Охотница за привидениями

— Хорошо! Но за толпу я не ручаюсь. Мое слово может и не подействовать.

Герда согласилась и на такое условие.

Парнишка лет тринадцати лежал на полатях под двумя одеялами. Бедняга едва дышал и не шевелился. Неудивительно, что охотники его не заметили сразу.

Девушка аккуратно сняла бинты и осмотрела рану. Заражения нет — уже хорошо. Но глубина пореза говорила о явно недетской силе. В некоторых местах виднелись кости — разве десятилетняя девочка способна на такое?

Видимо, диагноз селяне поставили верный. Сэл была одержима. Ни о чем подобном в Академии Герде не рассказывали. Придется снова все испытывать на собственном опыте. Ведь оставить ребенка на растерзание толпе целительница просто бы не смогла.

Лечение заняло считанные секунды. Сперва из раны обильно пошел гной, потом края стянулись. Остался тонкий, почти незаметный шрам. Ничего, для мужчины украшение. Подрастет и будет показывать местным девкам. Еще и расскажет, как дрался с призраком.

— До утра — только обильное питье, — сказала Герда. — После — как можно больше мяса и каши. И все будет хорошо.

Кадий провел по впалой груди сына рукой. Будто не верил, что все взаправду, а не какой-то морок. Погладив мальчика по голове, староста направился к выходу. Охотники последовали за ним.

— Сжечь! — ревела толпа и трясла сарай на отшибе. — Смерть одержимой!

— А ну тишину поймали! — заревел усач так, что медведь бы позавидовал.

Селяне разом смолкли и уставились на Кадия. Мол, что за дела, сколько ждать можно?

— Вот господа волшебники. Прошу любить и жаловать. Хотят, значится, Сэл от злого духа излечить.

— Только костер ее излечит! — крикнул кто-то и народ вновь загудел.

— Послушайте! — заорала Герда. — Убить можно только плоть, но не душу! Вы же не язычники, должны знать!

Крестьяне снова замолчали и стали переглядываться. От обвинений в ереси до визита инквизиторов — пара дней, не больше.

— Вы сожжете девочку, но злой дух никуда не денется! Он вернется — гораздо сильнее и злее, и вселится в другого. Представьте что будет, если он заполучит тело взрослого крепкого мужчины!

Селяне тихо зашептались, мало-помалу отходя от сарая.

— Я прошу лишь немного времени для избавления от напасти.

— А вдруг она шарлатанка, — сказали из толпы.

— Ты что, охренел! — рыкнул Кадий. — Да она моего сына на ноги поставила!

— Хотите немного магии? — тихо спросила Герда. — Смотрите.

В ладонях девушки вспыхнули два маленьких солнца. Вмиг стало светло, будто ярким днем. Подул теплый ветер, затрепал юбку колдуньи. Запахло ладаном. Крестьяне таращились на "чудо" во все глаза и обводили себя кругами.

— Достаточно? Или еще показать?! — крикнула девушка, хотя ничего большего она бы показать не смогла.

Но толпе хватило и этого. Охая и кружась (как крестясь, только кружась — прим. авт.), народ разошелся по домам. В деревне стало тихо и пусто — как и положено поздней ночью. Только маленькая Сэл плакала в сарае.

Кадий достал из-за пазухи ключ и отпер амбарный замок. Герда собралась войти, но Герберт взял ее за плечо.

— Ты уверена? Она может быть опасна.

— Без оружия — вряд ли. Если что — дай ей по голове.

— Уж с этим я справлюсь.

Сэл сидела в углу, обняв колени. Из покрасневших глаз ручьями текли слезы. Герда осторожно приблизилась к одержимой и присела рядом на корточки.

— Не бойся, — ласково сказала целительница. — Я не обижу. Иди ко мне.

Девочка вытерла носик и прижалась к Герде. Та погладила Сэл по спине, попутно ища хоть какие-нибудь следы зла. Но ничего не обнаружила.

— Пусто. Сейчас это просто маленькая бедная девочка.

— Как так? — удивился староста. — Она же одержима!

