал её и поглядывая на темнеющее небо, чувствуя приятную сытость, наноботы работали, порезы убирали на ногах, я направился к реке. Как выяснилось, ночью я видел тоже отлично, на том же уровне как мой природный дар. Изредка я подрыгивал и осматривался, но нигде отсветов от костров не обнаружил. Усталости не было, и ближе к утру я оказался у реки, выйдя на берег.

Посмотрев на мутные воды, я решил, что пить тут не рискну, и фильтр мне не поможет. Хотя для меня всё едино, наноботы переработают. Найдя палку, я пошёл вдоль берега, пока не нашёл отлично место для долгой стоянки, вырыл яму подальше от кромки воды и стал дожидаться пока там наберётся вода. Такой природный фильтр, да ещё через свой пропустил воду, заполнив фляжку, а то та пуста, ну и в котелок залил, став варить суп. Всё также на мясе из дикой кабанятины. Надо прикинуть, можно тут рыбу наловить или передохла вся из-за ужасной экосистемы? Если нет, то какие мутанты и монстры тут водятся? Хотя не важно, пока займусь обустройством места стоянки.

На берегу я прожил почти две недели. Один раз обнаружив 'Охотника', а во второй одного 'Добытчика', при охране трёх 'Охотников'. 'Добытчики' крупные суда, их отправляют на захват будущих рабов, если их много. А так обычно 'Охотники' справляются, в их отсеки человек пять войдёт. Взрослых. Была ещё одна встреча, в стороне пролетел 'Добытчик', изрядно потрёпанный и довооружённый внештатным вооружением. Думаю, на нём местные летали, отбив технику у Генезиса. Внимания я не привлёк ни у тех ни у других. В их противостояние я не собирался встревать.

Эти две недели прошли продуктивно, пусть я встречался со стаей волков, но те только смотрели со стороны, порычали и ушли, может чуют что я терминатор? Однако, что спланировал, я сделал. Сварил два десятка брусков мыла. На ромашках. Запах абалденный. Припасы подошли к концу, так что собравшись, я направился дальше. Кроме мыла, я сделал запас трав для настоя, тоже продать можно, если состав не известен. Я же пью. Даже нашёл диких пчёл и набрал сот с мёдом. А мыло для продажи, чтобы припасы закупать. В речке я рискнул искупаться, терминаторы тоже потеют, по шею зашёл, и какая-то дрянь меня схватила за ногу и утащила на глубину. Отбился, и вытащил ту на берег. Потрепала та меня серьёзно, пять дней залечивал раны и шрамы убирал. Саму рыбину изучил. На сома похожа, но пасть полная зубов, которым и крокодил позавидует. Рыбу я ловил, сделал ловушку и так добывал. Изучал на предмет съедобности, и два вида решил попробовать. Мясо нежное, на курятину похоже, вот их и заготовил, вяленную, посолив. Выход солончака я неподалёку нашёл. Ещё мясо вялил. Змей ловил, разделывал, приправами набивал солил и вялил. Так что по мясу проблем нет, а вот мука к концу подошла, как и крупа.

Двигался я вверх по реке в сторону Киева, и потом дальше пойду вглубь бывшей России. Надеюсь встречая поселения, пополнять припасы. Шёл по ночам, высыпаясь днём, мне тоже сон нужен, и на третью ночь обнаружил на горизонте караван. Множество лошадей, люди были, и двигались те в туже сторону что и я. Я тут же побежал следом за ними. Обнаружили меня быстро, видимо у кого-то прибор ночного виденья был, и двое вооружённых всадников поскакали мне на встречу:

— Кто таков? — крикнул один, наставив на меня бластерную винтовку.

Говор был понятен, хотя и с жутким акцентом, но это был русский язык, так что ответил на нём:

— Не стреляйте, дяденьки. Я на Урал иду. На поселение. Папка погиб, 'Охотники' прилетели, деда умер. Один я остался.

— Как звать то?

— Папка Электроником звал, я любил возится с электронными приборами. Он меня учил, мастером-техником был. А деда травник, тоже учил меня. А так Серёжа я. Серёжа Сыроежкин.

— Понятно, Серёжа Сыроежкин. Мы идём в Анклав Киевлян. Ты с нами?

— Да, я там расторговаться хотел. Мыло сварил, думаю припасов куплю. Лошадь может быть.

— Мыло? — заинтересовался второй, молчаливый. — Дорогой товар. Если строгаемся, мы у тебя его возьмём. Что хочешь за мыло?

— Обувь, я свою потерял, когда от 'Охотника' убегал. Утопил. Лошадь, одеяло, оружие. Припасы.

Я притормозил заживление порезов на ногах, так чтобы караванщики видели, что обувь мне действительно нужна. А пока один подсадил меня за собой, я тяжеловат, но за рамки веса не выходил, и вот мы поскакали к каравану.

— Мальчишка-путник, — сообщил второй караванщик главному. — Товар имеет. Ценный.

— Утром посмотрим, а пока продолжим движение.

Меня пересадили на вьючную лошадь, где было две плетённых корзины по бокам, и мы двинули дальше. Под утро 'Охотник' появился, но караванщики действовали быстро. Положили лошадей, а сами укрылись плащами. Я тоже. Дроны не обращают внимания на животных, только на людей, так что тот пролетел мимо, а мы двинули дальше. Ну а когда рассвело, встали на днёвку. Караван, как и я, двигался по ночам. При свете дня всё заиграло красками, я с интересом осмотрел караванщиков, их семнадцати было, десять, как я понял, охрана. И вот старший, а я думал владелец каравана, подошёл ко мне с двумя помощниками.

— Так это ты Сыроежкин? — спросил довольно здоровый мужик без передних зубов, косматый и с бородой, в которой мелькали серебряные нити седины.

Одет тот был интересно, кожаная куртка довольно качественной выделки и пошива. Ботинки и штаны с накладными карманами из комплектации формы коммандос Генезиса. Рубаха самотканая. На ремне кобура с рукояткой бластера. За спиной лучевой пулемёт. Хорошо снаряжён. В подсумках на ремне запасные зарядные батареи. Его помощники снаряжены были гораздо хуже.

— Да.

— Показывай товар.

Предъявив нарезанные бруски мыла, я сам ими пользуюсь, когда моюсь, или одежду стираю, сейчас же караванщики изучали, плевали на ладонь, растирали, видя, как бруски мылятся.

— Качественный товар, — кивнул старшой. — Так значит сам сделал?

— Дед научил, — пожал я плечами. — Отшельники мы. Иногда общаемся с людьми. Сам я бежал из дома без всего, но за время пути смог закупить часть вещей. Вот, сумка с утварью и припасами.

— Хорошо. Ремесленник товар дорогой, — кивнул сам себе старшой. — Мы конечно работорговлей на постоянной основе не занимаемся, но и отказываться не собираемся, если удача нам подвернётся. В этот раз травник и механик, очень удачный день.

— Я в рабство не хочу, — схватился я за нож.

— Да кто тебя спрашивать будет? — хмыкнул старшой, когда оба его помощника прыгнули на меня и легко скрутили, связав руки сзади, и ноги. Я особо и не сопротивлялся. Так для видимости.

