Выбор на рассвете

Ну я встал и пошел, попутно охреневая в какое двуногое чудо я вселился и от потенциала своих возможностей. Юный некромант, неподтвержденный Воин, хороший кинетик и начинающий стихийник. Могу все песчинки, поднятые вихрем в плотный комок сжать. А для этого такой контроль нужен, что это и многим Мастерам не под силу. И если я еще и на самом деле эспер, есть все же туманные намеки, то тушите свет и прячьтесь все. Это вам не самопальные джинсы со жвачкой продавать и со снайперской винтовкой по горам и пустыне бегать! И даже не президентствовать над двумя третями планеты. Ух как бы я в прошлых мирах с таким могуществом развернулся, все бы вопросы одним щелчком пальцев порешал! А вторым щелчком кучу бы новых проблем создал. Но бодливой корове Верховный рогов не дает.

-Что вы здесь занимаетесь, кадет? Я именно вас спрашиваю — что вы тут делаете, кадет, и как оказались на закрытой территории части?!

Ну да был высокий забор, и он был гладкий, зараза! И надписи в духе: 'Стой! Запретная зона!' я видел и читал. Колючку тоже видел. Даже опробовал — хорошая работа. Из-за нее мои три первые попытки забраться на забор провалились. Но я справился! Залез, перелез и всех спас!

А люди тут неблагодарные! Ни спасибо тебе — ты нас спас от Великого Зла! И в ноги мне — бух! Не — Отдохни, о Величайший Маг! И тоже в ноги — бах! Угу, счас! Даже по плечу никто похлопать не желает, руку пожать, кивнуть уважительно. Одни неблагодарные хамы и сволочи кругом.

А я же тут так уе

* * *

ся!

Умотался тут я, ко всякой матери, до дрожания колен буквально. И весь свой внутренний резерв до дна опустошил и энергоканалы чуть не пожог с такими мутными потоками. А мне вместо благодарности за подвиг мой, через губу вопрос — что вы тут делаете, кадет?! Знаете, как бесит!? Угу, я тоже думаю, что надо все суставы раздробить, а потом сжечь этого типа на матрасе. Почему на матрасе? Так это так долго и медленно, что быстрее от болевого шока жертва скончается, чем сгорит.

Я еще почему такой злой — мне еще местного гадского эфира случилось глотнуть. Ровно пару кубометров через себя пропустить пришлось — своего не хватило, но я все же прикончил эту жуткую некротварь. Она уже пробуждаться начала, а тут я пришел и на последней минуте, но монстра прибил. Особенно жутко было, когда тварь понимать стала, что происходит и выдала напоследок весь свой мыслеслой. Тонкий, серый, как туман рыхлый, но мне и этого жуткого ужаса хватило. Я словно в слои Межи провалился на Серые Равнины. От страха чуть не обделался, еле успел на 'якорях' сознание удержать и не запаниковать. Так что сейчас меня штормит и тошнит, вся форма сырая от холодного пота, еле стою на ногах, а мне тут идиотские вопросы задают!

Что я тут делаю, что я тут делаю... Чужую работу я делаю. За вами, чертями сонными, прибираю. Кто-то не осмотрел толком захваченного голема и притащил сюда эту груду камней и перекрученного в веретено железа вместе с трупом оператора. Есть тут такие эксклюзивные модели с типа 'кабиной' для некоторых любителей адреналина. И в корпус голема лезут не простые 'погонщики', а лезут либо родовые, либо клановые и еще магистры Земли. Умирают они всегда плохо, вечно какую-то дрянь после себя оставляют. Проклятье там заковыристое или посмертный слепок Силы, заточенный только на месть за хозяина. И все это завязано на Слои Межи. Тьма никогда в своей Силе не отказывала, только плати. Можно душой, можно энергией, можно первым слоем духа, можно своим посмертием. Какова плата, таков и результат. Говорят, еще памятью светлых чувств и яркими эмоциями можно рассчитаться, но это мне это не грозит — у меня в сердце света нет. И чувства юмора тоже.

