Теория Фокса

— Так просто? Ты утверждаешь, что вся эта программа Количественного Смягчения, о которой все говорят, это не что иное, как новая система "Миссисипи"?

— Разумеется. Собственно, поэтому и появились отрицательные процентные ставки. Только благодаря системе "Миссисипи".

— Какая связь? Признаться, я сам никак не могу понять, как такое может быть — отрицательные процентные ставки? Какой смысл класть деньги в банк на депозит и платить за это? Как такое вообще может быть?

— Вот! Это феноменально! Казалось бы, как процентные ставки могут быть отрицательными? Абсурд, да? А вот как. Казначейская облигация — это не что иное, как обещание американского правительства выплатить, скажем, сто долларов через несколько лет. В нормальных условиях казначейские облигации стоят меньше ста долларов. Например, если ты купил их за девяносто один доллар за год до их погашения, то через год предъявишь эту облигацию и взамен получишь сто долларов. Твой доход будет примерно десять процентов. Это и есть процентная ставка — десять процентов годовых.

— Девять долларов против вложенных девяносто одного... Да, приблизительно десять процентов годовых.

— Но сейчас, — продолжил Фил, — потому что все хотят купить казначейские облигации, цена растет. Сначала люди были готовы платить девяносто шесть долларов, потом девяносто девять. А потом и сто один доллар.

— Больше, чем сто долларов?

— Да.

— Даже если назад они получат лишь сто?

— Именно.

— Это же абсурд! Сегодня ты вкладываешь сто один доллар, чтобы завтра получить сто. Гарантированный убыток!

— Действительно нелогично. И всегда было нелогично, но не сегодня.

— Почему?!

— Потому что ты более не собираешься держать их до погашения. Вместо этого ты планируешь продать их завтра по еще более высокой цене. Если цена растет, какая разница, сколько ты платишь за облигацию сегодня? Завтра же ты все равно продашь её дороже.

— Быть этого не может! — воскликнул Джим. — Они что, все слепые? Этого не может быть. Они же не простаки с улицы. Казначейскими облигациями владеют банки и крупные фонды.

— И, тем не менее, они тоже люди. Люди принимают решения. И этим людям неважно, чем торговать.

— Невероятно! Казначейские облигации стали сардинами!

— Именно. Их никто не планирует открывать. Это сардины для торговли. Никто более не смотрит на процентные ставки. Даже если они отрицательные. Цена растет, и это всё, что важно.

— Я всегда знал, что государства — это обман. Но чтобы в такой степени! И все это сделано специально, спланировано, — он ударил кулаком по дереву.

— Ну, конечно, Джим. Но в их защиту я могу сказать, что они не изобретают эти махинации. Всё уже давно изобретено. Они просто используют шаблон — стандартная схема, которой в критической ситуации пользуются практически все. Пойми, государства всё время сталкиваются с одной и той же проблемой — неоправданно завышенными ожиданиями в обществе. Когда слишком много взято в долг, и выпущено слишком много денег, люди смотрят на свои банковские счета и думают, что богаты. Но количество реальных товаров не растет. Так что ожидания нужно периодически спускать, стравливать. И для этого нужен спускной клапан. Если покопаться в истории, примеры разбросаны повсюду. Помимо "Миссисипи", была компания "Южных Морей", МММ и бесчисленное множество более мелких примеров. Это все один и тот же шаблон. Все, что нужно, это придумать ему новое название. Нынешний назвали программой Количественного Смягчения, вот и всё. Так что государству нужно лишь создать фантом, а затем убедить людей следовать ему и отдать лишние деньги. А когда фантом исчезнет, с ним исчезнут и завышенные ожидания. И все долги. И тогда можно начинать с чистого листа.

— Или с Французской революции.