Дальше прошла днёвка, меня покормили, я поспал, хоть и со связанными конечностями, а как стемнело, лошадей пригнали от водопоя, снова загрузили, про меня не забыли, и мы направились прочь, в сторону Киева. Всё это время я изучал караванщиков, их движения, моторику, прикидывая кто боец, а кто так, погулять вышел. Какое оружие носят на виду, какая электроника имелась, её не так и много было, в основном трофеи от войск Генезиса. В общем, готовился, а к полуночи стряхнув верёвки с рук, я уже давно освободился, с ног тоже и скользнул с лошади в траву. Воспользовался тем что в мою сторону в этот момент никто не смотрел. Десять минут и живых караванщиков не осталось, я так спешил их уничтожить, что даже языка не взял, о чём потом жалел. Из ручного лучемёта старшого всех и завалил. Отличное оружие, в базах знаний у меня в памяти оно было. Как обслуживать, управлять и воевать. Дальше обобрав трупы, я свернул к реке, ведя лошадей. Те друг за дружкой связаны, так что не потерялись. Ну а дальше начался обыск и поиск трофеев что мне нужны. Караванщики явно обходили разные анклавы, чего только у них не было. Да почти ничего, они занимались доставкой одежды, тканей, и обуви. То есть, в корзинах и мешках только она и была. Ну и стопку одеял нашёл. Я давно стреножил лошадей, снял поклажу и трофеями занимался, когда под утро сработал сканер, что был застёгнут у меня на руке в виде ручных часов. Со старшего караванщика снял трофей. Ко мне приближалось несколько живых объектов. Сканер маломощный, ручной, такие у терминаторов-поисковиков обычно имелись, на двести метров всего брал, но это точно люди. Перехватив лучемёт поудобнее, у него дальность за километр, я направился встречать гостей. Их трое было, пешком. Гендерная принадлежность пока не известна. Ну а что, хотцеца, только об этом и думаю.

Проблемы в этой сфере действительно были. В прошлом теле Юры Некрасова я тоже был ходоком, которое прекратилось с женитьбой. Точно на ведьме женился, раз та отвадила мои хождения по бабам. И ведь не хотел, а с ней сколько угодно. Вот только возраст двенадцать лет, пусть уже могу, но психологически сложно. Для меня проблем нет, я взрослый в теле ребёнка-киборга, а вот как противоположный пол сговорить? Надеюсь мне попадётся девушка, любящая молоденьких мальчиков, иначе даже не знаю. Если только рабынь завести. Поэтому я запустил программу роста, ещё неделю назад это сделал. В результат год за три будет идти, через год я на пятнадцать буду выглядеть и там уже можно сколько угодно и с кем. Но хочется-то сейчас? Поэтому изучая нежданных гостей, я только с сожалением вздохнул, беззубая седая старуха, та сгорбленная подходила ближе, чем меня изрядно удивила. Долгожителей на Земле обычно не бывает, не выживают тут старики. Особенно на этих территориях. Двое других, парнишка моих лет, и девчонка десяти. Я рассмотрел некоторое детали и понял почему они тут одни бродят. Мутанты. У кого лишние пальцы, у девчонки три глаза. Вообще, в информационном файле что я нашёл в памяти тела, была некоторая информация. Люди разделялись на два типа, 'чистые', вроде караванщиков, и 'мутанты'.

— Кто такие? — опознался я, и отбил рукой болт арбалета что прилетел в меня от парня, пришлось добавить. — Не балуй.

— Простите сына, господин, — сказала старуха и низко поклонилась. — Он от неожиданности. Просим гостеприимства.

Это была универсальная просьба присоединится к днёвке. Бывает так, встречаются, меняются товарами, и расходятся.

— Можете подойти. Вы как раз вовремя, похлёбка доходит. На меня караванщики напали, я их перебил. Заберу два коня, припасы и что понравится, остальное вам оставлю, что хотите делайте. Устраивает?

— Да, господин.

— Ты терминатор? — с испугом спросил парнишка, что искал в траве улетевший болт.

— Спасибо, для меня это комплимент. Нет, я просто хороший боец. Их было всего лишь семнадцать, а у меня нож и темнота что помогла, пока я не добыл лучемёт. Дальше у них не было шансов. В рабство меня решили взять, вот и получили.

Пригласив гостей к столу, я закончил приготовление блюд, раздал лепёшки, было видно, что сытно питаться те не привыкли, накинулись на еду. Поев и попив настоя, я стал собираться. С этой тройкой мне не по пути, да и те, было видно, жаждали дождаться, когда я уберусь, чтобы броситься изучать то, что я оставил. Уже рассвело, когда я взял одного верхового коня и двух вьючных, на одну вьючную всё не ушло, и удалился. Я забрал всё оружие что мне приглянулось, это лучемёт, две бластерные винтовки с запасными магазинами, ручной бластер, вроде пистолета, он в кобуре на боку был, и дальнобойную крупнокалиберную лазерную винтовку. Она в разобранном виде в поклаже перевозилась. Думаю, караванщики её на продажу везли, чей-то заказ. Из такой не то что 'Охотника', но и 'Добытчика' сбить можно. Ещё имелось два арбалета и полсотни болтов, для тихой охоты самое то. Из оружия всё. В поклаже караванщиков я нашёл небольшую палатку, обшитую тем самым материалом что и плащи. То есть, спавший там будет не виден сканерами дронов. Кстати, у мутантов только один плащ был, видимо те прятались под ним все вместе. Теперь таких плащей у тех хватает. Припасов у караванщиков не так и много было, если считать на семнадцать человек, видимо конец маршрута был близко. А вот мне на месяц хватит, я специй себе забрал, почти всю муку и крупы с шестью кило картошки. Остальное оставил пришлым. Одеяла взял, утвари побольше, лопату нашёл, тоже забрал, топорик, моток верёвки в тридцать метров. Ну и самое главное, комплект одежды на себя. Даже два. Один на вырост. Ну и обувь, полусапожки. Две пары, вторая тоже на вырост.

К обеду встал лагерем. Я на время поглядывал что высвечивалось на циферблате сканера. Вообще это многофункциональный аппарат. Тут сканер, навигатор, органайзер, охрана, часы и сканер радиационного фона, ну и довольно неплохой объём памяти. Я ещё не успел осмотреть что там имеется, хотя пароль к управлению прибором взломал, сразу отключив навигатор, иначе меня по нему вычислят, тот со спутниками на связи был. Да, у меня на теле не было выходов куда можно воткнуть провод или штекер, но мне и не нужно. На расстоянии пяти метров я мог дистанционно подключаться к разным системам и взломать их. Вроде блютуза. Программы-взломщики на все случаи жизни в памяти у меня имелись. А когда я удалился от лагеря, оставив пошлых изучать то что я им оставил, то занялся прибором. Кроме него у карманщиков было ещё три прибора. Два это обычные рации, коротковолновые, с шифровальными платами, зарядка от солнечных лучей, а третий прибор более интересный. Планшетник-техника с заводов Генезис. Пока не взламывал его, да и отключён тот был. Пока же я изучал память наручного прибора. Потом осмотрел более внимательно рации, настроив их, и занялся планшетом. Тот рабочим оказался, взлом пароля к нему занял минут сорок. Судя по кодам, его как украли с завода, так и не смогли подобрать пароль. Возможно к взломщику его везли. Зарядка также от солнечной энергии. Зарядник от раций подходил к планшету. Это у наручного сканера зарядка не требуется, батарейки хватит лет на двадцать, я проверял уровень заряда. Я взломал планшет, изучил память, последние работы с ним, много интересного обнаружил, было семь технических баз что у меня отсутствовали, скачал себе. И одну поставил на изучение, активировал её. Планшет перестроил на себя, теперь с инструментами его как тестер можно использовать, я смогу проводить довольно серьёзные ремонтные работы.

