Xxi век не той эры

Мне этот бой не забыть нипочём:

смертью пропитан воздух,

а с небосклона бесшумным дождём

падали звёзды...

Нам говорили: "Нужна высота!"

и "Не жалеть патроны!"

Вон, покатилась вторая звезда

вам на погоны.

В.С. Высоцкий, "Звёзды"

На памяти алого центуриона Лиходеева такое было впервые, чтобы почтисразу из одного боя легионеров швыряли в следующий. Но командованию,наверное, было виднее; приказы легионеры не оспаривали никогда. Икогда после Скальда и всего через пару дней после кучи-малы в системеСолярины несколько потрёпанному "Гамаюну" пришёл приказ,легион направился его выполнять.

Простым солдатам и младшему командному составу не сообщали, кудапредстоит высаживаться, и откуда такая спешка, но слухами полнится нетолько земля.

Говорили (правда, очень осторожно), что враги похитили трибунаНаказателя, и весь легион срочно собирался за него мстить. Но, помнению алого центуриона, это было полным бредом; он в страшном сне немог представить самоубийцу, который попытается похитить Ульвара сынаТора. Да и зачем он им, в самом деле? Пытать бесполезно, ибо любомулегионеру ясно: чёрный трибун внутри явно из титанида, и ничего онврагам не скажет. Не похитили, а убили? В это тоже не верилось.Потому что убить Ульвара сына Тора — это даже невероятней, чемпытать.

Лично Лиходееву наиболее вероятным объяснением отсутствия норманнаказалась версия с отправкой его в разведку. Правда, придумать, вкакое такое место они собираются высаживаться, что вперёд послалиэтого абсолюта, он не мог. Не на Циамат ведь, в самом деле! Хотя былобы неплохо...

Но слухи слухами, а на "Северный ветер" трибун Наказательне вернулся, причём вместе с Ольгой, то есть, объектом излаборатории. Алый центурион думал о девушке с грустью; он был уверен,что после нападения на Императрицу её запрут в наглухо изолированнойкамере, где не то что света белого, — тьмы космической никогдане увидишь. Девушку Олегу было жалко, она ему чисто по-человеческиочень понравилась. Правда, выражалась у него эта симпатия довольнозатейливо: мыслью, что если бы она была мужчиной, из неё получился быотличный боец.

Разумное предположение относительно причин спешки у Лиходеева было:командование наносило контрудар. И тем эффективней он мог быть, чтообычно люди очень тщательно подходили к подготовке операций, и почтиникогда не отвечали так быстро. Видимо, план уже был готов, и сейчаспользовались случаем претворить его в жизнь.

Одно было очевидно, "Гамаюну" предстояло идти на прорыв.Потому что личный легион Императрицы "Феникс" можетносить порядковый номер "один" невзирая на заслуги, таккак это легион Императрицы, но "Гамаюн" был первым напередовой.

Справедливости ради стоит отметить, что третий и четвёртый легионыкосмодесанта, "Гарпия" и "Гаруда"соответственно, фактически ничем ему не уступали; но это не мешаловторому легиону задирать носы. Как не мешало при необходимости всемлегионам сражаться "крылом к крылу", прикрывая другдруга.

Отдохнуть космодесантники, конечно, были не против, но когда онивозражали против очередной бойни?

А тем временем только единицы знали, что на самом деле предстоит, икуда летят корабли "Гамаюна". И уж точно никто не могпредсказать, чем это закончится.

Причина, по которой Ирий не спешили штурмовать, была весьмапрозаична. За те годы, что он находился в руках Альянса, система былаукреплена на совесть. Уж очень удобно с точки зрения "изначальныхобитателей" располагалась эта маленькая планетка, да и прочихдостоинств у неё было много. А ещё они знали, кто раньше обитал наИрие, и куда он делся, и точно знали, что прежние хозяева придутобратно.

Циаматы, с огромной неприязнью относившиеся к растительным формамжизни, обычно выводили всю флору на своих планетах. Ярким примеромподобного был Скальд: терраформированная зелёная аграрная планетабыстро превратилась в пустыню. Но по совершенно непонятной причине вэтот раз лес они не тронули, и за века планета почти не изменилась,будто время на ней замерло. Складывалось впечатление, что циаматы егопросто боялись.

Да и терранцам было бы куда проще воевать, попросту залив плазмой всюпланету. Это не заштатный Скальд, где по даже самым пессимистичнымоценкам потери при штурме должны были быть мизерными, а затраты напланетарную операцию были много меньше, чем на последующеевосстановление поверхности. Здесь имелся шанс положить половинулегиона, и это ещё в том случае, если легион сумеет добраться доповерхности! Но было, было что-то такое в этих глухих влажных лесах,что не давало так поступить. Даже не воля тех, кто называл себябогами; нечто гораздо более важное и сильное.

Но отбить систему требовалось. И, желательно, пораньше, потому чтоэто был действительно очень удобный перевалочный пункт.

Подготовка операции началась несколько десятков лет назад. Разведка,сбор информации, планирование. Осторожно, филигранно, и, самоеглавное, незаметно. Если бы война велась с людьми, было бы куда прощеработать, но сейчас дифференциация шла по видовому признаку.Замаскировать человека под человека несложно, а вот подинопланетянина с совершенно иной структурой тела, иной психологией ииными механизмами жизнедеятельности — уже весьмазатруднительно.

