Герои меча и багов. Украденная локация

Но Пётр не успел сделать и шага.

"А ну, положь мою кость!" — внезапно раздалось прямо в голове. Перед Петром появилась полупрозрачная мерцающая фигура, еле различимая, с тёмными провалами на месте глаз и похожего на улыбку чеширского кота рта.

Появление призрака было таким внезапным, что Пётр отшатнулся, заорав — вернее, попытался это сделать. Из глотки вырвалось лишь приглушённое сипение.

Когда бешено колотящееся сердце чуть успокоилось, Пётр попытался заговорить — мол, что ты такое, откуда здесь, и чего хочешь от меня? Но дёрнулся от боли. Поганой Системе, как оказалось, совершенно плевать — услышал кто-то первые слова Петра, или нет. Не стихи, и без брани? Лови наказание!..

"Да можешь не тужиться, толстяк. Я мысли твои слышу, когда говорить пытаешься. А от этого твоего сипения у меня прямо сердечко разрывается, ха-ха-ха. Которого у меня нету... И никогда не было! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ой, у мора!.."

Пётр попробовал сформулировать все свои мысли и вопросы, но призрак вдруг резко дёрнулся ему навстречу.

"Говорю же, кость положь! Быстро! Моя она!"

"Да-да, конечно, сейчас..."

Кость легла на земляной пол.

"А остальные... Тоже твои?"

"Не-е-ет, ты что, куда там! Если бы у бабки были бы яйки, то была бы она... Дедом, ха-ха-ха! А если бы все эти кости были моими, то был бы я, ха-ха-ха... Очень странным существом! С тремя руками, ещё и разными, с четырьмя ногами, с двумя головами, и — с крайне странным телом!"

"А... Так значит... Тогда получается?.."

"Да человек, человек я. Был! Когда-то. Пока не сгнил в этой поганой яме..."

"А за что?.."

"Хватит уже каждую фразу на "А" начинать! Ты будто других слов не знаешь! За что, за что... Да ни за что. Ну, соседскую жену убил, так с кем не бывает? Она же ему всё рассказать вздумала, стерва. И сопротивлялась зачем-то. Эх, бабы, бабы... Никогда не пойму!"

"Эм-м..."

"Чего, троллёнок? Струхнул с убийцей-насильником сидеть-то, ага? Да пошутил, пошутил я! Можешь не портить свои штанишки... Ой, прости, у тебя же их нет, ха-ха-ха! Ох, умора... Ха-ха-ха..."

Пётр насупился и решил было для себя больше не разговаривать с этим дурацким призраком, но вдруг его осенило. Ведь он же шаман! По идее, он и должен общаться с разного рода духами, призраками, и прочей бесплотной шушерой!

"Слушай..."

"Не надейся. Я слабый призрак, и даже не могу уйти далеко от места своей гибели. К косточкам своим старым прикован, пока их не растащили окончательно... Разве что могу, вон, в мышку вселиться. И то, тебе нечем расплатиться со мной. У тебя же маны даже нет!"

"А если..."

"Опять "акаешь". И эти твои "если"... Знаешь... Знаешь такой стишок? Если бы я сношал коня — это был бы номер. А если бы конь сношал меня... Я б, наверно, помер! Вот так-то!"

"Неужели ты не хочешь выбраться из этой ямы на волю? Что тебе удовольствия, тут сидеть?"

"Как, что? Ты не представляешь, как это любо моему сердцу — тут сидящих до сумасшествия доводить! Да-да, не надо такое лицо строить, мой маленький дружок. Нам тут ещё до-о-олго сидеть... Пока сам не помрёшь... Чего придётся, правда, долго ждать — ты же тролль!.. Или — пока тебя на костёр не утащат..."

Пётр безвольно опустил руки, понимая, что уговаривать призрака бесполезно. Тем более, он даже и не представлял пока, как тот сможет помочь. Не тем же, что вселится в крысу?

Та, кстати, всё-таки сдохла и её тельце растаяло, буквально "втянувшись" в землю. Осталось только небольшое кровавое пятно на земле.