Так вот, к обеду я остановился. Нашёл отличный овражек, вдали виднелись какие-то заросшие развалины, но изучить я их решил позже. Снял поклажу, поставил платку, лошадей напоил и обиходил, оставив пастись стреноженными. Поужинал, готовую еду я с собой взял, чтобы тут не готовить, огня не разжигал, и устроившись в платке, настроив сканер на охрану, вскоре уснул.

Следующие три ночи я так и двигался, обойдя Киев стороной. На его подходе ночью далеко в стороне я рассмотрел тех пришлых, коим отдал лошадей и большую часть трофеев. Те верхом спешили к развалинам Киева. Меня они не заметили.

Сам я изучал этот мир. Генезис захватил планету, уничтожая людское население, едва шестьдесят лет назад. Это конечно срок, но признаки цивилизации я встречал довольно часто. Немало развалин попадалось. Пару раз остовы бронетехники видел. Один раз даже вполне знакомый танк, кажется 'Т-80', весь испятнанной попаданиями бластерных выстрелов. Видимо из музея танк. Остальная техника выглядела более... современной что ли? Я изучал развалины, копался в них, пытаясь найти что ценное, находки были, но время и местный климат сделали своё дело, платы сгнили, чинить не перечинить. Однако несколько находок вселяли оптимизм, я тратил время на них, занимаясь ремонтом. Мне было интересно задействовать знания по ремонту из своей памяти. Необычные ощущения, когда нужные знания всплывали в голове.

Я охотился, отметив что умения прицельно и точно стрелять, даже из арбалетов, остались при мне. Добыл несколько пичуг, и запёк их на огне. Хорошо получилось, понравилось. А пока я так путешествовал, то размышлял. Помните, как Генезис отправлял терминаторов в прошлое, создав машину времени? Я чем больше об этом думаю, тем больше мне нравится идея проверить, а есть ли у того такая машина? У меня осталось незаконченными множество дел. Я про Великую Отечественную Войну, в которой принимал участие. Спасти брата, помирится с женой, почему бы и нет? Изменить внешность под погибшего Юру я смогу, только время нужно, года три. Или не дать ему погибнуть. Тут возникает парадокс, если он не погибнет, так значит и я в этом теле не окажусь? Что даст вмешательство в историю? Ответов на этот вопрос у меня не было. Однако идея с машиной времени была действительно интересной. Пожить тут в этом времени пару лет, подрасти и можно отправится в прошлое. Надеюсь всё же машина времени существует, всё же такая интрига. Разве я упущу возможность вернутся назад? Всё же меня неизвестные силы отправляли с каждой гибелью только в будущее. А тут уже я сам решать буду. Куда и когда.

Вот об этом всём я и размышлял. Мир где цивилизация людей находилась на грани краха конечно интересен, но и он приесться может. Тем более приходилось изрядно сторожится. Часто прибор на руке давал понять, что впереди растёт радиационный фон, который довольно высок. Приходилось объезжать. Грязные реки, мёртвые земли, развалины. Мир умирал, если присмотреться это можно увидеть. А я ещё гадал, чего это Генезис решил планету покинуть. Один раз остановился на днёвку, решил посмотреть, что это за холмики вокруг, содрал траву, а это могильные памятники, а дальше остатки печей домов. Тут была деревня. Пришлось сменить место стоянки. Не хочу на погосте дневать. В общем, валить отсюда нужно, я это понял серьёзно, так что у меня два пути, угнать космический корабль и попытать счастья найти пригодную к жизни планету, шансы малы, или уйти в прошлое. Тут шансов тоже мало, я даже не знаю существует ли та. Ну и ещё есть причина. Я уже побывал в небольшом поселении, это был передвижной табор, мыло хорошо шло на продажу. Но вот с женским полом было худо. Только одна за мыло согласилась, о чём я потом жалел. Нужно было её сначала помыть, проверить на болезни, но голова отключилась, членом думал. Хорошо у меня организм такой, ни одна болячка не пристанет, так что обошлось. Вот только после первого раза вообще крыша поехала, только о бабах и думаю. Мне понравился этот первый раз, взрыв удовольствия во время оргазма чуть в нирвану не отправил. Вообще это одна из программ по внедрению, если другие не сработают, нахожу женщину из Сопротивления, слабую на передок, обольщаю, подсаживаю на качественный секс, очень качественный, ну и дальнейшее внедрение. И ведь нет программы отключить гормоны, точнее не нашёл, ищу, так что приходилось сдерживаться. Сила у меня есть, Воля есть. А силы воли нету.

Так и путешествовал. Один раз винтовку дальнобойную опробовал, сбил 'Охотника', и побыстрее свалил в сторону. Две недели путешествовал. И вот двигаясь на рассвете, искал место для днёвки. Впереди развалины были, сканер показывал тут вполне низкий радиационный фон, хотя в прошлом назвали бы его высоким, но сейчас тот считался именно низким. Впереди развалины были то ли заправки, то ли кафе придорожного. А может вообще частная ферма. Там только стены сохранились, крыши обвалились. Видны следы огня в оконных проёмах. Я подъехал метров на четыреста и остановился, сканер до развалин не добивал, но они мне всё равно не нравились. Положив лошадей, умные, хорошо обученные, оставив их на месте, я перебежками, держа лучемёт наготове, стал сближаться с развалинами. А когда пересёк границу дальности работы сканера, проверил. Хм, живых нет. Но если меня обнаружили издалека, могли плащами закрыться, сканер через них не пробивает. Ладно, продолжим разведку. Сблизившись ещё на сто метров, сам я тоже в плаще был, хотя под жаркими лучами солнца жарковато было, я услышал странный шум. Вроде металл звенит.

Вскоре стало видно источник шума, из-за стены какого-то строения вышел терминатор. Модель 'Т-101'. Старьё. Тот уже потерял защитный слой квазиживого организма, скелет ходил, на руках и ногах обрывки одежды, к левой ноге привязан обрывок цепи. Она и звенела. В руках у того был пороховой шестиствольный пулемёт. Американцы такие на вертолёты ставили. А вообще против людей такое кинетическое оружие лучше всего подходит, это я в своих базах подобную информацию нашёл, за время путешествия я изучил всё в меню. Вот только опцию отключения гормонов не нашёл, видимо у меня повышенный фон из-за какого-то сбоя поднялся. Хорошо я наноботами напрямую могу управлять, снизил с помощью них свои хотелки. Реакция 'Т-101' была велика, но и я включил скоростной режим вскидывая лучёмут, и прежде чем тот повернулся, я отстрелил ему шею, отчего стальная голова покатилась по земле, тело простояло недолго и рухнуло на спину. Я же быстро провёл осмотр территории, можно сказать зачистку развалин, и сбегав за лошадьми, тут пруд, есть где напоить, обиходил их, стреножил, и пока готовился ужин, подняв голову терминатора, вернулся к своей стоянке. Меня интересовал чип в его голове, взломав, получу информацию что в ней скрыта. Также я извлёк из грудных хранилищ два блока питания, свежие, лет на сто хватит. Моему телу те без надобности, но если устроить большой бум, без них не обойтись.

