Попадос по-советски

Как ни странно, но жизнь вполне налаживалась. Недавно даже увеличились объемы выдаваемых по карточкам мяса и рыбы, но даже и круп — недавно пойдя в магазин, Андрей с большим удивлением увидел, как ему в кулек насыпали какой-то странной крупы темного цвета.

— А это что такое? — удивленно спросил он, глядя на выданную еду.

— Канадский рис, — ответила продавщица, — Его по берегам озера Мичиган много растет! Вот и заготавливают теперь.

— И что с ним делать? — удивился Андрей.

— Да в любой столовой спросите, — ответила продавщица, — Мне некогда вам объяснять, здесь такой вопрос у каждого второго.

Что с ним делать — это Андрей узнал на следующий день в заводской столовой. Ничего сложного здесь, как оказалось, не было. Вот только перед тем, как готовить, его нужно было часов на 8-10 замочить в воде и варить потом чуть дольше.

Однако, с некоторыми достижениями современной цивилизации все же пришлось расстаться. Так еще в середине октября потребовали сдать все имеющиеся в домах электрические лампочки — теперь они будут использоваться только на производстве. Исчезло и электрическое освещение улиц — хотя и говорилось о планах впоследствии, как начнется добыча нефти, установить на улицах керосиновые фонари. Было прекращено беспроводное радиовещание — все равно слушать его было некому, а ресурс оборудования нужно беречь. Было приостановлен денежное обращение — после переноса старые деньги стали обычными бумажками, как когда-то было с керенками, а выпуск новых предстояло еще только наладить. Пока же все необходимое выдавалось исключительно по карточкам — печатали которые зачастую прямо поверх старых денег. С каждым днем на улицах становилось все меньше машин — да и оставшиеся ездили лишь по нуждам производства. Экономия топлива и ресурса двигателей. В связи с эвакуацией ТЭЦ-3 остались без отопления и горячего водоснабжения многие дома — к ним пришлось спешно строить несколько маленьких котельных, работающих на дровах и угле, которые заработали на вторую неделю октября, наконец-то дав тепло в дома. Хорошо, что хоть водопровод продолжал исправно функционировать — да и дом, где жил Андрей, топился небольшой котельной в подвале, а для горячей воды титан был. У тех, кто жил в домах постройки последних лет, с этим было гораздо хуже.

Впрочем, практически все, кого знал Андрей, смотрели в будущее оптимистично. Холод и голод не грозят, войны нет — а что еще нужно? В прежнем мире все жили в страхе, что скоро в город войдут фашисты — теперь эта опасность миновала. Растерянность первых дней после переноса давно прошла — и теперь люди были уверены в собственных силах.

На станкостроительном же заводе уже практически закончили с капитальным ремонтом оборудования с завода 'Большевик', большую часть его отправили по назначению — после чего приступили к проектированию и производству нового оборудования.

И вот как раз недавно приступили к изготовлению первых металлорежущих станков собственного производства. За основу их были взяты изуродованные станки с различных заводов города. Их тщательно изучили, составили чертежи всех деталей, а потом начали разрабатывать техпроцесс их изготовления. Вот это дело сделано пока было только частично. Впрочем, станины к ним были отлиты уже в середине ноября, чертежи на большую часть деталей тоже были готовы — и теперь Андрей и другие рабочие механического цеха занимались их изготовлением. А как потом будут проводить их термообработку — это Андрея уже мало интересовало. Это вопрос к термистам, а его задача — сделать деталь в точном соответствии с чертежом. Правда, обычно к чертежу прилагается и технология, где описывается, какой использовать инструмент, какие скорости обработки, нужно ли применение охлаждения — но у Андрея уже было достаточно опыта для того, чтобы, зная материал, самому правильно определить режимы. Это вон для тех, кто недавно работает — им сложнее будет. Вон как те же его недавние ученики, которые остались на паровозоремонтном заводе — только недавно получившие разряд и теперь работающие полностью самостоятельно.

А вот еще одной — о которой прежде Андрей не задумывался — проблемой стал дефицит металлорежущего инструмента. Как пояснил начальник цеха, нужные металлы для производства быстрореза взять пока неоткуда. Как и для твердосплавных наконечников — основная беда с вольфрамом была. Потому теперь весь сломанный инструмент нужно было не выбрасывать в общую кучу металлолома, а складировать отдельно — чтобы как наберется его большое количество, можно было его переплавить и изготовить новый инструмент. А вот инструмент с твердосплавными напайками вообще было запрещено использовать без крайней необходимости. Но в целом работа шла как надо.

