Жизнеописание Айзена Соске.

— Своровал, и даже больше, я решил свою проблему. — спокойно отвечает юноша.

— И кто же это был? Какая-нибудь беззубая старушка? — усмехнулась воровка.

— Да нет... Ты можешь увидеть все сама. Мне врать нет смысла. Пойдем покажу? — Разводит руки в стороны.

Прищурив глаза, девчонка смотрит на него, словно решая про себя — врет или не врет.

— А пойдем! — соскакивает с ящика. — У меня тут на примете есть одно местечко, только не все так просто. — срывает с земли травинку, и закидывает в рот. — Там часто бывают рудокопы, и богатенькие толстяки часто заходят. Народу много, и даже страшные охранники есть, бронтокряк их полюби.

Парень пожимает плечами:

— Вряд ли меня что-то напугает.

Выбираются со двора и спешно двигаются по улице. Девушка веселится, постоянно отпускает шуточки и колкие замечания юноше. Повернувшись к нему, идет спиной вперед. Достает из-за пазухи узкую полоску металла, на одном конце плотно обмотанную веревкой и кусочком ткани, грубо заточенную от центра к кончику.

— Смотри, какая у меня штучка, — вертит перед парнем.

— И что? Это даже на нож не походит.

Воровка оттягивает пальцем левое веко и высовывает язык:

— Бэээ, дурак! — грудным голосом протягивает девчонка и ускоряет шаг.

Парень спешит за ней заворачивая то в один переулок, то в другой. По привычке оглядывается по сторонам. Смотрит на лица, одежду, походку. Мужчины и женщины все чаще мелькают в засаленных робах, грубо сшитых из отдельных кусков.

— Где это мы?

— Квартал рабочих. Тут обитают всякие мастеровые и... ну ты понял. — Отмахнулась рукой.

Девушка спешно огибает людей и кивает в сторону широкой лавки, сбитой из добротных досок. Слева на низком пеньке сидит охранник, одетый в помятые штаны и жилетку, рядом к стене прислонен ржавый кусок металла с деревянной рукояткой. Мужчина храпит, периодически вскакивает, проводя мутным взглядом по округе и вновь засыпая.

Вывеска недвусмысленно гласит — "Инструменты". У нее переминаются с ноги на ногу трое мужчин. Двое из них — широкоплечие, массивные руки, привыкшие к тяжелой работе, короткие прически. Третий — пузатый мужичок, одетый в расшитую накидку и крепкую обувь. Окинув инструменты властным взглядом, он подзывает торговца, повелительно махнув рукой. Что-то тихо спросив, начинает громко возмущаться:

— Да как ты смеешь?! Да я... Да я тебя знаешь, куда упеку? Знаешь, кто я?! Почему так дорого?!

Торговец, пожилой мужчина с короткой седой бородкой, безразлично пожимает плечами:

— И что с того? Не хотите, не берите. Все цены выставляют мастера, которые эти инструменты изготавливают.

Мужики стоящие рядом с толстячком, переглянулись и полезли в карманы, доставая от туда монеты россыпью.

— Вот господин, возьмите. Мы свои добавим, чтоб хватило. Только купите инструменты, нам ж работать нечем. Кирки все сточились, а рукоятки прогнили. — Просительно обращается рабочий.

— Ладно-ладно, раз так, давайте, — оборачивается к мужикам, — что еще надо?

— Долото, каждому. Долбить смертный камень уже нечем. — Отзывается один из них.

Толстяк вновь начинает невнятно возмущаться и спорить с торговцем, размахивая руками и брызгая слюной в разные стороны.

— Псс!

Соске отвлекся и развернулся к девчонке, та кивает головой на лавку, подходит поближе и тихо шепчет на ухо:

— Смотри и учись.

Развернувшись, неторопливо бредет к толстячку со спины, мужики в это время от греха подальше решили отойти в сторону, негромко заведя меж собой разговор. Юноша внимательно наблюдает за каждым движением Миюки.

Толстяк, что стоит у лавки, опирается руками на прилавок и громко восклицает:

— Да будь ты проклят! Оплачу я, оплачу! — достает из сумки на боку, упитанный кошель и кропотливо отсчитывает каждую монету.

Торговец мельком взглянул на приближающуюся девчонку, и полностью сосредоточился на покупателе.