И при взгляде на него, в голове Петра внезапно будто зажёгся свет, проявляя из полутьмы хаоса и незнания очертания цельного, красивого, учитывающего все известные факторы плана, от которого до того были видны лишь разрозненные и находящиеся далеко друг от друга кусочки. Три раза стукнув себя по голове, на всякий случай, тролль повернулся к призраку. Полупрозрачная дымка заинтересованно колыхнулась.

"Можешь не говорить. Я всё понял..."

Ход 2. Красный игрок

"...кажется, я поняла, чего хочу больше всего в жизни. Хочу домой, к маме... В смысле, в родной двор, к своим пацанам! Мячик гонять! А не это вот всё..."

Ветер поменял направление, и еле чадящий неподалёку костёр, недовольный пищей из сырых поленьев, пыхнул Анне дымом прямо в лицо. Девушка закашлялась и завозилась в своих путах, пытаясь отползти в сторону. В процессе не рассчитала и откатилась прямо в мокрую лужу, от которой до того старалась держаться подальше.

— Твою же!.. Грёбаный козёл!..

Под козлом она имела ввиду какое-то животное с шерстью, рогами и копытами, которое принесли точь-в-точь как её саму, привязанным к палке, с одной лишь разницей — она-то была ещё жива, а козёл уже не очень. Его кинули совсем рядом, порубили на куски и закинули в солидных размеров котёл, прямо так — вместе со шкурой, костями, головой и даже хвостом. При этом, орки, делавшие всё это, в течение всего процесса кидали на пленницу очень красноречивые взгляды. Мол, не переживай, тебя это тоже ждёт...

Кровь, оставшаяся после расчленения этого "козла", и была той лужей, в которую Анна неудачно откатилась.

— Лежать! Не дёргаться! — кашеваривший у котла орк подошёл к Анне и стукнул её по лбу половником. Немного подумал, и вдогонку легонько пнул в бок. Ну как, легонько... Интерфейс показал, что сняло под десятку единиц здоровья. К счастью, никаких особенно серьёзных болезненных ощущений это с собой не принесло, но всё равно — десяток-другой таких ударов, и всё.

"Стоп. А чего это я туплю? Совсем головушка размякла? Всего-то ведь и надо, разозлить этого гада хорошенько!"

Анна перевернулась на спину — неудобно, руки-то связаны за спиной — и посмотрела зеленому страхолюдищу прямо в лицо. Думала плюнуть, как в кино показывают, чтобы уж наверняка выбесить, но здраво оценила свои силы. И не попасть, и неудобно может случиться — утереться-то нечем, руки связаны. Поэтому девушка ограничилась тем, что просто процедила, стараясь быть как можно более презрительной:

— А вот тебя забыла спросить, хиляк! Как тебя из племени-то ещё не выгнали? Даже ударить нормально не можешь, совсем силёнок нет... Как ребёнок годовалый...

— Ы?.. Ы-ы-ы!

Орк аж взвился, и пнул второй раз, гораздо сильнее, а после сразу добавил ещё. Анна инстинктивно попыталась закрыться — без рук получилось, само собой, не очень. И результата не достигла — снялось всего где-то под двадцатку здоровья. Такими темпами до счастливого конца идти ещё долго...

— Эй, ты! Ты разозлил Быстронога! Это его добыча! Прочь!

— Чего?

— Того!

Мерзкий чавкающий звук, разлетающиеся в стороны брызги — и тот самый орк, догнавший и пленивший Анну в лесу, вырвал ятаган из почти полностью перерубленной шеи "кашевара". Последний медленно осел на землю и практически завалился на девушку, причём, с висящей под девяносто градусов набок головой. Которую орк-победитель ещё и пнул со всей силы, так, что она совсем оторвалась от туловища и отлетела в сторону.

— Ы. Совсем голову потерял! Гы-гы-гы!..

Остальные орки, до того с лёгким интересом наблюдавшие за происходящим, дружно загоготали и, отсмеявшись, вернулись к своим делам. Анна ожидала каких-то разборок, неприятностей для убийцы... Но ничего такого не последовало. Все восприняли этот поступок, как нечто само собой разумеющееся.

