Прыжки через огонь

* * *

— Вернулся, вернулся, — повторял старик, вытирая слезы, — я столько лет ждал этого момента… здесь совершенно ничего не изменилось…

«Кто ты?», «Откуда вернулся?», «Что не изменилось?», «Где ты нашел одежду?» — взорвалось вопросами окружающее старика общество.

— Из пирамиды, — прошамкал старик беззубым ртом, — я что, первый из тех, кто вернулся? Тогда вы еще не знаете, что внутри время течет быстрее. Может быть, кто-то из вас помнит, как несколько часов назад несколько человек отправились на исследование пирамиды?

— Да, помню, — сказал Клаус, — четыре часа назад ушли семеро человек.

— Я один из этих семерых, — немного наигранно, словно лицедействуя в домашнем театре, вздохнул старик, — мы поняли этот трюк со временем сразу, как вошли в пирамиду. Идущий снаружи дождь как будто притормозил— капли начали падать заметно медленнее. Но стоило нам выйти наружу, как дождь снова начинал лить как прежде.

Мы даже обрадовались, решив, что нам хватит времени на исследование. Тогда мы даже не представляли насколько… Довольно быстро мы нашли в коридорах воду и вещи, оставшиеся от первых исследователей пирамиды.

Да, да, мы были не первые, — сказал старик, в ответ на удивленные возгласы, — мы обнаружили остатки приборов, отметки на стенах. Все древнее, буквально рассыпающееся в руках, мы особо этим тогда не заинтересовались — решили оставить археологам. Вы, наверное, понимаете наш настрой — нам казалось, что пройдя чуть дальше мы встретим живых создателей пирамиды.

Но нашли только лестницу на нижний этаж. И, конечно, тут же спустились ниже.

Между этажами была такая же граница, как при входе — мы заметили её, глядя как отставший от группы Ник начал медленно двигаться, словно плывя под водой. Проведя простейшие замеры, мы поняли что спуске на этаж ниже скорость течения времени увеличивалась примерно вдвое.

Спустившись ниже, мы нашли воду и еду. В освещенных яркими лампами коридорах были сделаны полосы озеленения, на которых росли саговые пальмы. На маленьких площадях в местах пересечения коридоров находились пруды с живыми декоративными карпами, которые питались водорослями и древесными лягушками, плавая по множеству узеньких каналов, проложенных между пальмами.

Там организована сложная замкнутая экосистема, способная существовать без вмешательства человека. Всё это разрослось и одичало, так что порой пройти было сложно. Тогда мы и сделали главную ошибку — решили исследовать пирамиду дальше. Спешить нам было незачем — у нас было всё время мира.

Поскольку вверху никого мы не нашли, то решили двигаться дальше. Мы спустились на минус второй этаж, в точности похожий на минус первый, только с более буйной растительностью.

Третий подземный этаж существенно отличался от ранее увиденных — в самом его центре мы обнаружили зал, в который выходят лифты. Множество лифтов. Ведущих вниз — когда мы проходили этажом выше мы не видели их шахт — следовательно лифты шли вниз, спускаясь во всё более и более ускоренное время. Вы же помните, что в пирамиде действует правило — чем глубже спускаешься, тем быстрее бегут секунды.

К сожалению, работал только один лифт. На панели над ним был расположен ряд из тридцати лампочек, так мы без труда догадались что лифт спускается на 30 этажей. И тут мы сделали вторую ошибку. Решили спуститься на самый медленный нижний этаж. Мы думали что всё интересное в пирамиде должно находиться на самом нижнем уровне.

Стоило нам нажать на кнопку вызова, как лифт моментально распахнул двери. Внутри лифт представлял собой куб с тусклыми металлическими стенками и панелью, на которой располагались четыре ряда подписанных иероглифами кнопок. Разобравшись, какая из них обозначает нужный нам этаж, мы нажали её, отправившись на минус тридцать третий уровень.

А потом мы упустили лифт, — старик виновато развел руками, словно извиняясь за глупость ситуации, — его должна была Палла караулить. Лифт, пока в нем находится человек не двигался. Мы бросили жребий и Палла вытянула короткую соломинку. Я, вместе с остальными, отправился исследовать этаж. А Палле в туалет приспичило.

Она решила дверь веткой заблокировать. Вышла за ней, но не успела и шага сделать, как лифт тут же двери захлопнул и начал подниматься вверх. Поняли весь ужас?

Мы тоже не сразу поняли. Только смотрели на табло, на котором менялись цифры этажей. Лифт поднимался вверх все медленнее и медленнее. Цифры этажей сменялись сначала через секунды, потом через минуты, потом через часы, понимаете? На каждом следующем этаже время шло в два раза медленнее. Лифт поднимался с неизменной скоростью — меньше секунды на этаж. Но для нас эти секунды складывались в минуты, а потом в часы.

Через пять часов лифт был только на середине пути.