Зато дури дурной у меня немерено — я на голой силе без ритуального круга и атрибутов, развоплотил почти пробудившуюся некросущность. И никто не почувствовал и не ощутил ничего. Чудно. Может я на другой частоте работал и сферу Сокрытия на автомате поставил? Да и толку то от сферы? У меня тут земля на четверти гектара в серую пыль превратилась, над головой искрит пылевое облако переработанного эфира, самого голема в монолит сплавило, от жара дышать нечем, а никто чешется, тревогу не бьет! Мля, магов у них тут нет, что ли? Даже самых необученных ремесленников, что из храмовых начальных школ? Только этот секунд-корнет приперся и вместо благодарности орет и тычет пальцем едва мне не в лицо! Поэтому я и ответил так, как мне не следовало:

-Дрочу я тут, господин секунд-корнет, что я еще тут делаю? Пусто тут у вас и интимненько. Вот я и... Видите, как руки дрожат? Долго дрочил, устал очень, все вас ждал.

-Что-оо?! Семь суток ареста!

-Семь? Маловато что-то рисуешь...Давай девять? А это тебе в помощь — нахуй пошел!

-А-аа! Я-яя! Тебя!

Да-да, ты меня... Нет, отвратительный у секунд-корнета голос, хрипло-визгливый, не петь ему в гарнизонном хоре. И еще у него слюни из-рта летят. Гадко.

Вот так я и оказался на гарнизонной гауптвахте. Вначале на девять запрошенных суток, но в итоге последующих разбирательств, дали мне лишь трое. Одни сутки за непочтительный ответ старшему по званию, вторые за непристойный внешний вид, а третьи за посылание секунд-корнета на орган половой и невнятное бурчание при разбирательствах:

-Козлы вы тут все... Гнойной плоти нежити, штафирки гражданские, вдоволь не нюхали...

И на дуэль этого щегла секунд-корнета мне не вызвать — в армии дуэли нашим новым Императором категорически запрещены и все родовитые клянутся честью рода, что сами дуэлировать не будут и другим не дадут. А честь Рода в этом мире штука настолько серьезная, что мне ей и определения не подобрать. Так что хрен тут кого сейчас вызовешь... Только на 'отложенную' дуэль можно рассчитывать — это когда со службы вызываемый уволиться. Есть тут такой выверт в гиперборейском законодательстве: — между лицами гражданскими и военными, дуэли разрешены. Но я этого сучьего секунд-корнета все же запомнил и метку поставил. Память памятью, но так надёжнее, а ждать я умею. А то полысеет еще и усы сбреет — гадай потом, он или не он? Вдруг пострадает невинный?

-Старший кадет Эмилия Сайн-Витгенштейн-Берлебург на выход!

Я всплыл на поверхность из себя — а чем еще тут заниматься, только медитировать — и посмотрел в сторону открывшейся двери. Живописный там фельдфебель весь дверной проем занимал. Бочкообразный такой, с длинными мощными руками и зауженными бакенбардами 'фавори'. Не понял...

А нет, понятно все насчет бакенбард, 'дядька' это — вон у него полная 'радуга' Небесных крестов над клапаном гимнастерки и две части 'золотого' шеврона за выслугу лет на рукаве виднеется. Десять лет фельдфебелем в гиперборейской армии, да еще в маго-артиллерии, это серьезный срок! И везенье невероятное вместе с толпой ангелов-хранителей на плечах. Говорил уже, шалят тут, иногда сильно шалят — дивизиями, корпусами и армиями фронта. Ну что ж, раз зовут такие уважаемые люди, то надо непременно идти. Армейских ветеранов надо уважать и почитать.

-Есть на выход, господин фельдфебель!

В молчании мы шли недолго. Сначала 'дядька' смущенно закряхтел, а потом шепотом, но таким басом, что скорее это было похоже на рев простывшего слона, спросил меня:

-Виноват я, ваше кадество, не по уставу это, но может отведаете что? Картошка, душевно запечённая есть. С телятиной, с лучком зеленым да с сальцем от местных фермеров. Ох и душистым, да на щепках копченным! А если что, то и пайковую кашу да мясо цыплячье с кухни мигом доставят! А ваш компот в камере! Там, в камере стол и стул есть! А крючков нет — вешаться ну никак невозможно! И стены мягкие, ватин там под тканью — голову то никак не разбить! Это гранд-сервис для господ офицеров, как старший чин Инквизитория сказал! Вам, ваша светлость, этот компот точно понравиться!