— Не трясись, ушастая! У нас теперь много мяса! Вон, какая туша! Надолго хватит! Гы-гы-гы... Тебе в котёл не скоро! — доверительно сказал орк, наклонившись к девушке. Взялся пальцами за её подбородок, поднимая лицо вверх, гнусно ухмыляясь...

И вдруг голова зеленокожего отлетела в сторону, оставив на своём месте толчками бьющий вверх кровавый фонтан и падающее — к счастью, в сторону — тело. А перед глазами Анны предстал стоявший до того позади убитого ещё один орк, раза в два здоровее обоих предыдущих, с очень тёмной, имеющей коричневатый оттенок кожей.

Орк громко хохотал, облокотившись на двуручную секиру.

— Быстроног думал, что самый шустрый. Быстроног думал, что самый хитрый. Быстроног думал, что самый дерзкий... Но Сломанный Клык самый сильный! Быстроног теперь совсем мёртвый! Его добыча — добыча Сломанного Клыка!

За свою жизнь Анна навидалась всякого. Казалось, мало что ещё может её удивить и действительно испугать. Но сейчас девушка поняла, что у неё душа уходит в пятки при одном только взгляде на это иссечённое шрамами зверское лицо, больше похожее на морду, с отсутствующим глазом. Картину дополняло ожерелье из маленьких — хотелось верить, не детских — черепов, торчащий из середины лоснящейся лысой башки чуб, серьги в ушах и носу, татуировки на щеках, налитые кровью глаза и ровно полторы штуки торчащих кверху жёлтых клыков. Да, пожалуй, таким чудищем можно напугать любого. Особенно после того, как орк только что одним ударом снёс голову собрату, лишь немногим менее страшному чем он сам монстру, и явно не чувствовал даже намёка на угрызения совести.

Анне было очень-очень страшно. На самом деле. Убеждать себя, что всё вокруг ненастоящее, почему-то не получалось. Слишком жутко, слишком правдоподобно. К сожалению, проснуться от этого кошмара никто не даст. Всё сама, только сама...

Поэтому, набравшись смелости, девушка крикнула:

— Сломанный Клык не самый сильный! Сломанный Клык ударил Быстронога в спину, когда тот не видел! Как можно считать, что Сломанный Клык самый сильный, если он не доказал этого в честном бою?

Орк ничего не ответил. Он просто молча подошёл к Анне, наклонился, и одним движением закинул себе на плечо. И только после этого соизволил ответить:

— Много говоришь. Сломанный Клык не любит слушать. Сломанный Клык не любит думать. Сломанный Клык не любит говорить. Сломанный Клык любит убивать, жрать и трахать!

На это ответить было нечего, и Анна поняла, что у неё просто опускаются руки. Образно, конечно. И нет, она не потеряла надежду как-то выкрутиться из всей этой передряги... Но надо было искать какой-то иной способ. Этот Сломанный Клык слишком толстокожий, чтобы его разозлить. Он же даже не поймёт, что его оскорбляют!

Никто больше не посягнул на добычу могучего орка. Все расступались на его пути, провожая безвольно болтающуюся вниз головой Анну сальными взглядами и похабными комментариями. Они прошли сквозь всё стойбище, не такое и большое, к слову, и Сломанный Клык свалил свою ношу рядом с юртой, фигвамом, типи, или как там называются подобные жилища.

Полог из шкур откинулся в сторону, и изнутри показалась молодая орчанка. Анна невольно засмотрелась на неё — при всей экзотичности внешности, зеленокожая девушка была даже в чём-то симпатичной. И чем-то напомнила Анне её саму, старую. Такую же рослую, сильную и в чём-то несуразную...

Сломанный Клык повернулся к орчанке и легонько пнул лежащую у ног девушку.

— Добыча! Есть не буду... Пока. Буду трахать!

И не говоря больше ни слова, развернулся и пошёл прочь, по каким-то своим делам. Анна же поймала на себе очень неприязненный взгляд зеленокожей девицы, которая, убедившись, что степенно удаляющийся Сломанный Клык этого не видит, быстро метнулась к пленнице, уселась сверху и вцепилась ей в волосы.

— Ах ты... Остроухая тварь!.. Такого мужа увести вздумала!..

Ещё и отпустила голову резко, так, что Анна стукнулась ею о землю. Но это вызвало у девушки только усмешку.

