Аларан. Новая роль

Дабы довести дело до конца я сложил последний костер у самого муравейника, и его принялся выгонять наружу всех оставшихся мурах жаром обычного пламени. Их было не много — вначале выскочило несколько мурашей, несущие в лапах маленькие прозрачные яйца. Их я так же раздавил каблуком обувки. Потом полезли личинки — толстые, светло зеленые, пахнущие резким кислым запахом, и настолько медлительные, что я даже не торопился их убивать — все равно никуда они не денутся. Я ждал муравьиную королеву. Но та так и не появилась — видимо, умерла в своем логове от жары.

Когда от муравейника остался только неглубокая яма, я сел на землю и принялся обдумывать свое положение. Итак, я победил. Я в одиночку выступил против опасных муравьев и все же их одолел. Да — потратив всю свою магическую энергию. Да — сильно рискуя, ведь если б что-то пошло не так, то я бы дорого за это поплатился. И да — мне причитается за это хорошая награда. Именно так — хорошая, потому что, если б не я, кто знает, чем бы закончилась привычная ночная вылазка. Но ведь кусаки бывают тут очень редко. Вот если бы таких опасных созданий было больше, я бы тогда быстрей рассчитался с долгом.

Больше. Больше.

Хм...

Мой взгляд упал на все еще копошащихся на земле личинок. Создания весьма неприятные, что и говорить. Но все же гораздо приятнее крыс.

Хм — а что если, если...

На следующий день меня позвали к старосте: прошло десять дней с того момента, как я начал работать на деревню, и пришло мое время получить оплату. Я стоял перед стариком Инваром и смотрел его отчетную книгу. Да, все верно — как и обещал, староста предлагал за мои услуги весьма разумные цены: не маленькие, дабы не оскудеть, но и не непомерные, чтобы у людей не было желания отказаться. Но что с того, если и оброк с моей оплаты он так же высчитывал верно, оставляя мне всего одну четверть от заработанных мною денег. Радовало две вещи — награда за уничтожение гнезда кусак оказалась действительно щедрой, как и то, что мой долг деревне потихоньку начал гаситься.

Но все же мне этого было мало. Очень мало.

— Должен признать, что с тем гнездом ты неплохо справился, — с некоторой неохотой промолвил староста, высыпая передо мной отсчитанную горсть монет. — Признаться, я не сразу поверил, что ты в одиночку справился с целым муравейником кусачей.

— А что тут удивительного? — деланно изумился я.

— Виданное ли дело — один, да против целого гнезда, — пояснил мне староста. — Да еще и без одного укуса.

— Если я берусь за дело, то я его точно сделаю, — начал бахвалиться я.

— Это все слова, — ухмыльнулся старик. — Но я был в том месте, что ты указал. И видели, что осталось от муравьиной кучи. Должно сказать, что я впечатлен. Впечатлен, да, — добавил Инвар.

— Всегда рад помочь, — поклонился. О да, о да — хвалите меня, хвалите. И не останавливайтесь.

Староста захлопнул отчетную книгу и отложил ее в сторону, всем видом давая понять, что мой визит окончен. Но я не спешил уходить — нужно было действовать. Да, я понимал, что обманывать старосту — дело весьма рискованное. Но ведь я торговец, а потому к риску я привык.

Эх — была не была.

— Уважаемый староста, тут вот еще какое дело, — осторожно сказал я, стараясь выглядеть как можно спокойней и непринужденнее. — Что касается кусачей. Вы же понимаете — там, где есть одно гнездо, может оказаться и второе, и третье. Или даже дюжина.

При упоминании о дюжине гнезд лицо старосты сильно помрачнело. Я его понимал — дюжина гнезд муравьев-кусачей может за один день запросто оставить без пшеницы все поля. А если такие гнезда появятся внутри стен деревни, то за пару дней они могут обнести все амбары, и никакая магия тут уже не поможет.

