Колонизатор

.

* * *

С одной стороны с обустройством школы для детей бродяг получается задержка не менее чем до весны, но упускать возможность свести плотное знакомство с культурой своих соседей, было бы опрометчиво. Тем более, общительные экземпляры среди этих созданий — редкость. Так что оказались парни в роли учеников. И не самых лучших. Просто в связи с плохим знанием языка, относительно крупными размерами, затруднявшими маскировку, и, главное, лекарства у них не получались. Вроде бы все делали, как остальные: то же рвали, так же жевали, в то же место кусали, — а проку нет. Противоядия и антисептики получаются нормально, весь набор симптоматических средств — без проблем, а вакцины и сыворотки — ни в какую.

Вот от чего их крепко отучил Легкий Прутик, так это от применения силы. Убежать и спрятаться — основные принципы выживания на планете. Кстати, а ведь точно также и с бродягами вышло. Все, кто пытался применить иные методы, как-то быстро сошли с дистанции.

В общем, в путь на север отправиться Витяну так и не пришлось. В середине весны, когда настал благоприятный момент для выхода на маршрут, Зойка дохаживала последний месяц. Так что с Леонидиком отправился совсем другой парень.

Глава 12 Второй пост

Экспедиция вернулась через неделю. Леонидик привез своего товарища в самом плачевном состоянии. Оцарапался парень обо что-то в воде босой ногой, и пошло нагноение. Скользкий Угорь — Витянов "домашний" барнот долго выхаживал недужного. Справился.

А потом Зоя родила пацана. Первый месяц хлопот с ним было выше крыши. Но пара опытных мамок, поселившихся на Витяновом становище по причине приближающихся родов — великая поддержка. Да и сами молодые родители в свое время прошли курс молодого бойца с братишками и сестренками. В общем, все обошлось без существенных потрясений.

А до Витяна наконец дошло, что попытка стремительного прорыва к месту, где он запланировал устройство школы — глупость несусветная. Все должно быть организованно совсем иначе. Сначала следует создать оседлые поселения из бродяжьих семейств, причем размещать их необходимо вдоль пути, который они уже трижды пытались осилить. Что-то вроде цепи острогов или факторий, как практиковалось при освоении просторов Сибири или Североамериканского континента.

А, поскольку очевидных исполнителей данного замысла в окрестностях не наблюдалось, получается, что дело это ему предстоит самому. С Зоей и, скорее всего, Леонидиком. Парень явно вошел во вкус, появилось в нем что-то первопроходческое. Ведь пацан, двенадцать лет, а, поди ж ты, самостоятельный и по-хорошему авантюристичный. Зато остальные продолжают бродить по белу свету, как у них исстари повелось. Ну, еще пятое семейство "остановилось" в благоустроенном месте на берегу моря, где все налажено и обжито. Под Витяновым крылышком. Временно, конечно.

Покумекав над этим обстоятельством, сообразил, что ни на кого за это сердца держать не имеет смысла. Не по злому умыслу так, а по неумению. Не случилось этим людям нигде обосноваться, вот и живут, как умеют.

* * *

С выбором места помог Легкий Прутик. Почти лысый каменистый "пупырь" на пологом склоне, сбегающем к реке. Половодьем не затапливается, до зарослей метров полтораста. В окрестностях — три вымерших становища ссыльных. Четыре стандартных "поселенческих" контейнера по девятнадцать листов прочного пластика, сразу решили проблему стройматериалов, и позволили разжиться массой бытовых мелочей, запасы которых в Витяновом хозяйстве небеспредельны.

Жерди в лесу, саморезы и гвозди в достатке. Просторное бунгало с верандой вдвоем с Леонидиком поставили быстро. Стены — плетни. Пол устроили из плитняка. Не очень ровный, зато без щелей. Остатки цемента эта стройка съела. Печку для кухни пришлось сложить из камней, благо плита, дверца и колосник нашлись в вещах одного из погибших "переселенцев".

