Я, Николая Ii, Верховный Главнокомандующий

— Пока нет... Возьмём что полегче — мы же не воевать!

Сам я был вооружён двумя "наганами".

— Впрочем, прихватите мой карабин и с полсотни патронов, господин есаул.

Глядишь, оказия выпадет пострелять! Не зря ж, столько много тренировался.

— Разрешите и мне с Вами, Ваше Величество? — умоляюще попросился Мордвинов.

— Ну, куда уж без Вас, господин Генеральный Секретарь... Не забудьте свой саквояжник — будьте так любезны.

Был у меня кой-какой "планчик" — возникший в голове, совершенно экспромтом... Заманчиво, заманчиво... Очень заманчиво, чёрт побери! Ладно, познакомимся со Свечиным, а там видно будет.

Привели оседланных уже лошадей. Мне подвели какого-то здоровенного "бугая", испуганно и гневно косящего огромным, лиловым глазом:

— Трофейный тракен , Ваше Величество!

"Трофей" всхрапнул и попытался укусить меня за плечо. Как-то так автоматически получилось — но я его ударил кулаком в морду, со всего маху:

— Не балуй, Кайзер!

Тот, присмирел и обиженно отвернулся...

Кругом рассмеялись от этого происшествия:

— Не любит ваш кузен Вильгельм царского "обхождения"!

Впрочем, мне принесли немного переспелых яблок с соседнего сада, пару сочных морковок и капустную кочерыжку и, мы с моим "кузеном", вскоре подружились — не разлей вода.

На лошадях в "той" жизни, ездить не приходилось ни разу! Однако, положись на Господа Бога и "мышечную" память Реципиента, шепча про себя: "Я абсолютно спокоен...", — расслабив себя методами аутотренинга, я запрыгнул в седло, и...

И, получилось!

* * *

Не проехали и пары вёрст, как спереди на гребне высоты, показалось несколько всадников. Покрасовались в виду нас и, тотчас скрылись — никто не успел даже бинокль поднять, чтоб рассмотреть кто они.

Мои спутники разволновались... Спиридовича, просто трясло от страха — не за свою конечно, за мою жизнь:

— Не стоит ехать дальше, Ваше величество а вдруг, это немцы?

— Они ж, ускакали — освободили нам путь! — привожу на мой взгляд, самый убедительный аргумент.

— Они могли спешиться и притаиться в кустах...

— Господин есаул? — призываю на помощь моего самого главного эксперта по кавалерии, — кто, это мог быть?

— Да, вроде наши станичники..., — горячил коня Мисустов, — разрешите выяснить?

— Конечно!

Есаул взял с разрешения полковника Ногаева, шестерых его конных разведчиков со старомодными кирасирскими палашами и резвым галопом поскакал вперёд. Однако, ни догнать таинственных всадников, ни узнать кто это такие, в этот раз не довелось.

Потихоньку двинулись вперёд за "головным дозором" и ещё пару раз встречали неизвестно чьи разъезды — нет-нет, да появляющиеся среди деревьев спереди, сбоку или позади...

— Всё же — казаки, — в конце концов резюмировал Мисустов, — никто другой!

Полковник Нагаев по дороге обвыкся общаться с Императором, осмелел и по-стариковски разбурчался на вышестоящее начальство:

— Штаб дивизии полностью дезориентирован, кому мы подчиняемся! Генерал Тюлин, которому дивизия подчинялась вот только недавно, переподчинил нас XXXIV корпусу генерала Вебеля — с самыми общими сведениями, где находится его штаб. Потом выяснилось, что мы подчиняемся V Армейскому корпусу генерала Балуева — который, заняв эгоистическую позицию, приказал дивизии встать "боком" вдоль Вилии, хотя это — самое нелепое положение! А между тем удар немцев по левому берегу этой реки, уже "на излете", а по нашему — правому берегу только "нависает"... В то же время, приказы в дивизию приходят и, от начальника 10-ой армии Радкевича и из штаба генерала Олохова — начальника армейской группы, в которую входят V Армейский и Гвардейский корпуса...