— Я почти не чувствую боль! Даже не старайся!

— Не чувствуешь?.. Сейчас почувствуешь!..

— Да успокойся, зеленокожая! Хочешь, чтобы твой мужик сохранил тебе верность, был твоим и только твоим? Представь! Я даже знаю, как это сделать! Мне он, этот твой Сломанный Клык, задарма не нужен!

— Правда?..

Орчиха недоверчиво опустила руки, которыми было начала снова дёргать свою предполагаемую соперницу за волосы. Ещё и пригладила их, улыбнувшись — прямо сама невинность. Анна сначала сильно удивилась — мол, что это, неужели удалось так легко убедить — но потом проследила за взглядом зеленокожей красотки, и увидела машущего вдалеке рукой её муженька. Как только тот отвернулся, лицо орчихи вмиг преобразилось, вновь став очень злобным.

— Ты всё врёшь! Задурить меня пытаешься! Думаешь, что Яма глупая, да? Нет, я умею считать на целую одну руку больше, чем все остальные в племени! Ты меня так просто не проведёшь!

— Так ты выслушай для начала! А потом решай! Отказаться ведь завсегда можно!

— Выслушать её, да... Чтобы эта ушастая хилячка мне мозги задурила!..

— Да нам нужно одно и то же! Ты хочешь этого своего Сломанного Клыка, а я наоборот! Я его не хочу! Что ты упрямишься-то?.. Знаешь такую штуку — "Союз" называется? С друзьями таких не заключают, только с врагами. Временно. Чтобы достичь общей цели...

— Слишком много слов. В них легко спрятать ложь!

"Если хочешь послушать моё мнение — в этих словах нет лжи", — внезапно, раздалось прямо у Анны в голове. И, видимо, в голове у орчанки, потому что та тоже застыла с широко раскрытыми в удивлении глазами.

Кожу Анны тронул лёгкий ветерок, будто кто-то подошёл и встал рядом. А ноздри учуяли странный, незнакомый запах. Девушке пришлось вновь изворачиваться на земле, под нависшей и придавившей её своими прелестями четвёртого, или даже, возможно, пятого размера, зеленокожей дамой.

Правда, Анна скоро очень сильно пожалела о том, что сделала. Когда поняла, на кого уставилась орчанка со странным именем "Яма", она истошно завизжала. Как какая-то трусливая девчонка, увидевшая мышь, лягушку, или чего им там принято бояться.

"Тише, тише! Я ведь не такая страшная! В чём дело?.."

Прямо над Анной нависла... Нет, не собака. Волк. Размером с хорошего пони, с широкой грудью, лобастой башкой, жёлтыми глазами и оскаленной пастью, усеянной такими зубищами, что каждый из них был достоин места в приличном этнографическом музее, в зале, где выставлены вымершие примеры того, каким животное может быть большим — где обитают мамонты, саблезубые тигры, пещерные медведи, и прочее в том роде.

Яма наконец заткнула Анне рот, и визг превратился в неразборчивое бульканье. Волчица ещё и шагнула вперёд, опустила морду и лизнула безуспешно пытающуюся вырваться и уползти девушку в щёку, заставив ту мелко задрожать в самом настоящем ужасе.

"Не понимаю! Чего ты так волнуешься? Я же чувствую сродство! Мы с тобой одной крови, ты и я! Что не так?.."

Анна, глядя прямо в пугающие жёлтые глаза, хотела крикнуть: "Прочь!", но не смогла — ладонь орчихи всё ещё плотно закрывала рот, не давая произнести ни слова. Но волчица, кажется, поняла всё без слов, и отступила назад.

"Как скажешь. Прочь, так прочь..."

Анна бессильно откинула голову назад, тяжело дыша и даже не пытаясь угомонить сердце, которое бешено колотилось и, казалось, вот вот вырвется наружу, раскрошив к чертям собачьим рёбра. Яма даже чуть ослабила хватку, недоумённо посматривая на всё это.

— Ты что? Так волков боишься?

— Н-нет, б-б-ля! Я их так люб-б-б-л-лю!

— Вот это да!

— Отв-в-вянь, з-зел-лёная...