Увечное болото (Быть некромантом 4)

Досталось и мне. Один раз проворная клешня голодной болотной твари разодрала мне левую сапог. К счастью, досталось только ему, а не телу. Другой раз из-за невнимательности мне выпал плевок разозленного червя, и я на своей шкуре убедился, как это больно. И хотя я быстро стер со щеки ядовитую слюну, та продолжала болеть так, словно ее укусила гигантская злобная пчела. И снова пришлось прервать путешествие — от боли мне на глаза навернулись слезы. И идти в таком состоянии было невозможно — из-за слез я не видел дороги. И до нее ли мне было?

— Больно?— только и спросил подошедший Хоп.

— Больно, — только и ответил я. Глупый ответ на глупый вопрос. Хотя как еще мы могли утешить друг друга?

Единственное, что нас радовало, это когда нас находили ценные болотные растения. Точно, что не мы их, а они нас. Не раз мы натыкались на кусты болотных ягод — бруснику, голубику, клюкву и морошку. Эти ягоды, хоть и не были целебными, были полезны, приятны на вкус и неплохо утоляли жажду. Но изредка попадались и настоящие ценности. Один раз я заметил в расщелине пня семейство "небесных грибов", прозванных так за роскошные голубые шляпки. Маленькие, размером с мизинец, они ценились весьма не мало — из них получалось хорошее лекарство от хворей желудка. Еще мы случайно наткнулись на белую осоку, и нарезали для продажи два десятка ее молочных листьев. А в непонятном растении, на которое обратил внимание Хоп, я узнал болтанку, чей корень, средство для борьбы с головными болями, ценился очень высоко. По пути я срезал и несколько стеблей росянки — тоже большая редкость, на дороге не валяются.

Но что такое дюжина полезных трофеев после долгого мытарства, усугубленного палящим солнцем, парами густого зловонного воздуха, тучами надоедливых насекомых и землей, переполненной смертоносной живностью? Когда на каждый шаг вперед было затрачена целая уйма времени. Когда путешествие выматывало почище любой каторжной работы. Еще никогда, никогда в моей жизни угроза смерти не была для меня столь реальной. Нет, все эти трофеи и на мизинец не стоили затраченных усилий.

С этим нужно было срочно что-то делать. И делать не кому-нибудь, а мне.

"Это как-то неправильно. Все неправильно", — напряженно думал я. — "Мы теряем слишком много времени на поиски нужного пути. Да, я согласен — выискивание затаившейся опасности дело, конечно, важное. Но это настолько замедляет продвижение, что делает путешествие почти бессмысленным".

Странно, но мне на ум почему-то пришел отец.

"Отец..." — Я призадумался. — "Хм, сильно сомневаюсь, что он путешествовал по болоту таким же способом. Да, при нем не было посторонних, и он мог использовать нашу магию, сражая мерзких тварей направо и налево. Но в этом я тоже не вижу смысла — тварей слишком много, и даже у отца не хватило бы магических сил, чтобы пробить проход хотя бы на одном из больших острове. А их тут таких — десятки. Нет, силой здесь не пробиться. Тут нужен иной подход. Иной. Тогда что же он придумывал? Что? Чем еще славится наша братия?"

Я думал, думал, думал. И на очередном привале под очередной же чахлой осинкой, придумал.

Кое-как объяснив напарнику, что мне необходимо отлучиться в кусты по надобности, я, бросив лишний груз и прихватив лишь булаву, быстро вернулся назад. Недалеко, шагов на тридцать — туда, где совсем недавно заметил очередной каравай камнежабы. Она была приличных размеров, пуда полтора (пуд -16,5 кг), не меньше. Жаба обедала — из ее рта все еще торчал пучок коричневых, в желтую крапинку, перьев. Да — то, что нужно.

Первым делом я осмотрел кусты вокруг — не видно ли поблизости других болотных тварей. Затем стал осторожно обходить камнежабу сбоку. Серо-сизая бестия не реагировала — видимо, она всецело наслаждаясь поеданием дичи. Я осторожно сделал шаг, другой, третий. Поудобней перехватил оружие. Сделал вдох, выдох, успокоился. А затем бросился на врага.

