Восхождение

Труп Эрика, подорвавшегося на гранате, лежал у выхода в коридор и выглядел чудовищно. К горлу подкатил комок — хотелось блевать. А еще — забиться куда-нибудь под стол, свернуться в клубочек и немножко повыть. Все же норвежец являлся одним из самых близких мне людей в нашем отделении — будучи обладателями "ушкуев", мы оба частенько тренировались вдвоем. Что ж, боевой товарищ, пусть Ормазд примет тебя в свои объятия. Я за тебя помолюсь.

У Ларсена боеприпасов к "ушкую" не оставалось. Не повезло.

Дом был старый и вдоль всей его стены, перпендикулярной бульвару, тянулся коридор, соединяющий подъезды между собой. Когда-то давно этот самый коридор был открытой террасой, но почему-то оказался перестроен и превращен в очень удобный путь для отступления.

Отходя к последнему подъезду, я оставил крестоносцам подарок — распахнутая в коридор дверь, перегораживающая его чуть ли не полностью, оказалась слишком удобным местом для "гранаты в стакане". Старый трюк времен Великой Войны, с поставленным на удар взрывателем гранаты, аккуратно запихнутой в стеклянный стакан. Ставишь его на дверь — и, считай, мину получил.

Надеюсь, вражеские солдаты еще не готовы к подлым приемам из арсенала Белова и Ульмана.

Как выяснилось, надеялся не зря. Уже спускаясь к выходу, я услышал, как парой этажей выше хлопнул взрыв. Это была последняя капля для державшегося на почти невидимых соплях плафона с тускло горящей и почти не светящей лампочкой. Почти бесшумно упав и едва не задев при этом мою голову, он покатился по лестнице вниз, тихо позвякивая разбитым содержимым.

И вот этот облезлый цилиндр спас мне жизнь, выкатившись из подъездной двери на улицу. Я не сразу понял, что это было — как раз в момент, когда плафон пересек незримую черту, отделявшую дом от двора, рядовой Сегой устанавливал еще одну импровизированную мину на лестничной клетке. На этот раз сюрпризом для "крестов" должна была стать растяжка.

И, когда я убирал руки от натянутой поперек лестницы лески (спасибо Белову за науку), за спиной громыхнула очередь крупнокалиберного пулемета.

Все-таки кое-что "огневой пробег" во мне изменил — с линии огня я ушел очень даже неплохо. Чудом не зацепив при этом гранату, установленную как раз на место сорвавшегося плафона.

— Мать вашу, да что же это такое? — заданный в никуда вопрос остался без ответа. Если не считать таковым рассуждения вновь проснувшегося внутреннего голоса.

— Легкий вертолет "Скорпион" Королевских ВВС. Вооружение — два блока неуправляемых реактивных снарядов, два крупнокалиберных пулемета. Экипаж — один человек. Способен брать на борт трех пассажиров, — все же вбивали в нас информацию хорошо. Не то, чтобы это было так сложно — но занудной фигни на лекциях хватало.

Интересно, как там база? Жива ли еще наша казарма?

Отвлеченные размышления прервал изменившийся звук винтов "Скорпиона" — в грохоте взрывающегося ада я не понял, почему. Впрочем, вскоре причина прояснилась — БМП отработал пушкой. Визжание лопастей начало удаляться куда-то в сторону.

— Молодцы танкеры, — комментарий вырвался сам собой. Похоже, горячка первого настоящего боя начинала действовать на нервы. По крайней мере, другого объяснения своей болтливости найти я не смог. — Интересно, как их еще не заметили?

— Сегой, Моранов сын, ты где? — поинтересовалась неожиданно ожившая рация голосом сержанта Чуба.

— Последний подъезд. По которому "Скорпион" садил...

— Отходим на вторую линию. Живо.

Ну что, прощай мой дом на три часа. Мы оставляем тебя иерусалимским солдатам. Надеюсь не надолго.

Выскочив из подъезда в двор, я, наконец, понял, почему наша БМП до сих пор жива.