— Одна из опасностей этих муравьев в том, что их гнезда нельзя обнаружить, — продолжал сгущать тучи я. — К счастью, появление муравьев начинается с появление личинок. — А тут уже я откровенно начал врать. — Они такие мерзкие и толстые. И очень резко пахнут.

Бородатое лицо старосты стало мрачнее тучи.

— К чему ты клонишь, Аларан? — хмуро спросил он меня.

— Если кто увидит такую штуку — значит, значит, быть беде. Значит где-то рядом точно их гнездо. Поэтому, если кто увидит такую личинку, то пусть сообщает вам. Мы — зовите меня. А уж я знаю, как с этим можно справиться, — невинно закончил я.

27,05

*

Мой план сработал, и сработал великолепно: кусачей боялись все, и никто во всей деревне не желал с лишний раз с ними сталкиваться. Потому, как только кто-то обнаруживал у себя на поле или во дворе бледную, одутловатую, дурно пахнущую личинку, то тут же мчался к старосте. А он посылал за кем? Правильно — за мной. Мне оставалось лишь явиться в нужное место, и, приняв самый обеспокоенный вид, тут же приняться за мнимую работу, демонстрируя хозяину как можно больше магии огня. В конце своего представления я оставлял большой круг хорошо пропеченной земли, и клятвенное заверение в том, что в его владениях больше не осталось ни намека на кусачей. И тут я не врал, потому что откуда бы им взяться, если я больше ему их не подбрасывал?

В конце следующих десяти дней староста насчитал мне к оплате куда-как большую сумму. И даже после того, как староста вычел из нее причитающуюся мзду, в мою руки легла хорошая стопка монет. Тяжелая стопка монет. Что, конечно же, не могло меня не радовать. Радовали меня не только сами деньги, сколько то, что все получилось, как я задумал. Конечно, я мог бы сидеть тише воды, ниже травы, выторговывая за свою работу лишний медяк-другой. Но я не староста — мелочиться не привык.

И да — по этому поводу совесть меня не мучала. А что? В размерах деревни деньги-то, в общем-то, небольшие. Деревня не разорится. А мне — пригодится.

К сожалению, радость моя длилась не долго — с каждым разом личинок у меня оставалось все меньше и меньше, а потому мне вскоре пришлось задумать о новой идее по добыче денег. Не то, чтобы я о ней совсем забыл. Я понимал, что на основной работе для себя я много не заработаю — мне нужно было придумать нечто другое. Нечто совсем другое.

Идею подсказал мне Лавон. Разумеется, не намеренно, а совершенно случайно.

В тот день я сидел у него во дворе и пил вместе с ним разведению медовую. Вкус ее мне не особо нравился, но, как у нас говорится, дармовому напитку и мерзкий привкус не помеха. Так вот — мы сидели в саду под распустившейся яблоней, попивали медовуху из деревянных кружек, а то время как приятель жаловался мне на свою жизнь.

— Завидую тебе, рыжая головешка, — произнес он, глядя на меня уже слегка помутневшим взглядом. — Твои младшие сестры еще совсем маленькие, а потому и глупости у них в голове, ну, тоже, крошечные. А мои сестры... Ты даже не представляешь, как же они меня замучили, — добавил он с непомерной грустью в голосе.

— Замучили? И чем же? — удивился я, искренне не понимая, как можно себя достать. В моей жизни все происходило как раз наоборот — обычно я доставал своих недругов.

— Чем, говоришь? Своими вопросами, своими просьбами и своим постоянным нытьем, — охотно пожаловался он.

— Оу? А это как? — навострил уши я.

— Да по-разному. То просят меня выведать, кому из наших парней они нравятся, — стал перечислять мой приятель.

— Так...

— То просят узнать, кто нравится тем парням, которые нравится им, — продолжал Лавон.

— Ого...

— А иногда хотят знать о том, у кого из парней какие любимые блюда, у кого какие тайные желанья. Тьфу. — Парень возмущенно сплюнул на землю.

Я с пониманием кивнул — ну его к троллю такие разговоры.

