Строптивая жена колдуна

Что до наших героев, то Питти, хоть и тосковал по веселым временам и хорошему вину — лишь пригубил из кубка, и не сводил глаз с тестя. Ему не нравилось, как хитро усмехается Дунио, окруживший себя престарелыми чародеями. Из-за этой своей тревоги он позабыл о Жустине, и не заметил, что ее лицо само по себе, безо всякой магии, становится все более холодным и бесстрастным, словно она вновь лишилась воли из-за тайного заклятия.

Не пил вина и Дунио, выжидавший того времени, когда разум гостей окончательно потеряет ясность.

-Позвольте мне, отцу, сказать тост, — внезапно объявил он, как будто не удовлетворившись той бесконечной речью в честь новобрачных, которую произносил в самом начале пира.

Разумеется, гости согласно захлопали и затопали ногами, приветствуя очередной повод опрокинуть кубки.

-Хоть сегодня свадьба Фосси и Лютио, — начал Дунио, обдумав каждое слово, — но, как отцу, мне, право, стыдно, что в свое время я не выпил за здоровье другой моей дочери. Увы, так вышло, что в честь той свадьбы праздничный стол был куда скромнее, а невеста с женихом и вовсе отсутствовали. Кто старое помянет — тому глаз вон, как известно. Все знают, что старшая моя дочь была строптива и считала, будто женская покорность — не ее удел. Сердечно рад, что все переменилось, и за то — великая благодарность Питти, которого я с полным правом называю сыном...

Питти криво усмехнулся, и про себя подумал: "Не тем ли сыном, которого лишают содержания и наследства?..", но смолчал, желая узнать, какую пакость задумал тесть.

-Наш любезный Питти, — продолжал Дунио, — сотворил чудеса. Стоило ему только появиться — и Жустина была укрощена. Все помнят, как она, едва его узнав, тут же дала согласие на свадьбу, и не посмотрела, что ей при этом не достанется ни наряда, ни празднества, ни чествований. Вот каков мой первый зять!.. Скажите, разве каждый из нас не хотел бы время от времени заполучить толику его умений?..

Гостям пришлась по душе эта речь: в доме Дунио обсуждать свадьбу Жустины громко и вслух никто бы не решился даже спьяну, однако сам отец завел разговор об укрощении дочери — и каждый теперь посчитал нужным вставить свое замечание.

-Да уж, всем чудесам чудо!

-Никто не верил, что наступит время, когда Жустина смолчит и покорится!

-Казалось, скорее котлы в аду остынут, чем она перестанет перечить и дерзить.

-А теперь — посмотрите-ка: молчит, послушна, вежлива! Хотел бы я уметь так укорачивать язык жены!

Жустина, слыша это, не дрогнула — опустив голову она смотрела в свою пустую тарелку, словно окаменев. А вот сам Питти, признаться, немного покраснел от досады и подумал, что будь его воля — немедленно увел бы жену из-за стола.

-И что же, — вел свою речь Дунио, — сегодня мы все видим, что искусство славного Питти в силе. Глазам своим не верю, но моя старшая дочь все так же вежлива и покорна, как в день своей свадьбы. И что же, сын мой, она тебе вовсе не перечит?

-Нет, — сквозь зубы процедил Питти, уже сообразивший, к чему клонит коварный тесть. — Во всем у нас согласие.

-И признает, что ты во всем глава?

-Пожалуй, что и так.

-Действительно, жене негоже спорить с мужем, что бы он не говорил, — не унимался старый Дунио, не сводя глаз с дочери. — Отрадно, что у вас так оно и есть.

-А в этом есть сомнения? — вскинулся Питти, не выдержав.

-Как я посмею?.. — деланно рассмеялся господин Дунио, но подвыпившим гостям этого хватило, чтобы подхватить, и вскоре от громового смеха сотрясались стены зала. — Я охотно верю, что Жустина укрощена. Вот что: скажи-ка ей что-нибудь — и все услышат, что она тут же с тобой согласится!..

Предложение это было встречено еще одним взрывом хохота: гостям хотелось забав, а это походило на очень веселую шутку, да, к тому же, начатую отцом и подхваченную мужем, то есть, целиком и полностью законную.