— Духи могут менять тела и даже вселяться в неодушевленные предметы. Подождем до завтра и отправимся на поиски.

— Из сарая я ее все равно не выпущу!

— Тогда накормите и принесите одеяло. Кстати, где нам можно переночевать?

— Вон тот дом видите? Он принадлежит Сэл, но пока девка здесь — пользуйтесь.

— Она живет одна? А родители?

— Мать Сэл снасильничали разбойники, когда та пошла по грибы. Долгое время ей удавалось это скрывать, муж думал, что ребенок от него. Но тайное рано или поздно становится явным. Бедняга Олан как-то все вызнал. Утопил жену в реке, и сам следом в омут головой.

— Господи! — воскликнул Герберт. — И как у вас после этого вся деревня одержимой не стала?!

— Священника вызывали, он освятил землю. Видимо, у любой магии есть срок годности. В общем, спокойной ночи.

— Да уж, — хмыкнул юноша вслед Кадию. — Спасибо на добром слове...

Сэл оказалась очень хозяйственной и чистоплотной девочкой. Изба была чисто подметена, посуда и столовые приборы вымыты и аккуратно расставлены. Сама хозяйка спала на лавке, а на полатях хранились простыни и одеяла.

В сенях отыскались ведро свежей воды и кадушка моченых яблок. Какой-никакой ужин — все лучше, чем спать на голодные желудки.

Пока Герберт запаливал лучину, Герда набрала полную тарелку фруктов и поставила на стол. Послышался сочный укус и хрумканье.

— Уютно тут, — сказала девушка с набитым ртом. — Только душновато.

— Потерпим как-нибудь, — ответил артефактор, щелкая кресалом.

Наконец лучина зажглась. Тусклый свет вырвал из мрака фигуру девушки. Герда сидела, облокотив левую руку на стол, а правой крутила моченое яблоко. Две верхних пуговицы сорочки были расстегнуты. По бледной коже стекал сок, исчезая в ложбинке крепкой груди.

Герберт едва не выронил щепу. Лицо обожгло жаром, сердце заколотилось как бешеное.

— Что-то не так? — спросила целительница.

— Все в порядке, — заикаясь, ответил парень.

Кое-как закрепил лучину в углу и сел за стол, стараясь не глядеть на Герду. Взял яблоко и стал откусывать маленькие куски. От волнения он не сразу понял, что Герда сидит вплотную и гладит его ногу: от колена и выше.

— Ты чего?

— Ничего. Решила поблагодарить тебя. От похотливого жирдяя спас, от волков. Или я тебе не нравлюсь?

— Н-нравишься конечно.

— Тогда почему сидишь как пень? Поцелуй меня.

Герда закрыла глаза и вытянула губки. Герберт вздохнул, немного отодвинулся и врезал девушке локтем в подбородок. Спутница пошатнулась и кулем свалилась под стол. Удар вышел несильным, значит счет пошел на минуты.

Первым делом артефактор вытащил тело на середину комнаты. Потом достал из сумки мелок и обрисовал девушку двумя кругами. Посередине начертил руны и печати, оберегающие от злых духов. Дрожащей рукой получалось не очень, несколько раз пришлось стирать символы и перерисовывать.

Но когда существо в теле Герды пришло в себя, контур был готов.

— Ах ты..., — прошипело оно.

— Попалась! Или попался. А ну говори, кто внутри!

— Да я тебя...

Одержимая попыталась вцепиться парню в лицо, но пальцы встретили невидимую преграду. Тварь вскрикнула и отдернула руку.

— Тебе не выбраться отсюда!

— Правда? А как тебе такой расклад?

Дух схватил Герду за горло и стал душить. Смерть носителя для него ничего не значила, а вот охотница умрет навсегда...

— Подожди! — крикнул Герберт. — Чего ты хочешь? Давай договоримся!

Существо ослабило хватку, но руку не убрало. Герда шумно втянула воздух, закатившиеся глаза вернулись на места. Со стороны это выглядело крайне жутко. Неудивительно, что одержимых без разбора сжигали на кострах.