Но оказалось, Лавон еще не закончил

— А еще, на носу, месяц богини Гешты. Представляешь? — выдал он вновь со стоном.

— Месяц богини Гешты? И что с того? — Спросив это, я непроизвольно нахмурился — мне не нравилось, когда я чего-то не понимаю. Это означало, что я чего-то не знаю, что я что-то упустил. А это для торговца нехорошо.

— Нам с тобой? Парням? Да ничего, — с усмешкой ответил он. — А вот девушкам...

Я снова весь превратился в слух.

— Гешта это ж богиня семьи. Семьи, материнства и любви, — заявил приятель.

— И что? — Это, разумеется, было мне известно.

— А то, фитилек ты мой, что этот месяц — излюбленное время для всяческих женских гаданий: на любовь, на жениха, на пару, на красоту, и все такое прочее.

Я задумчиво почесал свой щетинистый подбородок. Вот даже как? Не знал, не знал. Но оно и понятно — моим сестрам три и четыре года, а потому такое в нашем доме ни разу не обсуждалось.

— А как это касается тебя? — вновь удивился я. — Ты же тут не причём? Ты же у нас не девушка, — едко хихикнул я.

— Как касается? — возмутился тот. — Когда речь идет о ворожбе на яблоках, на блинах или на зеркальце, тут я, слава богам, не причем. Но, Ал, ты же знаешь, хотя нет, не знаешь, что лучшей ворожбой у нас считаются ворожба на пепле.

— На пепле?

-Угу. Это когда вместе с кусочком ткани сжигается или волос человека, на которого проводится гадание, или клочок от его одежды.

— И что? — Я про прежнему ничего не понимал.

— А как ты думаешь, кого просят его достать? А? А? А? Ну конечно же, меня. Меня, что б им пусто было.

Лавон продолжал изливать свои жалобы, но я уже думал совершенно о другом. Гадания на пепле это значит гадания на огне. А кто у нас повелитель огня? Я. Значит я тоже могу устраивать нечто подобное. Естественно — не задарма.

Идея с гаданиями настолько мне понравилась, что я в нетерпении заелозил на стуле. Однако прежде мне нужно было узнать у Лавона все детали.

— А ну-ка расскажи-ка мне дружище, что ты знаешь о девичьих гаданиях? — спросил я, подсаживаясь к нему поближе.

И Лавон рассказал. Он говорил и говорил, а я запоминал и запоминал. В сущности, дело оказалось весьма несложным и у меня начал потихоньку вырисовываться план.

27.05(2)

Этим же днем я встретился с Латуром — молодой лесоруб по просьбе родителей остался дома, нянчиться со своим младшим трехлетним братом.

— Привет, Латур, — с порога промолвил я. — Мне нужна твоя помочь.

— Фто за вопрос? Гофори, — легко согласился он.

Я описал ему свою задумку.

Какое-то время здоровяк молчал.

— Не, я-то конефно, фсе фделаю, — решительно прошепелявил он. — Но обманывать дефушек это, как-то не очень, — несколько неуверенно добавил он.

— Девушек, он, видишь ли, пожалел, — вмиг возмутился я. — А ты лучше скажи — кто меня пожалеет? Меня пожалеет кто?

Латур отчаянно закивал, демонстрируя полное согласие с моими словами. Парень не знал, что договор со старостой аукнулся мне не только денежной стороной. Каким-то образом наши девушки узнали об этих кабальных условиях и теперь не спешили открывать мне свои, скажем так, объятья. Да — я вернулся в деревню магом. Но что проку от такого мага, если у него нет денег на подарки и развлечения?

Обидно? Да — еще бы не обидно.

— Значит вечером, у колодца, — строго напомнил я. Крепыш кивнул, и дал подзатыльник мелкому — так, на всякий случай.

Вечером, как и договаривались, мы встретились у колодца — как раз в то время, когда большинство девушек идут к нему за водой для готовки ужина.

— Так ты говорифь, магия огня делится на четыре вида? — с преувеличенным любопытством спросил меня приятель.

