Живите люди!

— Пойдемте к нему, может очнулся, только заходить тихо, может просто уснул так быает.

— Да, последние три дня он почти и неспал, готовились, да все втихаря.

Пошли к Тимошину пригнувшись, прячась от амбразур. Глянув на унтера Савва увидел, что унтер снял с себя все знаки отличия. Тихо зашли к Тимошину. Стараясь не брякать тростью, Савва подошел к постели Тимошина, осмотрев с облегчением увидел, что обморок перешел в спокойный сон. Дав знак другим удалиться, Савва направился к выходу.

— Ну и чего вы тут крадетесь? Тапочки свои забыли?

— Почему тапочки?

Спросил Савва, те двое стояли у дверей и улыбались, довольные, что Тимошин пришел в себя.

— А мы с братом, когда были маленькие, крались на кухню— где мама жарила пирожки с малиной. Она стоит у плиты, рядом повариха, мама всегда сама жарила пирожки с малиной, говорила — дети должны что то запомнить с маминых рук из детства. Так вот, они стоят у плиты и будто не видят, как мы с братом крадемся к столу, где стоит блюдо с готовыми пирожками, как мама резко поворачивается и строго говорит: — А вы чего здесь забыли? А брат совсем маленький был, растерялся и говорит: — Тапоски запили, а я головой закивал. Нас тогда наградили за находчивость по два пирожка. Сашка, брат тогда гордый был, что он такой находчивый.

— Так он и сейчас не промах, кто придумал, что дорога заминирована?

— Да Назар, на выдумки он горазд. Тимошин вздохнул,

— Пирожки мамины приснились. Ладно рассказывайте, что произошло, пока я спал.

Опять эти двое уставились Савву, ведь слышали весь разговор с англичанином, да еще свои комментарии вставляют.

Савва подробно рассказал Тимошину.

— Хорошо, что решил делать?

— Так мы пришли, что вы решите ; растерялся Савва.

— Нет, брат, тебе передано командование со всеми ответственностями, я как старший по званию, находящийся на месте события несу только большую ответственность за твои действия, но имею право только советовать. Савва, я же тебя знаю с детства, вспомни наши разговоры, твои выполненые планы по поместью. Ты же блестяще провел разговор с ангичанином и сейчас надо только закрепить успех, нам и надо продержаться до восьми вечера, максимум до восьми тридцати, здесь горы, темнет быстро. Садимся в кружок, я лежу и решаем. Назар Силантьич как младший по званию, тебе начинать.

— Я предлагаю продолжить игру про пьяного унтера. Когда подойдут турки, сделать вид, что унтер вылез из арсенала и покричать будто его ловим, я с бомбой в руках несколько раз мелькну в амбразурах, какая бомба пострашней выглядит и может взорваться в руках, ну и обезвредит ее, выберит господин подпоручик.

— Хорошо, принимается, ты только, Назар если турки по тебе будут стрелять, постарайся чтобы не попали.

— Господин подпоручик.

— Выбрав бомбу, я снимаю мундир офицера и остаюсь в рубашке — обозник, контролирую пушками турок.Не высовываюсь на вид, при движении турок до белого флага, там турок бросил флаг, стреляю картечью по туркам, там одна была заряжена картечью. Но стреляю не прямо, несколько в сторону, при этом стараюсь несколько человек сбить.

— Я подерживаю шум вокруг унтера, стараюсь чтобы мои команды были слышно туркам, после выстрела пушки делаю вид, что это я выстрелил с испугу, дико извиняюсь, но вновь выйти для переговоров не могу так как кто то из ездовых рассказал унтеру, что я с турками разговаривал и он открыл дверь арсенала и все слушает и кричит, что все равно смерть, а плен к туркам не пойдет, так как его дед был в плену у турок и рассказывал страшные вещи. Еще раз подтверждаю обещание уйти с бастиона, по темноте, унтер орет, что все слышит и одобряет мои слова, надо только такой склад найти боеприпасов, чтобы турки поняли где находится унтер и слышали его.

