Темное Прошлое

— Да, ты прав, — сказал Алин. Потом подумал, и добавил, — Я тоже переночую здесь, если мы вас не стесним.

— Да о чем речь?! Замок такой большой, и свободных комнат тьма.

Вопрос был закрыт, и опять воцарилось молчание.

— Ты хотел о чем-то спросить? — наконец обратился я к горгулу.

— А... Эээ... да нет, ничего.

— Я не обидчивый.

— Хмм... Ну, я хотел узнать, каково это — быть демоном. Ведь о вас сохранились только сторонние наблюдения, не слишком лестные, кстати. А что думают о себе сами демоны никто не записал.

— Ну... — я почесал затылок когтистой рукой, — Это сложный вопрос. Я даже сам не знаю, как на него ответить. Я стал сильнее, ловчее, выносливее. Я выгляжу по-другому. Мои раны залечиваются сами собой, а глаза замечают то, чего я раньше разглядеть не мог. Но я не испытываю никаких чувств по этому поводу. Как будто я с рожденья был таким, какой сейчас, хотя помню, что было иначе. В общем, я не могу точно сформулировать то, как это — быть мной... Вот ты можешь объяснить мне, как это быть горгулом? Кроме общепонятных физических отличий от человека.

— Ммм... нет, — после недолгих размышлений признался Зеф, — Не могу.

— А ты знаешь почему ты не чувствуешь различия, Гудзон? — Спросил Незул, который все это время молча что-то жевал, — потому, что твоя душа изменилась. Ты мог бы сравнить свои ощущения, если бы твоя душа осталась прежней. Так оборотни могут сравнивать свою волчью и человеческую формы. Но ты — другой случай.

— Другой?

— Ну конечно. У тебя новая душа, и именно это тело подходит для неё как нельзя лучше. Ты скорее будешь себя чувствовать странно в человеческом теле. Ты можешь воспринимать свое превращение в демона как второе рождение — новая душа, новое тело, только память прежняя. Но это как раз не важно.

— То есть, как это не важно?

— Я имел ввиду, что это не важно для того, чтобы тебе чувствовать себя нормально. Память, безусловно, делает тебя таким, какой ты есть. То, как ты говоришь, как реагируешь. Например, если бы ты помнил, что в детстве часто играл на маковом поле, то, поставь я на стол букет маков, я бы привел тебя в более благодушное настроение. Это только пример, но такие мелочи повсюду, и именно они формируют твой характер. Вот еще пример: представь, ты сидишь на деревянном стуле и сам не знаешь, почему тебе так нравится больше, чем сидеть на мягком кресле. А на самом деле это потому, что в детстве ты прочитал книжку, которая тебе нравилась, и там описывались похожие стулья. Ты давно забыл про ту книгу. Но твой мозг посылает сигнал, что тебе эти стулья нравятся, не напоминая при этом почему. Именно память в сочетании с душой делает нас такими, какие мы есть. Душа определяет такие факторы, как, скажем, степень раздражительности, но память влияет на то, что именно нас раздражает, а что нет. Так что все важно.

Мы снова замолчали.

— Берфест, а почему ты ешь все продукты по отдельности? Сначала картофель потом мясо, теперь вот — помидоры? — спросил я, чтобы не молчать.

— Мне так вкуснее, — объяснил оборотень, — вкус одних продуктов не перебивает вкус других. Вот тебе будет приято есть, скажем, мед с огурцами и курицей? Некоторым может и понравится, но большинство найдут вкус этого сочетания излишне пикантным. Хотя по отдельности могут съесть эти продукты в течение одного ужина. А у меня обоняние гораздо острее, чем у всех здесь присутствующих, и даже в обычных для вас сочетаниях я нахожу неприятные моменты. Я еще и водой запиваю, между продуктами.

— Очень интересно, — искренне сказал я, — А оборотни правда превращаются в волков? А как?