— Да, — ответил я, поглядывая на скопившихся у мокрого сруба женщин. — Это магия для атаки, магия для защиты, лечебная магия и магия творения, — притворно громко перечислил я разделы огненной магии.

— А вот фто такое магия тфорения?

— Тут все просто — магия творения позволяет нам, магам огня, творить из огня нечто очень особенное. Например — огненных магических защитников. Или же позволяет с помощью огня предсказывать чье-то будущее.

— Прафда чтоль? — протянул крепыш весьма удивленным голосом.

— Конечно, — с очень значительным видом ответил я. — Ведь будущее — это же очень важно.

— А ты мофешь предфказывать будущее только для магов?

— Конечно же нет — моя магия открыта для всех!

Все — наживка была заброшена. Оставалось только ждать.

Ждал я недолго. Уже на следующий же вечер меня подловила Венна — невысокая, светловолосая, скромная девица, что жила за четыре дома от меня. Подловила и тихо спросила:

— Правда ли то, что ты можешь мне погадать?

Я ответил:

— Истинная правда. — А еще я добавил, что мой магический огонь на многое способен. Что он говорит только правду. И что, раз это правда, то это стоит денег.

Девушка кивнула и так же тихо ушла. Затем подошла ко мне снова, на следующий день, и спросила, обязуюсь ли я молчать о том, что могу услышать. Я тут же клятвенно пообещал ей, что буду нем, как дохлая рыба, безмолвен, как старая могила, бессловесен, как яблочный червь, и безгласен, как старый немой на площади. Девушка поверила, и попросила прийти поздним вечером на рынок, чтоб там, в уединении, я ей погадал.

Дальше все прошло так, как я и предполагал: у девушки оказалось несколько самых простых вопросов, на которые я отвечал весьма осторожно и двусмысленно, не забыв показать немного волшебства огненной магии. Венну мои ответы, вроде как, устроили, и, положив в мою руку несколько монет, девушка исчезла в надвигающихся сумерках, оставив меня стоять в ликовании. Еще бы — первые деньги, которыми не нужно делиться со старостой.

— Только бы на этом все не закончилось. Только бы на этом все не закончилось, — яростно твердил я себе.

На следующие день со мной тайно встретилась еще одна девица — конопатая Лозина. И все повторилось, как и в первый раз — сначала она выпытывала, умею ли я гадать, и никому ли не расскажу, то, что я услышу. Я снова разразился чередой непреступных клятв, а также намекнул, что за меня может кое-кто поручится. Девушка закивала и уже тем же вечером мы снова встречались в дальнем углу опустевшего базаре.

И пошло-поехало. Через два дня меня подкараулила еще одна девица, а потом еще — сразу двое. И снова все закончилось тем, что на закате мы уединялись на безлюдном месте, и я вынужденно выслушивал разные вопросы. Они всегда были одними и теми же: "когда я выйду замуж", "кем будем мой суженный", "будет ли он богатым", "умным", "красивым" и все такое прочее. Чем больше я выслушивал вопросов, тем лучше понимал, как мне стоит на них отвечать. Я старался давать только самые радужные ответы, но при этом я никогда не спешил со сроками.

— Все у вас будет, — обычно отвечал им я. — Все будет, но где-то через год. — И девушки уходили: счастливые, довольные и обнадежённые, не забыв оплатить свое счастье пригоршней мелких монет. За исход своего гадания я не волновался — за год девушка или забудет о нем, или — обо мне. Да и вообще не ясно, буду ли я сам через год в деревне.

И тут моя совесть ни сколько меня не грызла: с девчат не убудет, а мне лишним не будет.

Словом — дела наконец-то налаживались.

28,05

*

Однако один день чуть было все не изменил.

Начинался тот день как обычно — проснувшись, я помог своей семье по хозяйству, и, взяв кое-что из вещей, пошел на базар — торговать. Торговля шла хорошо, но неожиданно над деревней раздался глухой колокольный звон.