Работы на эту тему велись, но ощутимых успехов не предвиделось. А наИрий отправлялись только апробированные, надёжные и эффективныесредства. Серьёзным подспорьем стали автономные механизмы различныхтипов, но и им можно было доверить далеко не всё. А ещё любойавтоматике, даже самой совершенной, требовалась координация, контрольи, главное, оперативная коррекция задач. Не говоря о том, что всегдасамым надёжным рабочим инструментом были человеческие руки и разум.

И на Ирий были заброшены разведчики, потенциальные диверсанты.Осторожно, незаметно: на кораблях противника через планетынейтральных видов, на кораблях этих самых нейтральных видов, насброшенных через надпространство крошечных тщательно замаскированныхкапсулах.

Последний способ был, с одной стороны, самым опасным, но, с другой,его было совершенно невозможно отследить.

Так называемые "надпространственные прыжки" были открытыочень давно, и именно они послужили основой человеческой экспансии наближайшие планеты. Упрощённо их можно было рассматривать как полётнад очень извилистой дорогой, которую представляло собой пространствоВселенной. А полноценная модель процесса интересовала только учёных иконструкторов, разрабатывавших прыжковые двигатели. Ну, и в малойстепени — навигаторов. Элитным разведчикам такие тонкости былини к чему.

Их интересовал тот факт, что "сброшенный" из"надпространства" объект "падал" в обычное,трёхмерное пространство. И при должной сноровке пилота и навигаторасброс десантной капсулы при "пролёте" над Ирием могосуществляться с удовлетворительной точностью. Учитывая, что вокругИрия имелись минные поля, предназначенные как раз для "выбивания"путешествующих в надпространстве кораблей, задача была действительноочень сложной. Экипажей таких были единицы; если считать поголовам, восемь пилотов и всего четверо навигаторов. Но люди небоялись сложностей.

А ещё этих самых разведчиков интересовали тонкости выживания вполностью автономном режиме на чужой планете. Но это была проблемаменьшего масштаба: самые грозные обитатели Ирия в норме ничего немогли противопоставить специально подготовленным для такой миссиилюдям. Именно эти люди производили разведку местности, выискивалислабые места обороны, планировали точки будущих ударов и готовили всёдля предстоящих диверсий. Именно им предстояло стать основной ударнойсилой при захвате планеты, а не грозным крейсерам и могучимброненосцам. Те должны были сделать своё дело за пределами атмосферыодинокой планеты, на которой весь мир будто сошёлся клином, и отвлечьна себя всё внимание.

Разрозненные, рассыпанные по лесу и совершенно незаметные в нёммаленькие группы людей по три-пять человек. Почти без связи с внешниммиром, с очень ограниченным запасом оружия; они освоились в этихлесах настолько, что были уже не пришельцами с другой планеты, аместными хищниками. Пожалуй, самыми опасными на всём Ирие.

Чёрный сокольничий Ярослав Казарский провёл на этой планетедвадцать семь лет. За эти годы он изучил повадки всей живности,включая обитателей подконтрольного объекта. Дошло уже до того, что онзнал в лицо весь командный состав зеленокожих полуящеров, хотясчиталось, что внешних отличий в их чертах нет. Раньше разведчик тожетак думал. А потом его назначили на Ирий.

Эту планету Казарский уже давно и всерьёз ненавидел. И втихую мечтал,что случится нечто из ряда вон выходящее, и опостылевшие лесавсё-таки выжгут к известной матери до самого основания. А он сампотом, если доживёт до активной фазы операции и переживёт её, выйдетв отставку и уедет. На холодную и негостеприимную Занкоку2,где из растений есть только мхи и низкорослые корявые деревца, и тетолько на экваторе, а ближе к полюсам — сплошные льды.

Но чёрный сокольничий был профессионалом, и его собственные мечты ижелания никак не отражались на качестве работы. Других в СВОРене то чтобы не держали; просто сюда отправляли лучших.

Вот только, даже проторчав в этом сплошном лесу двадцать семь лет,Казарка (ещё с учебки приклеившееся прозвище, с которым сокольничийдавно смирился) так и не понял: зачем? Зачем столько сложностей, чтотакого ценного в этом диком мирке? О том, что это родина богов,широкой общественности не сообщали, а сам Ярослав до такого вариантане догадался.

Самым логичным ему представлялся вариант с какими-нибудь ужасноценными растениями или жутко полезными ископаемыми. Но и у этихверсий были свои недостатки; в случае с минералами было неясно, зачемнужно сохранить поверхность планеты, а в растения Казарский толком неверил. Что с ними делать можно? Звездолёт натереть соком кактусов,чтобы летал быстрее?!

Сетовал на судьбу чёрный сокольничий также молча. Но конца своейссылки ждал с нетерпением, в каждый сеанс связи надеясь пойматьзаветный сигнал.

Со связью была отдельная проблема. Все бойцы были снабженыкацалиоцли, вот только пользоваться ими было нельзя. Во-первых,густая растительность и буйная жизнь затрудняли прохождение сигнала(на густонаселённых планетах для таких целей использовалисьспециальные ретрансляторы), а, во-вторых, этот способ связи былзнаком противнику. Поэтому пользоваться приходилось очень страннымиприборами, специально разработанными для таких вот операций и жуткосекретными. Даже ещё более секретными, чем сами операции.

