Это делало противостояние чистокровных и маглорождённых неизбежным и неустранимым.
Маги, застывшие в прошлом — и маглы, на глазах которых за столетие трижды рушилась вся мировая политическая система, перекраивались самые основы культуры и мировоззрения... Да что там, как бы магия ни облегчала жизнь, в банальном бытовом комфорте маги всё равно проигрывали. Пусть не слишком сильно, особенно в Англии — но чем дальше, тем больше. Новые идеи, новые желания, новые представления о допустимом — всё, что приносили с собой маглорождённые, чистокровными встречалось в штыки — а то и дико извращалось, превращаясь в отражение в кривом зеркале. И Орден Феникса, как неожиданно осознал Гарри, был в этом не лучше Пожирателей...
— Знаешь, я тут подумал... — Гарри на секунду замялся, а затем выложил всё, что пришло ему в голову. Очень хотелось, чтобы Гермиона фыркнула и назвала это чепухой... Но Гермиона молчала, глядя сквозь бокал, который так и не пригубила.
— Знаешь, Гарри... — тихо заговорила она. — Когда вернёмся, найди в энциклопедии статью "фашизм", а потом припомни Фаджа... Да и Скримджера тоже. Шесть лет. Шесть грёбаных лет мне понадобилось, чтобы заметить очевидное... Да и ты не лучше, если уж на то пошло. Всё, что ты сейчас сказал, я поняла окончательно, когда Рон удрал. Мне это и раньше приходило в голову, но, сам понимаешь... Не хотелось верить, вот я и играла в страуса. А в тот вечер я дико разозлилась, вспомнила, сколько раз он нас подставлял... А потом Артура вспомнила... Помнишь, как он тогда на моих родителей смотрел? Как на каких-то диковинных зверушек! И Дамблдор точно такой же, причём он этого даже не замечал — а зачем? Ему и так хорошо!.. Вот тогда до меня всё это и дошло... И знаешь, это было очень хреново, — Гермиона залпом выпила вино.
— И что же делать?..
— Воспользоваться опытом этой страны, — криво усмехнулась Гермиона. — Впрочем, сначала надо закончить с Волдемортом, а там посмотрим — возможно, мы сможем ограничиться словами... Вот только я в этом сильно сомневаюсь. Они настолько не хотят ничего менять, что просто смотреть тошно! Закрылись в своём крохотном мирке и боятся выглянуть оттуда... А вокруг хоть ад разверзнись — им плевать. И когда мы начнём из вытряхивать их из раковин, спасибо нам не скажут... А вытряхивать придётся.
— Иначе никак?
— Иначе у нас так и будут плодиться тёмные лорды, — вздохнула Гермиона. — Глупцы, застрявшие в далёком прошлом, так и будут пытаться решить новые проблемы старыми и негодными методами.
— Нас возненавидят.
— Лучше так, чем нас уничтожат маглы, когда очередной психопат, вообразив себя властелином мира, попытается "загнать этот скот в стойло"... — тяжело вздохнула Гермиона. — Чёрт, да нашей жизни может на эту работу не хватить...
— Давай подумаем об этом, когда избавимся от Волдеморта? — предложил Гарри. — Всё равно без этого можно даже и не пытаться...
Развалившись на кровати с учебником, Гарри спросил:
— Продолжаем?
— Разумеется, — Гермиона забралась под одеяло и прижалась к нему. — На чём мы остановились?..
Эти уроки Гарри любил — и не только потому, что Гермиона весьма изобретательно "ставила оценки", нет, ему просто нравилось учиться... Тем более, что памятное занудство бесследно исчезло. И оказалось, что Гермиона — замечательный учитель... По крайней мере, для Гарри.
— Спасибо... — он почти касается губами ушка Гермионы.
— По-французски... — выдыхает она.
— Не поняла?!
Паренёк за стойкой втянул голову в плечи и, стараясь не смотреть на взбешённую Гермиону, пробормотал, заикаясь:
— П-простите, мэм! Я случайно!.. Вот! Простите! Н-не говорите хозяину, п-пожалуйста!