Ник к тому времени как раз сосчитал, когда лифт достигнет верхнего этажа. И сказал нам. Мы не поверили, высмеяли его и пошли пересчитывать. Пересчитывали, спорили, кричали, возмущались, плакали, рвали волосы.

Только что было делать? Эта идиотка Палла убила всех нас. Так же верно, словно выстрел в затылок. Лифт должен был подняться до тридцатого этажа спустя семнадцать лет после начала движения. И столько же он должен будет спускаться вниз.

Математика, беспощадная ты сука.

Делать больше было нечего, нужно было продолжать жить. Не у всех это получалось — через неделю Ник повесился. Оставшись вшестером, мы исследовали этаж, рассчитывая найти другой путь наверх. Но пути наверх не было. Тут тоже были оранжереи, пальмы и прочая растительность. Только она со временем изменилась, превратившись черт знает во что. Карпы в прудах начали выползать из воды, а саговые пальмы ловили мух. Пройти по большинству коридоров было практически невозможно, и мы больше года исследовали свой этаж, прорубая проходы сквозь сплошные заросли.

И знаете что мы нашли в центре уровня?

Еще один зал с лифтами. Как и наверху, огонек горел только над одной кабинкой, давая возможность спуститься еще на тридцать этажей вниз. Всего в пирамиде 64 этажа, мы это уже знали из найденных на стенах схем. И тут мы разделились.

Пятеро из нас решили спуститься ниже. Я решил дожидаться лифта.

Как они меня ни уговаривали, я не соглашался. Я считал, что если вызову лифт, как только он приедет вверх, то через 38 лет смогу вернуться на Землю. Мои спутники были старше и понимали, что не доживут. Особенно если лифт, поднявшись вверх не сразу поедет вниз, а потратит пару секунд на открытие и закрытие дверей.

Путешествие вниз ничего бы не принесло, кроме смерти. Мы попробовали спуститься на несколько этажей, до минус 42. Там местная живность успела превратиться в хищников — нас атаковали уродливые скачущие твари, в которых превратились карпы. А пока мы отбивались от них, в лифт заползли зеленые щупальца того, во что превратились пальмы.

Хорошо, что двери лифта нельзя заблокировать — они отсекли душащие нас щупальца и мы сумели вернуться на свой минус 33 этаж. В ту самую минуту, в которую отправились вниз. У меня даже чашка чая остыть не успела. Обсудив случившиеся, мы пришли к выводу, что чем ниже уровень — тем хуже. Обитающие там твари имели больше времени для эволюции.

— Это ваша точка зрения, — спокойно возразил внимательно слушавший старика Клаус, — а что хотели найти ваши друзья? Как я полагаю, у них был какой-то план?

— Они собирались спуститься на обозначенный на плане технический этаж, — отмахнулся старик, — и найти выход наверх уже оттуда. Или запустить неработающие лифты по всему подземелью — они могли находиться ближе к нам по времени.

— И чем закончилась их попытка?

— Ничем. Лифт вернулся пустым через пару минут, — вздохнул старик, — к тому времени они все были уже мертвы.

По тому, как он это сказал, было очевидно, что он чего-то не договаривает. То, что это заметно со стороны было очевидно и самому старику, который несколько секунд мялся, после чего нехотя добавил:

— … Вернулись их дети. Или дети их детей. Я их не совсем понимал, у них уже был свой собственный язык и своя культура. Видимо, планы моих друзей частично увенчались успехом — они сумели запустить бездействующие лифты. Или нашли какие-то другие пути между этажам. Сейчас они населили несколько этажей… — хотя, о чём это я? Они все давно уже мертвы — за то время, пока я дошел до вас, в пирамиде прошли миллионы лет.

В словах старика скользила такая горечь, что окружавшие его люди сделали пару шагов назад, словно опасаясь заразиться отчаянием. Не все, конечно, но многие.

— Серьезно? Что за ересь ты нам втираешь? — спросил один из оставшихся, невысокий плотный живчик, — ты хочешь сказать, что за четыре часа в пирамиде прошло шестьдесят лет?

— Нет, — вздохнул старик, — видимо я плохо объясняю. Я прожил в пирамиде шестьдесят лет за час с небольшим вашего времени. Все остальное время я шел от пирамиды до вас. Я сейчас не ахти какой ходок. А в самой пирамиде прошло много больше лет. Особенно на нижних этажах. Не берусь судить сколько — эоны, геологические эпохи…

— Ерунда, — веско сказал живчик, — быть такого не может.

Следившая за диалогом через старушку-переводчицу Катя поморщилась. В любой компании есть такой человек, что будет спорить с чем угодно, просто ради самого спора. Самый лучший способ сберечь время и нервы — просто отойти подальше.

Что девушка и сделала.

Она заметила, что точно так же поступил и Клаус. Схватив старушку за руку, Катя поспешила за ним.

— Клаус, — начала она, — ты начал говорить о том, что что-то мешает найти Землю.

— Да, — сказал он, — найди мне Адак, мы и так слишком отвлеклись.