Она пряталась в гараже — и, учитывая, что вокруг было довольно прилично деревьев, смогла укрыться от взглядов вражеских пилотов. Но теперь халява кончилась — подстрелив вертолет, танкеры выдали свое местоположение.

Ревя двигателем, "эмма" (УЛБШ-12ЭУ-МП, универсальное легкое бронированное шасси, модель 12 экранированная утяжеленная, в модификации машины пехоты) буквально вылетела на середину двора и приняла на борт сержанта и откуда-то возникшего Дайса.

Раджич, что-то вопя, пробежал мимо меня, на ходу стреляя в затянутую дымом и пламенем арку, выходящую на бульвар. Честно говоря, я немного растерялся — лезть к "эмме" через открытое пространство как-то не хотелось, но и оставаться у дома тоже было нельзя.

Решение проблемы появилось неожиданно — откуда-то сверху в сторону "ярославки" стартовала ракета. Видимо братья, с сибирской основательностью нагрузившиеся боеприпасами, все еще их не растратили. И, несмотря на минометы "крестов", продолжали стрелять.

Столб дыма и огня, взметнувшийся над крышами, показал, что делали они это эффективно. По крайней мере, несколько минут нам выиграли.

Пересекая двор, я не удержался, и дал пару коротких очередей туда же, куда молотил Раджич. Авось это хоть еще на чуть-чуть притормозит рвущихся в атаку "крестов".

Последний метр до спрятавшегося за невысокой оградкой фонтана БМП я проделал на пузе, споткнувшись о выбитый из бордюра булыжник.

— Где Ларсен? — присевший за "эммой" Чуб, весь в пыли и с длинной царапиной на шее, выглядел исключительно воинственно. Как и я, в руках он держал трофейное оружие. Только подобранный сержантом "Меч" был в версии ручного пулемета.

— Мертв, — только произнеся это, я вдруг понял, как безжизненно это прозвучало. Никаких эмоций, простая констатация факта.

— Млять, — сержант сплюнул на асфальт. — Третий.

Трое моих сослуживцев уже никогда не вернутся домой.

— Кто?

— Иванов и Тацкий. Иванов еще жив, но до госпиталя не дотянет. Крупняком зацепило.

— Сержант, отходим, отходим! — Раджич был на грани истерики. — Их слишком много!

— Приказ удерживать позицию никто не отменял, — совершенно спокойно заметил Чуб.

— Но сдохнуть тут нам никто не приказывал!

Что ответил Чуб, я не услышал — часть дома не выдержала обстрела и с жутким скрежетом и грохотом рухнула. Видимо, слишком многие несущие конструкции оказались поврежденными или вовсе уничтоженными.

Откуда-то из клубов пыли выскочили перемазанные грязью братья, вовремя успевшие смыться с крыши. Федор тащил разбитую пусковую установку, а Марк стрелял куда-то в сторону бульвара. Видимо, пытался задержать крестоносцев. Сочащаяся кровью длинная царапина на его щеке, присыпанная побелкой, выглядела достаточно серьезно и явно требовала внимания нашего медика. Вот только тот был с Беловым, у которого, судя по всему, было еще жарче, чем у нас.

— Сержант, валить надо, — плюхнувшийся рядом с нами Федор тяжело закашлялся.

— Мы видели "Катапульту" в паре кварталов отсюда, — добавил Марк, как только отдышался.

Да что за день, а!

"Катапультой" назывался легкий десантный танк иерусалимцев. Срисованный — идейно и конструктивно — с нашей "лодки" (ЛОД-125СП, легкое орудие десанта, калибр 125 мм, самоходное, плавающее), сей образец вооружения был очень, очень неприятным сюрпризом. Оборудованный системой активной обороны как и настоящие, большие танки — он был способен прикончить противотанковый расчет быстрее, чем ракета достигнет цели. Ариманово отродье — быстрее, чем ракету успеют выпустить!

А с учетом того, что наша установка на данный момент оказалась слегка сломанной — все становилось еще хуже. Стоит "Катапульте" выбрать нас своей целью — и до свидания. Будь у меня "ушкуй" с боеприпасами — шанс хотя бы слегка ему навредить еще оставался. А так — нет.

