Nanoвойна

Сборщики ресурсов были загружены в специальную установку под ходовой рубкой — когда я вжал клавишу, под нами лязгнул механизм и странного вида каракатица выстрелила вниз, вбившись своими металлическими ножками в морское дно. И начала работу... После выработки своего заряда, сборщик уничтожался. Необходимые ресурсы сборщик хранил рядом с собой и на обратном пути можно было забрать.

Поставив автопилот, я откинулся в кресле, поёжился.

— Сейчас сделаем петлю в пять миль и вернёмся обратно. Эти маяки собирают необходимые химические элементы, на обратном пути и подберём первую партию. А там можно будет начать создание мин. Мины довольно массивные, так что придётся сначала собрать углерод.

— Почему бы нам просто не воспользоваться запасами с Корейца или Варяга? — озвучил мои мысли Руднев, — у нас много угля.

— Да, но я не думаю, что его стоит выбрасывать за борт. Он ещё пригодится в своей естественной форме.

— Хм... Будь по вашему.

Я же залез в меню своей наручной кузни и начал искать различные мины. Нужный проект был найден довольно скоро — это довольно примитивная, но достаточно надёжная, якорная мина, имеющая такую особенность, как возможность установки таймера на активацию и взведение. Простая мина — чёрный шар с рожками, ничем не отличается от современных аналогов, кроме разве что таймера, задающего время выхода на рабочую глубину и взведение взрывателей, сделанного на примитивной электронике.

Эта мина вполне подходила для наших целей — хотя у неё не было дистанционного управления — оно вообще очень сложное, но можно было просто установить необходимое время, когда японцы зайдут в порт, убедившись, что проход безопасен, и когда ловушка захлопнется.

Сбросив ещё пять — все имеющиеся, сборщики ресурсов, я развернул лодку и пошёл обратно, включив подбор ресурсов находящимся на борту сборщиком. Углерод собирался медленней всего и после подбора представлял из себя плотные графитовые кубики, которые отправлялись в промежуточное хранилище, а потом в нанокузню.

Сбор урожая произошёл довольно быстро — и получив в своё распоряжение необходимый уголь и водород, я начал изготовление мины с тротилом в качестве основного ВВ. Инициирующий заряд потребовал ещё, но у меня было достаточно необходимого для этого вещества.

Существовал только один способ ставить такие мины, не покидая подлодки — это грузовой шлюз. Небольшой отсек, который был похож на бомболюк — располагался в задней части подлодки. Бегать с носа на корму было муторно, но пришлось — по одной мины уже я не ставил, только комплектами по четыре штуки, с разницей в десять метров между минами.

Электронный взрыватель был установлен на взведение мины в строго определённый момент — через сутки после прибытия японской эскадры. Если японцы проявят осторожность и не будут заходить в порт все сразу — то наш план может сорваться. Однако, какой смысл им стоять на внешнем рейде, если в порту будет один только "Кореец"? А может даже и его не будет — расстреливать собственный корабль это как-то не комильфо. Пусть это даже канонерская лодка, пусть на фоне остальных не особо ценная, но на море всему найдётся цена и применение.

Ладно, бес с ним с Корейцем. Руднев пусть думает, как поступить — он моряк, а я нет.

Беготня упростилась, когда я потащил одного робота делать простую работу — перевозить собранные грузы в грузовой отсек и складировать там, нужно было только установить на каждой мине часы, и нужное время взведения.

За восемь часов мне удалось сбросить на дно морское целую гору мин — внешний рейд порта Чемульпо был заминирован в четыре цепи, а на самых ходовых фарватерах — минные банки, так что проскользнуть отсюда практически невозможно. Глубины тоже пришлось тщательно замерять — поскольку мины гальваноударные, они должны были находиться в метре под поверхностью воды, глубже — корабль пройдёт над миной, мельче — мину заметят.

Когда порт напоминал тротиловый склад, я выбился из сил.