— Нуу... Обрастают шерстью и меняют тело. Механику пусть тебе Незул объясняет. Как я понимаю, он очень скоро захочет научить тебя принимать облик человека для маскировки. Суть очень похожа.

— А горгульи действительно каменные? — я решил узнать побольше и о Зефе тоже.

Все засмеялись. Я почуствовал себя идиотом.

— А я все ждал этого вопроса, — сквозь смех сказал Зеф, — Это распространенный миф. Он связан с тем, что горгулы и горгульи склонны сидеть на крышах и парапетах и смотреть на закат или восход. Или просто любоваться видом. Сидим мы очень долго и при этом неподвижно, поэтому нас иногда принимали за статуи... Отсюда и повелась басня. А потом один король узнал, что соседний город идет на него войной. Армия у него была маленькая, но хитрый монарх приказал сделать сотню горгулий из камня и поставить на крышу замка. Когда разведчик подъехал поближе, и увидел толпу свирепых горгулов, выстроившихся на крыше, он донес эту весть своему господину и армия повернула обратно. Его не удивило, почему мои сородичи не шевелятся — это было абсолютно нормально. Горгулов очень боятся, так как в бою с наземными войсками они закидывают солдат камнями с неба, когда как те не могут попасть по ним из своих луков и арбалетов. После этого повелась традиция выставлять каменные изваяния на парапетах зданий. Они считаются защитниками, и даже люди стали относиться к племенам горгулов лучше, — с довольным видом закончил Зеф, тряхнув своей белой гривой.

После ужина мы немного посидели в общей гостиной у камина. Берфест, который за ужином пил исключительно воду, теперь смаковал бокал вина. Незул достал себе чашку самого настоящего черного чая с сахаром. Правда, Англичане пришли бы в ужас от размеров сосуда, который сжимал в руке некромант, больше всего походившего на огромную пивную кружку из глины. Алин пил то же вино, что и Берфест, и только мы с Зефом сидели просто так, за компанию. Я уже мог убедиться, что при отсутствии щек, пить что-либо иначе как залпом крайне проблематично. Горгул, с его длинной мордой, похоже, разделял со мной это неудобство, однако, видимо, привык с ним мириться.

Все сели играть в какие-то причудливые карты, смысла которых я не понял. Впрочем, Алин пообещал научить меня играть, как-нибудь на досуге. Незул, чтобы не оставаться негостеприимным, очень быстро бросил игру и развлекал меня рассказами о своей юности, которые, по большей части, заключались в том, как ловко он обводил вокруг пальца своего старого учителя. Однако, эти рассказы слишком объемисты, и сейчас я их передавать не буду.

— Ну ладно, — наконец, сказал Незул, — время идет уже к полуночи, и я думаю, что стоит показать вам ваши комнаты. Точнее, предоставить вам их на выбор. Более или менее жилым можно считать второй этаж, так что предлагаю подняться туда.

Попрощавшись с Берфестом и Зефом, которые остались играть в карты, мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж, и оказались в просторном коридоре с множеством дверей.

— Выбирайте любую. Мои комнаты в самом конце коридора, но для жизни пригодны и все остальные.

— Они давно пустуют, правильно я понимаю? — Спросил Алин, открывая ближайшую дверь и проходя внутрь.

— О, да.

В большой комнате было все, что может пригодиться человеку. Широкая кровать, поставленная в дальнем конце комнаты, два ночных столика по бокам от нее; платяной шкаф, стоявший напротив ложа, оказался пустым, лишь несколько деревянных плечиков болтались там. Старинное Зеркало в вычурной раме на шарнире, кофейный столик напротив кожаного дивана, комод, книжный шкаф (в данный момент, тоже пустой), вешалки для одежды...

Алин присвистнул.

— Неплохо жили гарнизонные служащие...

— Это точно, хотя, на те деньги, что они тогда зарабатывали, можно было позволить себе много чего. Но это все им предоставлял сам гарнизон. А на свои сбережения, после установки барьера, многие смогли построить себе по небольшому замку...

