История железного лорда

— Не то слово,— отозвался Ксен,— Расплющить бы его...

— Оставьте меня одного,— потребовал Гайрон.

Как статуя он застыл в кресле с каменным лицом и потухшим взглядом.

— Мы с Треном будем по очереди дежурить у дверей,— подняв с пола молот, сказал телохранитель.

— Да...— безразлично произнес наместник.

Слай, мудро рассудив, что сейчас Гайрона лучше не трогать и надо дать ему возможность самостоятельно пережить нанесенный судьбой удар, молча удалился вслед за толстяком и Ксеном.

Оставшись, один наместник долгое время неподвижно сидел, устремив застывший взгляд на маленький огонек плавно и безмятежно танцующий на краюшке фитиля. В военной академии его не учили, как справляться с проблемами обнищавшего, обезлюдевшего города, при нехватке ресурсов и опоры в лице уже почти несуществующей центурии и как следствие отсутствие рычагов воздействия на остатки местного населения.

Внезапно застывшая фигура наместника вздрогнула, он издал еле слышный стон, подступивший к горлу вместе с чувством обиды, которое юноша не смог удержать внутри. Поддавшись отчаянию, наместник начал скрести деревянные подлокотники ногтями.

— За что?!— прорычал Гайрон.

Наполняясь гневом на несправедливых богов даровавших ему столь безрадостную судьбу, он схватился за рукоять меча и замер, ощутив успокаивающую прохладу гладкой поверхности. Внезапно в памяти всплыли слова мыслителя Софуса, по утверждениям Слая родившегося в Галате, а не в Иде, о том, что не место красит человека, а совсем наоборот.

Гайрон глубоко вздохнул, расслабив при выдохе напрягшиеся мышцы. Отражение пламени в его глазах стало разгораться, постепенно превращаясь в неудержимый огонь, подобный тому, из которого Фрест создал сердце первого человека, собранного богами по частям. Наместник поднялся так резко, что опустевшее кресло зашаталось, задев спинкой стену.

— Как там, написал Антоний Вир,— тихо сказал Гайрон.— Стоит немного копнуть...

Уверенной походкой, с непреклонной решимостью в глазах он подошел к двери и обернулся, как будто ища что-то.

— Надо только найти подходящую лопату...— прошептал он.

Глава 5

Кровавый дровосек

Шесть всадников направились в сторону Цвергберга, а хозяин трактира еще долго смотрел им вслед броня себя за жадность, не позволившую выгодно продать остаток отары.

Постукивая себя по затылку, от нахлынувшего чувства досады, он вернулся в дом и сел на длинную деревянную скамью в пустом темном зале. И просидел так весь день с затуманенным взором. Но стоило солнцу пойти на убыль, усмирив опаляющие лучи, как глаза хозяина прояснились. Он встал и медленно поднялся на второй этаж в свою комнату. В темноте собрал пожитки в небольшой обветшалый мешок и зажег огарок свечи приютившейся на подоконнике перед окном наглухо закрытым ставнями. Осторожно переместил подсвечник к зеркалу на столе у стены, и посмотрел на отражение, разделенное надвое кривой вертикальной трещиной.

Поморщившись от увиденного, он закряхтел и сердито покачал головой. Серые застланные мутной пеленой глаза, крючковатый нос и неухоженная, растрепанная шевелюра. Покопавшись в мешке, он достал деревянный гребень и принялся расчесывать грязные спутавшиеся волосы.

Расчесавшись, он еще раз внимательно осмотрел отражение. Мутная пелена, застилавшая глаза полностью исчезла, острый взгляд заискрился насмешкой. Насмешкой над всем: темной комнатой, огарком свечи, домом, Долиной полумесяца, над всем миром.

Темнота за спиной трактирщика еле заметно дрогнула, и размытая тень переместилась из угла на стену прямо напротив зеркала. Хозяин внимательно посмотрел на ее отражение в зеркале, и тень задергалась, как будто чувствуя уколы насмешливых искорок.

— Найди кобольда замка и разбуди его,— приказал трактирщик,— Время пришло.

