— Никак нет, господин адмирал. — Стрельцова поднялась с кресла. — Вопросов нет.
Адмирал встал, выпрямился:
— Тогда... — он протянул руку. — Желаю вам и вашим коллегам успеха. Он нужен нам. Очень нужен, — сказав это, адмирал осторожно и бережно пожал протянутую Светланой руку, учтиво кивнул своей собеседнице, повернулся и, тихо ступая, неспешно направился к своему рабочему столу, сел и углубился в чтение документов, разложенных на зелёном сукне.
Стрельцова знала: её шеф имел обыкновение многое распечатывать на пластике и править вручную. Современные сканеры позволяли распознавать рукописные пометки без всяких проблем.
Общение с начальником было завершено и капитан первого ранга покинула кабинет адмирала, на прощание приветливо кивнув его адьютанту, проводившему гостью до дверей приёмной.
— Куда, Светлана Васильевна? — водитель доставщика обернулся, когда она поудобнее устроилась на заднем сиденье и пристегнулась, берясь за ручку открытой двери.
— На стапель, Серёжа. На стапель, — капитан первого ранга постаралась побыстрее переключиться на обдумывание оперативных вопросов. — Возвращаемся.
— Есть, — водитель посмотрел в зеркало заднего вида, проверил, взглянув на пульт, плотно закрылись ли все двери. Машина плавно ввинтилась в начинавшее светлеть небо.
Крейсер 'Волга' встретил вернувшегося командира чуть слышным гулом приводов и стрёкотом инструментов, приглушёнными деловыми и служебными переговорами множества людей. Отпустив машину, капитан первого ранга прошла два поста охраны и поднялась по неширокому пассажирскому трапу с причального уровня на борт. Вахтенный сержант у корабельного шлюза козырнул командиру, вахтенный офицер, пока Светлана шла к Центральному Посту, отдал полагающийся развёрнутый рапорт. Зирда, Зорд и Грэй пришли встретить свою хозяйку, сопроводили её до двери Центрального Поста, привычно разместившись на ковриках у двери шлюза.
— Командир — в отсеке! — возвестил третий штурман. Офицеры привычно поднялись со своих мест. Они уже знали, что командир вернулась из Штаба и теперь, следуя протоколу, приветствовали её. Если бы она пришла в Центральный при других обстоятельствах, протокол не требовал вставать, но чаще всего офицеры вставали, отдавая дань уважения не только званию, рангу и должности, но и тому, что командир — женщина.
— Господа офицеры. — Стрельцова коротким уставным жестом разрешила своим ближайшим помощникам и советникам садиться и продолжать работу, после чего направилась к своему креслу. Расположившись в бронекапсуле, она сразу вызвала на экраны полную информацию о состоянии корабля и экипажа. Несколько минут командир разведкрейсера вчитывалась в представленные данные. Затем, активировав инструментрон, стала отдавать приказы. Хорошо знавшие своего командира, офицеры центрального поста корабля быстро поняли, что предстоит не учебная, а боевая работа.
Крейсер был вовремя подготовлен к полёту. Двое суток Стрельцова не покидала надолго Центральный Пост, прерываясь только на командирские обходы и неотложные встречи со специалистами отсеков и постов корабля. На третьи сутки Стрельцова появилась в Центральном Посту ранним утром, позволив себе на несколько часов вернуться в командирскую каюту для того, чтобы поспать. Собачата, сопроводившие её, остались у шлюза, изредка заглядывая внутрь и проверяя, всё ли в порядке с хозяйкой.
— Госпожа капитан первого ранга, — отдал положенный по отлётному ритуалу рапорт первый помощник. — Разведывательный крейсер 'Волга' к выполнению боевого похода готов. Экипаж — на местах, больных и не прибывших вовремя на борт нет. Оружие и боеприпасы, необходимое продовольствие, оборудование и приборы погружены. Замечаний по полноте обеспечения у Совета крейсера нет.
— Рапорт принят, — командир кивнула первому помощнику. — Начнём работу, господа.
Обычный вылет. Обычный полет. Обычные проходы через ретрансляторы. Рутинная работа командира и экипажа разведкрейсера по картографированию и обследованию нового района. Выполнение обычных задач, поставленных Штабом и Командованием Астроразведки Империи. В установленное время на борт крейсера поступали приказы, уточнявшие порядок и время выполнения дополнительных заданий: Империя большие корабли крейсерского класса в короткие полёты старалась не посылать, стремясь использовать их возможности максимально полно.
Стрельцова давно не верила в способность имперских разведчиков провидеть ситуацию подобно древним прорицателям или оракулам. Зато верила в возможность спрогнозировать и смоделировать множество вариантов развития ситуации в целом или отдельной её части. Так и получилось. Сначала внезапно снизилась информационная активность Иден-Прайма, затем планета почти полностью замолчала, сведя информационный поток в исходящем режиме до минимума. Пришло первое сообщение о бое между фрегатом ВКС Альянса Систем 'Нормандия' и прибывшим под маскировкой к планете кораблём класса сверхдредноут, оказавшимся легендарным Жнецом.