Вскрыть чип удалось только через неделю, я ещё потом три дня изучал информацию что получил с него. Сколько тот народу побил за сорок лет существования, не передать, однако конец всё же нашёл. Дальше я сделал схрон, вырыл в склоне оврага, куда сложил все свои вещи, оставив только сумку, отпустил лошадей, и стал прогуливаться, но только на второй день появился 'Охотник', тот выстрелил сетью, что спеленала меня, и поднял на тросе в отсек. К моему удивлению я там не один был, парнишка лет семнадцати обнаружился. Тот недовольно зыркнул на меня из-под бровей, когда меня вытряхнули из сети к нему в блок содержания. Я устроился в противоположном углу, сев на пятую точку и подтянув колени, обхватив их руками. Сумка осталась на боку. Там съестное на три дня, фляга. А в куске материала из которых сделаны плащи, завернут бластерный пистолет с боезапасом, блоки питания терминатора, из которых сделаны две мины, нож, планшет-техника и инструменты для ремонта. Я отправлялся на одну из баз Генезиса. Хочу взломать его сервера, поискать информацию о машине времени. Ну гложет меня любопытство, есть она или нет, схоже остальное с фильмами или нет, вот чтобы не мучится и решил проверить. Если нет, то и думать не стоит, а уж если она существуете, то-о... Да, планы грандиозные.

Мой коллега по несчастью так и не промолвил ни слова. 'Охотник', закончив дежурство полетел на базу. Я поел, лепёшку с жаренным мясом птицы, запил травяным настоем из фляжки, а парень грыз что-то своё. Тот делится не желал, и я решил, что обойдётся. Дальше пол привалился и пролетев пару метров мы приземлились на ноги. Дрон тут же улетел. Стоит отметить что у того тоже с координацией всё в порядке было, на ноги приземлился. Выкинули нас в коридоре, сетчатые стены высокие, позволяли подняться, но я рисковать не стал, в курсе что те под напряжением. А вот коллега по несчастью рискнул, потрясся, после чего упал, и последовал за мной по коридору к пункту досмотра и авторизации. То есть, нам клейма поставят и определят куда направить. А внешность наноботами я заметно изменил, волосы стали светлее, так что попадая в зону работы камер наблюдения, был уверен, что визуально Генезис меня не опознает.

Я видел автоматические пулемётные установки на вышках, несколько терминаторов с бластерными винтовками. В общем, охрана серьёзная. Что за база мне было неизвестно, у Генезиса их множество, разных профилей, и назначения, пока летели, я так и не успел взломать комп 'Охотника', тройное шифрование, очень сложные коды для взлома. С терминатором проще было. Его чип тоже со мной, мало ли пригодится. Поглядывая на верхушки корпусов, сама база в основном под землёй находилась, я прикинул что это может быть. По визуальному осмотру, предполагаю, что небольшой завод. А вот что производят, представления не имею. Кстати, со стартовой площадки оторвался шаттл, идя на взлёт, кажется грузовой, и пошёл он на орбиту. Может производство связано с верфью и созданием космических корабли? Нужно выяснить. Коридор не позволял никуда уйти в сторону, так что мы добрались до контрольного пункта, где стоял терминатор. У Генезиса не было рабочих роботов, только боевые, однако они вполне заменяли административный персонал. Вот и тут хмурый 'Т-101' стоял. Видимо старых роботов пустили на подобную работу. Тот ничуть не похож на Шварценеггера, хотя тоже перекаченный, комбинезон плотно облегал тело, в кобуре на поясе была видна рукоятка пистолета. У меня такой же в сумке.

— Протяни руку, — приказал тот мне.

Когда я это сделал, задрав рукав куртки, тот поставил прибором оттиск голограммы чуть ниже локтя, меня только что клеймили. Та переливалась, красиво смотрится. И ничуть не больно. Проверка наноботами показала, что я смогу избавится от клейма. Второго пленного роботу пришлось ловить, притащил за шкирку и клеймил. После этого отправил нас по разным местам. Меня в сборочный цех, там сначала обучение пройду, а напарника на фермы, 'чистый' здоровое потомство может дать. Радостным тот не выглядел. Досмотр мне не проводили, терминатор проверил нас сканером, видимо лень не только у людей бывает, и стал ожидать следующих пленников. Их только что другой 'Охотник' сбросил. А нас ещё один терминатор повёл ко входу на завод. По пути коллега по несчастью удалился, его на фермы повезут, а меня похоже тут устроят, на заводе. Отлично. Дальше показали жилой корпус. Натуральные казармы, без гендерного разделения, спали вместе, в одном помещении, нары трёхуровневые. Народу немало было, две трети коек занято, рабочее время, в три смены завод работает, без остановок, так что я сразу на учёбу отправился. Нужно найти возможность подключится к центральному управляющему компу что руководит заводом, взломать его и получить нужную информацию. А что тут производят, я уже выяснил. Тяжёлое вооружение, вроде установок на вышках или пульсаров на 'Добытчиках'. Ничего, разберёмся.

На второй день меня перевели к грузчикам, потому что я сломал упаковочную линию. Да ладно бы диверсия была, случайно всё произошло. Вот погрузчик я сломал намеренно, и меня перевели в малый ремонтный цех, где как раз и устраняют такие повреждения у техники, приписанной к заводу. Там потихоньку и работал. За неделю я смог выяснить что в еду добавляют какой-то фермент, из-за этого мужчины и женщины и живут так спокойно все вместе. Фермент полностью подавляет сексуальное возбуждении у тех и у других, потому ночами так тихо. Эффект временный, поэтому тот постоянно добавляется в пищу. Да и уединится тут сложно. Хотя если хочется, то можно. На меня фермент тоже действовал, я не стал его блокировать, хоть и мог. Хоть какое-то облегчение. А что, девушки и женщины тут чистые, есть симпатичные и фигуристые, фигуры которых упакованы в облегающие комбинезоны. Так что фермент был вовремя, иначе я бы тут как один кролик среди множества крольчих себя вёл.

Это ладно, так больная тема, вот и коснулся её. А вот найти прямой пульт доступа к серверам местного искусственного интеллекта, тут не комп всем управлял, я так и не смог. Видимо в закрытой части завода находится, куда мне доступа не было. Однако я смог и тут вывернутся, ремонтный цех у нас неплох. На одного терминатора упала кран-балка, я подозреваю не случайно, его сюда на ремонт и притащили. Сняли защитный квазиживой слой, кожу и мясо, если проще, оставив скелет, и начали проводить ремонт. Тут дроиды работали, людей к такому ремонту не подпускали. Однако я смог рядом с боксом устроить короткое замыкание, и пока те устраняли повреждение, в ремонтном боксе было два таких дроида, подбежал к терминатору и быстро сняв защитную крышку с черепа, сменил чипы. Поставил свой, прикрутил крышку на место, и вернулся на свой рабочий пост. Дроиды за два дня провели ремонт ходовой системы, вернули защитный слой, заживив его, тот снова на человека стал похож, и активировали. Терминатор спокойно выполнял приказы, поднимая руки и ноги при проверке ходовой, в общем вёл себя как обычно. А я пока по-тихому взламывал украденный чип, подключив его к планшету-техника.