— Тут недавно прибирали? — спросил я, проводя пальцем по поверхности стола — ни пылинки.

— Да, сегодня я потратил полчаса и прошелся по всему этажу, чтобы подготовиться к вашему приезду. И навел тут порядок.

— За пол часа все комнаты?!

— Да, а что тут такого? Привыкай к жизни в магическом мире. Стоит выпустить сюда духов-уборщиков, и они выносят из комнаты все объекты, которые меньше рисового зернышка. Очень удобно, хотя, конечно, только в нейтральных землях за это не отрубают голову, — улыбнувшись, сказал Незул.

— Да, я читал об этом. Некромантские штучки. Эти духи — примитивные элементали воздуха, единственным смыслом жизни для которых искусственно устанавливается охота за мелкими объектами и их удаление из указанного помещения. Как и все операции с душами, считается незаконным.

— Надеюсь, ты не собираешься пускаться в моралистские проповеди?

— Не собираюсь. Будучи достаточно начитанным, я знаю, что души ничего не чувствуют. И некромантия запрещена отнюдь не из моральных убеждений, а потому, что это искусство позволяет одному человеку собрать в своих руках слишком много силы. Пугающе много.

— Правильно. Приятно сознавать, что старый Гес не смог настроить тебя против всего, что не нравится ему.

Побродив по комнатам, которые отличались лишь расположением предметов меблировки, мы выбрали себе две, примерно посередине коридора. Попрощавшись, Незул удалился в направлении своих комнат. Алин тоже быстро пошел к себе — вид у него был крайне усталый.

Что же до меня, то я уже весьма смутно помнил, что же такое усталость. Если подумать, я ни разу не хотел спать с тех пор, как стал демоном. Видимо, мой организм просто не нуждался в отдыхе.

Повалявшись, какое-то время, на кровати, которую, видимо, застелили все те же духи, я понял, что мне скучно, но спать совсем не хочется. Поэтому, решил я, нужно занять время чтением, благо, библиотека тут огромная.

Оставив свой балахон в платяном шкафу, я вышел из комнаты и направился на третий этаж, отметив по пути, что Алин уже погасил свечу и, вероятно, лег спать.

В библиотеку я попал без проблем — двери были отворены на распашку. Вот только первая же книга напомнила мне, что, хоть я и понимаю устную речь местных благодаря камешку на шее, я до сих пор не изучил местную письменность. Это был тяжелый удар. Больше всего на свете я не любил терять время впустую. Нет, я не был слишком активным человеком, но все лучше чем просто ждать. А мне, похоже, придется тянуть время до самого утра, пока кто-то не проснется и не появится достойное развлечение.

Внезапно, я услышал в дальнем конце зала тихий шелест. Может, кто-то задержался и читает? В любом случае, эту гипотезу стоит проверить. Пройдя сквозь лабиринт полок, я нашел читальный столик с раскрытой книгой, лежащей на нем. Рядом стояла зажженная свеча, но больше никого не было. Внезапно, одна страница сама собой перевернулась.

— Ну, дела, — пробормотал я, подходя поближе.

Как только первый звук моего голоса разнесся по комнате, книга метнулась прочь от меня, в то время как свеча полетела прямо мне в лицо. Я уже говорил, что рефлексы мои стали гораздо лучше, так что свечу я поймал, не сломав и даже не затушив. Книга же, пролетев метров пять, ударилась в стену и сползла на пол. Очень странно.

Я заметил движение слева от себя, и быстро обернулся. В воздухе, по другую сторону читального столика, висели лист бумаги, чернильница и перо. Перо быстро накарябало ряд закорючек на пергаменте.

— Не понимаю, — признался я, — меня еще не учили читать местный текст...

Перо на секунду замерло, как бы в раздумьях, а затем принялось быстро что-то рисовать. Скорость движений поражала. Итогом стал рисунок смешного призрака с усталыми глазами и абсолютно прямой линией рта. В руках он держал перо, чернильницу и лист.