Хотя, если бы разведчики узнали, что это за хитрые приспособлениятакие, они бы долго ругались. Не было в них ничего сложного. Простоработали они на принципах не то что устаревших, а натурально древних:на радиосигналах. В широкие гладкие по виду монолитные браслеты,которыми окольцевали всех бойцов, был встроен портативный генератор,аккумулятор, на всякий случай — солнечная батарея, а ещёприёмопередатчик и прочие нужные элементы вроде усилителей сдешифраторами.

В общем-то, именно благодаря такой примитивной конструкции связь иработала крайне редко. Генератор для его размеров был очень мощный(известные старинные прототипы были куда более громоздкими), но всёравно конструкция жрала энергию как не в себя. Да ещё и перегреваласьбыстро. И работала, признаться, с теми же помехами, что и цаля. Иобнаружить её ничего не стоило; просто циаматы, также давно вышедшиеиз технического детства, и предположить не могли, что их противникинастолько коварны. Сигналы современных средств связи мониторились всеи постоянно, а на такой примитив никто не рассчитывал. В самом деле,так и до языка жестов в прямой видимости можно докатиться!

Что бойцы в отсутствие качественной связи и сделали. Правда, общалисьне жестами, а "морзянкой" посредством зеркал. В качествекоторых, к слову, использовались плоские диски гравитонныхвзрывателей, в будущем основных детонаторов "Большого Взрыва".Только это потом, а пока — что добру без дела пропадать!

Казарка сидел на дереве, незлым тихим словом поминая своюводоплавающую тёзку, которой по должности не положено насиживатьветки, и, щурясь, вглядывался поверх крон более низких окружающихдеревьев в горизонт. Сейчас как раз должен был состояться сеанс связис дозорным.

Тот просигналил о готовности секунда в секунду. Сокольничий ответил,что сообщение принять готов. А потом началось странное.

Сначала мужчина решил, что дозорному напекло голову, и он забылморзянку. Потом подумал, что, похоже, голову напекло всё-таки ему, иу него сейчас галлюцинации. Потому что чёрный ловчий Пэдди О'Коннелспокойно, чётко по инструкции, с повтором каждого предложения,сообщал странные и невозможные вещи.

Если верить донесению, через лес напролом к объекту бодро двигалсяживой космодесантник в полной броне. Один. Почти без оружия. Да ещё иабсолют, судя по конфигурации брони.

"Послали же боги идиота", — мрачно подумал Казарка иначал спускаться. Кем бы ни был этот внезапный гость, его следовалоперехватить. Потому что космодесантники — они же полныеотморозки, он же сейчас пойдёт и руками весь объект на камушкираскатает. Объект, конечно, не жалко, но это же абзац всей операции,а ещё тридцать лет Ярослав в этом лесу торчать не хотел.

Что операция будет, и будет скоро, выяснилось на последнем сеансесвязи, проведённом буквально неделю назад (по времени Терры):диверсантам сообщили о боевой готовности. И хоть точная дата быланеизвестна, вряд ли это затянулось бы дольше, чем на пару недель. Атеперь что, придёт этот слон в пальто, и прощай, милый дом?

Крайне недовольный визитом нежданного гостя, Казарский бесшумнойтенью соскользнул по стволу вниз и двинулся навстречу дружественномуроду войск.

К собственному удивлению, топота стада беременных мамонтов чёрныйсокольничий не услышал. Потом, правда, вспомнил, что абсолютыотличаются от прочих космодесантников в лучшую (с точки зрениядиверсанта) сторону. А данный конкретный индивид вообще удостоилсяуважительного хмыканья со стороны Ярослава; если бы не перемена вповедении лесных жителей, приближения потенциально опасного объектаон бы не заметил.

Бросаться сразу наперерез не хотелось, и Казарский замер в укрытии. Вмаскировочном костюме, оставлявшем открытыми только глаза, и те -под защитой специальной матовой плёнки, он был невидимкой. Можно былопройти непосредственно по спине офицера СВОРы, и не заметить этого.

Ульвар сын Тора бежал вторые сутки. Не то чтобы совсем без остановок,но притормозил он всего несколько раз, и то не для сна, а для еды;дремать вполне получалось и на ходу. Последние же пару часов трибунаНаказателя не покидало ощущение пристального и внимательного взгляда,который жёг затылок. Враждебности, однако, в нём не чувствовалось; номужчина то и дело недовольно хмурился, чутко вслушиваясь в окружающийлес.

В конце концов он начал задумываться, что, может быть, стоитпередохнуть уже более полноценно, но сконцентрироваться на этой мыслии принять её как руководство к действию абсолют не успел. Ощущениечужого взгляда одномоментно обострилось почти болезненно, и мужчинапонял: это не галлюцинации, за ним действительно кто-то следит.

Он неподвижно замер, ищущим взглядом обводя негустой подлесок, имедленно потянулся к винтовке.

— Не надо оружия, боец. Здесь все свои, — прозвучал тихий чутьприглушённый голос. Безошибочно обернувшись на звук, Ульварпристально вгляделся в зелёный лесной сумрак. Он определил не тольконаправление звука, но и примерную высоту его над уровнем земли. Нотам никого не было. Передатчик?

— Слава Императрице? — иронично вскинув бровь, спросил у лесаабсолют. Лес ответил едва слышным смешком, и сгустком дымного маревакачнулся навстречу. Ульвар и сам не заметил, как винтовка оказалась вего руках, вскинутая к бедру.