Чуб думал похоже. Но сказывался гораздо больший опыт — вместо немедленного отхода (что, собственно, приказал бы я на его месте) он решил сперва оставить "крестам" подарочек.

— Всю взрывчатку — сюда. Живо!

Честно скажу, одну из трофейных наступательных гранат я зажилил. Удивительно, но у остатков нашего отделения оказалось не так уж и мало взрывающихся предметов. Дайс, к примеру, вообще сохранил все свои гранаты.

— Сержант, что вы...

— Мину, млять, — ругнулся командир, не дослушав вопроса. — Остальные — на выход, пошли!

Пока Чуб мастерил что-то около выезда из двора, "Эмма" сдала назад, покинув ставший негостеприимным двор. Я бежал следом, искренне надеясь на то, что авиация крестоносцев еще пока не чувствует себя в нашем небе как дома.

Собственно, это стало завершающим эпизодом нескольких часов ужаса.

Наш сюрприз не сработал — точнее, сработал не так, как мы планировали, взорвавшись гораздо раньше, чем ему следовало. Результатом стал разнесенный в кровавые ошметки иерусалимский солдат. Не самая большая плата за десяток гранат, противотанковую ракету и два взрывпакета.

С другой стороны, это обрушило арку, завалив выход со двора — и "Катапульте" пришлось искать обходные пути. А мы — мы отступили из города, ибо идущие на подмогу части опаздывали, столкнувшись со взрывами мостов. Диверсии, Ариман их подери — Никейская дивизия все же действовала на нашем театре, демонстрируя, что не зря ее называли "карающим мечом Короля".

Под вечер мы все еще мечтали, что эта бойня останется всего лишь "инцидентом", пусть и одним из крупнейших.

Война не забирает глупые надежды сразу, в первый день. Но за первым днем обычно следует второй.

На следующий день мы узнали, что нашей роте — и батальону — повезло. Повезло потому, что дело иметь пришлось лишь с незначительной частью выброшенных на город крестоносцев. Соседи, на долю которых выпала сомнительная честь встретиться в бою с одним из полков Никеи, оказались вырезаны почти поголовно.

Что происходит в мире, понять было сложно. В сети найти хоть что-то стоящее было решительно невозможно — кибер-атаки являлись непременным атрибутом современных войн со времен катастрофы Торвальда, когда на одноименной ГЭС к хренам сорвало одну из турбин в результате хитро придуманного вируса. Так что сейчас еще одна армия — только вместо "жижи" и высокотехнологичных шлемов одетая в костюмы и очки — сидит где-нибудь под землей и старательно штурмует многочисленные сервера и прочую информационную инфраструктуру "крестов".

А те, соответственно, отвечают взаимной любезностью. И, как мне почему-то кажется, и Хань, и Римская империя, и все остальные (ну разве только кроме индусов) активно в этой драке участвуют, со всей старательностью увеличивая беспорядок в рядах своих врагов...

Поэтому в мире электронных коммуникаций царил хаос. Понять что-то в мешанине официальной пропаганды, вражеской пропаганды, мнений простых людей, пропаганды, маскирующейся под мнения простых людей, и большого количества разных других пропаганд было как минимум затруднительно.

Радио тоже не радовало информацией, но хотя бы более-менее стройно выдавало официальную версию. Которая, вкупе с некоторым анализом информации, доступной в сети, выдавала следующий результат.

Началось все, как и в далекую Великую Войну, с нападения на судно Империи, которое Иерусалим незаконно захватил в нейтральных водах. Официально — в рамках борьбы с террористической угрозой и незаконным оборотом наркотических веществ.

Наши подали протест. Вместо дипломатических улыбок и формулировок вроде "извините, но так-то и так-то", неожиданно нашего посла попросили отправиться в далекое путешествие эротического характера. Мягко говоря, оригинально — для дипломатов, естественно.