— Я хочу правды. На самом деле меня изнасиловал Кадий! Обещал помогать деньгами, заботиться о ребенке как о своем. Все оказалось ложью, — Герда опустила голову. — А я, дура, пошла к нему, угрожала рассказать селянам. И тогда он ударил первым. Пустил по деревне слух о каких-то разбойниках. Муж услышал и поверил. Чем закончилось ты знаешь. Поэтому иди и пореши этого брехливого пса. Иначе я убью девчонку!

Тела унесла река, рассуждал Герберт. Значит, избавиться от останков не получится при всем желании. Единственный способ отвязать духа и отправить в мир иной — исполнить месть. Но убить человека, пусть и подонка... К такому парня жизнь не готовила. Да и крестьяне наверняка сочтут колдуна обычным душегубом. Пошлют гонца в ближайший город, предупредят стражу... И все — здравствуй, плаха. Ну или вечные скитания в компании себе подобных. Нет, это не выход.

Но допустить гибель Герды тоже нельзя. Как же быть?

— Ты любишь своего ребенка?

— Что за вопросы?!

— Если староста умрет — никто не защитит девочку от гнева толпы. Ты получишь, что хочешь. Но какой ценой?

— И что ты предлагаешь? Простить насильника, из-за которого погибла наша семья?!

— Не вся. Сомневаюсь, что после казни Сэл вы воссоединитесь в одном месте и будете жить вечно и счастливо. В общем, я решил. Отпущу тебя, а там переселяйся в кого хочешь и делай, что считаешь нужным. Не мне тебя судить.

— А не обманешь? — хмыкнул дух.

— Я просто хочу забрать Герду и уйти отсюда.

Герберт утопал в сени, нашел там старую ржавую подкову и бросил к ногам существа.

— Отпусти девушку. Она сделала все, чтобы тебе помочь.

— Я все равно отомщу...

— Мне все равно. Только в следующий раз прячь девочку получше.

Рука наконец-то отцепилась от горла. Герда шумно вздохнула и поднялась на ноги.

— Осторожнее, барьер не сотри, — предупредил напарник.

Целительница без труда преодолела препятствие, добралась до лавки и завалилась на нее без сил. А подковка мерно задрожала, запрыгала на полу. Артефактор взял посох, достал из мешка ловушку и открыл крышку. Просунул ковшик в круги так, чтобы случайно не коснуться защиты рукой. Подцепил зачарованным древком подкову, бросил в ловушку и посохом же нажал рычажок.

Крышка с глухим щелчком захлопнулась.

— Надеюсь, с бедняжкой все будет в порядке, — сказала Герда.

Охотники стояли на краешке моста, смотря на быструю темно-зеленую воду. Местные рыбаки сказали, что под мостом самое глубокое место — там даже никто сети не ставит.

— Я посоветовал Сэл уйти из Ключей после совершеннолетия. А до того она будет кататься как сыр в масле. Иначе старый ублюдок будет иметь дело со стражей. Или инквизицией.

— Не знаю, хорошо ли мы поступили...

Герберт достал ловушку и вытряхнул содержимое в реку. Подкова булькнула и, покачиваясь, ушла на дно. Пусть теперь неприкаянная душа вселяется в рыб или водоросли. Неспособные прощать не должны ждать снисхождения.

— Учитель магической резьбы как-то сказал: работа артефактора не должна быть плохой или хорошей. Мало рун — и предмет не сработает. Много — лишняя трата сил. Артефактор должен работать оптимально. Вот и мы с тобой поступили точно так же. Не хорошо и не плохо.

Оптимально.

История пятая. Пастуший перевал

По мере приближения к Кривой горе тракт сужался и плавным серпантином уходил на перевал. Кривая гора представляла собой две острые вершины, наклоненные друг к другу. Получалось нечто вроде арки или огромных ворот. А между ними и пролегал путь странствующих колдунов.

Где-то на той стороне лежала Лита. И чем ближе охотники подходили к перевалу, тем менее разговорчивой становилась Герда.

— Если не хочешь — не пойдем, — сказал Герберт.

— Давай сначала через гору переберемся, а там решим.