Тень сложилась пополам в смиренном поклоне.

— Перестань паясничать,— строго произнес хозяин,— Сюда больше не возвращайся.

Тень обиженно дернулась, но прежде, чем успела отвесить очередной поклон, трактирщик предостерег ее наполнившимся злобой голосом.

— Только попробуй...— и тень послушно замерла.— Дел для тебя тут не останется, уж поверь мне. Отыщи меня на новом месте и получишь все, что тебе причитается.

Огонек на огарке дрогнул, и комната снова погрузилась в темноту. Прихватив мешок с пожитками и небольшой металлический посох, скучавший долгие годы в сыром углу, трактирщик спустился вниз и вышел во двор.

Открыв ворота небольшого загона, он взмахнул посохом, так что удобная вытянутая ручка в его оголовье описала круг, и резко опустил его вниз, ударив о твердую сухую землю. Железо зазвенело точно камертон и овцы как послушные дети вышли за ограду, выстроившись в колонну по двое.

Вытянув правую руку в сторону обветшалого трактира, хозяин схватил что-то в воздухе и потянул на себя, пробормотал несколько слов, и снова растопырив пятерню, толкнул "пойманный" воздух обратно. Внутри дома что-то загудело, бухнуло и из-под крыши и ставней вырвалось голодное пламя, принявшееся с неутолимым аппетитом поглощать все, что способно обратиться в пепел.

Ровным строем овечки покорно пошли в сторону Серты, к тому месту, где река поворачивала на запад, уходя в сторону Скверного леса. Опираясь на посох, старый цверг спокойно зашагал следом. Он шел весь вечер и всю ночь, держа путь к подножью Железной, постоянно поглядывая на непроданную скотину и не переставая корить себя за жадность.

— Стареешь, Судри, стареешь,— ворчал он,— еще немного и не сможешь вина пьянчуге впарить...

Но стоило цвергу и его маленькому стаду перейти реку по небольшому мостику, расположенному на пол лиги западнее изгиба Серты, как он тут же забыл про неудачный торг. Шаги его стали увереннее и быстрее. Овцы недовольно заблеяли, но повинуясь воле хозяина, ускорили движение.

— Сидри у меня кувыркнется. Кувыркнется по настоящему,— довольно забормотал жадный погонщик,— Вот только скажу ему, что цверг крушитель и малый цверг снова вместе, и не где-нибудь, а здесь у нас, в Долине полумесяца, так он и подпрыгнет на месте, и вверх тормашками, прямо задом к небу...

* * *

*

Прохладный утренний ветер гонял пыль по безлюдным улицам Цвергберга. Гайрон в нерешительности остановился на перекрестке. Он уже прошел несколько кварталов в сторону торчащего вдалеке пика Непреступной, сделал небольшой крюк, обойдя шесть пустых заброшенных домов, и снова вышел на главную улицу.

Наместника сопровождали Слай и Ксен. Молча следуя за ним, оба пытались угадать — насколько тяжело тот переживает то, что фактически его назначили смотрителем некрополя. Солнечные лучи беспрепятственно проникали через пустые оконные проемы, внутри домов тоскливая пустота перемешивалась с осколками глиняной посуды и каменной крошкой. Одно и то же повсюду: разваливающиеся стены, потрескавшиеся ступени и пыль. Атмосфера запустения настолько пропитала воздух, что каждому из них казалась — стоит завернуть за угол, и обязательно наткнешься на склеп или вереницу могил.

Пока Гайрон раздумывал — хочет ли он идти дальше, справа со стороны узенькой улочки, состоящей из остовов домов без крыш, послышались тихие шаги. Показывая всем видом, что жалование ему платят не зря, Ксен подошел к Гайрону и встал меду ним и ближайшими скелетами домов.

Едва перебирая босыми ногами, на перекресток вышел тощий старик с растрепанными седыми волосами. Его наготу прикрывал большой кусок выцветшей ткани, доходящей почти до колен и державшейся на одном узел, завязанным на левом плече. Затуманенный взгляд прохожего остановился на Гайроне, опустился с лица юноши на грудь и зацепился за блестящий знак наместника.