— Заткнись, — Гермиона смахнула драгот, который сопляк попытался прибрать себе, в карман. — Не люблю идиотов, особенно — жадных идиотов.
Не попытайся придурок захапать целый драгот, ограничившись хотя бы четвертью, она, пожалуй, закрыла бы на это глаза, но глупость должна быть наказана... Хотя бы так — искать хозяина отеля уже не было времени. Камин полыхнул зелёным огнём, и Гермиона, протянув руку Гарри, чётко произнесла:
— Мискатоникский университет!
Мискатоникский университет впечатлял. Камин, в котором можно было стоять в полный рост, просторный холл с огромными окнами, широкая лестница, чёрная и белая колонны по сторонам камина... И всё это дышит магией. И тем печальнее было знать, в какое захолустье превратится Аркхэм к концу двадцатого века...
— Доброго дня, — обратилась к гостям молодая строгая ведьма, дежурившая у камина. — Мистер и миссис Поттер?
— Совершенно верно, — ответил Гарри.
— Энн Джонс, — представилась ведьма. — Пожалуйста, следуйте за мной, я проведу вас к ректору.
По дороге Гарри старался не вертеть головой, но по сторонам смотрел с интересом — всё же Мискатоникский университет, несмотря ни на что, оставался легендой... Именно он первым — а сейчас и вовсе единственным — обратился к фундаментальным магическим исследованиям, пытаясь постичь природу магии. И, в отличие от невыразимцев, хоронивших любое открытие в своих бездонных архивах, Университет регулярно публиковал результаты исследований и охотно учил всех желающих. Конечно, достоянием общественности становилось далеко не всё — кое-что действительно было слишком опасным — но всё же...
Гермиона мечтала попасть сюда с того мгновения, когда услышала о нём — и вот её мечта сбылась, пусть и столь странным образом. Гермиона была в таком восторге, что Гарри почти... Да нет, без всяких "почти" — он действительно чувствовал отголоски её эмоций. Неожиданно... И довольно странно, хотя ничего плохого Гарри в этом не видел. Всё это, разумеется, надо рассказать Гермионе — но не здесь и не сейчас. Вечером, там, где не будет чужих ушей...
А пока Гарри внимательно слушал пояснения их гида и запоминал дорогу — вряд ли кто-то станет отвлекаться ради их удобства, да и мало ли, как повернутся дела?
Но вот, наконец, кабинет ректора. Просторный, обманчиво-скромно обставленный отделанный и обставленный, сразу настраивал на деловой лад. А вот уважения к хозяину кабинет не внушал — тот и сам с этим справлялся. Могучий седой старик, настоящий библейский патриарх, плавным движением поднялся из-за стола и протянул руку.
— Я рад приветствовать наших заокеанских собратьев в сих стенах, — голос у ректора оказался соответствующим. — К несчастью, ваши соотечественники — редкие гости в наших краях...
-Увы, люди в большинстве своём ленивы и нелюбопытны, — вздохнул Гарри, — что маги, что маглы, и лишь немногим свойственна столь неукротимая жажда знаний, коей отличается моя прекрасная супруга.
— Отрадно слышать, что столь очаровательная леди не считает, что женщина может позволить себе быть глупой. Ну а вы, мистер Поттер?
— Увы, я не мудрец, — развёл руками Гарри. — Пусть я и стараюсь изострить свой разум, но всё же я воин, и мне привычнее полагаться на силу...
— И всё же вы здесь, а это говорит о многом. Впрочем, довольно разговоров, — ректор протянул бумаги, — вот ваши читательские билеты, а вот ордер на семейные апартаменты при университете. Мисс Макфлай поведала мне о ваших... затруднениях, и я буду рад оказать вам помощь.
— Это необычайно щедрое предложение, сэр, — заговорила Гермиона. — Скажите, чем мы можем отблагодарить вас за него?