Поняв, что ситуация стала развиваться по одному из кризисных, но предсказанных и просчитанных специалистами Имперской Астроразведки варианту, Стрельцова собрала в зале совещаний всех старших офицеров корабля на короткое информационное собрание и предъявила им материалы, полученные в Штабе от адмирала. Деловое обсуждение новых сведений не заняло много времени и, покинув зал, офицеры довели до своих младших коллег полученную информацию 'в части их касающейся', после чего приступили к параллельному выполнению слежения за развитием ситуации на Иден-Прайме и вокруг него. Приказ Штаба категорически запрещал вмешательство на начальных этапах развития ситуации по такому кризисному варианту, потому в основном экипаж и команда имперского разведывательного крейсера занимались выполнением многих других оперативных задач, список которых продолжал постоянно обновляться Командованием Сил Имперской Астроразведки.
Тем не менее, на борт разведкрейсера постоянно поступала новая информация и с Иден-Прайма, и с Цитадели. Знакомясь с этой информацией в первую очередь, Светлана Стрельцова постоянно ловила себя на мысли, что мирное время подходит к концу и происшедшее на Иден-Прайме действительно имеет слишком далеко идущие последствия, чтобы оставить его без внимания со стороны Сил Астроразведки Империи.
Передав часть полученных сведений соответствующим отсекам, постам и службам крейсера, каперанг оставляла себе сложные и комплексные задачи, решая которые, она привычно выходила за рамки командования кораблём и экипажем.
В свободные минуты ей вспоминалось, как она пришла к нынешнему своему уровню. И думалось, что такие воспоминания — далеко не случайны. За ними угадывались контуры изменений в её жизни, в той её части, какую у людей было принято издавна называть 'личной'. Урезая часы, отводимые распорядком дня на ночной сон, Светлана, сидя в кресле в командирской каюте, много думала. Только здесь, в своём кабинете, да ещё изредка в холле, она позволяла себе много думать о чём-то не имеющем прямого отношения к службе. Хотя свою жизнь она построила так, что почти всё имело к службе самое прямое отношение.
Происшедшее на Иден-Прайме, фактически давшее старт реализации заранее просчитанной и согласованной программы действий, побудило Светлану вспомнить о том, как она начала восхождение к высоте командирского уровня, к креслу командира разведывательного имперского крейсера.
Светлана Стрельцова. Воспоминания о начале Пути (отредактировано)
Ей вспомнилась фотография, занимающая одно из почётных мест в семейных фотоальбомах семьи Стрельцовых — мама и папа танцуют свадебный вальс. Да, этот снимок был сделан во время их свадьбы. Им было тогда не больше тридцати, по современным меркам — вся жизнь впереди. Взрослая, самостоятельная жизнь. Гостей на свадьбе было много — ведь объединялись две большие семьи, насчитывавшие по нескольку десятков человек.
Мама после окончания института уже несколько лет работала в школе, преподавала в старших и выпускных классах. Папа, тоже окончив институт и отслужив в армии, работал инженером на крупном по меркам отдельно взятой российской области заводе.
Они жили в разных не только городах, но и областях. Встретились как-то, может быть даже, случайно, полюбили друг друга, стали переписываться, затем — встречаться. Мама всегда говорила Светлане, что она, прежде всего, ценила в папе надёжность. Если он сказал — то он это сделает. Чего бы ему это не стоило. Пустых невыполнимых заведомо обещаний он никогда никому не давал, но если уже что обещал — делал. Полностью и до конца делал. В лучшем виде делал. И маме это очень нравилось. Она считала эту надёжность показателем качества воспитания человека. Имперца. Мужчины.
Больше года они переписывались после той, вроде бы и случайной встречи на набережной. Частые письма. Большие письма. Мама читала его письма запоем, оторваться не могла. Коллеги по школе говорили, что она, когда получала письма от папы, три дня светилась особым внутренним светом. Все это чувствовали — и учителя, и ученики.
Они не торопились, не спешили, не хотели форсировать отношения. Присматривались друг к другу, общались, задавали друг другу десятки и сотни вопросов и получали ответы, над которыми долго и напряжённо думали, размышляли. Через год они встретились и провели рядом целый месяц — почти весь отцовский отпуск. Уехали в один из домов отдыха — и пропали для всех. Мама потом говорила, что более счастливого времени, чем то, которое она тогда провела рядом с папой она раньше себе и представить не могла. Наверное, переписка помогла совершить настоящее чудо: они сблизились, но по-прежнему ни папа, ни мама не спешили. Они часами разговаривали, надолго пропадали в уединённых уголках территории дома отдыха.
Только через год, год напряжённой переписки и аудиообщения, они снова встретились. И снова пропали для всех, улетев теперь уже к морю, в Крым. В один из санаториев. Всё это время, весь этот год они работали по-прежнему много. И постепенно, как потом рассказала Светлане мама, стали всё острее и чётче понимать: они не смогут больше жить друг без друга. Понимали это всё острее и глубже. Сомневались, опасались, не спешили. Но понимание не исчезало. Оно крепло.