Промахнуться с пары шагов я не мог. Тварь удивленно то ли квакнула, то ли хекнула. Я нанес еще два удара, чуть послабее — ее голова мне нужна целехонькой. Жаба дернулась было в сторону, и я незамедлительно нанес ей еще один удар, финальный. Бестия снова дернулась, беспорядочно задрыгав лапами. Глаза ее закатились и через несколько мгновений тварь безвольно замерла.

— Теперь ты моя, — плотоядно усмехнулся я и с помощью некромагии быстро выпил из нее остатки жизни. Взрыв, блеск, эйфория — последствия поглощения живительной энергии. А за ними — приятная истома — приятный довесок к работе некроманта. Получив минутное удовольствие, я удовлетворенно улыбнулся — первая часть плана прошла успешно.

Затем я принялся за выполнение второй, основной части своей задумки. Осторожно расчистил землю вокруг холодного и липкого тела. Достал из поясной сумки и поставил вокруг него три черных свечи, с трудом закрепив их на мягкой почве. Зажёг. Кое-как начертал мелом круг вокруг твари и принялся колдовать.

Я создавал жабу-зомби.

Результат проявился не сразу. Но когда тварь снова моргнула, я увидел в ее лупоглазых глазах жадный алый уголек и понял — все получилось. В результате колдовства я почти не сомневался — поднимать трупы животных я умею лет с одиннадцати. Правда, я давно не поднимал ничего, крупнее кошки. Но знания и техника у меня были давным-давно, а опыт и практика — дело наживное.

Не дав болотной твари окончательно прийти в себя, я достал из сумки ритуальный азаман и сделал аккуратный надрез на подушечке своего левого указательного пальца, тщетно стараясь не занести в рану вездесущей грязи. Боли я не почувствовал — уставшее от долгого перехода тело гудело давным-давно. Достал принадлежности для рисования, и, обмакнув кисточку в алую кровь, нарисовал на пупырчатой макушке особую руну — знак подчинения. Сцедив еще крови, я дал ее испить своему творению. Не много, капель пять-шесть. Больше, чем обычно требовалось для кошки. Но ведь и слуга у меня будет побольше.

Чтобы окончательно убедится в том, что все прошло, как надо, я выждал еще некоторое время, тщательно присматривая за поведением "оживающей" твари.

Но тут занервничал мой зеленый друг.

— Гил, ты как? — беспокойно прокричал из дальних кустов.

— Все хорошо! — поспешил заверить я его. — Иду.

Камнежаба никуда не спешила, не вертелась, не шипела, лишь изредка дергала полупрозрачными веками.

— Гил, у тебя точно все хорошо?

— Да, да. Все хорошо.

Мне надоело ждать — я толкнул серо-сизое тело булавой. Жаба преданно взглянула на меня своими огромными лупоглазыми глазами, с таящейся внутри алой искоркой магии подчинения, но и все — ни атаковать, ни убегать от меня она уже не пыталась. Я победоносно ухмыльнулся — вот теперь я полностью уверен, что эта жаба превратилась из болотной твари в послушную зверушку. В жабу-зомби. Мою жабу-зомби.

Теперь мне, а точнее нам, предстояло реализовать третью, последнюю часть хитроумного плана.

Отдав приказ своему новоявленному слуге, я поспешил обратно к встревоженному Хопу.

Хобгоблин был весьма взволнован моим затянувшимся отсутствием. Но увидев меня, он тут же успокоился. Я поспешил воспользоваться ситуацией.

— Слушай, Хоп. Я тут вот что подумал, — поинтересовался я, не дав ему возможность задавать вопросы по поводу моего столь долгого отсутствия. — А местные твари друг друга чуют?

Зеленокожий задумался, привычно склонив голову на плечо.

— Чуют, наверное, — неуверенно проговорил он. — Даже им нужно держать свое ухо, или что там у них, наготове. Место то, сам видишь, какое. — Это было логично. — А что?