Производительность их завода, правда, была несравнимой с тем, что было раньше. Тогда завод выпускал по две тысячи станков в год, но для того, что имелось, и это было большим успехом. Все ж до того, что было раньше, восстановленному заводу было далеко. По оснащению он пока тянул лишь на небольшой заводик. Так что нехватку производственных мощностей восполняли работой завода в три смены — благо, что рабочих рук пока был избыток. А то производств ведь много нужно создать! В недавно принятом плане первой пятилетки — его даже распечатали в сотне экземпляров и разослали по предприятиям и институтам — замыслы были огромными!

В первую очередь планировалась постройка нескольких индустриальных гигантов — заводов черной и цветной металлургии и химической промышленности в Пенсильвании, под Киевом и в верховьях Миссисипи, нефтеперерабатывающего завода в Арканзасе и оружейного завода в Прилуках. Кроме того, в планах были постройка электротехнического завода, завода турбинного и котельного оборудования, завода шахтного и бурильного оборудования, восстановление Киевского станкостроительного, кабельного заводов, 'Ленинской кузницы', 'Красного экскаватора' и еще ряда производств. И хоть большая часть из них планировалась как малые предприятия с единичными объемами производства, но масштаб запланированного все равно впечатлял...

А вот увидать 'настоящих индейцев', про которых Андрей любил в детстве читать, ему так до сих пор и не удалось. Хоть и слышал как-то по радио про то, что 'уже более двух тысяч индейцев стали гражданами Союза Советских Социалистических Республик'. От людей ему уже довелось услышать, что практически все эти индейцы — женщины. Но самому увидеть пока никого не довелось.

За то недавно с удивлением узнал, что с ними в городе теперь живут словаки. После того, как те в полном составе сдались Красной армии вместе со всей техникой, запасами оружия и боеприпасов, среди них провели такой же, как и среди всех остальных 'перенесенцев', учет — а затем после месячного курса русского языка принялись определять на работу. Вот и к ним на завод несколько человек пришло — кто еще у себя в Словакии рабочими были. Достались им, правда, в основном 'ночные' смены — хотя говорили, что раз в 4 месяца будут их передвигать. Чтобы не было того, что одни работают только днем, а другие только в ночь. Те же из словаков, кто никакими ценными специальностями не владел, были записаны в Красную армию...

— Ну что, Соколов, принимай новую технику, — произнес капитан.

— Это что, мне теперь на этом летать??? — буквально вытаращил глаза от удивления, показывая пальцем на доставленную на аэродром конструкцию, старлей.

А просмотреть там действительно было на что. На поле аэродрома покачивался на привязи самый настоящий дирижабль — аэростат воздушного заграждения, к которому прикрепили снизу какую-то кибитку для размещения пилота и людей или груза.

— А чем тебе не нравится? — пожал плечами капитан.

— Товарищ капитан, я летчик, истребитель! — возмущенно воскликнул Соколов, — А не этот... Воздухоплаватель!

— Ну теперь придется и на такие переучиваться, — философски ответил командир.

— Зачем нам хоть нужны они? — тяжело вздохнув, спросил лейтенант.

— Так патрулировать окрестности области переноса. Да и не только. Собираются у нас экспедиции отправить в североамериканские колонии и Калифорнию. А на чем туда еще полетишь? Вот дирижабли в самый раз и будут.

И пришлось переучиваться — против прямого приказа командования не пойдешь. Теперь, помимо самолетов-разведчиков, окрестности области переноса патрулировали два дирижабля — а по планам уже в ближайшее время их должны были построить еще восемь. Эти дирижабли планировались как разведчики. Но, помимо них, планировалась еще и постройка четырех тяжелых дирижаблей — составленных из двух аэростатов воздушного заграждения. Те будут предназначены для доставки экспедиций и грузоперевозок на дальние расстояния. Например, в Калифорнию или английские колонии. А в будущем на них можно будет хоть до Европы долететь.

Зачем же понадобились дирижабли на патрулировании окрестностей? Так экономия ресурса авиадвигателей и высокооктанового бензина, который теперь производить точно не получится. А потому авиация постепенно будет переходить на дирижабли и простенькие самолеты типа По-2. А все боевые и разведывательные самолеты будут законсервированы — невосполнимый в ближайшее время ресурс...

Глава 5. 'Вот так и живем...'

Первая школа в Кургане, бывшем Сент-Луисе, была открыта 1 декабря 1770 года. К этому времени в городке наскоро построили небольшое деревянное здание с печным отоплением, сделали парты, школьный инвентарь, доставили учебники из Киева, прислали из Киева троих учителей начальных классов — которых по-быстрому выучили из тех учителей, кто более-менее знал французский язык — и одного учителя французского языка, бывшего переводчика. Кроме того, был в школе учитель физкультуры и военного дела — лейтенант Красной армии — и трудовик — автомеханик из расположенной в городе воинской части.