— Всеволод Фёдорович, — нашёл его около бойлера с кипятком, — всеволод Фёдорович, устал — мочи нет. Пойдёмте уже отсюда, прошу вас. Мины поставил, они выйдут на рабочую глубину, девятого февраля. Вернее, в ночь с восьмого на девятое, ровно в полночь.

— Хорошо, — Руднев улыбнулся, — отлично! Теперь осталось дело за малым — эвакуировать посольство, сегодня шестое февраля, — он посмотрел на часы, — шесть часов вечера. У нас будет ещё завтрашний день на учения, а завтра вечером под видом учений мы выйдем в море и покинем Чемульпо.

— Это как пожелаете.

— Конечно, думаю, пора вернуться на Варяг. Мне не терпится начать это всё — уж слишком много сил было вложено, чтобы усилия ни к чему не привели!

* * *

*

Проснулся я на этот раз хорошо, потому что ночевал не наверху, где грохотали выстрелы орудий, а под водой. На своей ПЛ, выставив климат-контроль на сухую и жаркую погоду, и в тепле, под лёгким одеялком, на мягкой кровати, выспался так, что аж в костях ломило. Часы показывали, что храпака я дал на целых двенадцать часов — второй раз уже подолгу сплю. Очень морально и физически изматываюсь.

Хотя подводная лодка поставила все минные заграждения — ещё осталась проблема сборщиков, которые нельзя подобрать и использовать повторно — они одноразовые. Поэтому я решил сходить по этой цепи и собрать всё, что они надрали из ценного — золото и серебро, металлы, материалы. В том числе и уголь — вернее, графит — более плотный вид углерода.

Погрузка контейнеров с ресурсами — процесс муторный, пришлось залезать в старателя и тащить это всё лебёдкой в грузовой шлюз. Это вам не немножечко углерода — собраны были почти сто килограмм золота, железо, серебро, немного меди и много прочих металлов.

В конце концов, собрав всё, что было нужно, я широко зевнул и решил отправляться сначала на ПЛ к месту, где будет прятаться Варяг, а оттуда — в Чемульпо, к Варягу, чтобы лично поприсутствовать при завязке самого странного и необычного сражения в истории этой войны.

Когда мой Скат поднялся на борт Варяга, я заметил изменения в людях — они слегка возбуждены после долгих учений по стрельбе и прочим боевым операциям, меня встретил не Руднев и не старпом, а унтер-офицер, который проводил меня до начальства.

— А, вот и вы, — встретил меня добродушный голос Беренса, — где вы вчера пропадали с капитаном?

— У господина Руднева появилась гениальная идея, и мы воплощали её в жизнь. Поверьте, сюрприз — штука приятная, так что пока я вам не скажу.

— И вы туда же, — вздохнул он.

Я нашёл его на палубе, он был один, без товарищей и сослуживцев, подчинённых и начальников, просто наблюдал и изредка давал какие-то приказания.

— А у нас тут снова шумиха, — кивнул он на палубу, — сегодня тащат посла, практически силой и под дулом пистолета, команда готовится к отходу.

— А это что за пароход?

— Вон там, видите, с краю причала? — он кивнул, — серый такой.

— Как по мне — они все серые.

— Эх вы, ладно, без разницы. Это пароход, наш, русский. Незнамо какими судьбами в этой луже оказался, кажется, принадлежит железнодорожникам. Всеволод Фёдорович решил, что он должен вместе с нами выйти в море.

— Неудивительно.

— Что вы задумали?

— Задумали замечательную шутку с японцами провернуть. Да, всех своих нужно эвакуировать из порта, а вот Сунгари нам ещё пригодится. Всеволод Фёдорович уже что-нибудь придумал?

— Пока что ничего. Пароход этот та ещё развалина, с военным кораблём не сравнится — по сравнению с ним даже "Кореец" — быстроходный и маневренный. Но трюмы у него вместительные. А команда плохая, команда никуда не годится. Гражданские, — словно само собой разумеющееся, сказал Беренс, — Всеволод Фёдорович поделился со мной, что неплохо было бы всех этих гражданских соблазнить службой у нас, и когда появится возможность — использовать по назначению. Только разместить их можно только на Корейце.