* * *

Вытащив Адак за руку из распавшейся на мелкие группки спорщиков толпы, Катя привела её к стоящему в отдалении Клаусу.

— Ты ведь помнишь всех, кому выдавала последовательности? — спросил Клаус, — среди них есть люди, что не отчитались тебе о том, что вытянули пустышку?

Адак молча кивнула.

— Я просил чтобы наши помощники, ведущие перебор комбинаций, отчитывались Адак о любых результатах. Они должны были сообщать даже о случаях, когда перебор ничего не принес, — пояснил Клаус Кате.

— Мне не отчитались семь человек. И я их больше не вижу на площадке, — сказала Адак.

— Так я и думал, — нахмурившись, сказал Клаус, — мы нашли комбинации восьми миров, условия в которых колеблются от терпимых до невыносимых. Логично предположить, что в сети есть миры, условия в которых настолько ужасны, что человек, попав в них, моментально гибнет.

А поскольку мы получаем информацию о вновь открытом мире от вернувшегося путешественника, то мы не знаем коды этих миров-ловушек. Я не хотел рисковать людьми, повторно проверяя эти комбинации, но, видимо, придется. Мы проверили все остальные варианты.

Если код Земли имеется в этой сети, то он находится среди этих непроверенных.

— Но как мы найдем Землю, если перебор смертельно опасен?

— Перебором, Катя, перебором, — вздохнул Клаус, — других путей нет. Мы будем следить за людьми, что перебирают варианты, чтобы точно знать, какой из миров убивает, и исключить эту комбинацию из перебора. Но жизнью восьми человек придется рискнуть.

— Я пас, — сказала Катя, — сегодня я и так нарисковалась на всю оставшуюся жизнь. У нас тут самоубийц полно, пусть они перебирают. Хоть какую-то пользу принесут.

— Конечно, Катя, — немец улыбнулся немного грустной улыбкой, — я и не собирался тебя просить. Своими действиями ты спасла множество жизней, так что имеешь право почивать на лаврах. А что до перебора — то я объявлю о том, что нам нужны шесть добровольцев для крайне опасной миссии.

— Не шесть, а семь, — возмутилась Катя, — ты не имеешь права рисковать своей жизнью. Без тебя тут всё развалится!

— Риск не настолько велик, — спокойно возразил Клаус, — подозреваю что часть из исчезнувших людей просто забыли доложить Адак о том, что ничего не нашли и сейчас загорают у Лабиринта. Потом, перебирать позиции мы будем снизу, тогда как раньше перебирали сверху. В этом случае мы найдем код Земли раньше, чем наберем код мира‑ловушки. В общем, ничего особо страшного.

— Ну как знаешь, — зло сказала Катя.

И ушла в темноту. Очень быстро ушла.

— Катя, Катя, не беги так, — взмолилась, догоняя её, старушка.

— Вот чё Клаус такой! — возмущенно воскликнула девушка, взмахнув руками.

— Ты не о Клаусе, ты о себе думай, — издалека начала бабка, — Клаус мужчина зрелый, должен знать что делает.

— Перезрелый, — выплюнула Катя, — помрет, никто не пожалеет.

От первого в жизни приступа меланхолии Катю отвлек стоящий на площадке гомон — который неожиданно стих. Люди тянули шеи, стараясь рассмотреть что происходит в центре огонька. Несмотря на всю реальную или кажущуюся обиду, Катя не могла пройти мимо нового события, быстро оказавшись в первых рядах зрителей.

На площадке испуганно озирался худенький мальчик. Лет так примерно десяти. Не совсем, конечно, малыш. Но, определенно, самый маленький ребенок из всех, кто самостоятельно воспользовался огоньком. (Спасенные из мира ХТОН девочки, равно как и младенец одной из сектанток, не считаются, так как перенеслись вместе с родителями)

— Не бойся, — сказала Катя по-русски, поняв, по одной ей понятным признакам, что паренек из России — это место только кажется страшным. Тут никто тебя не обидит.

— Хорошо, — ответил мальчик, из всех сил стараясь смотреть Кате в глаза.

«И этот туда же», — подумала Катя, но вслух сказала — Мы тут как раз проверяем последние позиции, так что скоро найдем код Земли и вернем тебя к маме.

— Не надо ничего искать, я сюда специально прыгнул, чтоб вам код Земли сообщить, — выпалило дитя, добавив, после минутной паузы, — а вообще я ищу папу.

Остальное вы наверняка знаете из новостей. История про «Мальчика, Который Всех Спас» не сходила с заглавных страниц сайтов неделями, затмив даже истории Клауса и Кати. У меня брали интервью, приглашали на ток-шоу и телепередачи, со мной общались блогеры, поп-звезды и политики всех мастей. Меня даже пригласили в Кремль.

Мы с мамой на все соглашались, так как считали, что поднятая шумиха поможет найти пропавшего отца. Ну, кроме Кремля, конечно — эта площадка и четыре года назад считалась токсичной. Денег мы с этого почти не заработали, разве что меня стали узнавать на улице и дразнить в школе.