— Мы с Назаром Силантьевичем оползали весь бастион, он построен с учетом атак с дороги и все хранилища вынесены к воротам. У самой калитки как раз расположено хранилище картузов пороха, а рядом хранятся разрывные бомбы работающие на удар. У порохового хранилища вход, как и положено оборудован противоосколочным и противопульным двориком и унтер как раз находится в дворике при открытых дверях в пороховое хранилище, тем более дворик в форме воронки чтобы подносчики слышали команду о подносе картузов пороха. Это английская схема постройки артиллерийских укреплений. Строиться где нибудь, разбирается, перевозится на нужное место и при наличии достаточного количества рабочих рук может собраться за двое суток. При наличии достаточной огневой силы эффективная защита от пехоты. В нашем случае про наличии в несколько раз увеличенного боеприпаса, угроза подрыва, если она осуществится спровоцирует срабатывание -минных полей со всеми вытекающими обстоятельствами. То есть срабатывание полей, срабатывание зарядов в крепости, ее уничтожение и происходит завал прохода, кроме этого, мы не знаем, что напихали саперы в сам проход, как бы там не снесло к фени, половину провинции Бельбека. Наши саперы такие затейники.

— Хорошо, берем за основу ваши предложения, по ситуации вносятся изменения, строго согласовываются между собой.

В каземат забежал согнутый гренадер:

— Ваше благородие, турки идут от крепости!

— А ты чего согнулся?

— Так, господин командир, их благородие приказал не маячить и прятатся, ходить согнувшись.

Шубин только крякнул, вот каста армейская, и вроде ответил и пожаловался. Да, быстро так не научиться.

— Ну, с богом и постарайтесь держать меня в курсе.

Вышли из каземата, прошли к брусверу. Действительно, из крепости к бастиону шла колонна турок, на вскидку человек двести.

— Назар Силантьич, принесите мне ружье, если подойдут ближе двухсот метров, выстрелю в воздух. Петр Алексеевич иди к орудиям. Начинаем ярмарку, еще раз повторите личному составу задачи.Все.

Савва встал перед амбразурой, чтобы его было видно издалека и что он не видит опасности от турок. Не спеша турки подошли на расстояние метров сто пятьдесят. Савва усмехнулся про себя, вот если поганная нация, то поганая во всем. От остановившейся колонны отделился человек и стал подходить ближе.Ага, Ахаунт, дошел до белого флага, что на земле, ишь ты, ориентир. Не дурак, я лопухнулся думал он со злости бросил. Ахаунт козырнул на турецкий манер, вывернув ладонь наружу.

— Еще раз здраствуйте, господин Пекарев, наши договорености остаются в силе?

— Конечно, господин Ахаунт, только вы говорите негромко, нет подходить ближе не надо, я сейчас обьясню. Кто то из ездовых рассказал унтеру о нашем разговоре, он схватил какую то бомбу и бегал по бастиону и грозил взорвать ее.

— Что за бомба, вы можете описать ее?

— А, тебе моя бомба нужна? На смотри, турка неумытая.

Пьяный в дымину Назар с ревом выскочил из дворика, в руках здоровенная бомба, зрелище еще то, здоровенный пьяный с этой штукой в руках. Подбежав к амбразуре Назар оттолкнул Савву в сторону и на вытянутых руках, не напрягаясь, показал турку бомбу. Повернул к турку стороной с выверутым предохранительным колпачком и заорал:

— Что турка, не знал, что русский разбирается? А я разбираюсь, я сам из пушкарей и командиры у меня были не чета этому засранцу, мне сам господин капитан руку пожал. Турка, хочешь бомбу подарю?

Назар качнул бомбу в сторону амбразуры и заорал;

— Я все слышу, я вам не дамся, я знаю вас, вы у моего деда пальцы отрезали, сунетесь сюда все разнесу, а этого засранца я пришибу. Я все знаю.Давай вали отсюда.

К кому были обращены последние слова непонятно, но Ахаунт повернулся и торопливо, с подбежкой пошел в сторону своего войска.Назар присел на корточки прислонился спиной к брусверу, положил перед собой на землю бомбу. Посидел и взорвался безсвязным матом. Повернулся к Савве и утирая потное лицо рукавом:

— Извини, Савва Игнатьич, сильно толкнул тебя, тяжелая зараза. — Да очень хорошо получилось, этак жизнено.