— "На одного раба — три прораба", — задумавшись под стариковскую болтовню, промолвил я, — наша армия сильна бардаком...

— Извините, Ваше Величество?

— Да так, ничего... Мысли вслух.

* * *

Объезжаем полки 2-ой Финляндской дивизии.

Командира 8-го Финляндского полка — подполковника Забелина, мы застали в глубокой депрессии: только что одна из его рот, во время атаки побросала винтовки и целиком сдалась в плен немцам.

— Не этих скотов жалко, Ваше Величество, — со слезами на глазах жаловался тот, — а винтовки! Лежат теперь на ничейной полосе и никак не достать...

— А Вы пообещайте денежную награду за каждую и, нижние чины, их за ночь все вытаскают, — посоветовал ему.

— Если, не последуют примеру своих товарищей...

— Отнюдь! Немцы им за винтовки платить не станут. А если и, перебежит какой, так — чем раньше от "балласта" избавитесь, тем для Вас же лучше, господин подполковник! Ночью, в отличии от дневного времени — он других не успеет "заразить". Главное, следите — чтоб без собственных винтовок за "призовыми" ползли...

Интересно, а за каким хреном он атаковал?

— Дико извиняюсь, конечно... А за каким таким членом, Вы атаковали, подполковник? — вопросительно поглядываю на Нагаева.

— По приказу начальства..., — Забелин тоже смотрит на Нагаева.

Ах, да! Этот "полкан" у них в дивизии — оперативный ум!

Тот смутился и "переадресовал", прикрыв свою собственную задницу задницей вышестоящего начальства:

— Из корпуса телефонограмма пришла — взять село Гени...

— На хрена, спрашивается?

— Не могу знать! — Нагаев, недоумённо пожал плечами, — начальство всегда так — если немцы взяли какое село, требует атаковать и отбить тотчас... В Галиции где мы до этого воевали, тоже так было.

— А какая реакция на то, если вам не удалось "отбить"?

— Да, фактически никакой.

Понятно... Это ж, сколько народу зазря угробили?!

Пред въездом в расположение 6-го Финляндского полка — в деревню Шавлишки, недалеко слева от нас, неожиданно разорвалась "очередь" из четырёх шрапнелей. Среагировать успели трое: мгновенно спешившись, Спиридович схватил под уздцы моего Кайзера — намереваясь стащить меня с лошади, чтоб уберечь от осколков... Мисустов же, поднял своего коня на дыбы — чтоб своим и его корпусом заслонить от них же... Не уверен, чтоб помогло — рвани следующая "очередь" ближе.

Один же из сопровождающих нас разведчиков, тут же соскочил с лошади и убежал в лес. Это вызвало взрыв хохота, оставшиеся кричали ему в след — чтоб скинул сапоги — без них, мол, бежать ему было бы легче.

— Не пойму, что с ним? — извинялся за подчинённого Нагаев, — раньше это был отличный солдат... После последних неудач, все стали какими то нервными — не узнаю своих людей!

На этом, обстрел прекратился.

* * *

На окраине деревни Шавлишки, нас заставили сойти с лошадей и только потом, по одному провели в крестьянскую избу — где находился штаб 6-го Финляндского полка, моя конечная цель.

Меня провели первого... Сопровождающий унтер-офицер, которому не было сообщено кто я, сказал в полусумрак неосвещённой искусственно избы:

— К Вам из штаба, Ваше Благородие!

Получил ответ из темноты: "Хорошо!", — и исчез за следующим.

В избе, кроме одного прапорщика, нескольких унтеров и нижних чинов — занимавшихся всяк своим делом, стоял у окна одетый идеально по всей форме полковник лет тридцати пяти и, смотрел в бинокль. Оглянувшись на меня и не признав за знакомого, он поздоровался и снова взялся за прерванное моим появлением занятие... Типа: "Если надо что — говори, а я видишь — дело занят!"

Чуть освоившись в обстановке, я тут же "присоседился"к нему со своим морским биноклем, оставшимся на память от адмирала Нилина...