Так благодаря терминатору я смог найти удалённый выход к местному ИИ, и подключив к нему планшет, не я, терминатор всё делал, мне в ту закрытую часть не было доступа, начал взлом. Через месяц завод оказался под моим управлением, о чём Генезис пока не узнал. К сожалению, местный ИИ, не имел нужной мне информации, поэтому я решил сменить своё местонахождение. А завод уничтожить. Поставил бомбу, прогнал местных рабов и активировал таймер. Рвануть должно красиво, большая воронка будет. Жаль я не увижу. Ну и со свитой в шесть хорошо вооружённых терминаторов 'Т-101', седьмой был новейшим, 'Т-1000', тот что жидкий металл. Вот его под контроль взять и приписать к себе было сложнее всего, к счастью оборудование для этого обнаружилось на складе завода, так что получил отличного диверсанта и разведчика. Летели мы на грузовом судне на основную базу, подозреваю что их несколько, но координаты главной базы всё же имелись, и судно, на котором мы летели, доставляло готовое вооружение. Когда мы доберёмся до Северной Америки, именно там база и находится, в бывшей Оклахоме, то завод что мы покинули будет уничтожен.

Этот рейс, на борту судна которого мы находились, был плановым, по всем спискам грузоперевозок проходил, так что добрались мы до разгрузочных ворот базы вполне благополучно, как и сошли с судна. А дальше две недели на сбор информации. Взломав удалённые терминалы, я получил схему базы и некоторую информацию, и главная, тут то что я искал на ней имелось. Всё же похоже именно Генезис и снял фильмы о терминаторах, иначе откуда такое сходство? Подкинул идею сценаристу, и тот снял эти фильмы. Другого объяснения у меня не было. А вот дальше началась игра. По множеству мелких деталей я понял, что Генезис в курсе моего нахождения на его главной базе. Сбежать я не смог, тягаться с этим монстром на его поле было невозможно, тот просто играл со мной. Например, тот мне слил через взломанный мной же терминал что машина времени уже задействована. В тысяча девятьсот восемьдесят первый был отправлен терминатор. Пока 'Т-101', потому как для терминаторов 'Т-1000' нет возможности отправлять, вокруг терминатора должна быть живая плоть, металл машина не отправляет. И нет, задача не убить Коннора. Тут этого типа не существовало. Задача терминатора выйти на одного учёного афроамериканца в Вашингтоне, который и устроит технический бум, создавая новейшие технологии. Этот заднеприводной должен стать создателем новейшей системы, которая лет через двести получит наименование Генезис. Сразу создать его, технологии не позволят, лет сто не позволят, но сам ИИ решил, что начинать нужно именно в это время. Ещё я обнаружил в терминале схему самой машины времени, которую тут же скачал, ну и инструкцию по использованию. Мне явно слил её Генезис, тем более нас обнаружили и начали отжимать от складов в сторону блока, где и находилась нужная мне машина. Вот что это? Конечно же подстава, мной играли, тут и тупой поймёт. В общем, пока терминаторы отбивали атаки, там и до рукопашных доходило, я добежал до машины, и только убедился в своих предположениях. Время переноса стоит тоже-самое, питание не отключено. В общем, подбежав к пульту я стал вводить другое время. Отправится на сорок лет дальше, в сорок первый. Однако Генезис контролировал всё, и приток энергии уменьшился, я подсчитал, мощности теперь хватит только для отправки в восемьдесят первый. Я в эти игры играть не хотел, поэтому отправил 'Т-1000' на пост электриков, подать больше энергии. Тот порвался через огонь, и через полчаса начало поступать достаточно энергии. Видимо на ручное управление переключил. Снова, поставив нужнее время, я быстро скинул с себя всё, сунул в рот наручный сканер, это только идиоты терминаторы без всего отправляются в прошлое, и встал на площадку яйца машины времени, через секунду застонал от боли, когда та заработала, и меня электромагнитным излучением оторвало от пола, где я и завис. Кричать не мог, рот открыть тоже, прибор потеряю, так что терпел жуткие боли. Однако сфера завертелась на огромной скорости, засверкали голубые искры, и когда в огромный зал с машиной времени ворвался огонь со всех сторон, таймер мины сработал, я подорвал центральную базы Генезиса, причём рванул бомбу у складов с боеприпасами, увеличив силу взрыва, как меня унесло в прошлое. А перед отправкой я услышал в голове.

— Генезис — это я. Генезис — это мы.

Как только я переместился, упав на расплавленную землю от яйца перемещения, то тут же прыжком перекатом ушёл в сторону, хотя сильные ожоги на ступах ног заработать успел. Пока земля в форме половины шара остывала, лава из ярко-красной становилось темнее, я катался по земле, пытаясь взять под контроль тело. Похоже подселенец, а Генезис явно подселился ко мне, может только часть его, таким образом отправился в прошлое со мной. Зачем ему это нужно я не знаю, но план его удался. Только на конце расчёты того подвели. Я за десять секунд выбил его из своего тела, просто уничтожив подселенца. После этого быстро проверил, память чиста от вирусов, только то что накопил на главной базе. Ну да, я там всё лишнее удалил и накачал полезной информации и баз знаний с терминала. Даже память сканера забил. Кстати, достав его, чуть не проглотил, и вытерев о траву от слюны, застегнул на руке. После этого стал осматривать подошвы ног. М-да, до костей прожарило. Теперь неделю зарастать будут, я уже запустил процесс. Надо больше питаться, чтобы был материал для лечения. После этого я наконец осмотрелся, отметив что свидетелей моего тут появления нет. Во всю сторону было поле, засеянное гречкой. Красиво цветёт.

Машина времени работала не только по временному диапазону, но и по координатам. С установкой даты, начало мая тысяча девятьсот сорок первого года, проблем не возникло. Но вот с координатами да, проблемы были. Генезис был полностью проамериканским. У него были координаты только Севиной Америки. Данных по другим государствам или континентам просто не существовало в памяти. Времени подбирать другие координаты не было, вбил наугад те что попаслись первыми, и задействовал машину времени. Кажется, я где-то в районе Юты на границе с Колорадо нахожусь. Несильно уверен, кроме того, что в штатах оказался. Вставать я не спешил, наноботы работали, пусть хоть немного подлечат ноги. Ситуация не приятная, обнажённый на поле с повреждёнными ногами. Вздохнув, наконец последствия перемещения прошли, боли, головокружение, тошнота, я встал на руки, раз уж ноги повреждены, и пошёл на них, вниз головой. Потом и побежал. Где тут дорога находится не знаю, надеюсь найду. Нашёл, не скоро, но вышел наружу. Оказалось, я бы и раньше вышел, но шёл наискосок. Ничего, вышел, осмотрел следы от покрышек на полевой дороге, посмотрел обе стороны, голова низко была, пришлось встать на колени и осмотреться. Пусто, на дороге пыли от движения машин тоже не было. Вздохнув, я снова на руках пошёл по дороге. Тут уже и бежать можно, гречка не мешает, вон поцарапан весь, так что развил приличную скорость, километров пятьдесят в час. Ух как я могу. Каждые десять минут я встал и отдыхал, осматриваясь стоя на коленях. Это и позволило мне рассмотреть велосипедиста вдали, которого я нагонял со спины. Кстати, на горизонте строения какие-то были. Приблизил изображение и понял, что это ферма. Сблизившись, почтальон, а велосипедист почтальоном оказался, уже проехал мимо, возвращаясь по той же дороге. А как стемнело я проник в дом, хозяева спали к этому времени, а собака в будке с другой стороны дома находилась. В доме проживало трое, сканер это показывал, ну и стал понемногу отрезать от разной пищи в буфете, поел то что с ужина осталось, бобовая похлёбка понравилась. В общем, заполнил желудок, сам сыт и материал теперь для лечения имелся. После этого я нашёл в одном из строений сеновал, и устроился там спать. Я решил тут прожить некоторое время, да так чтобы хозяева не обнаружили. Как восстановлю ноги, тогда и покину их. Ещё стоит узнать где я и какая сегодня дата. При перемещении погрешность может быть, всё же глубокий заброс в прошлое.