— Ну, Джим, не обязательно же доводить до крайности. Просто, когда пузырь лопается, нужно стоять от фантома подальше и сделать вид, что вся эта афера не имела к тебе, государству, никакого отношения. Но если все же дело зайдет слишком далеко, можно назначить козла отпущения, какого-нибудь зиц-председателя, шута. Например, дать людям возможность выбрать президентом заведомого клоуна или проходимца, а потом списать все на него. Ну, правда, а чего люди хотели, когда выбирали шарлатана? Вот и пусть и расплачиваются за ошибки. Так что, если элита не будет стоять к этому фантому слишком близко, такой досадной неприятности, как гильотина, можно избежать. Это стандартная схема, Джим. Её все используют.

— И как же такой неглупый человек, как ты, Фил, оказался замешан во всем этом? Зачем вы отдали американцам триллион долларов?

Спрыгнув с дерева, Джим возбужденно начал ходить взад и вперед.

— Потому что мы знали, что они готовят новую "Миссисипи".

— Как?! И все равно отдали деньги?

— Конечно.

— А-а! Всё ясно! Ты ожидал, что цена на облигации поползет вверх и поэтому их купил.

— Можно и так сказать.

— Япония стала торговцем сардин? Вы надеялись, что поскольку первыми разгадали, что американцы готовят очередную "Миссисипи", сможете выиграть. Ты знал, что это схема, но все равно вошел в неё. Да ты просто карточный игрок!

— Не спорю. Но, к сожалению, не мы первые это поняли.

— Кто тогда?

— Китайцы. Они вошли до нас.

— Ха! И получили основной куш, когда облигации поползли вверх?

— Несколько сотен миллиардов долларов. Одна из самых прибыльных сделок в истории.

— И зная всё это, ты все равно вложил в эту схему все сбережения японских пенсионеров.

— Не было выбора. Это была самая большая игра в мире, — Фил вздохнул и поежился, как будто от холода. На мгновение его лицо стало серьезным, как будто на него надели стальную маску. — На кону — триллион долларов и множество жизней, включая мою. Все зависит от ответа на вопрос.

— Какой вопрос?

— Собираются ли китайцы в ближайший месяц продавать казначейские облигации?

— Потому что у них тоже примерно триллион этих облигаций, и если они продадут первыми, ты потеряешь все? Точно так же, как те кредиторы короля в системе "Миссисипи", да?

— Примерно так, — процедил Фил.

— Но почему ты думаешь, что они собираются продавать? Они держат их уже больше десяти лет. Почему сейчас?

— Зоя.

— Что Зоя?

— Из-за Зои.

— Не понимаю... Зои?

— Зоя — это компьютерный вирус. Ты сидишь, изолированный от мира, и ничего не знаешь. О, как бы я хотел просто вот так спрятаться, как ты, — он вздохнул.

— Расскажи...

— Сначала она была безобидна. Просто ещё один паразитический код, блуждающий по Интернету. Никто бы и внимания не обратил. Но потом она начала заполнять собой место на компьютерах и забивать каналы связи. Она расползается, и очень быстро. Пока паники нет, но она будет, когда люди поймут, что это такое.

— И что же это такое?

— Оружие.

— Оружие?

— Мы думаем, что Интернет будет полностью закупорен не далее, чем через две недели.

— Тогда ты пришел не по адресу, Фил. Я вообще ничего не понимаю в компьютерах.

— Весь мир оказался поражен, — сказал он, — кроме одной страны.

— Китая?! — воскликнул Джим.

— Мы думаем, что Зоя — это их оружие. И если это так, китайцы продадут американские казначейские бумаги.

— Почему?

— Потому что Зоя — это объявление войны. Экономической войны на поражение. Уничтожение всей глобальной финансовой системы.

— Но тогда какая разница, кто продаст облигации первым? Если Интернет перестанет существовать, финансовые рынки исчезнут. Кого тогда вообще будут волновать американские казначейские бумаги?

— Никого... Кроме нас. Ты знаешь, что происходит в Японии, если ты теряешь чужие деньги? Пенсионные сбережения всей нации? Харакири по-прежнему в ходу, Джим. И это очень неприятная процедура, — сказал он, потирая шею.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. И в тот же самый день, когда умру я, со мной погибнут тысячи моих людей... Весь мой клан.