Глаза старика расширились и он ускорил шаг едва удержавшись от того чтобы не рухнуть лицом вперед. Вытянув длинные костлявые пальцы в сторону Гайрона, он попытался схватить наместника за отворот жилета, на котором покоилась эмблема, но не дотянулся, встретив перед собой препятствие в виде молота упершегося в его впалую грудь.

— Полегче, уважаемый,— предостерег старика Ксен.

— За что-о?!— жалобно протянул старик.— Что мы сделали? Почему император отвернулся от нас?

Растерявшийся Гайрон не сразу нашелся, что ответить. Костлявая рука беспомощно упала вниз, повиснув вдоль тела. Старик обмяк, уставившись на молот, мешавший ему приблизиться к наместнику.

— Без страха и сожалений я служил империи двадцать лет,— тихо забормотал он,— И все для того, чтобы теперь видеть, как эти порождения сетра пьют кровь женщин и младенцев!

— Что за околесицу ты...

Ксен не успел договорить. Со стороны той же улочки появился босоногий мальчишка лет десяти, весь в веснушках, курносый с короткими темными волосами и смышленым, не по-детски серьезным взглядом.

— Не предавайте значения его словам, уважаемые господа,— тут же затараторил он,— Мой дед очень старый и часто болтает всякие глупости. Пойдем дедушка Керод, мама приготовила похлебку, тебе нужно поесть.

Мальчик схватил деда за руку и повел обратно в ту сторону, откуда оба пришли. Гайрон заметил свежие шрамы на руке старика, с силой сжав рукоять меча, он немного постоял, глядя вслед удалившимся горожанам и решительно пошел следом.

Сойдя с от главной улицы на запад, Гайрон заметил, что здесь у домов еще остались черепичные крыши, не везде целые, с прорехами, но вполне способные укрыть от непогоды.

Улочка изгибалась, и внук с дедом пропали из виду. Попытавшись их догнать, Гайрон едва успел заметить, спину старика, скрывшуюся под темной тканью, закрывавшей вход в дом слева.

Наместник остановился перед темным пыльным занавесом, хотел было постучать, но увидел, что тут нет даже дверного косяка, а единственное окно кое-как заложено камнем. Гайрон сжал зубы, понимая, что теперь это и его проблема. Независимо от того насколько плохо в Цвергберге идут дела, он должен в этом разобраться и помочь местным жителям обрести жизнь достойную граждан империи.

Достав меч из ножен, он постучал рукоятью по камню, слева от проема.

— Меня зовут Гайрон,— громко сказал он,— по приказу императора я занял пост наместника Цвергберга. Приветствую вас, почтенные хозяева, и прошу разрешения войти.

Никто не отозвался. Немного подождав, прислушиваясь к тишине внутри, наместник посмотрел на телохранителя, тот кивнул и без лишних церемоний вошел внутрь. Ветер, не дававший покоя пыли под ногами, поднял в воздух мутное песчаное облако. Забыв о своей не сходящей с лица улыбки, Слай настороженно оглянулся. Он словно почувствовал что-то, собрался заговорить с Гайроном, но не успел, запустив едкую пыль в разные стороны, откинулась прикрывавшая вход завеса, и Ксен жестом пригласил наместника войти.

Мрачное сырое помещение встретило Гайрона запахами овощной похлебки. На низком столе, выложенном из камня в окружении глиняных мисок, стояла небольшая масляная лампа. Перед столом прямо на полу сидели трое. Слева старик, напротив него внук и длинноволосая женщина лицом к входу. Они замерли с ложками в руках, испуганно глядя вниз перед собой.

— Вам не следует нас бояться,— Гайрон старался говорить как можно мягче,— мое имя Гайрон из дома Рэм, наместник...

— Можешь не распинаться...— зло проворчал старик,— Здесь правят порождения сетарха, и нет им дела до ваших домов и званий...

— Закрой свой рот, бестолковая развалина!— тут же набросилась на старика женщина.

