Визит к лиа Данье, стараниями лиэна Клауса, надолго не затянулся: мы просмотрели планы старой конторы, пришли к некоему соглашению, которое нужно детально обговорить с дамами-попечительницами, и споро отбыли по своим делам, мечтая о глотке свежего воздуха — все-таки и одна собака в квартире, пусть и большой, тот еще "аромат" создает, а уж когда их несколько... Когда уже уходили, Твиль попыталась преподнести Клаусу очередную порцию отворотного порошка под видом лекарства от головной боли. Однако удача была не на ее стороне: спущенный с рук мопс Бобри и выбравшийся из дальних комнат дог неизвестного мне имени устроили догонялки и чуть не сбили с ног Данье, порошок чудесным образом оказался на ее платье. Степень озлобленности взгляда не берусь подсчитать.

Я была на распутье. Да-да, именно так! Казалось бы: выяснила имя отравительницы (а кем же еще считать лиа Данье?), "пожелание" госпожи Пьяломы исполнила, о чем еще тревожиться? Разве что о том, как уговорить лиэна Скирсо принимать противоядие. Ан нет, не все так просто, как хотелось бы: если не остановить Твиль Данье сейчас, то послезавтра, а может даже и завтра, она таки вручит новую порцию Клаусу, и как ей воспрепятствовать? По закону лиа Скирсо либо сам лиэн Скирсо могли обратиться к стражникам с заявлением о расследовании попытки приворота, ну или отравления. Вот только на каких основаниях? Лиа Скирсо знает об изменении состояния мужа, но не знает об отвороте, а лиэн Скирсо даже не подозревает о творящемся! А я... знаю так много, но имею ли право идти к страже? Вот я и говорю: стою на распутье.

На самом-то деле во время размышлений не стояла, а шла, и ноги привели меня к храму. Да не всех богов, а Великой Матери. Случайность? В отличие от сверкающих златом храмов Брионы, пафосных Мэйронда или мрачных Лармийра, храм Великой Матери был... уютным. Именно так: немногим больше двухэтажного дома, с крышей из зеленого камня, с высокими окнами-витражами, он не так уж и походил на традиционный храм. Внутреннее убранство соответствовало внешнему виду: широкие скамьи, обитые войлоком, чтобы удобней сидеть, высокий свод, лампады на магическом огне, сияющие, но не ослепляющие, резной деревянный алтарь. Даже сама статуя богини была выполнена необычно: неизвестный творец одел Великую Мать не в золото, серебро или камень, наряд был искусно вырезан из дерева.

Итак, я в храме. Зачем? Глупый вопрос. В храм затем и идут — найти ответ. Если уж быть совсем честной, а другого Великая Мать и не приемлет, то вопросов много, очень много, но самых важных два: извечный о моем боге-покровителе и новый, тот самый про Твиль Данье. И как спрашивать?

Присев на скамью, решила еще раз рассмотреть все обстоятельства дела семьи Скирсо, сейчас это важней. Твиль Данье. Молодая незамужняя девушка. Невысокая, щупленькая. Быть может, в Нагорье девушка могла слыть красавицей, но под здешние каноны красоты она не подпадала. И очаровательной ее не назовешь. Характер? Сложно о нем говорить, но озлобленность нельзя не отметить. В своей практике мне довелось встретить людей и с более тяжелой судьбой: казалось, беды и несчастья преследуют их по пятам. Однако ни один из них не озлобился. Мне так везло? И такой вариант возможен. Все это я говорю к тому, что хоть внешность и дает нам первое впечатление, душевная красота порой кардинально меняет отношение и то самое первое впечатление. Так вот можно ли сказать, что Твиль обладает внутренней красотой и стремится ее показать? За время нашего краткого общения девушка стремилась показать только недовольство, злобные взгляды выходили сами собой.