— Это ничего, это терпимо. Должно быть Всеволод Фёдорович решил, что пока что Сунгари лучше со всем экипажем просто выйти в море и бросить якорь где-нибудь милях в десяти от порта?

— Да, так и есть, а вы уже обсуждали с ним это?

— Нет, но это напрашивается само собой... Всеволод Фёдорович решил брать с собой "Кореец"?

— Нет, решил не брать. Из дипломатических соображений — японцы должны напасть на нас первыми.

— И то верно. Я этот момент упустил из виду.

— На Корейце оставят минимальную команду, а потом интернируют его в порту и команда покинет порт. Так решил Всеволод Фёдорович.

— Что ж, дно ему илом.

— Вы думаете, он утонет?

— Обязательно, обязательно утонет. А команду корейца тогда куда?

— Команду корейца на Варяг. Придётся потесниться, но это терпимо.

— Да, придётся потесниться...

* * *

Воздух был напряжён. Даже более того — очень сильно напряжён. Я присутствовал в гуще событий, на правах наблюдателя, при этом события разворачивались довольно медленно, и главным источником информации для нас был радиолокатор и наблюдатель. Восьмое февраля, время 23:15, остались считанные минуты до активации минного заграждения — японцы пришли ещё днём, и до заката стояли на внешнем рейде, прямо над минами. Их было много. Пять крейсеров, три маленьких миноносца. Японцы делали какие-то телодвижения на внешнем рейде.

Наблюдательный пункт был обустроен в кают-компании Варяга — он состоял из столов, кресел, экранов радаров, и наконец — из радиостанции. Телеграфист варяга принимал телеграммы от наблюдателя, расположенного на наблюдательном пункте. У наблюдателя был бинокль с системой ночного видения и прочими высокотехнологичными плюшками.

Руднев ходил из стороны в сторону, нервничал и пил кофе чашку за чашкой, закусывая пирогами. Старпом Беренс торопил телеграфиста — тот принимал телеграммы по беспроволочному телеграфу — мощной радиостанции в телеграфном режиме. Обрубок мачты использовался как фундамент для антенны.

— Есть! — вскрикнул телеграфист, — читаю — японская эскадра вошла в порт, на внешнем рейде остались три миноносца и крейсер "Ниитака". С "Корейца" спущен флаг!

— Ну наконец-то, — вскрикнул Беренс, — сколько осталось времени? Они успеют зайти в порт?

— Успеют, — успокоил его нервничающий Руднев.

Атмосфера в импровизированном командном пункте была очень напряжённой, и вот, разрядилась одним ударом, Руднев даже хлопнул себя по коленке:

— А я то думал что всё провалено.

— Говорил же — они зайдут в порт, как стемнеет.

— Но на внешнем рейде остался крейсер и три миноносца, — заметил Руднев, — за минными заграждениями.

— Они, конечно, представляют определённую опасность, но это всяко лучше, чем сразиться с целой эскадрой, — ответил ему Беренс, — Ниитака это противник, но мы можем его потопить. У нас вдвое водоизмещения и вооружения.

— Не будьте так поспешны, — осторожно заметил Руднев, — неопасных врагов не бывает. Нас может потопить и одна миноноска. А вы что скажете, Игорь Николаевич? — обратился он ко мне.

— А я что скажу? Скажу, что хочу совершить визит на Ниитаку. Вы же не против?

— Визит? В качестве кого?

— В качестве маньяка-убийцы. Диверсанта, солдата, — улыбнулся я, — мне понадобится ваша помощь, но позже. Пока что позвольте ситуации развиваться так, как есть, у нас целая ночь впереди, а минная ловушка активируется через пять минут.

— Хорошо, как вам будет угодно. В таком случае, мы будем ждать вашего сигнала, но что нам готовить?