Свадьбу решили сыграть только через год, который стал годом знакомства семей будущих мужа и жены. В том, что новая семья будет крепкой и надёжной — ни Стрельцовы, ни Северцевы не сомневались. Все видели, насколько Василий Северцев нежен и осторожен с Валентиной Стрельцовой, насколько он деятельно стремится помочь своей будущей жене буквально во всём, никогда не деля занятия и работы на мужские и женские.
Через месяц после свадьбы Валентина Стрельцова забеременела. Ждали одного ребёнка, а родилось сразу трое. Светлана, Михаил и Семён. Так Светлана Стрельцова, принявшая фамилию матери с полного согласия отца, стала старшей сестрой — родители ведь сразу решили, что тройня не будет их последними детьми, а значит, вполне возможно, будут и ещё дочери — и обрела надёжную поддержку со стороны двух братьев — старшего Михаила и среднего Семёна. Первым родился Михаил, за ним — Семён, после него на свет появилась Светлана. В семейном альбоме есть фотография всех троих младших Стрельцовых. Тогда, когда она была сделана, им не исполнилось и года.
Хотя и считается, что ребёнок впоследствии многое забывает о том, что ему довелось пережить в столь ранние месяцы жизни, Светлана, как оказалось, очень многое запомнила. Запомнила, как играла с братьями, как засыпала почти мгновенно в своей кроватке под тихое материнское пение. Мама знала десятки, а может быть — сотни колыбельных песен и её голос помогал Светлане засыпать очень быстро, спать спокойно, крепко, глубоким, здоровым сном.
После рождения тройни Валентина Стрельцова стала вести курсы дистанционного обучения для школьников, что позволило ей почти постоянно быть рядом с детьми и при этом не чувствовать себя исключённой из активной профессиональной жизни. Василий вернулся на завод, его повысили в должности, возросла заработная плата, которую он старался всю до последней копейки отдавать жене. Понимал, знал, что ей, своей избраннице, он может доверять полностью: она точно не будет тратить деньги на пустяки и безделушки.
Светлана помнила, как мама взяла её ранним утром из колыбели, подняла на руки и вышла из дома. Вокруг, как помнила младшая Стрельцова, было столько простора, а тишина была звенящей. Мама прошла по дороге несколько десятков метров и Светлана, оглядевшись, изумилась — вокруг, сколько хватало взгляда, было огромное поле. Зеленеющее, обещающее богатый урожай. Мама, как знала Светлана, родилась и выросла в селе, крестьянский труд ей был не в новинку. Потом она уехала в город, поступила в педагогический учебный центр. Отучилась, вернулась в родное село. Преподавала три года в своей родной школе в начальных классах — с первого по четвёртый. Только потом, через шесть лет она уехала в город, имея прекрасные рекомендации и накопив значительный практический педагогический опыт. Ученики, которых она вела эти четыре года, с тех пор помнили свою учительницу только как лучшую, какую они могли тогда пожелать. Это ведь так важно, когда на пороге школы тебя, маленького ребёнка, встречает настоящий педагог, учитель с большой буквы. Первая учительница будет и у Светланы. И она тоже запомнит её на всю жизнь как лучшую. Так уж повелось в Империи: в учителя шли лучшие, самые цельные, самые развитые, самые подготовленные. И престиж учителя в России стоял уже несколько десятилетий неимоверно высоко.
А тогда маленькая Светлана Стрельцова оглядывалась по сторонам. Мама держала её на руках — и девочка чувствовала себя спокойно и комфортно. Тогда она начала постигать огромность страны, в какой ей посчастливилось родиться. Она увидела стелившийся над полем туман, увидела лес вдалеке, увидела синюю ленту реки, увидела алеющее рассветным багрянцем небо. Слова не были нужны. Потом, много позднее, мама рассказала Светлане, что тогда она была непривычно тиха и задумчива. Маленькая девочка впервые увидела, насколько огромен её мир. Её малая родина, часть большой родины, огромной страны.
Совсем скоро, встав на ноги, Светлана начала осваивать околицы села вместе с братьями почти всегда бегом. Родители не препятствовали, не возражали, не ограничивали детей в их стремлении побегать и попрыгать. Вокруг было безопасно — взрослые за этим строго следили и потому дети почти никогда не травмировались. Тем более что Валентина и Василий сразу пояснили сыновьям, что сестра нуждается в особой защите и в бережном отношении. Спокойно, немногословно пояснили.
Светлана впоследствии была твёрдо уверена — очень многое родители пояснили сыновьям безмолвно. Собственным, личным примером. И братья почти всегда сопровождали свою сестру, никогда не напоминая ей о том, что она — младшая и потому вроде бы должна слушаться и повиноваться старшим по возрасту, братьям. Светлана всегда чувствовала братьев рядом — если не обоих сразу, то одного — почти постоянно. Чувствовала, что они всегда готовы помочь ей, подсказать, защитить.