Однозначный вывод я могу сделать о том, что Твиль весьма разочарована несостоявшимся дарением земельного участка. Разочарована ли его продажей? Вполне возможно, ведь пока земля находилась в семье, оставался шанс заполучить ее в свое владение. Не за этим ли она устроилась на работу к лиэну Скирсо? Вполне возможно. Но как она собиралась заполучить участок? Путем отворота? И здесь серьезная заковыка получается. Если рассуждать логически (хотя нормальная логика сразу укажет на незаконность таких действий и последующее наказание), то Твиль могла бы приворожить лиэна Клауса, а тот в порыве чувств подарил возлюбленной эту самую землю. Угу, и что бы она с ней делала? Но Твиль сотворила отворот, а не приворот! Почему? У меня нет ответа. А если дело не в участке, тогда зачем прятать планы? Только после прямого указания, точнее приказа, и повторного упоминания свидетельских показаний о том, что именно Твиль забрала документы, девушка вынесла многострадальный том — выглядел он так, будто его трясли, теребили, потом опять трясли, а после пытались разорвать. Быть может, Твиль пыталась найти какую-то лазейку, чтобы признать продажу незаконной? Но тогда, во-первых, нужно смотреть договор купли-продажи, а не технический план, во-вторых, ей он все равно не достанется, ибо бывшая владелица — ее тетя, Агнесс Мопли. Либо план был более долгоиграющий: сперва вернуть участок в семью, а потом... убить Мопли? Жутковато, но, увы, возможно: решившись впервые на серьезное преступление, второй раз легче вступить на тот же путь. И тут как раз и возникает мой главный вопрос: что делать мне?

-Могу я помочь? — тихий мужской голос прозвучал громом среди ясного неба: я так задумалась, что ничего не видела и не слышала.

-Простите... — Пришлось выбираться из собственных размышлений и предположений, потому что заговоривший не торопился уходить.

Передо мной стоял жрец. Собственно только по висевшему на простой цепочке знаку бесконечности, символизирующим Великую Мать, и можно было догадаться, что мужчина — жрец. Никаких расшитых камнями риз или длинных балахонов, никаких затейливых головных уборов или особых перстней не наблюдалось. Льняная накидка чуть ниже колена, тонка рубашка на перламутровых пуговицах, льняные штаны и сандалии — вот и весь наряд жреца. Знак да еще спокойный, доброжелательный взгляд серых глаз отличали его от обычных прихожан.

-Могу ли я чем-то помочь? — повторил жрец.

-Честно? — Мужчина кивнул. — Не знаю. Существует проблема, но мне пока неизвестно ее решение.

-Многие приходят в храм за советом, за помощью.

-Боюсь, я не слишком прилежная верующая, — мое смущение было искренним: да, по большим праздникам я жертвовала различным храмам деньги, а в Центральном ставила три свечи перед алтарем Трех, но вот все положенные церемонии в другие дни не соблюдала.

-В вере нет прилежания, — тихо рассмеялся жрец. — В вере есть вера, ибо только вера и создает нас такими, какие мы есть. А Мать на то и мать, чтобы видеть души детей своих: заблудших, идущих к ней и даже потерянных.

-Но не слишком ли большая наглость только молить о помощи?

-А к кому еще можно обратиться, когда нет сил телесных и духовных, чтобы справиться с бедой? — вопросом на вопрос ответил жрец. — Так в чем же ваша проблема?

-Мне доподлинно известно о нарушении закона, но в таких случаях к страже может обратиться либо пострадавший, либо близкий родственник, — решилась я все-таки объясниться, но кратко и без подробностей: жреца вижу в первый раз, это во-первых, а во-вторых, личная тайна есть закон.

-А вы, как я понимаю, ни тем, ни другим не являетесь, — предположил жрец.

-Именно.

-Знаете, вам нужно выговориться, банально произнести вслух то, что вас смущает и тревожит.

-Вам? — даже не пытаюсь скрыть сомнения.

-Ну зачем же мне? — вновь рассмеялся жрец.

-Кому же?

-Лучше Ей, — подумав, предложил жрец.

-Кому-у?