— Просто мне малость осточертели тихие деревушки. В каждой какая-то гадость водится. Вдруг что — и на помощь позвать некого.

Девушка промолчала. Она шла позади, и каждый раз, когда спутник оборачивался — отводила взгляд. Так продолжалось всю дорогу из Ключей. Герберт догадывался, в чем причина смущения Герды, но эту тему благоразумно не трогал. Ведь одержимые прекрасно все чувствуют и видят. Только не могут управлять собственным телом.

— О, кажется горцы! — сказал юноша и помахал рукой.

По серпантину, оставляя пыльный след, неслось двое всадников. Сперва они выглядели как размытые темные фигуры, но потом волшебники поняли, что никакие это не горцы. А самые настоящие стражники — в длинных кольчугах, кожаных панцирях и остроконечных шлемах. На поясах короткие мечи, в руках острые пики.

Разъезд остановился перед путниками. Крепкий бородатый детина отдал честь и гаркнул:

— Здравия желаю! Старший сержант королевской стражи Литы Семен Тихий. Предъявите документы.

Пришлось лезть в сумки и доставать дипломы из-под плащей и жилеток. Хорошо хоть магическая бумага не только не горела, но и не мялась.

— Хм, выпускники Магической академии? Боюсь, мне придется доставить вас к командиру для посильного содействия.

— Не поняла, — Герда мотнула головой. — Нас арестовывают?

— Никак нет. В селе Пастушье случилось страшное злодейство. Капитан велел просить помощи у всех, имеющих отношение к колдовским наукам. Ведьмаков, волшебников, священников, инквизиторов. Дело, значится, особой важности. Придется вам подчиниться.

Ребята переглянулись, пожали плечами, но спорить не стали. Спорить со стражниками, особенно находясь на полулегальном положении себе дороже выйдет.

Напарник Тихого — молодой усатый мужчина с курчавыми черными волосами, спешился и предложил Герде коня. Девушка недолго колебалась — дальняя дорога сильно утомила ее. Седло было обычным, не дамским, но Герда кое-как примостилась на нем в своей длинной юбке. Отряд медленно выдвинулся к перевалу.

— Так что случилось-то? — спросил Герберт.

— Жуть неясная, — буркнул Семен. — Я сам ничего не понял. Но капитан вам все расскажет как есть.

Подножье горы покрывал густой лес, однако на склонах не рос даже кустарник. Поэтому Кривую гору порой величали Лысой со всеми вытекающими последствиями. Только теперь, по слухам, на рогатых вершинах устраивали не шабаши, а консилиумы и семинары. И не злые ведьмы, а уважаемые магистры и наставники.

Впрочем, это было обычной байкой. Нигде кроме Школ и Академии волшебники в больших количествах не собирались.

Несмотря на крутость, склоны облюбовали горцы для покоса. Диких коз давно отловили и принудительно одомашнили, поэтому трава там росла высоченная и сочная. Издалека склоны напоминали газоны или зеленые ковры. По ним бродили невысокие, крепко сбитые люди с косами. Чтобы случайно не упасть, горцы обвязывались длинными веревками, а свободные концы наматывали на вбитые в землю колья.

Когда группа поравнялась с работниками, Герда смогла воочию убедиться в крутости гор. Одно неосторожное движение — и покатишься вниз до самого подножья. Девушка вздрогнула и вцепилась в поводья. Герберт же чувствовал себя как дома. Из таких вот гор состоял почти весь архипелаг Оклы.

Петли серпантина наконец-то привели к перевалу. Здесь была относительно ровная площадка, где и обустроились горцы. Селиться эти смелые люди предпочитали не в бревенчатых срубах — поди попробуй дотащи дрова, а в небольших саманных домиках. Саманный кирпич — это смесь из глины, мелких камешков и соломы. Получалось не очень прочно, зато удобно и быстро.

Пастушье стояло в половине версты от перевала и большей частью на относительно пологом участке горы. Домики, выкрашенные в красные и белые цвета, словно ступеньки поднимались вверх. Причем нередко часть крыши нижнего дома становилась фундаментом верхнего.