Привезли Зою с малышом и молодую семью бродяг, ожидавшую первенца. А поскольку в соседях оказались сразу два барнота, на стыке территорий которых они обосновались, то заботы о пропитании вышли на первый план. По огородному делу только Витян на что-то годился, остальные учились. Да и не поспевал урожай к началу муссона. Оно, конечно, бананы и хлебные деревья, масса других тропических плодов, но с белковой пищей оказалось непросто. Рыбка в реке водилась, но количество хищных тварей на ее берегах напрягало. Нырнуть с копьем, или забросить снасть оказалось делом рискованным. Выручали верши, но их нередко ломали кайманы, добираясь до улова, а удавов приходилось убивать почти через день. Все то они норовили наброситься. А тут еще выяснилось, что в этих местах охотится крупный хищник из кошачьих. Очень захотелось оказаться подальше от этих мест.

В общем, жизнь не задалась. Если бы не каждодневный риск, наверное, смогли бы прижиться. Но каждый день таил опасность. Витян со скрипом душевным скомандовал возвращение.

* * *

Пасмурные деньки в этих местах редкость. Обычно здесь пекло. А сейчас Витян сидит на сухом песочке лицом к океану, и ему не жарко. Перед ним метров триста влажной после отступления воды ровной поверхности. Отлив. Птички ковыряются в комках спутанных водорослей. Скользкий Угорь с детским пластмассовым ведерком осматривает то, что море оставило на берегу. Надо же, выходит, не потерялся инвентарь тогда, в первый муссон, во время потопа в нижней части долины. Наверное, было прибрано заботливым хозяином.

Вот ведь с виду — забавная зверушка. Жадина, обжора, ворчун. А не все так просто. Непонятно как, но Зойке удалось с ним не раз обстоятельно потолковать "за жизнь", и многое прояснилось.

Оказывается, "сосед" по местным меркам считается авторитетным ученым. Его жизнь в этих местах по человеческим понятиям может считаться экспедицией. Океанологической. Язык и нос — вот основные инструменты познания для ерсуков. Вкус и запах сообщают барнотам такое обилие сведений, на какое самые продвинутые аналитические приборы пока неспособны. И в их языке масса понятий, не существующих среди людей. Ну, невозможно объяснить слепому, чем синий цвет отличается от голубого. Мир вкуса и запаха — целая вселенная для барнотов.

Еще одна любопытная интимная подробность из жизни местных разумных Зойку озадачила. Они практически моногамны, но живут порознь. Повелитель Змей, что лечил девушку на берегу озера на самом деле — Повелительница. И все ее детишки — от Скользкого Угря. И еще как-то не вполне ясно, но частоту совокуплений и длительность жизни барноты как-то связывают. Словарного запаса пока не хватает, чтобы все четко разобрать. Однако, их "домашний" барнот навещает свою подругу заметно чаще, чем у той рождается детеныш. Кстати — обычно единственный. Что забавно, он посоветовал его супруге почаще быть ласковой с Витяном, чтобы здоровье их не покидало. Другим обитателям их лагеря он таких советов не давал.

* * *

И Витян, и Зоя, и Леонидик, и молодая пара бродяг, вернулись в становище в каменистой долине на берегу океана. Скоро муссон, а добычу пропитания в новом месте поселения им так и не удалось толком наладить. Сейчас понятно, что, постоянно остерегаясь нападения, чувствуя себя взведенной пружиной, долго не выдержишь. Собственно, для Зои и Леонидика, да и для семейства бродяг, присоединившихся к ним в бунгало на каменистом "пупыре", такая жизнь привычна. Бродяги всегда начеку. И прививки, которые делал им тамошний барнот, и знания, приобретенные в школе Легкого Прутика, — все это сильно повышало шансы уцелеть в тех местах.