— Кто ты? — спросил Джим, оцепенев.

Фил расстегнул верх рубашки. Хвост красного дракона обвивал его плечо.

"Якудза".

Две волны на отмели столкнулись, взметнув вверх белые стрелы. Мгновение спустя донесся гулкий удар, и песок задрожал.

— Фил, ничем не могу помочь.

— Почему? Я же не государство.

— Ты хуже. Те уничтожают личность хотя бы неосознанно, просто по своей природе. Ты же делаешь это специально. Ты чистое зло, Фил. Ничем не могу помочь. Прощай.

— Хотя бы послушай, что я скажу. Я расшифрую тебе сообщение и...

— Ничем не могу помочь, — повторил Джим отстраненно. — Прощай.

— И даже Бриджит Клэнси тебя не переубедит?

У Джима перехватило дыхание.

"Только не Бриджит...".

Бриджит отравила себя сто лет назад, после того как её любовник и одновременно муж её сестры, погиб под завалами золоторудной шахты неподалеку отсюда, в Чартер Тауэрз. Её могилу, затерянную посреди пустыни, Джим превратил в банковскую ячейку — под памятником, поставленным её сестрой, хранилось его золото.

Джим уставился на бурлящие волны, не в силах сдвинуться, пытаясь осознать новую реальность.

"Золото у японцев. Теперь я бродяга без единого цента".

— Ты умеешь выбирать советчиков, но мой ответ по-прежнему нет. Уходи.

— Боюсь, тебе все-таки придется помочь нам, Джим. Ты не оставил мне выбора, — сказал Фил, доставая телефон. Когда он нажал на кнопку, Джим увидел знакомое лицо.

— Папочка?

Тишина, и затем...

Левый кулак был нацелен в висок, ногой Джим готовился нанести удар в тело. Но вдруг он сам очутился на песке, с рукой, намертво зажатой за спиной. Он не мог пошевелить и пальцем.

— А-а-а! Чего ты хочешь? — прорычал Джим.

— Ответ. Достань информацию.

— Я достану любую информацию, любую идею... Но сначала освободи Марию.

— Сразу после того, как ты распутаешь наше дело. Извини, другого способа нет.

Пилот с серым, излучающим смерть автоматом узи, встал напротив, чуть в стороне. Фил выпустил руку Джима.

— Я сделаю... — он приподнялся на коленях, раздавленный и разбитый. — Я всё сделаю...

— Знал, что могу на тебя положиться, — сказал Фил спокойно, прислонившись к дереву чуть поодаль. — Ну, так вот. Правило простое. И оно одно... Ты получаешь свою дочь после того, как мы получаем ответ на вопрос.

— На какой вопрос?

— Является ли Зоя оружием китайцев? Кто создал её? Готовятся ли они сбрасывать казначейские облигации?

— Столько вопросов!? — воскликнул Джим в отчаянии.

— Это по сути один и тот же вопрос... Началась ли война?

Джим смотрел на него, но теперь перед ним сидел совершенно другой человек. Расслабленность исчезла. Вместо дружелюбного лица была маска белого медведя, на которой не читалось ни единой эмоции. Лицо, не показывающее ничего, кроме решимости и безразличия.

— А если ответ неправильный?

— Тогда Мария умрет, — сказал Фил, беря сверток, протянутый ему пилотом. Сняв обертку, он бросил содержимое на песок. Боль вывернула Джима наизнанку. Перед ним лежала окровавленная трехпалая рука.

— Нельсон, Нельсон!.. Прости меня... Прости! — Джим потянулся к руке, рыдая. — Зачем? За что?! За что ты убил его?

— Всё равно он был не жилец. Но зато теперь ты знаешь, что ответ должен быть правильным. Извини, но это было необходимо. Одна жертва, чтобы спасти тысячи... Но не забывай, что, если ты потерпишь неудачу, я тоже погибну. Всё по-честному. Мы в одной лодке, Джим. И на твоем месте я бы собрался и уже начал искать ответ. Каждой минутой, которую ты здесь плачешь, ты отнимаешь у Марии день жизни. Так что иди и найди ответ.