Проснулся днём, сразу проверив как тут местные. В доме сканер показал только одного жителя, двое других отсутствовали. Скорее всего работают в поле. Американцы при множестве минусов имеют один большой плюс, они очень трудолюбивые. Из дома я ничего не брал, а есть и пить уже хотелось, до наступления темноты часов пять, так что придётся потерпеть. Осмотрев ноги с удовлетворением убедился что краснота заражения пропал. Скоро раны свежей плёнкой кожи покроются, а через шесть дней даже шрамов не будет.

Пока ожидал, поглядел на пару собак что бегают не привязанные, мне ночью повезло что не наткнулся на них. Хозяйка к вечеру под навесом на столе тарелки растравляла, супницу принесла. А за час до наступления темноты, на тракторе приехали двое мужиков, трактор похоже мазутный был, сильно дымил, тележку буксировал. Заглушив двигатель, мужики отправились в душевую, как я понял, там был хозяин фермы и наёмный рабочий. То-то один в отдельной подсобке в доме спал. В прицепе был щебень. Пока те под навесом посвежевшие после душа ужинали, хозяин разглагольствовал как щебёнкой вокруг дома всё покроет. Надоело ему по грязи после дождей ходить. Ещё планировал заказать асфальт, чтобы тут сделали его. Щебенную дорогу до трассы. Но это потом, сначала у дома всё сделать. Я же с трудом дождавшись, когда те уснут, выскользнул с сеновала и побежал на руках к дому. В этот раз собаки меня не упустили, с рычанием бросились ко мне, но получив по мордам, я левой рукой отбивался, со скулежом отбежали и смотрели со стороны. Проникнув в дом, я затаился под лестницей. Со второго этажа спускался недовольный хозяин, ворча на лаявших псов что его разбудили. Пока тот их успокаивал я на кухне из кастрюли налил тарелку супу, хм, мясной, отрезал хлеба и стал есть. Замер лишь однажды, когда тот поднялся наверх. Поев, я и чаю попил, в чайнике вода ещё горячая, после этого прошёлся по дому. Хм, судя по фотографиям на каминной полке у фермеров трое сыновей, все в военной форме, два моряка и один пехотинец, служат значит. Тут же на столике обнаружил настольный календарь. Хм, судя по нему сейчас июнь сорок первого года. Не мая. Только непонятно какой день. Пробежавшись повторно по дому, на руках естественно, так и не нашёл календарей, искал отрывных.

В гостиной стояла тумба радиоприёмника, его я и включил, и пока лампы прогревались, убавил звук. Когда радио заработало, на минимуме звука, чтобы хозяев не разбудить, стал ловить волны. Несколько передач поймал, музыка по некоторым каналам шла. Наконец ведущий одного из каналов сообщил, что сегодня шестнадцатое июня. Наступило как раз. Полночь была. Матюгнувшись, я отключил радио, переждал пока хозяйка спускалась попить воды, и стал искать то что мне пригодится. Раз сыновья были, может что осталось из одежды мне по размеру? Осмотрел кладовку и в сундуке действительно нашёл слегка потрёпанную одежду и обувь. Нательного белья я не обнаружил, пришлось так рубаху надеть, мой размер, штаны и куртку. Из обуви по размеру только походные полуботинки подошли, заметно ношенные. После этого найдя сумку, в прихожей висела, набрал припасов, две буханки хлеба и большой кусок копчёного мяса. Нож не забыл прихватить. И держа сумку в зубах, покинув дом, добежав до гаража где стоял, как я видел, 'Форд'-пикап голубого цвета, собаки не приближались, хозяин их похоже в другом сарае запер, там открыл ворота, сумку и обувь забросил на сиденье, запустил движок и под загоревшийся в окнах второго этажа свет, выехав из гаража, погнал прочь от фермы. Я торопился. Хочу попробовать успеть к началу войны. А что? Почему бы и нет?

Гнал я по полевой дороге на максимальной скорости, фары не включал, и так всё видел. Некоторые повороты я юзом проходил с заносом. Вот и трасса, асфальтированная, всего в шести километрах от фермы. Выехав на неё, повернул направо, надеюсь именно это направление ведёт к атлантическому побережью, и погнал дальше. Бак не полным был, едва треть, но меня это волновало мало. Проскочив ночного городок, я приметил большой плакат рекламы, где красивая девушка стояла у трапа самолёта. Там было написано, что в аэроклуб принимают новых членов. Ну и как проехать к нему. Развернувшись, доехал до городка и на окраине свернул в поле, тут асфальтированная дорога вела до частного аэродрома. Подъехав к стоянке, из диспетчерской вышел сторож, поглядывая в мою сторону, но я уже нашёл подходящий самолёт, двухмоторный 'Локхид', восемнадцатой модели. Новенький, блестел серебром покраски. Я читал о нём в американском журнале посвящённой авиации. Нашёл его в Ленинской библиотеке куда ходил довольно часто. Дальность, насколько я помню, две с половиной тысячи километров. Сторож подошёл, я прыгнул на него из темноты, и слегка вырубил, связав. Дальше стал проверять самолёт. Баки полные, это хорошо, но мало. Дальше я привёл сторожа в чувство, и тот сообщил где топливо хранится. Дальше я катал бочки к самолёту, и поднимал на борт. Жаль салон портить, кожаной отделки, диван, кресла, столик, представительского класса самолёт, для доставки важных пассажиров, но четыре бочки поднял и двенадцать канистр. Этот самолёт смотрелся как принц среди другой летающей мелочи, тут были в основном бипланы. Самый современный я выбрал. После этого узнав по картам где нахожусь, составил маршрут и взлетев, переполоха это не вызвало, полетел к атлантическому побережью.