Я аж остановился и внимательно посмотрел на фельдфебеля — нормальные зрачки, не ссужены. И белки глаз чистые, здоровый румянец во все щеки, не пахнет от него ничем. Фельдфебель посмотрел на меня, почесал на лбу борозду от фуражки и расплылся в улыбке счастья познания истины:

-А, вашсиясь, понял я — не верите ж мне! Так-то истинная правда — сам командир части велел вам организовать, этот самый, компот!

Мы вновь посмотрели друг на друга.

-Может ваш командир велел обеспечить мне комфорт?

-И это мы тоже изыщем, только скажите, ваше сиятельство! У меня на блоке питания и на хозскладе части нашей шурин да деверь — все найдут, все достанут, не извольте сомневаться! Только бабу и не просите, никак я вам ее не приведу — кадетам не положено-с!

Ну и хрен с ней, с бабой, раз кадетам не положено. Но вот откуда этот фельдфебель знает, что я Ваше Сиятельство, то есть светлый князь?

Глава вторая.

Вторая посадка.

Все та же территория гауптвахты воинской части ?5548/963. Все

тот же региональный транспортный узел 'Владимирский'.

Дверь камеры за моей спиной мягко и беззвучно повернулась на щедро смазанных маслом петлях, сыто клацнул замок, негромко звякнула цепляемая к поясному кольцу фельдфебеля связка ключей, грохнули удаляющиеся по коридору сапоги. За картошкой душистой с телятиной и салом, свежим зеленым лучком и прочими радостями желудка ушел 'дядька'. Заслонка смотрового окошка недвижимо осталась на месте закрытой до громкого щелчка. Ну да, я же неожиданно и вдруг вип-персона, я в камере повышенного комфорта для офицерского состава. Мне разнообразные льготы и эксклюзивные привилегии положены. И подглядывать за мной не есть вежливо.

Так что могу не только вкусно пожрать, но и разные послабления имею. Только иметь мне некого — кадетам не положено, их самих имеют, все кто званием выше. У, мля, гадкие потомки римских легионеров, злобные боевые пидорасы! А позиционируют себя как истовых гетеросексуалов, высшие командиры наши.

Я отшагнул на пару шагов от двери и быстро огляделся. На беленном потолке нормально так, даже почти ярко, светит пара светильников, забранных частой металлической сеткой. Окно в камере большое, расположено высоко, где-то метр на полтора, глубоко утоплено в бетон стен. Решётки на нем нет, да и не требуется — стекло с синеватым отливом, бронированное. Стены камеры действительно обшиты плотной и грубой тканью с мягкой подкладкой под ней — череп себе и в самом деле разбить будет трудно. Да и места для разгона маловато — в длину камера не более шести метров, а по центру стартовую прямую разбега грубо ломает массивный и широкий стол с скругленными краями. С правой стороны застеленный свежим бельем лежак. На нем одеяло и перьевая подушка, про гадких клещей что в перьях живут, тут пока никто не ведает и бамбуковые волокна как набивка, суть дикая экзотика и выпендреж осуждаемый. Полотенце лежит на подушке умело сложенным кокетливым треугольником. Ну и стул в наличие. Без ножек, на широкой опорной тумбе, но со спинкой и подлокотниками. Скорее кресло, чем стул. Интересная мебель.

Я, легко постукивая кончикам пальцев по стене обошел стол, качнул неопределившееся с названием сиденье под седалище. Ого, почти неподъёмное! Нет, поднять-то можно, но вот ни кинуть им, ни ударить не получиться. Таранить? А надо ли? Именно сейчас мне это нужно? Или пока все же отыгрывать роль недоучившегося кадета, резкого и шустрого, в меру глупого ну и в меру, когда надо, умного сиротиночку Эмилия Сайн-Витгенштейн-Берлебург и тупо подождать развития событий? Может мимо окна камеры пронесут торжественно и печально труп моего неведомого врага, из-за отсутствия реки?