Пока наше правительство набирало воздуха в грудь, чтобы разразиться гневной отповедью и воззвать к мировому сообществу, Иерусалим продемонстрировал содержимое кораблика.

Оружие. Много и разного. Взрывчатка — причем чуть ли не последнего поколения. И учитывая, что незадолго до того кораблик прошел через Великий Африканский Канал и проплывал мимо вечно неспокойных Аксумских провинций Королевства... Честно говоря, не знаю — было ли сие провокацией спецслужб Ричарда или провалом разведки Романа. Наши, естественно, кричали про провокацию. Но были и в официальной версии нестыковки...

В любом случае, уже через сутки после начала всей этой катавасии, Иерусалим объявил о тотальном досмотре всех судов кантонов в зоне досягаемости своего флота.

Асгард прислал в Тавриду приказ о конвоях — и первый же из них, прошедший через Босфор, закончился стрельбой. Полезший на рожон эсминец "крестов" навел на русский сторожевик орудия и приказал остановиться. А потом выстрелил. И отхватил подарков от главного калибра "Тринадцатой звезды".

Пятнадцать стомиллиметровых снарядов, выпущенных менее чем за двадцать секунд, превратили "Ричарда Седьмого" в пылающую развалину. А через двадцать две минуты началась атака на систему ПВО Руси...

Последнее буквально кричало, что инцидент с сухогрузом был подставой инквизиторов. На наше счастье, зенитчики удар отбить смогли — пусть и с немалыми потерями. Но смогли.

Именно поэтому мы до сих пор и были живы. Иначе авиация "крестов" уже раскатала бы и пехоту, и броню в лепешку.

Мы отошли на север, к горам Кавказа, по перевалам которого, собственно, проходила наша главная линия обороны в этом регионе. Могучее подобие великой "линии Аскольда" в Европе или "Вала Ярослава" на востоке, линия "Кавказ" была крепким орешком даже для мощнейших вакуумных бомб.

Несколько таких, кстати, наши самолеты сбрасывали на юге — нашел в сети ролик бомбежки. Не повезло кому-то там внизу.

Как любил говорить Белов, шанс выжить есть всегда. Но есть исключения. Одним из таких является нахождение в радиусе гарантированного поражения "Бомбы в квадрате" (БОМБА-15ТД, боеприпас особой мощности, бомба авиационная, вес боевой части пятнадцать тонн, термобарического действия). Когда неподалеку взрывается эквивалент полутора сотен старого доброго тринитротолуола — вопрос выживания становится несколько проблематичным.

Вообще интересно, как сегодня изменилась война. Падение бомб сопровождается падением серверов, выстрелы штурмовых винтовок слышатся сквозь шум информационных войн... И все это — в прямом эфире. Как говорят в Римской империи — "реалити-шоу". Только небывалого размаха.

— Сегой, — от философских размышлений меня отвлек Белов.

— Товарищ сержант?

— Там прибыли танкисты Сургутова. Нас придают второму батальону. Топай к пацанам, пусть собираются.

— Так точно, товарищ сержант.

Двигаясь к "лайбе", выданной нашему отделению вместо реквизированной Ульманом "эммы", я едва не врезался в трех хмурых мужиков лет сорока-сорока пяти, с каким-то нездорово сосредоточенным видом передающих друг другу булькающую содержимым флягу.

Одетые в одинаковые серо-зеленые камуфлированные комбинезоны, они были из племени танкистов. Их железный подопечный стоял неподалеку, всем своим видом демонстрируя, что хоть сейчас пойдет в бой.

Пятнистый камуфляж, покрывающий его от гусениц до башни, с добавлением чего-то вроде снайперской "лохматки", увеличенной до соответствующих размеров, делал "Богатыря" похожим на заросшего шерстью лешего из сказок. В то время как могучие орудие, уставившееся за горизонт, напоминало вытянутый хобот мамонта, не так давно клонированного где-то в Сибири.

Мое появление танкистами было встречено с неодобрением, выразившимся в покачивании головой и прятании фляжки в стапятидесятимиллиметровое жерло танковой пушки.