С момента гибели Гаврилина прошло уже почти два дня. Полиция официально охарактеризовала его смерть как несчастный случай, не вняв Капитонову. При этом, что примечательно, свидетелей, подтвердивших бы слова Бориса о преднамеренном убийстве, не нашлось.

— А сколько нам лететь, Кэп? — поинтересовался Ревуненков. — Ты ведь билеты покупал.

— Через два часа мы прилетим в Хайфу, там в течение часа пересядем на другой самолет и, примерно если считать, часа через четыре прилетим в Мариенгейм.

— А там еще на машине?

— Да, — подумав, ответил Капитонов, — думаю, надо будет взять напрокат машину. Из Мариенгейма до нужного места, насколько я понимаю, часа за два доедем.

Места были оборудованы личными экранами для просмотра телевидения или фильмов, на выбор.

Андрей нажал на правую кнопку, выбрав фильм. Теперь выбор ограничивался документальным фильмом о первой русско-японской войне, натуралистикой о североамериканских аллигаторах и недавней остросюжетной картиной "Катакомбы Одессы". Ревуненков выбрал последнее. Сняв со специального крючка наушники, он погрузился в просмотр фильма. "Режиссер — Алиса Ардженто" — гласили заглавные титры.

— Кэп, можешь ответить? — Ревуненков освободил одно ухо. — Я хоть и живу в России почти пятнадцать лет, никогда не обращал внимания, почему у нас живет так много людей с итальянскими фамилиями. Ардженто ведь итальянская?

— Ага, — кивнул Борис, — у тебя в школе по истории как было, как в институте? Не очень?

Андрей в знак утверждения развел руками.

— Ясно. Значит, я вкратце перескажу эпизоды новейшей истории по одному интересному региону. Слушай. В девятнадцатом году на Копенгагенской конференции делили все, что осталось от немцев, австро-венгров, турок. Первые и вторые нас сейчас не интересуют, главное — турки. Тогда, в Копенгагене, Италии перепала южная часть Малой Азии, то есть Ликия, Памфилия, Кария... Тогда это все назвали Анталией, по столице, и до сих пор называют. Мы, кстати, не так далеко от нее будем пролетать. Ты бывал в Анталии?

— Нет. Но собираюсь съездить.

— Слетай, не пожалеешь. Так вот, на чем я остановился? Итальянцам все это передали. Через несколько лет, после Турецкой войны, эти владения, естественно, еще немного расширились. Сюда потекли колонисты. Прошло двадцать с лишним лет. В сорок восьмом, летом, открылась Амстердамская мирная конференция. Россия, как известно, оккупировала почти всю Малую Азию и, вместе с союзниками — Ближний Восток. Причем свою долю наши дипломаты упускать явно не собирались — хотели аннексировать. И так выходило, что эта, значит, итальянская Анталия оказывалась бы со всех сторон окружена российскими владениями. Тогда и договорились с Италией — мы им почти весь Египет отдаем и в остальных вопросах поддерживаем, а они нам эту Анталию передают. Ну вот, к концу конференции, подписали соответствующий договор. Мы им еще сколько-то сотен миллионов выплатили и авианосец в придачу подарили. "Николай II", кажется. Анталия стала русской. А ведь за предыдущие тридцать лет итальянских колонистов туда понаехало — тьма! Сотни тысяч. Много кто, конечно, после сорок восьмого обратно на Апеннины вернулись, кто в Африку подались, но чуть ли не половина у нас осталась, приняли русское подданство. Режиссерша эта, Ардженто, тоже, по моему, дочка такого анталийского итальянца, но сама родилась уже в России. Кстати, знаешь, как у нас этих анталийских колонистов в русском подданстве прозвали? Антальянцы! Говорят, даже некоторые горячие головы из их числа уже начинают говорить о формировании новой нации! Вот так.

— Интересно. В Австралии среди русских до такого не доходило. Во всяком случае, когда я там был, — ответил Андрей, натягивая наушники.