— Я вот тут подумал... Если перед нами вдруг, я еще раз повторю, вдруг, проскачет жаба-камень, то мы, э, сможем проследовать за ней?

-Это как? — не понял он.

— Ну, э, как бы по ее следу? — пояснил я, стараясь подобрать правильные слова, чтобы даже хобгоблин смог меня понять. — Ведь, как я понимаю, если она сможет найти себе безопасную дорогу, то и для нас эта дорога будет безопасною?

— По следу, говоришь... — Хоп умолк, погрузившись в раздумья. Закрыл правый глаз, открыл его и закрыл уже левый. — Хм...Конечно, камнежаба очень тяжелая. Хм... Там, где она прошла, паучьих ловушек быть не должно. Да-да, не должно. Это точно. Про остальное, хм... я не знаю. Но думаю, да-да, думаю, что, где-то пройдет она, то сможем, сможем пройти и мы. Я не уверен, конечно, но...

Тут же последовал мой кивок — я так и думал.

— Но камнежабы не очень-то любят много прыгать, — тут же разумно добавил хог. — И где мы найдем такую, которая скакала бы туда, куда нужно нам?

Здесь в игру вступил хитрый я.

— Хоп, а вон та камнежаба, — я ткнул пальцем на прыгающий серо-сизый каравай, — она ведь, по-моему, в нашем направлении скачет. Что думаешь? Проверим-ка мою идейку, а?

— Что, сейчас?

— Да, сейчас.

— Хм, — он все еще сомневался, но все-таки, в конце концов, согласился. Действительно, а почему бы и нет? Тем более что, даже следуя за тварью, мы не собирались ослаблять бдительности.

Хоп неуверенно двинулся за прыгающим в траве созданием болота. А я — за Хопом, не забывая мысленно стимулировать движение болотной твари. Я давил на ее сознание. Не сильно, но требовательно. Я принуждал его двигаться на север, но не принуждал придерживаться определенного маршрута. Скачет в нужном направлении — и ладно.

И мы были вознаграждены. Хоп оказался прав — камнежаба, даже будучи зомби, отлично чувствовала подземные логовища пауков, и умело обходила, а точнее обпрыгивала их стороной. С раками-богомолами и плюющимися червями ей везло не так хорошо — крохотному умишке болотного жителя не хватало расчетливости, чтобы верно оценить расстояние до опасности. Пару раз острые кончики клешней срывали траву почти у боков моей подопечной, а один раз даже щелкнули ее по блестящей спине. Но — не достали. Зато поймали вспугнутую жабой крупную крысу и быстро утащили визжащее создание в голодную пасть. А мы, предупрежденные, а значит, вооруженные, обошли опасный участок земли стороной.

Но со временем я сам начал подмечать, что даже в этой, кажущейся несвязной, болотной мешанине, есть свои правила и свои законы. Плюющиеся черви, к примеру, занимали место на вершах кочек. И эти кочки должны были быть обязательно пустыми, голыми, чтобы с них имелся хороший обзор, и ни что не мешало бы меткому плевку. Болотные пауки же, наоборот, предпочитали селиться в сухих травяных низинках. Что, собственно, и понятно — в мокрой луже ямы не выроешь. Раки-богомолы устраивались где-то посередине — не вверху и не внизу. Да и место, где они охотились, зарыв свое нежное тело в мягкий песок, тоже выбиралось не абы как — оно не должно было изобиловать растительностью, мешающей осмотру глазкам-бусинкам и атакам их тонких, но длинных лап. И только камнежабы сидели и прыгали, где им вздумается.

Понимание этих нехитрых болотных законов несказанно меня приободрило. Да и само путешествие с нашим проводником пошло куда быстрее и веселее. Интуиция прыгучего слуги помогала прокладывать дорогу, а нам лишь оставалось просто следовать за ним, отвлекаясь разве что на сбор долгожданных трав. В результате чего я добавил к своей коллекции несколько растений редчайшей лиловой пузырчатки, дюжину корневищ красного аира — чудо растения от всех болезней, как говорили лекари, и целую охапку ядовитого болотного багульника, находящегося в эту пору в самом цвету.