Не успел добраться до побережья, хотя летел на предельной скорости что могла развить эта машина, четыреста километров в час. Светать начало, однако торопиться с посадкой я не стал, снизился до бреющего и продолжил лететь к Атлантике, забирая слегка к югу. Там большая база американского флота находилась, я рассчитывал найти гидросамолёт. Рисковать пересекая Атлантический океан на этом пассажирском самолёте я не хотел. Хотя, как оказалось, плавать я умел, проверил на реках в будущем, вполне неплохо держался на воде. Не понятно почему расчёты показывали, что камнем на дно пойду. К восьми часам дня я при пустых баках был на месте, совершив посадку и загнав самолёт на опушку леса, укрыв его там. Дальше поев, буханку съел и половину окорока, попил в ручье что нашёл неподалёку, надел обувь, морщась, ещё больно было, хотя ходить уже можно, молодая кожа на ногах появилась. Ну и повесив сумку на бок, я оседлал велосипед, прихватил на аэродроме, сторожу тот принадлежал, покатил в сторону Чарлстона. Там действительно была база береговой охраны и имелась стоянка гидросамолётов. Только небольших бипланов. Более крупных, вроде 'Каталин', тут не имелось. Пришлось прямо днём языка брать и допрашивать. Нужные мне машины находились неподалёку, на военном аэродроме базировались, в трёх километрах от Чарлстона. Так что сломав тому шею, свидетель, прибрал немного наличности с тела, и по пути решил заехать в магазин. Закупить припасов. Денег немного, но надеюсь на полёт через Атлантику хватит.

Подъехав к магазину, тот торговал всякой всячиной, большой, вроде супермаркета. Я оставил велосипед снаружи, и прошёл в магазин. Найдя полки с товарами, присмотрелся, задумался, подсчитывая сколько денег нужно, и занялся закупками. Я купил себе две пары носков, ходить без них не удобно, и одну пару трусов с майкой. Зубную пасту в тюбике, щётку, полотенце и кусок мыла. Нашёл расчёску, взял и её. Ладно хоть бритву не нужно. Кстати, я остановил ускоренный рост, стал обычными темпами расти. Все ресурсы использовал для лечения ног. Теперь пару дней и всё заживёт. Теперь припасы. Купил шесть банок рыбных консервов, других тут и не было, нашёл сухарей с изюмом, новинка в магазине, вот и купил пачку. Также взял пачку чая и три бутылки с водой. Только этого мало, канистру нужно в запасе иметь. На этом всё, денег практически не осталось, мелочь. Перейдя на другую сторону улицы, ведя велосипед за руль, я подошёл к парикмахерской, явно итальянцы держали, и оставив своё транспортное средство снаружи, занял свободное место и попросил постричь покороче, а то отрастил шевелюру. Волосы у меня светлые, шею уже закрывали. Оставленных денег как раз хватило расплатится. В результате бока и затылок практически налысо обриты, а сверху шапка волос с чёлкой, что на глаза падали. Надо мной точно мастер работал, так подобрать стрижку, чтобы подходила к типу лица. Молодец, что ещё тут скажешь? Вот так расплатившись, снова устроился на велосипед и покатил к выезду из города, а там и к аэродрому.

Устроился неподалёку в посадке, и обедая, стал ожидать вечернего времени, со стороны изучая стоянку воздушных судов. Нужных мне 'Каталин' я тут приметил только три штуки. Пообедав и попив воды, я устроился на днёвку, решил отдохнуть, ночью работы много ожидается, но сон не шёл, всё мысли крутились в голове. Да всё насчёт Генезиса. Задержаться в моём теле тот не смог, я был просто сильнее, да и тело освоил от и до, так что уничтожил, моя взяла. Однако думаю это копия его сознания, а тот там в будущем остался. Да, главную базу я подорвал, но я никогда не поверю, что у того нет запасных, где его сознание дублировано, причём не один раз. Опыт создания машины времени у него был удачным, что ему стоит построить ещё одну и пустить по моему следу терминаторов? Вполне может, так что буду сторожится. Они могут оказаться рядом в любой момент. Также по терминатору, которого тот отправил в восемьдесят первый. Время и место перемещения мне известно, думаю если у меня появится желание его там встретить и взять под контроль, то сделаю это. Пока такого желания нет. А вот афронегра я грохну, мне известны его данные. Родится тот только через два года. Надо будет его родителей навестить и не дать произойти такому несчастью.

Кстати, стоит отметить что я установил наноботам программу вообще замедлить старение. Сейчас я на двенадцать как выглядел, так и выгляжу, хотя за два месяца заметно подрос, это как дети за полгода вырастают. На этом хватит. Я уже повоевал в рядах РККА, постоянно то расстреливают, то подставляют, то под трибунал отправляют. Повторения ситуации я не хотел, так что пока побудем ребёнком. Я решил помочь семье Некрасовых, я это сделаю, в остальном Союз и сам справится. А вообще, увидеть начало войны в Западных областях мне любопытно, потому так и торопился. В прошлом теле я на начальном этапе войны на койке в больнице провалялся, а тут твёрдо решил стать очевидцем нападения немцев на Союз. Так думая и строя планы я и уснул, и проснулся, когда будильник на часах-сканере подал сигнал.

Осмотревшись, уже стемнело, я подхватил велосипед и сумку и покатил к аэродрому. Тот был огорожен, просто сетка, без колючей проволоки сверху. Рвать я её не стал, поверху перебрался с велосипедом на другую сторону и покатил к стоянке 'Каталин'. Быстрый осмотр дал понять, что одно воздушное судно заправлено полностью и явно подготовлено к вылету, видимо дежурное, а вот другие нет. Более того, они были законсервированы. Ручки чтобы открыть люк на месте не было, экипаж его приносит, или у механика, так что прислонив велосипед к фюзеляжу, я сбегал на поиски механиков. Они нашлись в подсобке ангара, двое, дежурная смена, лётчики в другом месте. Одному шею ударом ребра ладони сломал, другого внимательно допросил.

Вот что мне удалось узнать. Ключ был у них, я его сразу прибрал. Где находится охрана или склад тоже узнал. Ну и отправил его следом за напарником. В подсобке ничего особо интересного не было, лишь всю наличность забрал что была у механиков, трофеи дело святое. Дальше добежав до самолёта, открыл его, поднял в салон велосипед, сумку в кабину убрал, проверил наличие парашютов, ни одного, но спасательная лодка на месте, и побежал уже за парашютами. Взял два. Потом взломал замок на небольшом складе, где хранились лётные пайки, и набрал полный баул. Нашёл три канистры, новеньких, промыл их в воде, тут же на колонке, заполнил, и всё это отнёс в салон самолёта. Тут ещё лётчик вышел некстати покурить и заметил шевеление, пришёл полюбопытствовать и пал смертью храбрых, а кобура с 'Кольтом' стали моими трофеями. Даже два запасных магазина имелось. Ещё я не удержался и увёл от штаба лётной части новенький мотоцикл-одиночку, двухместный. И поднял в салон. Блин, я по паспорту тела две тонны могу поднимать, что мне этот мотоцикл? Конечно я помню насчёт лимита веса, но трофеи нужны. На месте продам, денег заработаю.