Согнутый Шубин пробрался к ним:

— Очень здорово, Назар Салантьевич, я говорил, испугаются. Потом повернулся гренадерам сидящим возле соседних амбразур и как дирижер взмахнул руками, гренадеры заголосили на разный манер. Кто пьяным голосом запел, кто стал материться на пьяного унтера. А два гренадера -наблюдателя у крайних амбразур не шелохнулись, глядя в щели досок на турок.Шубин взмахом остановил галдеж и потряс кистью руки. Если закрыть глаза, то пошли пьяные разговоры в кабаке на тему— ты меня уважаешь?

— Петр Алексеевич, неуж нельзя эту заразу, легче было выбрать?

— Так сам сказал, пойдет.

— Так я не думал, что скакать с ней придется, а как выглянул, смотрю, нет придется, вон чуть Савву Игнатьича не пришиб, а у него и так нога.

— Ну сами говорили, чтобы самую страшную выбрать, видел как турок свистанул от нас?

Тихонько посмеялись, сбрасывая напряжение. Потом Савва сказал:

— Ну, что некоторое время у нас есть, потом они пошлют сюда вроде пластунов. И еще, будете наблюдать, обратите внимание, вот где флаг белый лежит -слева от дороги свежая воронка от взрыва, она присыпана кошеной травой и землей и дальше от нее, еще одна, но я ее не рассмотрел хорошо, побоялся эти заметят мое любопытство. Так вот, флаг это метка, что до этого места разминировано, а вот сколько в ширину не знаю, так что Петр Алексеевич перенастраивай свои стрелялки И еще, обратите внимание ; дорога здесь очень широкая, здесь разьезд для обозов, но бастион шире дороги как минимум на две сажени в обе стороны на минные поля. А на дороге столбики, показывающие начало минных полей, стоят в метре от обочин. Турки разминировали под нами место для бастиона, значит здесь было изначально слабое место или у них были хотя бы частичные схемы минного поля.Полевой разведкой это не выявить, значит получили схемы другим путем.

— Считаешь предательство?

— Не знаю, без информации можно вильнуть в сторону и наломать дров. Вот бы поговорить со Стоуном.Но это из области мечтаний. Но вот его наглость при разговоре со мной и когда он решил, что я не строевик, да еще такой пацан, его расслабило и помните его слова о соглашении совместного контроля над проходом? Согласен, что это попытка запудрить мне мозги и запустить их в бастион.Но то, что он находясь здесь не снял своего мундира и представился английской фамилией, своей или нет, дело десятое, пожалуй говорит о том, что у них еще что -то должно сработать, но это не здесь, а скорей в Столице, уж очень уверен он был в своих словах и даже не сделал попытки захватить нас. Кого он видел перед собой, перепуганного пацана с подшибленой ногой и раненого обозного и внутри обозники, а они турки считаются как резкие вояки. И только пьяный унтер в арсенале с угрозой взорвать, остановил их. Значит, Стоун считает, что у него время еще есть. Значит, осторожно можно считать, что какое то время может быть и у нас.

— Савва Игнатьич, помнишь, я говорил откуда узнал про минные поля? Так в штабе эти схемы валялись открыто на столах я и лазил в этих бумагах от скуки.

— Извини, забыл. Но, чтобы захватить крепость, схемы надо знать заранее, да и сам говорил, орудие Павлова новейшее , да и бастион надо заранее изготовить и моментально собрать на нужном месте. И кто то разложил эти проклятые схемы в штабе на столах? И обратили внимание как чисто говорили по русски Стоун и Ахаунт и если у Стоуна чувствовался акцент, Ахаунт говорил чисто, и по виду, как наш житель юга. Так вот господа, эти вопросы надо донести до господ с совой, ни у кого нет вопросов кто они такие? Ну и хорошо. Вон, смотрите левый наблюдатель маячит, тихо переходим к нему. Назар Силантьич оставь свою бомбу пока здесь, ведь действительно тяжела.