Настроение у нас заметно улучшилось — страх перед болотом, мало-помалу, отступал.

* * *

И, как оказалось, зря.

Едва мы, минув центр острова, приблизились к небольшому леску из ольхи, как зомби-жаба неожиданно остановилась. Мы немного обождали, в надежде, что перепончатоногая продолжит свое движение. Но жаба упорно не желала двигаться дальше поваленного дерева, за которым виднелись высокие заросли болотного вереска, сколько бы я ее не "просил". Не желала и все тут! И что я мог поделать?

Я разозлился, не зная, что делать дальше — идея снова топать по острову без проводника меня не прельщала. Мало ли что может таиться в той же высокой траве? А вот Хоп наоборот, насторожился и стал тщательно принюхиваться к болотным миазмам. Я разочарованно хмыкнул — что он интересно, собирался тут унюхать? Я ощущал лишь зловонный запах перепрелой тины. Хотя, с таким-то огромным носом, как у него, может, чего и выйдет.

Жаба вдруг резко метнулась в сторону, и одновременно с этим Хоп издал громкий предупреждающий крик:

— Крысы!

Высокие заросли вереска расступились, и на поляну выплеснули... крысы! Не две-три, и даже не дюжина, а большая стая огромных серо-зеленых бестий. Нет, я не преувеличиваю — крысюки выглядели поистине огромными: каждая особь не менее локтя в длину. И это без учета размеров хвоста! Крыс оказалось невероятно много — выглядело так, словно они накрыли узкую поляну большим шерстистым одеялом.

Стая выкатилась из травы и... замерла, увидев вместо одной потенциальной жертвы сразу три. Да еще и какие!

Первым пришел в себя от увиденного хобгоблин.

— Ты готов? — вопросил он неожиданно спокойно, плавным и быстрым движением снимая с плеча загадочную длинную веревку.

Но я... я не мог ему ответить. Словно завороженный, я следил за бесконечной россыпью черных бусинок-глазок, за уймой голодных и жаждущих плоти алых ртов, за несколькими десятками хищно вздыбленных хвостов. Я наблюдал за преддверием смерти.

Но Хоп имел другое мнение.

— Ты готов? — снова спросил он меня чуть громче, не желая раньше времени провоцировать серую стаю. А я молчал. Я просто был не в силах пошевелиться. Я пребывал в холодном оцепенении.

Плотный строй дрогнул и распался на отдельные особи — крысы пошли в атаку.

"Тут и смерть кутенку", — ясно и без всяких колебаний подумал я.

— Берегись, — крикнул хог, когда первые твари бросились вперед.

Берегись? Да я пальцем пошевелить не смел. Все, что я мог, так это следить за первыми крысами, подбирающимися к моему напарнику. Я готов был принять свою смерть. Гордо и безропотно. А вот хобгоблин... тот меня удивил. Он по-прежнему держал в руках странную верёвку. Только теперь в его пятернях был не просто моток бечевки. Хог быстро раскручивал ее на манер лассо, вот только на ее конце была не петля, а небольшой, размером с приличную картофелину, камень. Раскрученный умелыми и крепкими хобгоблиновскими руками, он только и ждал момента, чтобы наказать врага своего хозяина.

Болотные крысы, увы и ах — видели такое впервые. И потому смело, но безрассудно ринулись на хобгоблина всей толпой. Точнее, ринулся только первый ряд болотных крысюков — для всех остальных на узкой поляне просто не хватало места. Хоп не дремал — он сделал шаг вперед и, выпростав правую руку, перевел вращение из отвесного в горизонтальное.

Миг — и камень ударил в крысу. Визжащая тварь стрелой взлетела в воздух и, перелетев через серое покрывало сотоварок, плюхнулась далеко за задними рядами, в блестящие листья калужницы. А вертящийся камень уже снова рассекал воздух, готовый в любой момент крушить и убивать.

"Так это такое оружие?" — Я не поверил своим глазам. — "Не может такого быть!"