— Ясно. Ты — тот полтергейст, о котором говорил Незул?

На листе появилось изображение руки, с поднятым вверх большим пальцем. Перевернувшись, листок послужил местом для еще одного рисунка — на сей раз это был я, очень подробно нарисованный, и призрак с первого рисунка. Протянув руки друг к другу, мы едва касались мизинцами. Потом перо начертило стрелочку вниз и быстро нарисовало уже меня одного, со светящимся шаром в руке. После чего перечеркнуло полученную картину крест-накрест.

— Хочешь сказать, что если я коснусь тебя, я заберу твою душу? Но я не стану это делать, я не хочу.

На этот раз, перо начертило мой портрет, с массивной челюстью неандертальца, и чешущим голову. Обвело получившийся рисунок, и провело линию к старому, где я поймал несчастного призрака. Потом был рисунок, где я читаю книгу, и был соединен чертой с тем, где я и дух касались друг друга. Правда, подумав, перо перечеркало эту связь, и трижды обвела рисунок демона-неандертальца.

— То есть я слишком тупой, чтобы трогать тебя?

Откуда-то достав второй лист, полтергейст нарисовал знакомого и немного обидного неандертальца, стоящим над разбитой вазой. Потом меня с книгой, держащего вазу в руках.

— Неаккуратный?

Перо изобразило поднятый вверх большой палец.

— Если я не буду трогать тебя, мы сможем поболтать и дальше? Все спят, а я не могу, если честно мне просто скучно...

На следующей картинке были нарисованы я и призрак, межу которыми была проведена линейка, под которой стояла цифра 5.

— Мне отойти на пять метров?

Большой палец, поднятый вверх.

Я отошел, и уселся на полу.

— А ты хорошо рисуешь! Я никогда не умел рисовать... — просто чтобы поддержать разговор, сказал я.

Перо изобразило лицо призрака, который слегка улыбался.

— Тебя ведь зовут Генри, да? — припомнил я.

Перо начертило руку, с поднятым вверх пальцем.

— Чтобы тебе было легче — давай ты будешь рисовать крестик, если да, и кружок, если нет.

Крестик.

— Вот и отлично.

Перо нарисовала часы, и под ними цифру "1".

— Подождать 1 минуту?

Крестик.

— Хорошо...

Бумага и перо с чернильницей были оставлены на полу. В течение следующей минуты, я мог слышать шорохи и скрипы из различных углов библиотеки. Наконец, Генри вернулся с кипой бумаг и книг. Первое, что он взял, была Общая карта мира, какую можно увидеть в любом Атласе, за исключением того, что посреди Тихого Океана располагался "лишний" материк. Генри потыкал Пером в Африку.

— Ты из Африки?

Полтергейст нашел бумажку со старыми рисунками, и начертил кружок. Потом, он обвел мое изображение.

— Ааа, нет, я не из Африки.

Генри потыкал в Австралию.

— Нет, выше и правее

Китай.

— Нет, еще выше и еще правее. Россия. Ты знаешь эту страну?

Полтергейст обвел пером Россию.

— Хорошо. Так вот, я жил примерно в центральной ее части. Точнее не скажу — тут не указаны города.

Генри взял старую бумажку, обвел свое изображение и потыкал пером в Англию.

— О. — только и сказал я, — А по-английски ты писать умеешь?

Полтергейст порылся в книгах. Выудил одну, потом долго читал страницу.

— Плохо, — наконец написал он на ломаном английском, — Память я — мираж. Знаю, только если смотрю.

— У тебя плохая память?

— Да и нет. Если вижу — все знаю. А не вижу — 2 рассвет и нет. Я каждый рассвет вижу свои предметы. Вижу — знаю я. Не вижу — не знаю я. Поэтому эти как я сидят в свой место.

— Вы остаетесь на месте, чтобы помнить себя? А что если ваш дом сгорит, или еще что?

— Не знаю. Но не хочу знать.

— А как ты стал полтергейстом?