Участок укрепленной позиции 6-го Финляндского полка, от реки Вилия до села Малюны — всего версты четыре, отсюда очень хорошо просматривался. По сути, это ещё всего лишь "остов" обороны — непрерывные проволочные заграждения в один ряд и одна же линия прямых траншей-окопов, с массивными "козырьками" из толстых брёвен кое-где. Между отдельными их участками, имелись солидные неукрепленные промежутки, длиной до нескольких сот метров. Блиндажей не видно, ходов сообщения недостаточно...

Но, работы шли — активно копались новые хода сообщения, вторая линия траншей позади первой и всё это тщательно маскировалось.

Первым делом, бросались в глаза ряды длинных винтовок с примкнутыми штыками, лежащие на брустверах. Кой где, из траншей торчали головы солдат в папахах или фуражках... А один служивый, стоял во весь рост на бруствере и, приложив обе руки к глазам — изображая бинокль, косил под наблюдателя — поминутно "кланяясь" пулям... По "мемуарам" — хорошо запомнившийся эпизод!

— Не боитесь, господин полковник, что один разорвавшийся поверху бруствера снаряд искалечит сразу несколько винтовок?

— Да, Вы правы — был один такой случай! Одним махом двенадцати единиц лишились..., — не отрываясь от бинокля, согласился тот.

— Так не лучше ли, их убрать внутрь окопов?

— Тогда нижним чинам — из-за длинны их, будет долго доставать. Особенно, просовывать в бойницы тех "козырьков" из брёвен... Видите?

Действительно, в некоторых местах, траншеи были оборудованы "противошрапнельными" козырьками с бойницами, предназначенных сохранять жизни солдат от осколков и пуль шрапнельных снарядов, летящих спереди-сверху.

— Какова, кстати, эффективность такой защиты?

— "Эффективность"?! От стрелкового оружия и шрапнелей достаточно хорошо защищает, но от одной лишь лёгкой гранаты, бывает рушаться — калеча целые подразделения...

— Зачем же Вы тогда, их велели изготовить?! — вопрошаю в недоумении.

— Не я... Я бы в жизнь, так окопы и "проволоку" не расположил! Оборонительные сооружения я принял уже готовыми от "инженеров". С "козырьками", проволокой и прочим...

Полковник Свечин, на пару секунд оторвался от бинокля, посмотрел на меня — пытаясь в полусумраке узнать и, опять "прилип" к окошку, продолжая бухтеть:

— Сразу предупреждаю: на таких позициях мне немцев не удержать! Конечно, вам в штабах...

— Далеко ли до неприятеля, господин полковник? — прерываю поток его красноречия.

— Отсюда версты две будет...

Послышалось несколько отдалённых артиллерийских выстрелов, затем — столько же более близких взрывов, пришедшихся где-то за окраиной деревни. Я, поневоле поёжился...

Свечин, не поведя и бровью, как будто сам себе прокомментировал:

— Немцы нервничают и стреляют за пригорок в южной части деревни — видимо считая, что там у нас скапливается резерв.

— Нет ли близ вашего штаба, какого-либо укрытия от артиллерийского обстрела?

— Нет. Я не велел строить блиндаж! — излишне резко ответил полковник.

— Почему? Непонятная легкомысленность: а, если немцы засекут ваш штаб и, пристрелявшись, накроют? Дело то не в Вас, а в вашем полку — который после вашей "героической" гибели, останется обезглавленным.

— Не засекут! — начальник 6-го Финляндского полка, вновь ненадолго оторвался от наблюдения, — для этого и, был выставлен тот пост, что Вас остановил и спешил, господин...

Видимо, моя настойчивая назойливость, стала Свечину надоедать... Он ещё раз "оторвался" и пристально вгляделся в погоны на моём френче. Погоны я носил простые — полковничьи, без вензеля Свиты.

— Господин полковник... С чем к нам пожаловали, любопытно было бы узнать?

Однако, я решил оставаться "инкогнито" ещё некоторое время — поэтому, отвлёк от моей скромной, но августейшей особы, вопросом:

— А это, что за "хрен" — там у Вас, торчит? Наблюдатель, что ли?!