— Готовьте абордажную команду и буксирные тросы. Я постараюсь захватить Ниитаку.

— Звучит бредово, но от вас всего можно ожидать. Хорошо, действуйте, но если что-то пойдёт не так...

— Тогда я просто эвакуируюсь. Я буду аккуратен, в крайнем случае — установлю мины ниже ватерлинии на корпус и сбегу.

— Это будет лучше всего.

* * *

*

И вот, началась моя работа. Моя профессиональная, которой я учился, чему я обучен и натренирован.

Через час после памятного разговора я уже был в бронекостюме, и плыл на Скате с огромной скоростью к Ниитаке, наблюдая днище корабля с помощью эхолота.

Ночь была не просто тёмной, вообще непроглядной. Ничего не было видно, вообще, так что перед всплытием я погасил фары и прожекторы на Скате, и заполнил его кабину водой, выйдя из него под водой. Хорошо, что бронекостюм герметичен.

Плыть было не слишком удобно, но терпимо — куда сложнее забраться по корме корабля, на палубу, при этом не наделав шуму. Пришлось воспользоваться специальными магнитными захватами, и подниматься словно по лестнице, на руках.

Добравшись до верхней части палубы, я посмотрел вниз и выдвинул вверх стетоскоп, чтобы оглядеть пространство на палубе. Увидел сразу двух моряков, один из них сидел на каком-то ящике, другой прохаживался взад-вперёд, у него был пистолет. Больше людей на палубе я не заметил. Перебравшись через борт, достал из-за спины своё оружие — бесшумный автомат, и выстрелил в того, который сидел на ящике — другой отвернулся от меня и не должен был ничего услышать. Только хруст резко пробившегося черепа, который не должен быть особо слышен.

Стрелял автомат действительно бесшумно, не громче, чем дыхание. Сидящий повалился набок, из его рук выскользнул какой-то предмет. Кажется, это была табакерка или зажигалка — второй обернулся и тут же получил пулю в глаз — и начал заваливаться.

Датчик присутствия показал мне, что ближайший враг находится далеко — в подо мной было полно народу, но они там, внизу, а я здесь, наверху. Оттащив оба тела, выбросил их за борт, и активировал в костюме стелс-режим, пошёл тихонечко вперёд, ожидая встретить врага в любом месте. Датчики костюме не всегда точно говорят, где противник. Иногда они сбоят и не видят противника.

Однако, на этот раз всё было чисто — мне встретились ещё трое японских матросов, каждый из них получил пулю и полетел за борт.

Наконец, самое большое скопление японских моряков было в надстройке — целых девять человек. Нельзя было поднимать шума, все они находились в разных каютах, и нужно было их убить тихонечко, не потревожив остальных. Я постучался в одну каюту, услышав оттуда японский аналог "Войдите". Просунул ствол автомата и выстрелил — вошёл, называется.

Следующий — похожая картина, в крупном помещении было сразу пять человек. Вот это сложнее. Прижавшись к стенке так, чтобы костюм слился с ней прозрачностью, я подождал — вдруг они разойдутся. Но нет — все пятеро находились в большом помещении в надстройке, туда вела лестница, выходя прямо в это помещение. Да и находились они с разных сторон.

Подниматься по лестнице было бы странно, заметят. Поэтому пришлось прибегнуть к другому методу. К моему счастью, как только я приготовился уже штурмовать помещение, снизу откуда-то выбежал матрос наверх, и их внимание отвлеклось в другую сторону от входа по трапу. Я бросился к трапу, хватаясь за перила, чтобы не было топота, мягкими шагами поднялся вверх и достал пистолет — стрелять из автомата тут нерационально. Первым убил матроса, который стоял около трапа вниз, на нижние палубы, вторым человека в самых понтовых погонах, а дальше всех остальных — одного за другим — они только обернулись и не сразу поняли, что происходит, когда последний из них рухнул на пол.