— Да свои, свои, сказал же, — проворчал лес, марево вновьнеопределённо качнулось, и вдруг из него появилась голова. Когдацелостность маскировки была нарушена, оказалось возможным различить иостальной силуэт. За точность Ульвар поручиться был не готов, норасположение рук и ног вроде бы прослеживалось.

— Хороший костюмчик, — хмыкнул норманн, разглядывая незнакомца. Этобыл невысокий (особенно по сравнению с гигантом-норманном) жилистыйрусич с худым бледным чисто выскобленным лицом и недавно выбритымчерепом, на котором пробивающиеся тёмные волосы смотрелись какгрязный налёт. Светло-серые, холодные и будто прозрачные глазаглядели пристально, внимательно, цепко.

— У тебя тоже неплохой, — усмехнулся в ответ русич, не спешапредставляться. Ульвар прекрасно понимал, что, будь это враг, ондавно уже мог напасть из куда более выгодного положения, и даже бронябы не спасла. Поэтому решил не доводить до конфликта, и назвалсяпервым.

— Чёрный трибун легиона "Гамаюн" Ульвар сын Тора, -проговорил он, убрав шлем и сложив руки на груди в уставномприветствии.

— Чёрный сокольничий Ярослав Казарский, — ощутимо расслабившись,ответил лесной дух, и силуэт его едва заметно качнулся. Было довольностранно наблюдать висящую отдельно от тела человеческую голову, ноНаказателя это зрелище не удивило; о существовании подобных костюмовон знал.

— Наслышан, — насмешливо ухмыльнулся полубог.

— Взаимно, — не остался в долгу человек.

В отличие от сына Тора, которого знала вся Империя, Казарка был тожеочень известным персонажем, но — в узких кругах людей,обладающих соответствующим допуском. Двум живым легендам пересекатьсяпрежде не доводилось, и теперь они разглядывали друг друга спрофессиональным любопытством и без опасения. Потому что все страхиУльвара погибли в горниле Великой Войны ещё в самом её начале, аЯрослав Казарский не дожил бы до своих лет, если бы верил слухам исплетням.

— Какими судьбами в наших лесах? — задал самый главный вопросЯрослав. — Никак лично прибыл проинспектировать, или отдать команду?— после сложившегося начала беседы переходить на вежливое "вы"ему показалось неуместным.

— Случайно получилось, — норманн пожал могучими плечами, не желаявдаваться в подробности. — Но, однако, команду отдать действительномогу. Приказ будет или сегодня, или, самое позднее, завтра. Возьмётеменя в свою тёплую компанию? Я вам пригожусь.

— Слушай, ничего личного, — усмехнувшись шутке, качнул головойКазарка, — но ты мишень. Очень много внимания будешь привлекать, -он, кажется, демонстративно развёл руками. — Что, так неймётся?Дождись своих, с ними постреляешь. Или это то самое предчувствие? -нахмурился Ярослав.

Легендарная интуиция абсолютов была одной из немногих легенд, вкоторые сокольничий верил; он сам бывал свидетелем её проявлений, ини в коем случае не собирался пренебрегать мнением одного изсильнейших (а по мнению некоторых — вовсе сильнейшего)абсолютов современности.

Может быть, напрасно. Может быть, стоило усомниться. Но оба бойца незнали, что та самая интуиция — это проявлениепредопределённости, на которую были обречены все полубоги. Как незнали и о том, что в данный момент та самая предопределённостьуверенно вела трибуна Наказателя легиона "Гамаюн" ксмерти. Ульвар просто привык доверять своему чутью, и сейчас ононастойчиво рекомендовало следовать за диверсантами.

С другой стороны, чем закончилось бы всё это, если бы Казарка непослушался предчувствия сына Тора, не могли сказать и боги.

Но история в любом случае не терпит сослагательного наклонения, идвое мужчин почти в открытую двинулись во временный лагерь. Казарскийуспокаивал себя тем, что, во-первых, предчувствие абсолютовдействительно никогда не ошибается, а, во-вторых, двигался новыйподопечный сокольничего весьма достойно. И казался из-за сочетающейсяс солидными объёмами лёгкости шага не человеком, а оптическимобманом. Если бы ещё не этот вызывающий цвет брони...

Пока шли, Казарка, окончательно смирившийся с изменением боевойгруппы, вводил нового бойца в курс дела. Отдать должное, тот слушалне перебивая, и на своём праве командовать (а номинально Ульвардействительно был гораздо выше Ярослава по званию) не настаивал.

Целью группы Казарского был небольшой затерянный в лесах бункер. Тоесть, не настолько затерянный, чтобы хозяева забыли о егосуществовании, но достаточно, чтобы обнаружить его с орбиты былопочти невозможно. Бункер этот представлял собой один из важныхстратегических объектов обороны Ирия: координационный центруправления орбитальной обороной южного полушария. Следовалопроникнуть внутрь, установить взрыватели, активировать их иоперативно покинуть предназначенное к сносу строение. Всё это былодавно продумано, отработано, включая варианты действий на экстренныйслучай, и, невзирая ни на какие предчувствия, тащить бронированногоНаказателя в бункер Казарка не собирался. Одно дело -спрятаться в лесу, и совсем другое — в пустых коридорахвоенного объекта. Опытные диверсанты, обладающие нужными для этогонавыками и оборудованием, на такое были способны, а вот Ульвар всвоих доспехах — вряд ли.