Жрец не ответил, а только посмотрел на центральную статую у алтаря. Великая Мать...

-А она услышит? — задала по-детски наивный вопрос.

-Главное, вы услышите саму себя, — улыбнулся жрец, слегка поклонился и направился к входным дверям.

Почему бы и нет?

Вблизи богиня казалась еще краше: теплая улыбка, спокойный взгляд и тонкое кружево косынки, будто настоящее. С чего начать? Наверное, с главного. Опустившись на колени, быстро прошептала молитву-обращение.

Итак...

-На лиэна Скирсо наложен отворот. Отворот без приворота. Это убьет лиэна, — торопливо зашептала я, глядя в дымчато-серые топазы глаз Матери. — По закону обратиться к страже может как лиэн Скирсо, так и его жена. Но беда в том, что лиэн Скирсо не подозревает о совершенном над ним преступлении. А лиа Скирсо лично не разговаривала с ведьмой, не видела, как лиа Данье пыталась всучить лиэну новую порцию отворотного порошка. И даже если я расскажу, все это будет известно с моих слов, стража может и не принять заявление. Я же — все знаю, но не являюсь близким родственником лиэна Клауса. Я всего лишь посредник... — сказала и споткнулась. Посредник. Я посредник. Ну, конечно же! Я — Посредник! Заключив договор, действую от лица клиента! Что мешает поступить так сейчас? Только отсутствие полноценного договора с лиа Скирсо. Но только пока!

Срочно вызываю лиа Сарину к себе, заключаю договор и бегом к стражникам!

-Благодарствую милости твоей, Мать! — искренне выдохнула благодарение, глядя в лицо статуи.

Увы, но ни подмигивания, ни улыбки у статуи не случилось, хотя во всех книгах божественный ответ так и проявляется. С другой стороны — ответ на свой вопрос нашла? Чем не божественное благоволение?

Посыльный из ближайшей к порту почтовой конторы оказался расторопным малым: всего лишь через час я встречала лиа Сарину у дверей своего кабинета. Медлить с подписанием договора тоже никто не стал. Так что уже к вечеру на столе начальника танмарской стражи лежало заявление о причинении вреда с возможным смертельным исходом. Лиэну Тарбони я доверяла: капитан за долгие годы службы не растерял рвения к работе и считал, что преступление лучше предупредить, чем потом расследовать. Что ж, день был весьма удачен, как я погляжу. Думаю, в ближайшее время я снова загляну в храм Великой Матери: от пожертвования с меня не убудет, а помощь действительно была, пусть и лишь в том, что меня выслушали. Наивно? Быть может, вот только как часто в храмах зажигают благодарственные свечи и за малые радости?

Дом встретил тишиной, что было в некоторой степени поразительно и могло означать одно: отсутствие кого-то из племянников. Почему только одного? Элементарно, дом не заперт на все замки, а в семье у нас с малых лет прививают знание о необходимости замыкаться, как положено, а не абы как.

В гостиной обнаружилась Эви, с упоением листавшая потрепанный справочник. Какой сходу не скажу, но не из моего собрания. Видимо, что-то из родительской библиотеки: когда семейство переезжало в Конготэл, не так уж много вещей повезли за собой, вот я и решила забрать в новый дом оставшиеся без присмотра книги.

-Доброго вечера, тетушка, — на миг отвлеклась от чтения племянница.

-Доброго, доброго. Что читаем? — полюбопытствовала между делом.

-Да вот... тут... — отчего-то засмущалась Эви.

-Да-да?

-Справочник по цветам, — попыталась спрятаться за страницами девушка.

-Не знала, что у нас в семье кто-то увлекался цветоводством.

-Ну... мало ли... — пожала плечами Эви.

-Кстати, посмотри, заодно, нужно ли пересаживать по осени гиацинты, — попросила племянницу, направляясь на кухню: сомневаюсь, что кто-то из младших озаботился ужином.

-Тут такого нет, — сдавленно прошептала племянница.

-Как это нет? — я аж даже вернулась от удивления.