— Бескорыстная помощь нуждающемуся есть долг любого человека, и даже атеисты не отрицают этого, — отмахнулся ректор. — Но если вы настаиваете — немного светской болтовни с любопытным стариком будет в самый раз.
Всю дорогу до их комнат Гермиона молчала, о чём-то глубоко задумавшись. Несложно догадаться, о чём — Джудит Макфлай ни разу не упомянула университет и его ректора, и теперь оставалось только гадать: что именно она ему сообщила и о чём ещё умолчала... И кому ещё она это сообщила.
— Знаешь, я такого не ожидала, — вздохнула Гермиона. — Нет, я понимаю, что доверять на ровном месте нельзя никому, но какой-то минимальный уровень всё-таки должен быть...
— Мы для них — странные и подозрительные чужаки, — пожал плечами Гарри. — Ничего удивительного... Хотя хотелось бы мне знать, что именно Макфлай рассказала ректору.
— Будем исходить из того, что всё, что узнала от нас, — ответила Гермиона. — А вот какие он сделал выводы — это уже вопрос... Да и, если уж на то пошло, мы же не запрещали Макфлай поделиться этой информацией — а стоило бы. Ладно, теперь уже ничего с этим не сделаешь... А потому давай-ка оставим вещи и отправимся в библиотеку — мы, в конце концов, за этим сюда и пришли!..
Глава 7
Библиотека превзошла все ожидания Гермионы. Здесь были книги, о существовании которых она и не подозревала, посвящённые разделам магии, о существовании которых она не догадывалась. Не тёмной, нет — хотя встречалось и такое, и в изрядном количестве — а просто забытой. Что-то действительно было устаревшим, ненужным и интересным лишь историкам, но многое всё ещё было полезным и Гермиона не могла понять, почему этими заклинаниями и ритуалами не пользуются. Ладно ритуалы — они почти всегда громоздки и неудобны. Но заклинания?.. Этого Гермиона понять не могла.
Впрочем, чаще всего причиной была жадность создателя, не хотевшего делиться своими изобретениями даже с ближайшими друзьями и семьёй — проблема, хорошо знакомая Гермионе и в родном времени... Ничуть не реже заклинания запрещали просто потому, что оно не нравилось кому-то из власть имущих, казалось тёмным или — чаще всего — угрожало доходам. Столь же привычная и отталкивающая картина — а на фоне некоторых Министерство Фаджа и вовсе казалось образцом здравомыслия и бескорыстия. Впрочем, некоторые заклинания и ритуалы были запрещены заслуженно — будучи или слишком опасными для самого мага, или настолько мерзкими, что даже Волдеморт постеснялся бы их использовать. Тем не менее, их Гермиона тоже тщательно копировала — во-первых, так будет гораздо проще справиться с уродом, попытавшимся это использовать, а во-вторых... Гермиона опасалась, что у них
самих может не оказаться иного выбора, кроме как пустить в ход нечто подобное.
А ещё глубоко в запасниках нашлась одна не слишком толстая книжка, которую Гермиона скопировала особенно тщательно, покраснев до ушей. Очень интересные ритуалы... И полезные. Но всё-таки...
Устроившись в кресле, Гермиона собрала бумаги, сложила их в рюкзак и спросила:
— Гарри, у тебя есть какие-нибудь планы на завтра?
— Ничего особенного, а что?
— Думаю, пора навестить того Гонта — знакомство с артефактором лишним не будет, да к тому же я про него в нашем времени ничего не читала. Я вообще про него ничего раньше не слышала...
— И тебе интересно, — улыбнулся Гарри. — Что ж, почему бы и нет? Тем более, что я тут кое-что прочитал... И похоже, о нём не зря молчали в наше время — он много всякой дряни наделал.
— Это какой же?
— Например, то самое ожерелье, которое подсунули Кэти Белл, — ответил Гарри. — И не только... Но и полезного он тоже много сделал — вот, читай.
Гермиона открыла папку — это оказалась подборка писем — и углубилась в чтение.
Хватило её ровно на одно письмо...
— Он серьёзно?..