Чертыхнувшись, воровка прошмыгнула за боковую стену лавки, замерев на месте. Ловкое, едва заметное движение и в ее руке уже лежит заточка. Всего на мгновение выглянув из-за стены, она успевает сделать три вещи: резко чиркнуть заточкой по боку сумки, в которую толстяк положил кошель; зацепить его кончиком металла и вытянуть к себе; моментально спрятать в складках одежды из мешковины. Повернувшись в сторону парня, она высунула язык и сорвалась на бег, тут же скрываясь за стенами домов.

'Вот паршивка!' — ругнулся про себя парень.

* * *

Тихо притворив за собой дверь, Айзен выдыхает. Солнце еще только начинает вставать из-за далеких крыш. Парень дернул плечом, поправив накидку, и пошел в сторону рынка.

'Вроде не разбудил, не хотелось бы заканчивать наш вечерний разговор. Глупо было хранить ворованные деньги под постелью, кажется, отговорка насчет новой работы маму не устроила'.

Утро сегодня тихое, на редкость теплое, воздух свеж и чист — ночью прошел мелкий дождик, оставив после себя запах мокрой листвы. На конце улицы он замечает прислонившуюся к стене фигурку девушки.

'А ей чего не спится?' — чуть удивляется Соске.

Через пяток домов уже можно точно различить светлые, коротко обрезанные волосы, мешковину вместо платья и длинные, стройные ноги, неприкрытые ничем. Клевавшая носом воровка тут же встрепенулась, стоило подойти.

— Привет!

— Доброе утро, — немного сухо отвечает парень, — давно ждешь?

— Я пришла преподать тебе последний урок! — вытягивает палец девушка, проигнорировав вопрос.

На ее лице мелькает чуть смущенная улыбка, глаза не хотят смотреть прямо на него, останавливаясь то над плечом, то на козырьке дома.

'Последний урок? Могла придумать что-нибудь поубедительней' — внутренне усмехается Айзен.

— Тогда чего мы ждем? Вперед.

В утренней тишине идут двое — парень и девушка, один на вид обеспеченный молодой человек, вторая — сущая пацанка, начинающая округлятся в нужных местах, то и дело забегает вперед, крутится на носочках, строит гримасы. Они проходят улицу за улицей, наблюдая, как просыпается 70 район, открываются лавочки, по чуть влажным от дождика дорогам ходят первые люди, выкатываются из дворов и складов повозки.

Девушка заводит его все дальше, проводя извилистыми переулками, больше похожими на лабиринт. Она время от времени кидает на Соске взгляды, словно ожидая вопроса: 'А куда мы идем?', но парень лишь молча идет за ней. Наконец, их путь окончен, Миюки останавливается у неприметной дверки, стучит в нее три раза по два стука, дверь со скрипом отъезжает внутрь.

— Мы пришли, — приглашающе ведет ладонью.

Проскользнув внутрь, Айзен услышал скрип двери, это воровка пролезла следом и закрыла дверь за собой, а вот прямо за ее спиной видится темная, высокая фигура, не различимая в полумраке помещения. Из квадратного отверстия на потолке льется солнечный свет, рассеивая тьму, превращая просторную комнату в еле освещенный, играющий тенями... капкан. Ведь прямо в свете лучей стоят четверо рослых и мускулистых парней, с ухмылками на лицах.

Сзади громыхнул засов, отсекая шанс сбежать. Пятый парень выше всех, огромные мускулы выставлены напоказ, оторванные рукава и распахнутая рубаха. Он присоединяется к стоящим в круге света, сбоку к нему льнет, обнимая толстую руку, стройная фигурка девушки. Миюки не смотрит на Айзена, внимательно рассматривая щель на стене.

— Каждый выживает, как может, Соске. Это первое правило Руконгая и мой последний урок, — говорит она, так и не повернув головы.

Здоровяк недовольно фыркает толстыми губами, мотнув рукой, он отбрасывает воровку от себя, та падает на попу, неловко раскинув длинные ноги.

— Заткнись, мелочь, — грубый, хриплый бас вырывается изо рта мужика, — не смей прикасаться ко мне.