Да он и сам это прекрасно понимал, и мешать профессионалам несобирался. А вот на всякий случай прикрыть их вылазку снаружи ипредупредить в случае неожиданных неприятностей было бы неплохо. СынуТора не давали покоя десантные баржи. Что такое "утюг" онне знал, в глаза такое приспособление не видел и оценить юмор былнеспособен. Зато он точно знал, что эти транспортники принадлежат нециаматам, а риярам.

С этими противниками "Гамаюн" сталкивался редко.Приграничный с ними сектор защищали девятый и десятый легионы,"Чончон" и "Сирин" соответственно, а основнойударной силой на том направлении был четвёртый легион "Гаруда".

Противостоять на равных этим немногочисленным, но весьма опасным Иныммогли только космодесантники в титаниде. Ну, или абсолюты вродесамого Тора. Рияры были удивительно близки ко всем земным видам. Ониимели тот же химический состав, предпочитали планеты со схожимиусловиями. Они даже были двуполы, и механизм их размножения полностьюсоответствовал типичному для терранских млекопитающих. Больше всегорияры напоминали огромных чуть сутулых прямоходящих снежных барсов.Быстрые, сильные, выносливые, презирающие боль и страх; они былиопасными противниками, самой природой приготовленными для ближнегобоя хищниками. Вот их агрессия к человечеству была вполне понятна иобъяснима: людей они воспринимали как пищу. Очень вкусную,питательную и полезную. Они не собирались уничтожать человечествоцеликом, а, скорее, разводить как скот, чем и занимались назахваченных планетах. Понятное дело, подобное отношение людей нерадовало.

Но это были мелочи, потому что и гордых хищных рияров люди увереннотеснили. Беспокоило Ульвара, а вслед за ним — и Казарку,другое. Циаматы ориентировались в пространстве в основном на тепло,цвет и звук, и все эти чувства маскировочные костюмы прекраснообманывали. А вот чуткий нюх рияров обмануть было довольно сложно. Иесли на фоне многообразия лесной жизни ещё можно было спрятаться, товнутри бункера — уже вряд ли.

Вариантов развития событий с участием рияров было три.

Первый, это если коты появятся на объекте до начала операции. Тогданезаметное проникновение в координационный центр становилосьпрактически невозможным, и оставался только быстрый решительныйштурм. Шансы на успех которого в свете присутствия Ульвара сына Тора,определённо, повышались.

Второй, самый неприятный, это появление котов практическиодновременно с началом операции, сразу после выхода диверсантов.Задачей прикрывающего тогда было отвлечение внимания на себя, аловчих — выполнение работы в наиболее сжатые сроки. В подобномслучае шанс на выживание всех пятерых мужчин был крайне низким; вчастности, ловчим, вероятнее всего, предстояло превратиться в сгусткивысокотемпературной плазмы вместе с объектом.

И, наконец, третий вариант — прибытие подкрепления уже послеустановки взрывателей и капсюлей с действующим веществом. И тогданаибольшему риску подвергался именно Наказатель.

— С вооружением у тебя плоховато, — недовольно поморщился Казарский,разглядывая винтовку космодесантника. Временным убежищем (вот ужепочти два десятка лет наблюдения и разведки) ловчим служила самаянастоящая землянка, построенная в корнях одного из огромных местныхдеревьев и весьма тщательно замаскированная.

— Повезло, что хоть такое есть, — пожал плечами Ульвар, с интересомоглядываясь.

— Ты, кстати, как сюда попасть-то умудрился? — вновь задал единождыпроигнорированный вопрос Казарский.

— Случайно, — поморщившись, решил всё-таки пояснить абсолют. -Возникла необходимость пересечь систему на истребителе, а в этотмомент в неё нагрянул флот Альянса. Оказался прямо посреди этогофлота, пришлось срочно прыгать по случайному вектору, пока не спалилиФенриру под хвост. Выпал в атмосфере этой планеты, прямо над лесом, вмёртвой зоне орбитальных крепостей, упал довольно удачно, — мужчиназавершил краткий рассказ усмешкой. Он не видел причин посвящатьчёрного сокольничего в подробности своих дел, да тот и не рвался.

— То есть, слухи, что космодесантники даже спят в титаниде, чистаяправда? — ухмыльнулся в ответ Ярослав.

— За пределами расположения части — да, — невозмутимо кивнулнорманн.

В отличие от мающейся бездельем и тревожащейся за жизнь молчаливоговикинга Ольги, Ульвар был совершенно спокоен. Беспокоиться о своейжизни он разучился уже очень давно, а переживать о будущем и вовсеникогда не умел. Сомнения вообще не баловали сына Тора своимивизитами, и со спокойной уверенностью тяжёлого танка он невозмутимодвигался вперёд, подавляющее большинство препятствий попростуигнорируя. Наверное, потому из него и не получилось хорошегостратега: если тактические приёмы он освоил прекрасно, посколькуразумом родители не обидели, то стратегия оказалась далёким от негоискусством. Да и не нравились ему все эти просчёты, прогнозы,запасные пути, долгие подготовительные процессы. Гены, надо думать,сказывались.

И об Ольге он, честно говоря, в данный момент совершенно не думал.Ульвар предпочитал решать проблемы по мере их поступления, а гостьяиз прошлого сейчас никаких проблем не доставляла.

Прорыв начался тогда, когда ночь плотно окутала лес вокруг землянки,где отсыпался перед решающим ударом Ярослав Казарский и почти все(кроме единственного наблюдателя) его подчинённые.