Обадайя Гонт стоял по ту сторону добра и зла — буквально. Его абсолютно не интересовали вопросы морали — больше того, похоже, для него просто не существовало такого понятия. Если артефакт вообще мог существовать — Гонт его создавал, не видя разницы между самопомешивающимся котлом и проклятым ожерельем. Его не интересовало, для чего заказчик собирается использовать артефакт, он не изобретал оправданий — он просто делал... невозможное.
Обадайя Гонт был гениальным артефактором. То, что создавал он, не мог повторить никто другой, его творения, казалось, нарушали законы магии — он, в конце концов, был одним из создателей хроноворота...
И только поэтому его не объявили вне закона.
— Он серьёзно, — подтвердил Гарри. — Этот человек — конченый псих, но при этом гений... И я рад, что у него нет учеников — страшно представить, что бы из них вышло. Тем более, Гриндевальда он вполне мог бы учить...
— Или Дамблдора, — Гермиона вздрогнула и прижалась к Гарри.
Представить Дамблдора учеником безумного артефактора почему-то оказалось проще простого... И это пугало.
-Давай не будем портить себе вечер? — губы Гарри почти коснулись её уха. — Никуда он от нас не денется...
Обадайя Гонт не выглядел стариком, хоть и был полностью седым. Он вообще скорее сошёл бы за пожилого, но крепкого фермера, а не мага — коренастый, широкоплечий, с обветренным лицом и короткой неровной бородой — если бы не глаза.
Глаза человека, видевшего слишком многое. Тусклые, словно угли под пеплом и глубокие, словно сама бездна...
— Если ты будешь всматриваться в Бездну, Бездна всмотрится в тебя... — пробормотала Гермиона.
— Довольно... точное замечание, — Гонт на мгновение прикрыл глаза. — Итак, вы наконец-то добрались и до меня... Я ждал вас раньше, уважаемые путешественники во времени — у вас его не так много. И не стоит сверкать глазами, мисс — никто из тех, с кем вы говорили об этом, не снабдил меня информацией. У меня свои источники... И они сейчас значения не имеют. Имеет значение то, что у меня есть необходимое вам, и я готов вам это предоставить — безвозмездно.
— И что же вы хотите нам предложить? — осведомилась Гермиона. — Какие-нибудь самопришивающиеся пуговицы?
— Хм, любопытная идея... Но нет, — Обадайя выложил на стол два тускло-серебристых медальона, — это универсальный переводчик. Красоты слога, разумеется, не передаст, но с базовой лексикой и грамматикой справляется.
-И в чём подвох? — Гермиона подняла медальон и внимательно его разглядывала.
— Подвоха нет, — покачал головой Гонт. — Я клянусь вам своей магией, что не желаю вам зла, что оба эти артефакта — только переводчики для любого человеческого языка и что я испытал их и нашел исправными, и если какой-то язык окажется им неподвластен, я не знаю об этом.
Поднятая палочка засветилась и погасла, и Гонт выдохнул, закрыл глаза и снова открыл пристально глядя на Гермиону.
Гарри присвистнул — такое он точно видел впервые. Он вообще был уверен, что клятву магией перестали использовать лет семьсот назад, после появления Непреложного Обета...
— Хорошо, — Гермиона положила артефакт. — Как это вообще работает?
— Если кратко... — Обадайя пожевал губами. — Нашу речь сопровождают мысленные образы, которые проходят через любые щиты, но слишком слабы, чтобы их мог заметить даже самый искусный легилемент. Мне удалось усилить эти образы и создать артефакт, который принимает их, ретранслирует собеседнику, воспринимающему эти образы как слова. Всё это, конечно, очень грубо и примитивно, но понять можно... И обучение языку это облегчает очень сильно. Мне потребовались многие годы, чтобы рассчитать их... А когда я закончил работу, то понял, что мне самому они, собственно, и не нужны — я сам изучил слишком много языков. Вам же предстоит столкнуться с языками, давно умолкшими, и вам эти медальоны необходимы...