Остальные наградили Миюки презрительными взглядами, ближайший к ней парень смачно плюет прямо ей на волосы. Лидер выходит вперед, давая увидеть плиты нагрудных мышц, мощный пресс, покатую и бритую на лысо голову, не раз сломанный в драке нос и черные бусинки глаз, скрытых нависающими бровями.

— Айзен Соске, — словно покатал на языке его имя главарь компании, — неплохое имя, пацан. А мое имя — Сибуки, я лидер банды рынка. Ты не выглядишь удивленным, почему?

— Я знал, что, так или иначе, встречусь с кем-то из вашей банды, — впервые за час разомкнул губы Соске, — глупо не предвидеть это.

— Ха! — хрипло хохотнул здоровяк, — да вы совсем не похожи на парочку, какой хотели казаться, мы быстро тебя вычислили. А работать на нашей земле и не платить... — посуровел он, — за такое отсекают руку.

— И поэтому все платят, — подвел итог парень.

Остальные парни лишь потирают костяшки, пытаясь выглядеть грозными. Мощные плечи главаря чуть дернулись.

— Каждый выживает, как может, тебе же ясно сказали. Но! — резко выкрикивает, — я не буду ломать тебе кости, рубить твои пальцы или портить твое холеное личико, пацан. При одном условии...

Пытается нагнать атмосферы главарь, но Соске держит себя спокойно, кажется, он не шевельнулся с тех пор, как зашел сюда. Видя, что он никак не реагирует, Сибуки цыкает языком и продолжает:

— Будешь работать на нас. Можешь делать с этой, — дернул мощным подбородком на воровку, — сукой, что пожелаешь. Мы тоже не ценим предателей и трусов.

— Я отказываюсь, — твердо смотрит в глаза главарю Айзен.

Свита Сибуки вытаращилась на него, словно он чудо невиданное, один присвистнул, но тут же заткнулся и принял прежний грозный вид. Сам лидер бандитов дернул уголком рта.

— Ты видно не понял, пацан. Моя банда — сильнейшая в районе, нас сотня таких отморозков и головорезов, что все остальные мочат штаны при моем имени. А ты смеешь мне отказать? Ты не ценишь свою жизнь, сопляк?! — разъярился под конец речи он.

'Лучше я умру, чем стану одним из тех рабов, что отдают все заработанное им. Отец бы сам меня убил за такое' — набирается решимости Соске.

— Я не ждал от тебя предательства, Миюки, — обращается прямо к сидящей на полу воровке, — я даже стал тебе доверять.

Желтые глаза расширились, девушка открыла рот и молчит, не зная, что ответить.

— Если будешь меня игнорировать — умрешь! — прорычал Сибуки.

'Если хочу вернутся домой — должен победить. Пусть невозможно — должен!'

— Каждый выживает... — наконец, ответила воровка, чуть заикаясь.

— Выживают! — закричал во все горло Соске, удивив этим всех, — Но живут — только сильнейшие!

Сжал кулаки, стиснул зубы до скрипа, пробуждая в себе клокочущую в груди злость на предательницу.

— Я убью тебя, Миюки, — шипит яростно, сквозь зубы, выдавливая из себя слова.

— Я сам ее грохну, но сначала тебя, — сказал здоровяк, мотнул головой на Соске, — завалите пацана.

Айзен первым кидается в драку, со всех сил бьет прямо в нос лидеру банды. Хрустнул хрящик, побежали два ручейка крови, Сибуки хватается пятерней на расквашенный нос, кричат остальные, надрывая связки. Соске не обращает внимания на них, кидается к воровке, желая растерзать ее, разорвать на части!

Сзади хватают сильные руки, резко бьет назад локтем, попал, отпустили. Руки почти смыкаются на горле воровки, как сильный удар ногой рождает перед глазами вспышку. Айзен покатился по грязному полу, накидка слетела. Он тут же вскакивает, хватая упавшую вещь и швыряя на головы нападавших. Удары летят со всех сторон, он выворачивается из цепких пальцев, бьет в ответ снова и снова, глаза заплывают от ударов, Соске падает, катается по земле, получая по ребрам. Боль, яркая и острая наполняет тело как вода пустой кувшин, еще немного и плеснет через край. Но ярость, слепая и обжигающая, не дает остановится, заставляет вставать опять, махать кулаками!

— Он псих!