Сквозь щели между камнями, заложенными в оконный проем, в комнату проникало несколько настырных лучей. Они немного освещали лицо хозяйки дома. Наместник смотрел на нее и не мог понять, сколько ей на самом деле лет. Маленькая худая, с неестественно тонкими и редкими волосами, на левом виске беспорядочно проступила седина, а серый цвет лица, даже при отсутствии морщин делал ее похожей на старуху.

Почувствовав внимательный взгляд Гайрона, она смутилась, поправила седые волосы на левом виске и, убедившись, что старик не собирается больше открывать рот, обратилась к наместнику:

— Прошу вас, не слушайте этого старого олуха, он тронулся умом и теперь лопочет целыми днями не пойми что.

— Он ваш отец?— поинтересовался Гайрон.

— Нет,— вздохнула женщина,— Свекр.

— Но он не виноват, в том, что с ним случилось,— вставил мальчик,— это все дровосек, зима была холодная и...

— Замолчи!— зашипела на него женщина.

— Что это за дровосек?— спросил у нее Гайрон.

Она опустила глаза и затихла.

— Я жду ответа,— настойчиво произнес наместник.

— Поймите нас,— запричитала она,— Мы не хотим накликать на себя беду, порядки здесь жестокие...

— Будьте спокойны, никто не узнает, о чем именно мы говорили,— заверил ее юноша.

Она недоверчиво посмотрела на Гайрона, затем на Ксена и Слая. Несмотря на молодость, благодаря урокам матери и природной наблюдательности,юноша мог прочитать большинство людей также легко, как текст, написанный искусным каллиграфом. С хитрецами вроде Слая и теми кто, умел скрывать истинные чувства ему требовалось немного больше времени, но потратив его с пользой, он раскалывал даже самые твердые скорлупки, изучая то, что пытаются скрыть глаза и что прячется за словами.

— Оставьте нас,— потребовал наместник.

Ксен замялся, в недоумении приподняв левую бровь, но встретив властный взгляд Гайрона кивнул, и повинуясь, вышел на улицу. Едва заметная улыбка коснулась губ старого лиса, не сказав ни слова, Слай отправился следом. Гайрон медленно подошел к низкому столу и сел рядом с женщиной прямо на пол. Немного наклонившись в ее сторону, он тихим голосом произнес:

— Никто не узнает о том, что будет здесь сказано.

Она продолжала молчать.

— Я не уйду пока не получу ответ,— перешел на шепот Гайрон.

— Это все кровавый дровосек!— не удержался мальчик.

Мать зло посмотрела на сына, но сжав зубы промолчала.

— Он появился три зимы назад,— продолжил мальчик,— и с тех пор любой, кто захочет срубить дерево или набрать хвороста должен заплатить за это кровью.

Гайрон замер от удивления.

— Кровью?— переспросил он.

— Не смотрите на меня так, господин,— обиженно сказал мальчуган,— Это чистая правда, и я ни капельки не придумываю.

Гайрон посмотрел на женщину. Она молчала, опустив глаза.

— Плату, которую он назначил — полчаши крови. Прошлая зима была очень холодной, мы мерзли, и нам всем нужно было больше дров. Мама моего друга Пирта замерзла насмерть возле города в конце зимы, она возвращалась с хворостом и не дошла...

Мальчик говорил быстро, с надрывом, в его глазах застыли слезы от отчаяния и обиды. Вытерев лицо рукавом, он едва сдержался от того, чтобы не расплакаться, и сжав маленькие кулаки продолжил:

— Лекарь сказал это от того, что у нее было мало крови...

— Кровопийцы!— неожиданно воскликнул старик.

Гайрон вздрогнул.

— Зачем ему кровь?— спросил он.

— Никто не знает, что он с ней делает,— тихо сказала женщина,— Люди поговаривают, что он колдун. Куда бы мы не пошли, как бы мы не прятали пилы или топоры, стоит только ударить по дереву или начать собирать хворост его люди тут как тут. Он всегда знает, что про тех кто пошел в лес за дровами. И с каждого он требует кровавую дань... Вот и пожгли все, что могло дать тепло...