Но буйство жизни во влажных тропиках, да еще и в местности, где полноценная плодородная почва, — это чересчур. А ведь для того, чтобы распрощаться с этим миром достаточно одного единственного события. Стоит чуть зазеваться и, все теряет значение.

В общем, Витянова попытка организовать еще хотя бы одно постоянное поселение на этой планете — полная ерунда. Все идет не так, не по плану. Замысел его не работает. Зато работают совсем другие.

Пятеро человеческих малышей учатся у Легкого Прутика, а их родители живут неподалеку от пещеры Феофана и осуществляют поставки пропитания для преподавателя. Живут оседло. В тех местах уйма орехов, и дикие свинки, которых уже одомашнивают. Отлично растет морковь и картофель, и начало горной тропы на север тоже неподалеку. Барнот, которого все зовут Феофаном, следит за здоровьем существ, которые ухаживают за его огородом, и являются неисчерпаемыми источниками крендельков, плюшек, ватрушек. Парня тянет на мучное, а в одном из вымерших недавно лагерей поселенцев оказался хороший запас превосходной муки.

И в Лощине Скопидомов люди прикормили ерсука. Там неподалеку альпийские луга, и чудом выжившее на высокогорьи некоторое количество коров и бычков, завезенных с Земли одной из последних групп настоящих, некриминальных, колонизаторов. Стадо очень подвижно, даже слегка агрессивно. Спортивные такие жвачные, рогатые, бодучие. Но капля камень точит. Вот, несколько экземпляров отловили и поставили в загон. Тоже поселение намечается, но пока все зыбко.

Кроме того, на север по океанскому побережью прошло сразу три небольшие группы. Две уже наладили контакт с местными "жителями" и, кажется, соорудили хижины. Вообще, вся информация от массы бродяжьих семейств стекается сюда. Кто куда пришел, что нашел. Планы, маршруты, намерения и надежды. Головы на все не хватает. Сильно помогает Леонидик, но после муссона он уйдет с группой Муртаза. Ему там средняя дочка очень нравится. Мал, конечно, парень для семейной жизни, но у бродяг нравы просты. Как только появилась способность размножаться — изволь.

Хотя Зойка ему твердо пообещала, что пока их первенец не научится заботиться о себе, второго она ему не подарит. Интересно, как это у нее получится? Контрацептивов из большого мира сюда не поставляют, а отказывать ему в приветливости она вроде не собирается.

Школу они, конечно, организуют. В свое время. И сами организуются. Как — пока неясно. Ни монархии, ни республике здесь не прижиться. Свободное сотрудничество свободных людей. Хех! Где это видано? Коммуно-либеральный анархо-синдикализм, кажется, так называется эта идея научными словами. Во всяком случае, именно это ругательство произнес Гедеон Фломберг, бывший профессор какой-то логии с Земли, когда Витян рассуждал на эту тему за ужином. Да как ни крути, как ни называй, взаимодействовать придется. Вот сейчас уже идет диспетчерская работа. Связь, информация, координация. Загрузно, но деваться некуда. У него здесь лучшая антенна, лучшая аппаратура и самые комфортные условия проживания. Не отвертеться. Но ради того, чтобы сынуля выучился по-человечески, он постарается. И будет для этого работать от всех бочек затычкой. Сообщать кому надо о находках, сделанных бродягами на обезлюдевших становищах, выяснять места недавней высадки ссыльных — да много чего получается лучше, если есть необходимые сведения.

И будет выслушивать по радио бесконечные жалобы на скуку и одиночество в исполнении агента колонизационного департамента. Вздыхать сочувственно, поддакивать, вставлять краткие реплики согласия с позицией собеседника. Пусть и невелика помощь, на которую можно рассчитывать с его стороны, но десяток топливных конверторов, или пакетик сухих дрожжей — где их еще возьмешь в их неблагоустроенном мире. А им бы еще самолетик на поплавках. Небыстрый, невысотный, лишь бы летал далеко и ломался нечасто.