-Ну, старый хрыч, за это ты одним приданым не расплатишься, — пробормотал Питти, всерьез разозленный тем, как тесть пытается выставить его на смех. О чувствах самой Жустины, признаться, он не слишком-то думал, полагая, что их прежний уговор в силе, а за пьяные насмешки он извинится наедине и первым делом, как доберется до приданого, купит ей пригоршню сережек и колец.

-Жустина, — громко сказал он. — Я считаю, что свадьба эта просто чудесно устроена! Ты согласна?

-Согласна, — ответила она, подняв внимательный и тяжелый взгляд на Питти.

-Вот, видите? — объявил Питти, которого странным образом начинало тяготить происходящее и вовсе не потому, что Дунио хитрил и злокозничал. — Она согласилась со мной.

-Ну, кто б не согласился, что свадьба хороша? — развел руками старый Дунио, и гости одобрительно заворчали. — Этого маловато, чтобы судить об укрощении нрава. Попробуй-ка еще!

-Ох, гореть тебе в аду! — процедил Питти вполголоса сквозь зубы. — Жустина! А вот еда не слишком-то вкусна! Ты согласна со мной?

-Согласна, — так же коротко и бесстрастно ответила Жустина.

Но не успел чародей сказать, что забава эта не кажется ему более смешной и он не желает далее в ней участвовать, как Дунио уже воскликнул:

-И это тоже не годится! Я заметил, что Жустина ничего не ест, и, значит, ей действительно не по нраву кушанья. Сдается мне, зять, что я тебя перехвалил, уж не обижайся на старика. Действительно ли жена тебе покорна? А, может, это ты ей нынче подыгрываешь, а не она тебе?..

И, разумеется, эти слова тоже показались гостям отличной шуткой, тем более, что почтенный Дунио был преехиднейшим стариком и произносил свою речь с отменной душевностью. Но Питти, знавший в чем подвох, взбесился едва ли не до белых глаз.

-Жена мне покорна в полной мере! — вскричал он, едва удержавшись от того, чтобы не вскочить с места. — И согласится с чем угодно, если это скажет ее муж! Вот, слушайте же, любезный тесть. Жустина! За окном сейчас светит луна, не так ли?..

Все невольно повернулись к большим стрельчатым окнам, за которыми сияло солнце — клонившееся к закату по причине короткого зимнего дня, но все же, безусловно, солнце — привычное глазу дневное светило.

-Там луна, Жустина? — с нажимом повторил колдун, глядя не на молчавшую жену, а на ненавистного тестя.

-Луна, — раздался ее голос. Прозвучал он внезапно так громко и ясно, что Питти поперхнулся и повернулся к Жустине. Она стояла, расправив плечи, и волосы ее, только что убранные в прическу, развевались от невидимого и неслышимого ветра, а глаза светились серебром и золотом, фосфором моря и волчьим голодом.

-Луна! — выкрикнула она, поднимая руки высоко над головой.

А затем она хлопнула в ладоши и воцарилась тьма — полная и непроглядная. И только за окном сияла огромная бледная луна, как и было сказано.

Начался страшный переполох. Женщины визжали, дети плакали, мужчины бранились, и все вместе они, вскочив с мест, сшибались лбами и падали на пол. Музыканты с перепугу изорвали струны, а кто-то так дунул в дудку, что в окнах едва не лопнуло стекло. Во всем Фреченто истошно завыли собаки в один голос, затем во всех храмах принялись бить в колокола, точно при пожаре, и вскоре весь город был объят паникой.

Три дня во Фреченто длилось проклятие ночи, сотворенное Жустиной, и если бы в городе не имелось по счастливому (или, напротив, несчастному) совпадению трое магов — кто знает, чем бы все закончилось.

-Невероятная сила! — сказал о том проклятии Атольфо из Кордио.

-И какая изобретательность! — прибавил дряхлый Хорапольт.

-Я думал, она просто читала мои книги от скуки... — повторял Питти, который даже спустя три дня выглядел опустошенным и растерянным.

Старые чародеи сошлись на том, что обо всем произошедшем следует немедленно доложить верховным магическим чинам, а Питти в том деле пришлось выступать главным свидетелем. Впрочем, свидетельства его оказались по большей части бесполезными: ему даже в голову не приходило, что Жустина обладает какими-то талантами и дарованиями. То, что она умеет считать мешки с мукой и командовать слугами, Питти считал чрезвычайно лестной характеристикой для женщины, и не смог сообщить на допросах ничего сверх того. Куда его жена могла отправиться и как собиралась применять свои познания — он тоже не знал.