Сотней минут спустя самолет "Второвских авиалиний" коснулся бетона взлетно-посадочной полосы главного аэропорта израильского государства. На автобусе журналисты прибыли в здание аэродрома.

— Увы, прямой рейс на Мариенгейм отменяется, — развел руками Капитонов, вернувшись из билетной кассы. — Якобы по техническим причинам.

— И куда теперь нам ехать? — спросил Андрей.

— Не беспокойся. Хоть до Мариенгейма самолет и отменили, но есть рейс до Энтеббе. Всего через полтора часа. Вот туда я билеты и взял.

— А оттуда как добираться?

— А там и разберемся. Главное сейчас просто долететь, — уверил друга Борис.

Спустя положенное время "Шавит" разогнался по взлетно-посадочной полосе аэропорта Хайфы и взмыл в небо. Голос по внутреннему радио поприветствовал пассажиров, напомнив им, что они, направляясь на аэродром Энтеббе, воспользовались услугами авиационной компании "Аркиа", а самолет находится под управлением одного из самых опытных израильских летчиков — Йонатана Нетаньяху.

— Кэп, а Канал мы не увидим? — спросил Ревуненков.

— Нет, он останется правее, мы ведь полетим через весь Синайский полуостров.

— Жаль. А то ведь говорят, что в ясную погоду его даже из самолета разглядеть можно...

— Слетаем туда в следующий раз, — закончил на этом Борис.

В предвечерних сумерках бело-голубой самолет приземлился в аэропорту на берегу озера Виктория. Подходящих рейсов для продолжения путешествия компаньоны не нашли, а потому было решено переночевать в какой-либо городской гостинице.

— Буонасера, сеньори! Такси? — немолодой усатый мулат поджидал журналистов на приаэродромной стоянке, первым попавшись им на глаза.

— Ну как, возьмем? — спросил Андрея Капитонов.

— Давай.

— А, так вы говорите по-русски? — таксист широко улыбнулся. — Вам куда?

— Нам куда? — повторил Борис. — Знаете что... Отвезите нас в гостиницу. Какая у вас тут получше?

Прибывшие русские уселись в неновый, но еще бодрый "ФИАТ". Водитель сел за руль и, повернувшись к пассажирам, ответил:

— Я бы вам посоветовал "Антилопу". Хорошая альберго, и недорогая. Вы к нам надолго?

Машина завелась и, мелко дрожа, тронулась с места.

— Нам бы только переночевать. А завтра мы хотим поехать дальше на юг, — ответил Борис.

— К тому же вам только переночевать. Тогда обязательно вы должны поехать в "Антилопу", — сверкая зубами во внутреннем зеркале заднего вида, ответил таксист. — Вас завтра во сколько забрать? Вот, возьмите номер телефона для вызова, — сказал он, протягивая пассажирам визитную карточку.

Через пару минут "ФИАТ", натужно тарахтя мотором, въехал в город. Улицы Энтеббе, застроенные современными зданиями с вкраплениями довоенных британских построек, утопали в зелени. Благодаря ветерку с озера, в машине, даже несмотря на выключенный кондиционер, ощущалась вечерняя свежесть.

Вскоре автомобиль подъехал к скромному трехэтажному зданию в колониальном стиле с горящими неоновыми буквами, сложившимися в слово "Antilope".

— Одна из самых старых альберго у нас. Скоро как пятьдесят лет будет, — сказал таксист, притормаживая у гостиницы.

— А вы сами давно здесь живете? — спросил Борис, отсчитывая требуемую за поездку сумму денег.

— Да я тут, в общем, и родился. Местный я. Скоро уже пятьдесят лет будет, — усмехнувшись в усы, ответил мулат.

— Мы тогда вам завтра позвоним, — сказал Капитонов, размахивая таксистской визиткой. — Только не знаем, кого спрашивать. Вас как зовут?

— Вова я. Так меня и спрашивайте.

Махнув рукой, таксист нажал акселератор и скрылся с места.