Синхронный прыжок сразу большого количества кораблей с сохранениемстроя был мероприятием весьма сложным, но отработанным довольнодавно. Поскольку ещё во времена открытия надпространственных прыжковбыло отмечено, что тело любой массы движется в нём с одинаковой(относительно обычного трёхмерного пространства) скоростью, это даловозможность синхронизировать аппаратуру всех кораблей. Конечно, поройслучались накладки, но обычно весьма незначительные; да и пилотылегионов, как правило, хорошо знали друг друга и привыкалидействовать сообща.

Годы развития человечества (да и иных видов, как ни парадоксально)порождали множество новых видов оружия, всё более смертоносных иэффективных, однако основные принципы ведения войны почти неменялись. Охотничьи ловушки превратились сначала в сухопутные иморские, а потом и в космические мины; высокие крепостные стены ибронированные корпуса стали силовыми полями; луки и катапульты черезпороховые пистоли и ракеты трансформировались в разрушительныеэнергетические пушки. Появилась дополнительное измерение дляперемещения, но это было ещё во времена самолётов и подводных лодок.А принципы информационной войны в данном конкретном противостояниибыли совершенно неактуальны.

Построение было несложным. Первыми развёрнутой сеткой шли подприкрытием кораблей сопровождения тральщики с поднятыми ионнымищитами3— девятая и десятая когорты в полном составе. Дальше, прикрываяих и десантные крейсера мощными защитными полями, следовали огромныеустрашающие туши броненосцев, окружённых эсминцами и катерамисопровождения. А в самом центре на фоне серебристых бортов гигантовпочти терялась горстка малых кораблей последней когорты; той самой,что отвечала за прикреплённого к легиону гекатонхейра. В этом боюлегат надеялся обойтись без Котта; он, как и большинство смертных,опасался этих хтонических чудовищ.

Сообщение о вторжении ушло на Ирий в тот же момент, как погиблапервая мина: автоматика сообщила новость командованию нынешних хозяевсистемы. И почти сразу уже другая автоматика отправила короткий иоставшийся незамеченным сигнал рассыпанным в джунглям группам людей.Расшифровать коды и подсадить "жучка" оказалось гораздопроще, чем рисковать передачей команды собственными средствами.

Когда погиб первый трал, неосторожно высунувшийся за пока ещёсовершенно целые защитные поля броненосцев, группа ЯрославаКазарского уже была не просто на ногах, а на подступах к объекту.Дозорный доложил обстановку: пока ещё вокруг было тихо, да икрошечные сигналки, расположенные по периметру бункера (включаянесколько подземных тоннелей) по цепочке сообщали об отсутствиигостей. И Казарка отдал приказ.

Коды контроля за сигналками и пароли связи были переданы сыну Тораещё с вечера. Тогда же было выбрано наиболее удобное место для засады(откуда открывался чудесный вид на посадочную площадку), согласованытревожные сигналы и обговорены последние детали. Четыре тенирастворились во мраке, и теперь Ульвару оставалось только ждать.

Время тянулось медленно. Когда чего-то ждёшь, особенно -неприятностей, оно почему-то всегда еле ползёт. Где-то там, вбезвоздушном пространстве на расстоянии пары десятков световых минутуже гибли люди и нелюди, а над стратегическим объектом царила мирная,наполненная живыми лесными звуками ночь.

Внизу, под землёй, в защищённом от чужих глаз и различных воздействийбункере, было оживлённей; сигналки то и дело сообщали о перемещенияхперсонала внутри центра. Кто-то приезжал в пневмокапсулах по гладкимкишкам туннелей, кто-то уезжал, туда-сюда бегали информационныесигналы. Деловая суета, не несущая в себе даже намёка на панику.

Идеально выполненной задача диверсантов считалась бы тогда, когдавзрывные устройства были бы заложены, а самих людей никто необнаружил. Потому что в том самом идеальном случае взрывы в разныхточках планеты должны были прозвучать одновременно, в тот момент,когда флот подошёл бы на расстояние прямого столкновения с силамиоколопланетарной обороны. Тогда эффект от диверсии был бымаксимальным, и защитников, что называется, можно было бы братьтёпленькими

Но все понимали, что идеал — зверь редкий, почти неуловимый.Поэтому существовала более скромная задача: просто подорвать всё кизвестной матери. Это, конечно, давало обороняющейся стороне шанссобраться и перегруппировать силы, но положительный эффект всё равнодолжен был присутствовать.

Казарка не верил в чудеса. И в существование того самого "идеального"случая не верил. А отсутствие осложнений в самом начале операцииозначало для него только одно: проблемы начнутся потом. И чем дольшевсё идёт по плану, тем грандиозней будет крах в финале.

Четверо невидимок рассыпались по территории бункера. Номер первыйотправился к территории связистов и устройствам дальней космическойсвязи, номер второй должен был разобраться с транспортной сетью,номер третий — просочиться к штабному отделению. Для себяЯрослав оставил самую технически сложную часть: энергетическиемодули. Там, на самых нижних уровнях, где работали эти мощныеустановки, было очень опасно находиться. Просто потому, чтомаскировочные костюмы начинали сбоить отпространственно-энергетических искажений, сопровождавших работуэнергостанции. А ещё потому, что выбираться оттуда было гораздосложнее.

С другой стороны, взрыв энергостанции превратил бы не только бункер,но и добрый гектар леса в выжженный котлован, а основныхэнергетических мощностей лишился бы не только главный объект, но идесяток связанных с ним второстепенных.