-Ну вот так, — попыталась уйти от объяснений Эви, но натолкнулась на мой подозрительный взгляд и пояснила: — Это справочник по языку цветов.

-И?

-По тайному языку цветов! Ну, когда цветами говорят то, что не могут или не хотят сказать вслух! — алея от смущения, выдала девушка.

-Хм, и у нас в библиотеке есть такой справочник? — я действительно была удивлена.

-Каждая уважающая себя лиа обязана знать хотя бы основы цветочного языка! — возмущенно фыркнула племянница, видимо пытаясь сказать, что к приличным лиа меня нельзя отнести.

-И как твои успехи на почве изучения языка? — вполне доброжелательным, несмотря на выпад, тоном поинтересовалась я.

Вот тут Эви сникла. Полагаю, изучение идет ни шатко, ни валко. Если зрение не подводит меня, то справочник сей столетней давности, а тогда в моде было витиеватое описание как главенствующий стиль в любой литературе и столь же витиеватое написание самих слов.

-Ты уверена, что тебе это необходимо знать? — попыталась понять племянницу и в то же время подбодрить: ну не получается, может, оно и не нужно вовсе.

-Ну не могу же я лиэну Ирглиду напрямую сказать, что он мне нравится?! — выпалила на одном дыхании Эви и испуганно ойкнула.

Так... Ирглид... Наверное, чего-то подобного следовало ожидать.

-И какие цветы ты хотела поставить на стол? — надо хотя бы морально подготовиться к грядущему дурдому.

-Почему на стол? — искренне недоумевала Эви.

-Потому что подарить цветы малознакомому лиэну без повода нельзя, совместных прогулок по парку или саду, где можно как бы случайно набрать нужный букет, у вас нет, остаются только посиделки за столом, когда букет можно придвинуть поближе к интересующему тебя лиэну, — пришлось объяснять детально: если мне неизвестна цветочная азбука, это еще не означает, что можно пренебречь общепринятыми правилами поведения.

-Желтые циннии, — буркнула сраженная моими аргументами племянница.

-А что это означает?

Вместо ответа мне сунули в руки книжку. Так, где у нас тут "циннии"? Хм, "Вспоминаю о тебе каждый день"?

-Милая, не хотелось бы тебя разочаровывать, , но цинний в моем саду нет, а в лавках их не продают — их же многие дома выращивают, — пришлось огорчить племянницу.

Кстати, если уж ко мне попал в руки сей справочник, надо узнать, что же означают ирисы. Итак, ирис — "мне нужная твоя дружба", "твоя дружба значит очень многое". Ну, не все так плохо: даже если Смуглый подбирал букет со смыслом, ничего критичного в нем нет. Дружба — есть дружба, и от нее я бы не стала отказываться. Но помнится, госпожа ведьма говорила о букете с туберозой и гиацинтами. Что же такого особенного в них? Ну, помимо того, что гиацинты цветут весной, а не летом. Гиацинты — молитва о возлюбленной? Кхм, и каким боком это ко мне относится? Толкование туберозы еще "веселее" — "опасные удовольствия". Это вообще о чем?

-Можно? — оторвала меня от размышлений возжелавшая вернуть себе книгу племянница.

-Пожалуйста, — справочник вернула с чистой совестью: знание языка цветов не помешает Эви в будущем. Если, конечно, с умом применять это знание. — Скажи, лиэном Ирглидом ты всерьез заинтересовалась или это потому, что Сэйн высказался?

Судя по заалевшим щекам, верно второе.

-На юриспруденцию ты подала документы тоже только потому, что и кузен там решил обучаться? — задала давно цеплявший меня вопрос.

-Да, — неожиданно созналась Эви, пряча взгляд.

-И ты будешь там учиться? — выразила я свои сомнения.

-Не знаю... Мне больше с цифрами нравится возиться, — призналась племянница.

-Почему бы тогда не поступить на финансиста? К тому же со временем отец сможет передать тебе управление семейным делом.