— Да прирежьте его, вы — кучка деби...бульк! — это кулак Соске впечатывается в горло главаря, сминая кадык и выплескивая из его рта фонтан слюны и крови.

Тело больше не чувствует ударов, Айзен останавливается, пытаясь увидеть хоть что-нибудь в заплывших щелочках глаз, оборачивается. Прямо перед ним мелькают желтые, птичьи глаза девушки, тупая боль начинает разгораться в груди, проникая все дальше. Опускает голову, тонкая ручка воровки, обхватив нежными ловкими пальцами рукоять заточки, толкает вперед, медленно... А боль внутри нарастает, сердце пытается сделать еще хоть маленький стук, разогнать горячую кровь по венам, но ему мешает кончик лезвия, вошедший ровно в центр, продвигающийся все дальше, разрывая волокна. Парню даже кажется, что он слышит, как лопаются эти волокна, словно перетянутые струны.

Изо рта Соске резко, толчком выплескивается кровь, прямо на руки воровки. Губы силятся сказать хоть слово, проклясть убийцу. Девушка разжимает сведенные пальцы, отходит назад, двигаясь деревянными шагами.

— Уходим, заберите Сибуки! — крик одного из парней доносится до Соске приглушенным, будто у уши ваты затолкали.

— Держитесь, босс! К лекарю его, скорее! Да не мешайся ты, тупая сучка!

Вся эта картина внезапно уходит вверх перед глазами Соске, спина ударяется о землю, принося еще больше боли в груди.

'Не могу вздохнуть' — проносится вялая мысль.

Айзен пытается не закрыть свинцовые веки, смотреть! Смотреть на дыру в потолке и льющийся свет солнца. Мысль о близкой смерти, быстрая, паническая, пролетает в голове.

'Хочу, чтобы последние мысли были о матери... Хочу увидеть лицо отца, услышать его голос...' — затухает свет в глазах,

Шаги удаляющихся бандитов отдаются в ушах громом, каждый шлепок босых ступней о землю словно раскачивает пол. Боль проходит, свет не достигает глаз, оставляя перед взором тьму.

'... но почему-то нет этих мыслей, нет голоса отца, ничего нет. Только тьма и... желание жить. Жить хочу! Хочу выжить! Хочу убить их всех и выжить!' — каждая мысль расцветает золотым феерверком во тьме, все ясней и ярче!

Почти дошедшие до засова на двери, усталые, в синяках и ушибах бандиты, чувствуют, как на загривке поднимаются волосы, как мурашки пробегают по спине. Они бросают тело вожака и бегут к двери, толкая друг друга, даже девчонка и так лезет вперед, кусаясь и царапаясь, сама не зная, чего так панически боится.

А позади, раскинув руки и подняв голову, лежит парень. Его тело чуть приподнимает над полом, рукоять ножа по миллиметру выходит из груди, будто ее толкают изнутри. Сам воздух подернулся рябью, бандитов прижимает незримая сила, давит так сильно, словно само небо рухнуло на плечи. Приглушенный хрип Айзена из-за спин заставил вздрогнуть, они оборачиваются, разом падают на колени перед ним, пораженные. Парень стоит, сгорбив плечи, опустив голову, разодранное на части кимоно развевается, как под сильным ветром. От всего тела Соске исходят синеватые струйки дыма, касаясь стен они вырывают куски досок.

— Кровь, — пораженно хрипит Миюки, уставившись на грудь парня, — не течет.

Под их взглядами нож воровки полностью выходит из груди Айзена, зависает в воздухе на секунду, невыносимо долгую секунду, падает в выставленную ладонь. Соске поднимает голову, вперив взгляд прямо на них.

Еще долгие минуты слышали крики испуганные жители, придавленные непонятной силой к пыльной дороге или полам своих домов, слышали неистовые, полные ужаса и боли крики, женский крик меняется мужскими, вызывая ужас в сердцах каждого. Эти вопли летели над 70 районом, эхом достигая дальних домов, отражаясь от корявых стен, залатанных крыш и ввинчиваясь в уши. А когда люди нашли в себе силы прийти на источник, нашли лишь заброшенный склад, полностью испачканный яркой, свежей кровью изнутри, будто чокнутый разрисовал ей каждый миллиметр стен.