И вот когда энергоблок остался позади, тщательно заминированный (вотличие от тонкой электроники защитных костюмов, взрыватели былиштукой редкой надёжности), а вокруг мухой ползущего по потолкудиверсанта потянулись уже почти привычные коридоры, на душе егоотчаянно скребли кошки.

Слишком всё легко прошло. Слишком удачно. Не бывает так, просто небывает!

Чёрный сокольничий чуял беду. И беда повела себя с достойной лучшегоприменения пунктуальностью. Явившись именно тогда, когда остальныедиверсанты уже мысленно праздновали победу.

Явилась она в виде пары, как окрестила их Ольга, летающих утюгов,зашедших на посадку на крошечной болотистой прогалине поблизости отмалопримечательного холма, на котором располагался основной вход вбункер.

Чёрный трибун легиона "Гамаюн" передал условный сигналтем, кто находился под землёй, и проверил заряд винтовки. Когда издесантных барж начали с неторопливой деловитостью выгружаться рияры,тонкие губы мужчины сложились в предвкушающую ухмылку, невидимую подшлемом.

Сын Тора... любил рияров. Их, как противников, он понимал лучшевсего. Наверное, потому, что сам был очень близок к их психологии ивосприятию мира с позиции силы. А ещё он любил их, потому что онибыли глупыми противниками.

Нет, нельзя сказать, что рияры были настолько уж бестолковы иограничены; хищники вообще гораздо умнее травоядных. Просто всеядныестоят по уровню развития всё-таки повыше, а рияры... они были слишкомблизки к природе.

Да, в этих лесах они становились наиболее опасными противниками,потому что они чуяли лес. Они умели действовать сообща, были способнына хитрости и подлости: в охоте, которой представлялась им эта война,все средства хороши.

Но вот в чём штука. При высоком уровне технического развития, придревности и развитости культуры, они были слишком подверженыинстинктам. Тем самым, которые каждый раз в похожей ситуациизаставляют действовать одинаково, по привычному сценарию.

Да, они были сильны и быстры. Мало кто мог противостоять их скоростии напору в ближнем бою. Ещё меньше — в меткости, потому чтоверный глаз и твёрдая рука были практически "видовойособенностью" больших кошек. Но отсутствие в потенциальнойжертве страха заставляло их нервничать.

А Ульвар сын Тора не боялся их никогда.

Во-первых, он был сильнее и быстрее. Рияры, конечно, великолепны; новсе они укладывались в статистику вида, а почти трёхсотлетний абсолютлежал вне любых статистик. Он даже для полубога был слишкомхорош. Может быть, потому он и должен был стать отцом следующейИмператрицы.

Во-вторых, он отлично знал уязвимые точки на телах мохнатыхгуманоидов. В своё время он провёл много приятных часов за поискомэтих самых точек. Было бы уже довольно странно бояться тех, не один ине двое из которых истекли по-человечески алой кровью практически наруках чёрного трибуна.

Ну, и, в-третьих, сын Тора уже просто не умел бояться.

План его был прост как табуретка. Издалека прицельно снять самыхстарых котов, выдать своё местоположение, подстрелить ещё кого-то,кто попадётся под руку, израсходовав все заряды, бросить оружие ипобежать, изображая панику.

Мужчина почти не сомневался, что все рияры как один поведутся натакой манёвр. Они всегда на него велись. Не все; некоторые старыеопытные бойцы могли организовать горячий молодняк и спутатьодинокому космодесантнику все карты, поэтому отстрел надо былоначинать именно с них.

Что должно было последовать за этим, Ульвар пока ещё не знал. Всёзависело от дальнейшего поведения и успехов рияров. По-хорошему, ихследовало убить всех до одного, чтобы к моменту прибытия следующейпартии рассосались запахи диверсантов. Было предпочтительно поубиватьих по одному, но сын Тора не страдал излишним оптимизмом, и прекраснопонимал, что один против нескольких десятков бойцов не выстоит дажеон.

Пока холодный и невозмутимый разум прикидывал варианты решениязадачи, тело действовало само. И вот он уже бежит по лесу ровно с тойскоростью, какую могли развить опустившиеся ради погони на четыреноги противники. Быстрее бежать было нельзя; это могло отрезвить их.Наоборот, следовало постепенно сбавлять скорость, подогревая азартпреследователей.

Но вечно это продолжаться не могло; не так велика была фора. Ипостепенно сын Тора пришёл к мысли, что он знает только один хорошийспособ махом отправить к предкам всех бойцов: их же собственныебаржи. Для начала угнать одну из них, а потом либо "уронить"на рияров, либо, если в ней было оружие, воспользоваться им поназначению.

Плохой вариант у сына Тора тоже был: в одном из отделений брони унего на всякий случай имелся презентованный от щедрот Казарки дискгравитонного взрывателя и один-единственный капсюль с действующимвеществом.

Рияры, обнаружив, что, кажется, совершенно впавшая в панику дичьзаблудилась и кругом направляется обратно к бункеру, обрадовались ипринялись загонять её туда уже совершенно осознанно. Дичь невозражала. Впрочем, когда Ульвар всё-таки выскочил на открытоепространство, и, на всякий случай стискивая в руке активированныйвзрыватель с прижатым к нему капсюлем, подбежал к ближайшему из"утюгов", оказалось, что выход у него остался один. Тотсамый, последний. Потому что здесь его уже ждали, и пробиться ккораблю не представлялось возможным.