— Где? А, этот... В последнее время в войсках, среди нижних чинов в моде "самострелы": стрельнет сам себе в палец и, в тыл!

— Ай, ай, ай... За это разве не наказывают? Как за умышленное членовредительство — сродни открытому дезертирству?

Повернувшись ко мне, Свечин досадливо, лишь махнул рукой:

— Врачи, сплошь либеральничают, но сами — вместо покрываемых ими солдат-самострелов, в окопы идти не хотят! У меня тоже — уже пять случаев было, но я быстро нашёл "лекарство": я таких не отправляю в тыл, а после перевязки, заставляю вставать на бруствер и, прижав руки к глазам, изображать собой наблюдателя!

— Хахаха! "Лекарство", конечно действенное... Но ведь, убьют же!

— Да, нет! Дистанция великовата. Перед нами — "ландвер": стрелки не намного лучше наших — хотя и, активно обстреливают "наблюдателей", навряд ли когда попадут...

За разговором, не заметил как все "мои" собрались и, в хате стало несколько тесновато... Кто-то обозвал меня "Вашим Величеством", "местный" народ замер в полнейшем и безоговорочном опупении, а Свечин повнимательнее присмотрелся... И:

— То-то, слышу голос знакомый — но смел ли я, лишь только подумать...

Произошедший дальнейший грандиознейший кипеж, не является целью этого повествования — поэтому, его можно смело опустить.

* * *

Когда, все более-менее успокоились, полковник Свечин, как бы извиняясь за то — что, своим "легкомысленным" отношением к инженерному оборудованию штаба и, по совместительству — наблюдательному пункта полка, поставил под угрозу жизнь Помазанника Божьего, Императора Российского, Верховного Главнокомандующего и, прочая, прочая¸ прочая, пояснил:

— Всё же, штаб полка в сравнительной отдалённости от неприятеля находится... Командные же пункты батальонов и рот — уже на второй день занятия нами этой позиции, не в пример лучше оборудованы!

Мне, только этого и надобно было!

— Вот, как?! Хотелось бы своими глазами посмотреть...

— Ваше Величество! — запротестовал было Спиридович, — стоит ли, так рисковать...

— СТОИТ!!! — резко оборвал я его, — всего один командный пункт батальона и, самый безопасный... Ну?!

Покрывшись вмиг "испариной" — как внесённый холодной зимой в тёплую казарму автомат, полковник Свечин решился:

— Хорошо, Государь! Я проведу Вас в штаб Второго батальона капитана Чернышенко. Но, только такой толпой по передовой ходить опасно: возьмём с собой вашего есаула, пару жандармов и двоих же моих пеших разведчиков из команды прапорщика Красовского.

— Нет! — взвился на дыбы Спиридович, — только со мной! Я отвечаю за безопасность Его Величества!

— Хорошо, господин генерал! Будь, по-вашему.

Штаб и командный пункт Второго батальона 6-го Финляндского полка, находился в неглубокой лощинке посреди небольшой рощицы и поражал воображение свой добротной благоустроенностью! Всё, было отлично замаскированно — даже от наблюдения с воздуха: сам штабной блиндаж, блиндажи для людей, стоянки для лошадей и патронных двуколок, полевые кухни...

— Хорошо замаскировались, слов нет! — восхищаюсь, — неприятель вас не видит, господин капитан... А, Вы — неприятеля? Где ваш наблюдательный пункт, господин капитан?

Тот, несколько зардевшись, ответил:

— Про обстановку мне докладывают прапорщики — командиры рот, Ваше Императорское Величество...

— Ну, что сказать? Тоже — подход...

Претензий не имею! Как мне было известно из "послезнания" — из мемуаров Свечина, капитан Чернышенко — "чёрный, широкий, приземистый хохол", был хорошим боевым офицером... Но, после полученных нескольких серьёзных ранений, стал "слишком осторожным".

— Хорошо! Пройдёмте на наблюдательный пункт роты...

Я поправил на поясе кобуру — расстегнув её и, несколько красноречиво посмотрел на "сопровождение", особенно на Спиридовича. Тот, весь пошёл красно-бурыми пятнами, но возражать не стал.