-Он лжет, — сказал один из магов, участвовавших в допросе. — Стоит только спросить, куда подевалась его жена — мальчишка сразу грустнеет и начинает мямлить.

-Полно вам, — ответил второй. — Посмотрите на него! Он ходит, точно его пыльным мешком стукнули. Разве не очевидно, что он влюблен?

-Влюблен — и не заметил, что его жена что-то из себя представляет?

-Увы, — вздохнул второй. — Он просто слишком поздно это сообразил.

В конце концов поведение Питти стало таким подозрительным, что комиссия приказала его арестовать и насильно обыскать, что обернулось совершенно позорной свалкой, в которой, к стыду своему, участвовал даже дряхлый Хорапольт. Но при молодом чародее нашлась только крохотная записка, где говорилось следующее:

"Ты не так уж плох, но совершенно точно недостаточно хорош для меня. По крайней мере — сейчас". Питти пришлось признаться, что нашел ее в своих вещах после исчезновения Жустины, и о том, как и когда она оставила послание — все так же ничего не знал. Однако сокрытие улик есть сокрытие — из свидетелей Питти перешел в сообщники.

Его на всякий случай бросили в иллирийскую тюрьму, где он пробыл пару месяцев. Затем, когда дело окончательно зашло в тупик — освободили, ожидая, что разбитый и сломленный Питти вернется в свое поместье. В провожатые ему назначили тех самых Атольфо и Хорапольта, которые после истории во Фреченто привязались к молодому чародею и искренне беспокоились о его пошатнувшемся здоровье — Питти стал мрачен, безучастен, и выказывал все более явные признаки слабости. Собственно, два достойных старца и выхлопотали для своего юного подопечного приказ о домашнем аресте, поручившись за его благоразумие.

-Он едва жив, бедняга, — говорил Атольфо, качая головой. — Бедный юноша никогда не восстановится после того потрясения. Увидеть проклятие вечной ночи своими глазами! Если бы я не был к тому времени сед, то непременно поседел бы. Имейте снисхождение, пусть угасает в родных стенах.

-Куда ему бежать? — вторил ему Хорапольт. — У него нет силы воли даже на то, чтобы встать с постели.

Так, втроем — унылый Питти верхом и двое почтенных магов в карете, — они выехали из Иллирии в самом начале весны. Атольфо и Хорапольт судачили о том, о сем, из дурного ожидая только преждевременной смерти своего юного подопечного, как вдруг карета остановилась, точно лишившись всех колес. Маги впопыхах принялись колдовать, но тут же их бороды связались между собой узлом, притянув старцев друг к другу совершенно неприличным и неудобным образом.

Юный Питти, как по мановению волшебной палочки взбодрившийся и посвежевший, заглянул к окно и прокричал:

-Благодарю за помощь!

-Ах ты мошенник! Юный негодяй! Ты притворялся, что ни на что не способен! — бранились чародеи, но так как при этом они заплевывали друг другу глаза, то пришлось умолкнуть и попросту злобно пыхтеть.

-О, я научился этому трюку у своей жены, — отвечал Питти. — Ну а теперь — прощайте. Мне просто необходимо разыскать Жустину, и, думаю, именно этого она от меня ждет.

И, немного помолчав, он прибавил:

-Честно говоря, я думаю для ВСЕХ НАС будет лучше, если я сделаю так, как она хочет. Мою жену не стоит сердить лишний раз.

* * *

О дальнейшей судьбе Питти и Жустины история умалчивает, но, полагаю, они все-таки встретились, и госпожа чародейка приняла извинения мужа. Почему я так думаю? Ну, хотя бы потому, что мир до сих пор существует, Иллирия и прочие города Юга не стерты с лица земли и нигде более в тех краях ночь не длилась трое суток.

Позже, конечно, все это обросло совершенно нелепыми подробностями и домыслами, но, надеюсь, вы верите мне, когда я говорю, что поспешная женитьба весьма опасна, ведьм лучше не злить лишний раз, а некоторые отцы невест — сущая кара божья. Ну а иную мораль из этой сказки извлекайте сами, ведь испокон веков рассказчику приходится отдуваться за то, что люди порой читают между строк — куда деваться.