— А если еще перед турками потанцевать надо будет, чем я их пугать буду? Нет, я уж с ней, с родненькой.

— Ваше благородие, гляньте турки окопы роют поперек дороги.

Действительно, турки копали окопы поперек дороги, брусверами к бастиону.

— И еще, вон, гляньте — видите четыре куста, сейчас затихли, а то тихо ползли к нам, я не тревожил, далеко еще.

— А это их пластуны к нам ползут, как доползут, так нас захватывать будут, Василий. — Ага, а чего они дурные такие, на открытом поле под кусты рядятся?

— Так ты же обозник Вася, и ничего не видишь, а спросишь у них почему дурные, когда сюда доползут

. — Да ну их еще спрашивать. Еще покусают, да и по турецкому я никак, мне батя говорил, что дурные всегда кусаются.

— Петр Алексеевич, ты не видел здесь в арсенале, есть ручные гранаты на подобие, что у гренадеров?

— Есть, но они чисто фитильные их зажигать надо.

— Ничего, Назар Силантьич настолько пьян, что ему шума захотелось, тем более, что начальника своего он под лавку загнал и сам стал начальником.

— Гляньте, чего Мишка выделывает, пьяный и сюда кондыборит.

И в прямь по двору шел шатаясь, Миша, белея своей перевязанной головой, в руках нес какой то узел и большую бутыль вина. Шатаясь, Миша пытался исполнить какие то танцевальные коленца. Дойдя до амбразуры с офицерами Миша хотел с кондебобером топнуть ногой, но чуть не упал, уронил у ног офицеров на землю узел, хотел поднять, опять чуть не упал, махнул на узел рукой и шатаясь по большой дуге пошел в сторону каземата. При всем этом не забывал прихлебывать из бутыли.Унтер подтянул к себе уроненый Мишей узел, развернул — там еще какие то тряпичные свертки и записка ; Пишет рядовой Хлопов по поручению господина капитана, мы нашли три подзорные трубы, передаем их вам. Будте внимательны.

Размотали тряпки -три великолепные подзорные трубы, лежали перед ними.Назар Силантьич гордым жестом простер над ними руку, дескать, вот мы какие, Офицеры одобрительными жестами показали какие они великолепные. И действительно, подзорная труба немалая ценность, а уж в их условиях...

— Только не показывать туркам ; кто это сказал не понятно, видимо все разом. Савва тихонько приподнялся над брусвером, хотел глянуть в трубу, неосторожно оперся на колено ушибленной ноги, но от сильной боли упал на бок. В глазах пелена, сцепил зубы и только слыша встревоженные голоса, пытался показать рукой, что сейчас пройдет. Когда перед глазами перестали мельтешить пятна, Савва осторожно сел, прислонившись спиной к брусверу.

— Савва, что случилось?

— Да нога, иногда так крутанет, что глаза на затылок лезут. Да смотрел я уже, этим ядрышком вот здесь шоркнуло и все. И колено гнется и на этом месте только кровоподтек. Назар Силантьич, я уже смотрел, там как бы ямка и в этом месте мускулы деревянные. Я сам виноват, оперся на нее.

— Это у тебя Савва Игнатьич контузия, по простому говоря, в момент резкого удара по ноге, сухожилия испугались и сжались я встречался с этим. Боли страшные, бывало люди криком кричали, но ты парень крепкий, выдержишь. По времени сухожилия отпустит, только ногу береги.

— Вот как я сейчас ходить буду с разрезанными штанами ходить, тебе Назар Силантьич только бы и резать чужие штаны.

Назар Силантьич глядя в подзорную трубу задумчиво пробурчал:

— Ничего командир, ты парень молодой, еще купишь себе новые штаны.

Приглядевшись, встрепенулся:

— Вот куда тебя несет, зараза, всю игру нам порушит. Гляньте на правого ползуна, видите перед ним ямка, простым взглядом не видно, а там скорей всего закладка и он поганец подорвется на ней, и нам надо реагировать.