Появление автомашин поначалу вызвало в городе буквально панику среди жителей. При виде едущей по улице самоходной повозки люди буквально бросались в разные стороны, крестились — но за прошедшие два месяца все более-менее нормализовалось. Помогли разъяснения, что в автомашине нет ничего колдовского или дьявольского. Про паровые машины все слышали? Слышали! Так тут то же самое, только очень маленькое! Объяснение неправильное, но понятное для большинства. Потому на нем и остановились. И теперь панического страха перед автомашинами не было. Некоторые, кто посмелее, даже пытались проехаться на них. Особенно дети — некоторые из которых теперь мечтали о том, как однажды они научатся сами на них ездить.

К открытию же школы начали готовиться буквально с первого дня. Расчистили площадку на месте разрушенной резиденции губернатора, затем прибывшие в город красноармейцы были немедленно направлены на строительство как казарм на окраине города, так и школы. Была проведена перепись населения и составлен список жителей в возрасте до 18 лет — при этом объявлялось, что все в возрасте от 8 до 18 лет должны будут в скором времени идти на учебу школу, для остальных же будет организован вечерний ликбез. В списки будущих школьников попала почти сотня человек — которых решили разделить на три класса по возрасту. Вот только на 1 ноября пришло гораздо меньше. Особенно среди женской части.

— Здравствуйте! — поприветствовал собравшихся на французском перед зданием школы директор, — Я директор начальной школы города Кургана, где теперь будете учиться все вы. С чем хочу вас и поздравить. Только вижу, что собрались здесь далеко не все. Почему не пришли все остальные?

— Моей сестре родители не разрешили в школу идти, — ответил один из пришедших.

— Это почему?

— Говорят, не должно женщине учиться, — ответил тот же ученик, — Женщина должна замуж выйти и детей растить.

Ответ для директора был уже ожидаем. Он прекрасно помнил, как создавались первые школы в Советской России — сам участвовал в этом. Было тогда то же самое — особенно среди самых темных крестьян и в Средней Азии. Здесь же господствовали те же самые представления...

— Со всеми остальными, как понимаю, то же самое? — спросил директор, — Так вот, что я скажу. Советская власть дает равные права мужчинам и женщинам. И учиться в школе должны будут все — хочется это их родителям или нет. Если же такое будет продолжаться и дальше — мне придется обратиться в милицию.

Затем директор отметил отсутствующих и отправил всех по классам. Вот только проблемы на этом не заканчивались.

— Я что, буду учиться вместе с этими? — тыкая пальцем в одного из негров, возмущенно выкрикнул один из учеников постарше, почти 17 лет.

Остальные хоть и молчали, но по лицам было видно, что они полностью согласны с ним.

— И что в этом такого? — спросил директор, постаравшись произнести это максимально спокойным голосом.

— Чтобы я с этим дикарем учился? — возмутился все тот же паренек, — Да он хоть говорить по-человечески умеет? Зачем им вообще волю дали?

— В Советском государстве нет ни рабов, ни дикарей, — с металлом в голосе отчеканил директор, — Нет ни белых, ни желтых, ни черных. А есть только граждане Союза Советских Социалистических республик! И все они имеют одинаковые права! И обязанности. Поэтому чтобы больше я ничего такого здесь не слышал!

Лишь после этого начался классный час, главной темой которого стала политика Советской власти. Где учителя пытались разъяснить, почему запрещено рабство, зачем нужно равноправие мужчин и женщин, про равноправие людей различных рас, народов и вероисповедания и так далее. В том числе, и про политику Советской власти в сфере народного образования.

Впрочем, на следующий день в школе появилось не многим больше учеников. Многих по-прежнему не пускали родители — так что директору пришлось все же обратиться в милицию. В тот же день по домам пошли милиционеры с грозными предупреждениями — всякий, кто посмеет препятствовать получению детьми образования, будет оштрафован на очень крупную сумму, а в случае повторения — арестован и приговорен к общественным работам. Многие ругали на чем свет стоит новые порядки, грозили всевозможными карами, в том числе поджогом школы, но все же вынуждены были подчиниться.

Лишь на третий день в школу все же явились все, кто значился в списках — хотя даже сами новоиспеченные ученики зачастую не понимали, зачем их такими методами заставляли идти в школу. Но теперь хотя бы удалось все же начать нормальную учебу. Согласно учебному плану, в первую очередь всех планировалось научить русскому языку, чтению, письму и математике. В дополнение к чему шли природоведение, физкультура и труд.

А вот еще одной внезапной проблемой на пути школьного образования стал местный католический поп. В один из первых же дней он явился к директору и начал возмущаться тому, какими средствами заставляют учеников ходить в школу. Что нельзя заставлять учиться вопреки воле родителей — только они решают, нужно ли учиться их детям. Кроме того, он требовал, чтобы в школе ввели изучение закона божьего как одного из основных учебных предметов. На что получил закономерный отказ — и предупреждение о том, что не следует в дальнейшем лезть в дела, которые не по чину. Советская власть не станет идти ни у кого на поводу и не позволит диктовать себе условия.