Ну, все, хватит грезить. Подумать, оно, конечно, невредно. Но сейчас важнее набрать корзинку ленточных водорослей. Вон колышутся под самым берегом. Их еще до обеда нужно успеть подержать в горячей воде, и дать полежать в дуршлаге, чтобы обтекли. Зойка их сильно уважает на десерт с капелькой меда, что приносит Сакрипекс Ийланович из своих странствий единственный раз в году, перед сходкой бродяг в пещере Феофана.

Часть 2

Будни

Глава 13 Высадка

Вертолет высадил Джека точно в указанное место. На косу у слияния двух рек. Встречающего на месте не оказалось, но поскольку они прибыли на полчаса раньше срока, тревоги это не вызвало. Второй пилот помог вытащить на песок чемодан и сумку. Взметнув тучу пыли, тяжелая машина оторвалась от земли и скрылась за деревьями.

Через час стало тревожно. Обещанный школьный лесничий не появлялся. И вообще никто не появлялся. Окрестности абсолютно не походили на место, где хоть кто-то обитает. Да и сверху перед посадкой никаких построек видно не было. По реке проплыло крупное животное, показывая из воды только бугорки глаз. В зарослях галдели птицы. Черепаха тащила по песку свой панцирь.

Мобила показала отсутствие сети, что и неудивительно. У этой планеты всего три спутника на высоких стационарных орбитах. До них без направленной антенны не достучаться. Так что ни связи, ни ориентации. Поскольку полученные инструкции предписывали с места не трогаться и ничего не предпринимать без провожатого, ситуация складывалась патовая. Солнце начинало припекать.

Джек паниковал на полном серьезе. Его мучила жажда, но тревога иного плана повергала буквально в ужас. Кажется, его привезли не в окрестности школы, а закинули в какой-то медвежий угол. Ему, прожившему всю жизнь в искусственных поселениях, мир Фенимора Купера, конечно, безумно интересен, но и неведом. Кроме того, у самой планеты репутация чрезвычайно опасного мира, где смерть человека — рядовое событие. Уже одно название — Погибель — говорит само за себя.

Тем не менее, решимость выполнять полученные инструкции пересилила. В селениях, напичканных техникой, люди вынуждены считаться с регламентами и ограничениями. Приучает, знаете ли, к послушанию. День был теплым, ночь тоже не обещает прохлады. Сутки он продержится, на случай если произошла ошибка с датой. Потом пойдет вниз по реке.

— Трл брум пернит герфит кринг? — Примерно так понял он фразу, прозвучавшую совсем рядом. Повернулся на звук. Со стороны верховьев большей из речушек бесшумно приплыло сооружение, похожее на плот. И на нем человек с непонятной речью. Впрочем, это плавучее средство определенно направляется в его сторону. Веревка с кошкой на конце падает под ноги.

— Вира! — Это вроде как просьба потянуть. Или поднять? Да ладно, анализом речи можно заняться позднее, ясно же что надо подтащить судно к берегу.

Существо оказалось вида Хомо Сапиенс, женского рода и незначительного возраста. Не обладало ни существенным ростом, ни заметным весом, ни даром связной речи.

— Ты эсперанто понимаешь? — Ага, на счет связной речи он погорячился.

— Понимаю. И даже говорить могу.

— Откуда ты здесь, такой... торжественный? — Девчонка выразительно посмотрела на его отглаженный костюм "сафари", бутсы с гольфами и пробковый шлем. Сама она избыточной одеждой не щеголяла. Плотные эластичные трусики и полоска ткани через грудь, без признаков рельефа. Собственно по этой полоске и была определена половая принадлежность. Короткая стрижка и узкие бедра не наводили на мысли о прекрасной половине человечества. На правом плече игрушечное ружье на ремне, на левом боку — детская сабля на перевязи. А вот рация в руках — это то, что ему сейчас необходимо.