После этого закрепив всё, запустил двигатели и не прогревая их, дав газу, выкатился на взлётную полосу, и начал разгон. А аэродроме уже тревога поднялась, но было поздно, я отоврался от полосы и пошёл на взлёт. И почти сразу на посадку. До стоянки самолёта, что я угнал от аэроклуба, было пять километров. Сел на воду реки, 'Каталинам' или аэродром с бетонной полосой подавай, или водную поверхность, на поле не сядешь. Подогнав машину к берегу и заглушив двигатели, я взял верёвку, она в комплект входила, и привязал машину к берегу, вбив клинышки, потом бегом добежал до спрятанного 'Локхида', и запустив двигатели, по полю перегнал его к реке. Дальше разделся, и входя в воду, перенёс канистры и бочки на 'Каталину', места свободного мало осталось. Были причины запасать топливо. Оно нужно, а на аэродроме топливо или в подземных цистернах, или в бензовозе. Так что хорошо, что я этот запас сделал и привёз его сюда. Поднявшись в воздух на гидросамолёте, это произошло после полуночи, судя по двум самолётам, что я видел воздухе в разных местах, поиски угнанного самолёта уже начались. Вот внизу мелькнула береговая черта, но я так и летел на бреющем. Около ста километров пролетел и дальше начал постепенно набирать высоту, остановившись на трёх километрах.

На борту было подобие автопилота, так что я установил его, и стал доставать снедь, есть захотелось. Поев, и изучив карту, я поставил таймер будильника на четыре часа и спокойно уснул. Может кого это шокирует, но я особо не беспокоился за полёт. Почувствую если тот снижаться будет или кренится. Рация включена была, настроил на волну где передают прогноз погоды, и вот так спал со шлемофоном на голове.

Когда я проснулся, вокруг светило солнце. А самолёт как летел, так и летел. Баки наполовину опустошены были. Самолёт летал дальше, а я позавтракав, сходил в хвостовую часть, и отлил. Тут кабинка сортира была. С удобствами американские лётчики летали. Сильно пахло бензином, я проверил пробки у бочек и канистр, в одном месте нашёл протечку, которую устранил. После этого вернулся в кабину. По моим прикидкам позади осталось две тысячи километров, топлива ещё примерно на такое же расстояние. Осмотревшись, погода была просто чудесной, воды внизу ровные как стекло, хотя волны были, это я уж так, для красного словца сказал. Пару раз видел суда, один раз крупный конвой. В общем, я решил приводнится и отработать заправку на воде, лучше иметь запас топлива. Сказано сделано, снизился и приводнился. Хорошо получилось, хотя брызги летели во все стороны. Кстати, самолёт вооружён был, всё оружие я к бою привёл, заряжено. Дальше открыл технический люк, тот на крыло выходил, и стал все двенадцать канистр с бензином на левое крыло выносить. Туда же воронку, открыл горловину бака и по очереди не спеша сливал бензин в бак. Все канистры ушли. Закрыв горловину, чтобы бензин не испрялся, отнёс канистры обратно в салон и с помощью шланга самосливом стал снова заполнять канистры. Заполнив все, поднял четыре на крыло, хватит, бак почти полон, и снова начал сливать. Ушло три канистры. После этого перебрался на правое крыло и там начал пополнять бак. Одна бочка полностью ушла, и у второй половина осталось. Пустую бочку я наружу выкинул, та покачивалась на волнах. Канистры все снова полны были. Воронку и шланг я у механиков позаимствовал. От сильного запаха бензина кружилась голова, ну пролил немного, есть такое дело, однако пройдя в кабину я поднял машину на двухкилометровую высоту, там отрыл форточку сбоку у пилота, и боковую дверцу в хвосте. Ветер что ворвался в салон самолёта, мигом проветрил, и убрал последствия заправки. Я так и летел со сквозняком, и только ближе к полудню, к пяти часам, снова пошёл на посадку на дозаправку. До Испании, к которой я направляюсь, не так и много осталось, позади шесть тысяч километров, впереди ещё столько же.

Зря я тут в самом широком месте Атлантики пресекать океан начал, все расчёты давали понять, что хватит топлива, а сейчас сравнил расход, прикинул и понял, может и не хватить. В общем, топливо должно закончится на подлёте. Я совершил посадку и стал заливать топливо в баки. Ещё одну бочку опустошил, и ту где половина было тоже ушла. Четвертую вскрыл, сливая, пока баки не оказались полными. Две бочки пустые выкинул наружу, и снова в воздух поднялся. Поставил автопилот и на четыре часа придавил щеку, поспал. Когда проснулся темнеть начало. Топливо пока есть, до Испании не так и далеко осталось, хватит, хотя на дозаправку сесть всё же придётся. Я вышел на волну испанских радиостанций и прослушал прогноз погоды. Он мне не понравился, портилась погода, так что я пошёл на посадку, пока у меня тут благоприятно, и стал заправляться, а потом снова поднялся в небо и дальше полетел. А погода действительно портилась, тучи наползали, ветер усилился. Ладно хоть не встречный, а боковой. Гром и молнии били, когда я добрался до испанского побережья. Хорошо дождя не было, иначе не знаю как бы рассмотрел эту пустынную бухту. Два часа ночи было, когда я снизился и рассмотрел эту бухту. Поэтому развернувшись, пошёл на посадку, там тихо было. Дальше нос самолёта по инерции вылез на песчаный берег, я заглушил моторы и стал раздеваться. Дождь накрапывать начал, не хочу одежду мочить.

Спрыгнув воду, люк открыт был над водой, мне по шею тут было, я с бухтой верёвки добрался до берега и забив колышки, привязал самолёт за крепления на носу. Дальше вынес мотоцикл, и неся на руках, донёс до пляжа, где поставил его, прислонив к носу 'Каталины'. Дальше поискав на борту что-нибудь непромокаемое, взял чехол от спасательной лодки, он подходил, внутрь убрал одежду и обувь, деньги, пусть и американские и заперев самолёт, ручка у меня была, завёл мотор мотоцикла и выехав с пляжа, дорогу нашёл вскоре, и покатил по ней прочь. Нужно добыть топливо, и ночь, да ещё с такой непогодой, мне помогут. Приметив придорожный мотель с харчевней, свернул на парковку, оставив мотоцикл на подножке, и добежав до навеса, оделся. После чего прошёл в харчевню, та работала. Да и на парковке было две легковых машины и небольшой развозной грузовичок.

Встретили меня хорошо. Хозяйка мотеля спросила где родители, на что я сказал, что они поехали дальше, к механику, колесо проткнутое починить, а меня здесь высадили. Американцы мы, туристы. Доллары тут принимали, так что я заказал плотный обед, ну и пока ел расспрашивал местных что тут и как. Особенно аэродромы интересовали. Оказалось, был один вблизи, всего в восьми километрах, только он военный. Ничего, поел, за обед я уже расплатился, покинул харчевню, раздеваться не стал, сразу промок под дождём, и спустив мотор погнал к испанским военным. Там проблем не возникло, правда бочек с топливом было всего пять, подогнал грузовик к складу 'ГСМ', мой мотоцикл уже в кузове стоял, прислонённый со стороны кабины, и по доскам поднял бочки в кузов, расставив их. После этого проехав к воротам, испанцев я не убивал, вырубал и связывал, покатил обратно к пляжу. Пока не подъехал прямо к носу самолёта, после чего заглушив двигатель, перебрался в салон 'Каталины', мотоцикл, и три бочки занёс, две поставил на крыльях, дождь прекратится заправлю самосливом. Когда закончил уже часа два как рассвело. Выжал одежду, развесив в салоне и вскоре уснул. Будем ждать, когда ненастье закончится. Однако поспать не дали. Снаружи раздался стук, гости появились. Те самые, нежданные.