Коллеги вошли в здание и направились к стойке распорядителя. Борис щелкнул пальцем по медному колокольчику и, внезапно, откуда-то из боковой ниши в стене возник распорядитель гостиницы. Белый лысый мужчина неопределенного возраста в фирменном темно-буром мундире взглянул на русских своими большими голубыми глазами.

— Буонасера, сеньори! Коза десидэрано? — служитель "Антилопы" изогнулся в причудливом полупоклоне, умудряясь оставаться на одном уровне с прибывшими туристами.

— Буонасера, — ответил Капитонов и, подумав мгновение, на всякий случай добавил. — Сеньоре, льэй парльа руссо?

— Конечно! — ответил распорядитель. — Так что вы бы хотели?

— Отлично, — согласился Борис. — Мы бы хотели двухместный номер до следующего утра.

— Сейчас, — замешкался служащий. — Пожалуйста, тридцать седьмой номер.

Он ловко протянул ключ с номером Борису, собравшемуся произвести расчет за проживание заранее, дабы не красть у себя времени утром. Тут же Капитонов убедился, что Энтеббе — совсем не захолустный город, так как оплата за комнату русскими деньгами в количестве тридцати пяти рублей явно обрадовала распорядителя.

Но в этот момент газетчикам очень хотелось есть. Веранда, пристроенная к зданию гостиницы с восточной стороны, являлась и кафе. Сюда компаньоны и направили свои стопы.

Официант наскоро записал заказ журналистов и поспешил его выполнять. Друзья откинулись на спинки кресел и начали обозревать ближайшие окрестности.

В этот час посетителей в заведении было немного: стайка девушек разной расовой принадлежности за одним столиком, немолодая пара — за другим, в углу же расположился пожилой огромный негр в цветастом, если не сказать безвкусном, костюме. Он страстно, самозабвенно поглощал большой кус мяса.

Вскоре подоспел заказ. Между Борисом и официантом завязался короткий диалог.

— Что ты у него узнал? — спросил Андрей, дождавшись ухода постороннего.

— Кто такой этот мясоед.

— И кто же?

— Управляющий этой гостиницы, — ответил Борис. — Сеньор Амин.

Глава двенадцатая. Тиха угандийская ночь

На импровизированную сцену в противоположном конце помещения вышел небольшой оркестр и пышного вида дама негритянской наружности в блестящем платье до пят.

Музыканты заиграли, а через несколько секунд запела и негритянка. Она затянула известную, особенно здесь, песню "Аморе Уганда".

Через пять минут, когда она закончила, Андрей поднялся со своего места и хитро сверкнул глазами.

— Я сейчас вернусь, — произнес он и направился к музыкантам.

Через минуту он вернулся, ослепительно улыбаясь. Оркестр заиграл первые, смутно знакомые ноты.

Когда австралиец присел к своему столику, негритянка запела на русском с сильным итальянским акцентом:

Прощай, Мария, грустить не надо,

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!

Я на рассвете уйду с отрядом

Гарибальдийских партизан.

Отряд укроют родные горы,

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!

Прощай, родная, вернусь не скоро,

Нелегок путь у партизан.

Ждут оккупантов в горах засады,

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!

И будем биться все вместе, рядом.

Мы возвратим себе Турин!

Нам будет трудно, я это знаю,

О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао!

Но за свободу родного края,

Мы будем драться до конца!

— Интересную песню ты заказал, Андрей.

— Да вот так, припомнилась, — ответил он. — Из русского репертуара про Италию. Во времена моего детства из любой радиоточки "Белла чао" была слышна.

— Но ведь оригинал-то был на итальянском языке, — возразил Борис.

— Да, я что-то слышал такое, вроде сами пьемонтские партизаны ее пели...

— Именно! — ответил Капитонов. — И в первые послевоенные годы именно итальянская версия облетела весь мир. И уже потом, тридцать лет спустя, наши авторы ее творчески переработали и "Белла чао" во второй раз завоевала земной шар.