Всё было рассчитано очень аккуратно. Когда из леса показалисьпреследователи, мужчина запустил обратный отсчёт, бросил под ногивзрыватель и вступил в драку. Рияры не пользовались тяжёлым оружием,а всё остальное было неспособно пробить титанид. Всё, кроме ихручного оружия — длинных клинков сложной формы, предназначенныхдля ближнего боя. Это тоже была традиция: коты считали достойнойпобеду над противником только в ближнем бою.

А Ульвар наслаждался. Он так давно уже не испытывал этого ощущения, -боя в кольце врагов, — что сейчас ему было хорошо. Со стороны этопоходило на танец; очень странный, сюрреалистический и будто бырисованный. Потому что слишком легко и плавно двигался огромныйчеловек в тяжёлой броне. Потому что слишком быстры и грациозны былине уступающие ему размерами лохматые хищные звери, пренебрегавшиеодеждой, и носившие только подобие разгрузок с оружием и прочимиполезными приспособлениями.

У этого танца был свой ритм. Ритм, который стучал в голове чёрноготрибуна; обратный отсчёт до взрыва. Мужчина двигался так, чтобы неотходить от точки расположения не замеченного риярами взрывногоустройства, но так, чтобы между ним и детонатором находились зрителии один из противников. Он не боялся смерти, но предпочиталмаксимизировать собственные шансы на выживание.

Рияры нападали тройками, чтобы не мешать друг другу. Им тоженравилось происходящее. И как бы ни был хорош сын Тора, он не могдержаться против такого количества врагов вечно. Несколько мёртвыхмохнатых тел лежали у его ног, когда один из клинков вошёл всочленение двух сегментов брони на плече.

Но всё это уже не имело смысла. Потому что обратный отсчёт дошёл донуля.

Симаргл утверждал (так, собственно, думали все уроженцы Ирия), чтонашедший свою предопределённость абсолют находил счастье. Может быть,эта мысль была ошибочна изначально: ведь счастье тоже у каждого своё,и для тех, кто именовал себя богами, высшей бедой было незнаниесобственной судьбы. А, может быть, сын Тора был тем самым пресловутымисключением, подтверждающим правило. Но факт оставался фактом: онсовсем не чувствовал себя счастливым.

Ему было больно. Самым примитивным образом, физически; так больно,как не бывало никогда прежде. В этой боли таяла, медленно уплывая,реальность, и он уже совершенно ничего не видел и не слышал вокруг.Во всепоглощающем огне агонии растворялась сама его жизнь.

Но даже на фоне этого местного светопреставления, в грохоте судорожноколотящегося в висках пульса, сознание никак не желало его оставлять.И норманн чувствовал: всё это прекратится только со смертью. Такойблизкой сейчас и такой привычно беспощадной.

Он умирал, исполняя своё предназначение, и не чувствовал никакогоудовлетворения от такого исхода. Более того, ему совершенно нехотелось умирать, а вместо умиротворённого спокойствия душу чёрноготрибуна грызло чувство вины и стыда.

Ульвар сын Тора очень редко давал кому-то обещания. Действительно,редко. Но если давал, то всегда выполнял. Эта установка очень крепкосидела внутри каждого абсолюта; она тоже была унаследована отнеспособных на ложь богов.

Он опрометчиво поклялся пугливой девочке из прошлого вернуться заней, но, кажется, слово своё сдержать уже не мог. И это упрямоечувство вины было единственным, что не спешило растворяться вмучительной боли. Нельзя сказать, что оно поддерживало трибунаНаказателя на краю; скорее, добавляло к мукам физическим щепоть перцав виде моральных терзаний. Но ничто не длится вечно, и сын Тора вконце концов сдался на милость победителя — чёрногобеспросветного ничто.

Как бы то ни было, чёрный трибун исполнил свой долг. Циаматы усилилимеры безопасности и патрули; они решили, что попытка диверсии неудалась. Но было поздно, потому что "птички" ужеупорхнули.

Тем временем "Гамаюн" прорывался к Ирию. Неся потери,через активное сопротивление обороняющихся, упорно и методично. Вовтором легионе хороши были не только десантники; и пилоты, и стрелкиздесь были лучшими из лучших.

Но когда легион завяз в противостоянии, стянув к себе основные силысо всей системы, плотно забившись в окружение, по проторенному путипришло подкрепление: четыре отборных когорты первого легиона ударилив тыл не успевших развернуться войск защитников.

Потом, когда неожиданное явление подкрепления внесло сумятицу в рядызащитников (легионы действовали сообща редко: их было слишком мало,чтобы распылять силы), была разыграна и главная козырная карта. Почтиодновременно на поверхности Ирия прозвучало несколько взрывов, ивремени собраться с силами у защитников уже не было. Оставшиеся вживых крейсера вышли на орбиту, и вниз крупным тяжёлым снегом хлынула"Белая чума".

Это было ещё одно из замечательных свойств титанидовой брони:космодесантники падали на поверхность планеты в своих собственныхдоспехах из самых глубин стратосферы, почти из так называемой"стратопаузы". Уничтожить разрозненные крошечные целибыло гораздо сложнее, нежели крупные капсулы, несущие на бортубольшое количество людей.

Но деморализованные молчанием командования силы планетарной обороныуже не могли оказать существенного согласованного противодействия, ив тот момент бой был выигран. Несмотря на яростное сопротивлениечастей циаматов и присланного подкрепления рияров; разомобезглавленная армия была обречена.