— Но как... Как ты узнаешь... Правильный ответ или нет? — он задыхался.

— Мы подождем неделю. Если казначейские бумаги упадут на десять процентов, значит, китайцы продают. И когда мы получим подтверждение, отпустим Марию.

— А если... он окажется неправильным?

— Тогда, боюсь, ты более её не увидишь, — бросил Фил равнодушно.

— Это невозможно! За что? Почему ты с ней так поступаешь? На такие вопросы невозможно получить точные ответы. В них слишком много неизвестных. Ты опять играешь в игру, и на кону жизнь!

— Вот поэтому ты и нужен — слишком много неизвестных. Иди и найди ответ. Распутай это дело. Ведь ты так хорошо умеешь это делать... Другого пути нет, Джим. Прости, но ты и твоя дочь оказались в жерновах этой большой игры. И с этим ничего не поделать... Найди ответ. И помни: это честная игра. Ты ошибешься — я тоже умру. Это честная игра.

Он замолчал, наблюдая за Джимом.

— У тебя три дня, — он посмотрел на часы. — В полдень субботы по токийскому времени Марии не станет.

— Нет! Это невозможно! — закричал Джим. — Это просто физически невозможно! Уйдет целый день, чтобы только выбраться с этого острова. Начинается прилив... Дорога будет затоплена. Это ловушка!

— С собой я тебя взять не могу, прости. Выбирайся сам. У нас нет времени. Зоя уже повсюду. Через неделю всё это уже будет неважно. И поэтому нужен ты. Не знаю, как ты это делаешь, но только ты сможешь найти ответ вовремя.

— Не смогу. Никто не сможет.

— Выбора нет. Ни у меня, ни у тебя.

— Ааа!.. — Джим взвыл от боли. — Как я найду тебя?

— Отправь ответ по этому номеру, — Фил бросил на песок квадратный кусок картона.

— Как проверить, получен ли ответ?

— Придет подтверждение.

— А... А если номер будет выключен?

— Это триллион долларов и моя жизнь. Он будет включен. Просто отправь ответ.

— А как я могу быть уверен, что ты отпустишь Марию?

— Никак. Но выбора нет... Вот твоё золото — все сто двадцать один килограмм, — он кивнул пилоту, и тот, закинув автомат за спину, начал выгружать деревянные ящики. — И вдобавок — пятьдесят килограммов на текущие расходы. Этого должно хватить.

Пилот сложил на песке три одинаковых ящика, забрался в кабину и запустил двигатели. Фил подошел на несколько шагов.

— Суббота, полдень, токийское время! Крайний срок! — он перекрикивал нарастающий гул мотора.

— Будь ты проклят! Будь ты проклят!!

— Да, и еще, — добавил Фил, спиной отступая к вертолету, — учти, что сообщение существует. История про ДНК — не вымысел. Оно существует.

— Фил! — крикнул Джим, когда тот уже начал забираться в вертолет, рукой прикрывая глаза от песка. — А Бог? Он тоже?.. Тоже существует?

Фил крикнул что-то в ответ, но был слышен лишь рокот мотора.

Глава 4

— Что делать? А-а?! Что делать?! — причитал Джим, сидя на коленях, судорожно сжимая карточку обеими руками. Его трясло, одна и та же мысль вертелась в голове по кругу без остановки. Отчаяние поглотило его целиком, но постепенно слабый голос рассудка стал пробиваться через завесу паники.

"Теряешь время. Соберись. Спрячь номер в надежное место".

С трудом он поднялся на ноги, добрался до машины и кривым, дрожащим почерком написал номер у себя на руке, чуть ниже локтя, вонзая острие ручки до крови.

"Хорошо. Теперь пульс".

Сердце стучало, вырываясь из груди. Разум загнанной крысой метался из угла в угол, бесконечно прыгая от ярости к отчаянию и обратно, не способный ни на чем сконцентрироваться.