В это время на входе в кафе показался высокий белый мужчина в шляпе с полями. Он внимательно осмотрел присутствующих и, заметив Капитонова и Ревуненкова, направился к ним.

— Простите, это вы — русские, которые прибыли сегодня? — спросил он, подойдя к журналистам.

— Ну, вообще-то да, — замешкался Капитонов. — Но откуда вы про нас знаете и что вас к нам привело?

— Энтеббе — не такой и большой город, — сверкнул зубами незнакомец. — И любые новости здесь расходятся практически мгновенно. А привело меня следующее... Можно мне пока присесть рядом?

Ревуненков отодвинулся, предоставив тому свободное место.

— Возможно, — начал он и замолчал. — Возможно, вам потребуются услуги проводника в вашем путешествии по Центральной Африке. Я могу их вам предоставить.

— А почему вы так думаете? В смысле, почему в ваших услугах мы должны нуждаться? Окрестные земли, — Борис махнул рукой, — насколько я понимаю, уже достаточно цивилизованны, чтобы можно было путешествовать и без специальной подготовки.

— Вы не совсем правы, сеньор. Многие земли в Уганде еще остаются крайне опасными для простого европейца.

— Правда? — искренне удивился Капитонов. — Что же, интересно. Но нас не интересует Уганда. Мы направляемся несколько южнее.

— В германские владения?

— Именно так, — москвич кивнул в знак согласия.

— Но и те территории могут быть не менее опасными, сеньор!

— А вы и там работаете проводником?

— Конечно, — незнакомец приложил шляпу к груди и наклонил голову. — Могу поручиться, хотя это смахивает на хвастовство, но от Голубого Нила на севере до Замбези на юге и от Кабинды на западе до Могадишо на востоке вы не найдете лучшего проводника, сэр.

— Действительно, звучит несколько самоуверенно, — саркастически усмехнулся Капитонов.

— Но это действительно так, — усмехнулся в ответ проводник.

— Допустим, — прервал его Борис, — но каковы ваши расценки, сеньор? И имени мы вашего, кстати, тоже не узнали...

— Меня зовут Куотермэйн. Джеральд Куотэрмэйн. В день я возьму, если переводить на рубли, — он задумался. — Рублей девяносто в день.

— Как, как, говорите фамилия? Это прямо как у...

— Да, да, да! — перебил русского Джеральд. — Как у того. Но "все имена вымышлены и совпадения носят случайный характер".

— Я вижу, эта тема не является у вас любимой, — усмехнулся Капитонов. — Ну как, Андрей, потратимся на проводника?

Тот оторвался от потягивания аксума и уставился на коллегу.

— Я? Я никак, Кэп, не возражаю.

— Вот и отлично. Так что, сеньор Куотермэйн, по рукам?

— Зовите меня просто Джерри, — ответил он. — По рукам.

Газетчики окончили свой ужин и дожидались счета.

— Джерри, а часто приходится бывать здесь, в Энтеббе? — спросил Капитонов.

— Часто. Сейчас вот уже третью неделю здесь живу.

— Тогда вот что можно сказать о нем? — Борис мотнул головой в сторону сеньора Амина, который вставал из-за стола, явно намереваясь покинуть ресторанчик.

— Сеньор Амин. Личность известная в городе и окрестностях. Ему уже лет семьдесят, но пирушки закатывает по-прежнему как сорокалетний! В городе шутят, что Амин так любит есть, что не откажется и от человечинки. Но это, разумеется, только шутка, — усмехнулся Джеральд. — В молодости он служил в британской армии, а когда война докатилась до Уганды, то быстро сдался в плен. При итальянцах тоже пошел в колониальные войска, участвовал в подавлении нескольких мятежей, а лет в сорок уволился, заделался аграрием. В это время этой гостиницей владел бывший армейский начальник Амина, и, говорят, по старому знакомству, он его и нанял в качестве управляющего. Даже когда через несколько лет тот владелец разорился и "Антилопу" продали за долги, то Амина оставили на этой должности. Вот он так и остается здесь, — закончил повествование Куотермэйн.