Я уселся на кресло-стул, поерзал устраиваясь поудобнее и с хрустом плоти, с брызгами крови содрал с себя маску юнца-аборигена этого нового для меня мира.

Что ж, пришло время задвинуть тебя на время в темный чулан, юный кадет, и поразмышлять как подобает опытному, но блять, все же так и не мудрому существу, хоть и живущему четвертую жизнь. Поразмыслить подобно старому седому крокодилу. Ага, сотни лет прожил, почти все зубы выпали, но все так же в мутной воде сидит и терпеливо вкусную антилопу ждет. Впрочем, выкинем из головы эти самоуничижения — толку от них никакого нет. И приступим к скрещиванию аналитики с интуицией трепетно надеясь на рождение плода понимания.

То, что на стадии... Ну назовем это стадией внедрения, я провалился, сомнению не подлежит. Мое реальное Я, моя истинная сущность, буквально выпирает и бугриться несуразностями из-под тонкой кожи этого не очень счастливого мальчика. Ладно, что-то еще в изменении поведенческих реакций можно было бы списать на последствия клинической смерти и разные мистические проявления. Прикрутить на синею изоленту благословение предков, древних богов, мировых духов Вселенского Равновесия и прочее и тому подобное, но в сумме мы все равно получим совершенно другую личность, а не вдруг повзрослевшего мальчугана.

Из неестественного сплава матрицы реципиента и костяка моей личности мы все равно не обретем неподдельного кадета Эмилия Сайн-Витгенштейн-Берлебург с длинным списком благородных предков и добавочными опциями. Нет, у нас выйдет абсолютно иной человек. Ни я и ни кадет не получиться, а явит себя миру новая личность со своим императивом поведения, с отличной от обоих доноров мышечной моторикой. И присущими только ей, этой личности, рефлексами и неосознанными реакциями. Было такое, знакомо уже. В младенца 'внедряться' надо во избежание разных подозрений, а не в почти состоявшуюся личность. Так что 'я' это не совсем 'я', выявлено давным-давно и только шаблоны и стереотипы мышления государевых людей не прерывают мое относительно свободное существование. И этого мне не изменить, да уже и поздно что-либо менять, повторюсь — замечено, отмечено и взято 'на карандаш' теми, кому это необходимо по долгу службы.

Штирлиц не просто был близок к провалу, Штирлиц уже написал явку с повинной. Добровольно и без принуждения.

Такие невероятно тупые 'внедрения' только в книжках для детей очень старшего возраста происходят плавно и без фатальных шероховатостей. Только там люди окружающие наглого 'внедренца' поголовно слепы, глухи и ни на что не обращают внимания. Даже на то, что ранее очень скромный и трусоватый ботаник Вася вдруг начал кидаться в драки и разные побоища аки берсеркер северный, мухоморов объевшийся. И заодно он резко перестал любить докторскую колбасу, но взамен готов есть сырое мясо килограммами. И без соли с перцем. И еще, он начал активно отлавливать и драть маньячно каждую мимо мелькающую юбку, не взирая на возраст с размерами, хотя ранее даже дрочить сидя на унитазе боялся, а разглядывая скабрёзные картинки с титьками и письками, мучительно краснел и потел аки конь в шерстяном пальто.

Ах, ну что вы так на Васю дико смотрите?! Это все и только последствия его клинической смерти! Ах, он так долго был в коме и все-все забыл! Даже то, что при глубоких размышлениях он ранее быдловато скреб ногтями подбородок, а ныне интеллигентно трет виски кончиками пальцев. Ухоженных, с маникюром, а не как ранее, с обгрызенными до мяса ногтями.

Ну и нормы поведения и разные вежести он тоже позабыл по этой самой важный причине. Но взамен неожиданно и вдруг вспомнил множество языков, наук разных фундаментальные основы и хитрые приемы рукопашного боя с вилкой-ложкой и без них тоже.