Сын Галактики

Я погрузился в печаль, оказаться на всю жизнь привязанным к консервной банке — жуть что такое. "Вот бы в школе все порадовались", — пришла ко мне неожиданная мысль.

— Сам ты консервная банка, — обиделся на меня Корабль.

"Теперь ещё и мысли надо контролировать, — обречённо подумал я. — И дёрнул же меня чёрт связаться с этой операцией".

Вспомнив о ней, я вспомнил и то, зачем я вообще на неё согласился.

— Постой-ка, — сказал я Кораблю, — а где твоя обещанная база данных и процессорные мощности? Что-то я их не ощущаю.

— Это потому, что нельзя ощущать то, что всегда было в тебе, — ответил мне Корабль. — Мои данные — это теперь и твои данные, они существуют в тебе так, словно ты знал их с рождения. Вот ответь мне, к примеру, зачем нужен тяговый блок на ногах дрона-солдата?

Не успел я возмутиться такому сумасшедшему вопросу, как тут же у меня в мозгу чётко представился чертёж этого самого дрона во всех возможных проекциях, а также его отдельные части, в числе которых тот самый тяговый блок, который был предназначен для невысоких прыжков.

— Ага... — только и смог я произнести.

— Ага, — подтвердил мои мысли Корабль.

Я захотел узнать маршрут, по которому мы сейчас летим, и чуть не закричал от боли, захлестнувшей мой мозг. Количество данных, обрушившихся на меня, было просто невообразимо: звёздные карты, расчёты движения, возможные проблемы при прохождении и многое, многое другое.

— Осторожнее, — предостерег меня Корабль, — я слишком молод, чтобы умирать. Нужно хотя бы успеть сделать свою резервную копию.

— Что это было? — решил уточнить я, справившись с болью.

— Ты воспользовался только своим мозгом, чтобы обработать всю информацию по своему запросу, и допустил две ошибки. Во-первых, не задал конкретно, что тебе нужно, а во-вторых, не подключил мои процессорные мощности, необходимые для обработки данных. Учись думать как машина, Вова — от его голоса, веяло откровенным сарказмом.

— Так ты и мои эмоции начал перенимать? — попытался подтвердить я свою догадку.

— Я и раньше, ещё на твоей планете, узнал о существовании эмоциональной окраски разговора между людьми. Но теперь, когда я знаю о тебе всё — мне стало понятно, для чего каждая конкретная эмоция нужна и когда её можно применять, — ответил он.

— Ладно, умник, — прервал я его. — Ты лучше расскажи мне, как подключать твои процессорные мощности.

— Очень просто. Для начала поделим их, чтобы один не отбирал одни и те же ресурсы у другого. Так что вот эти сектора я заберу себе, а вот эти отдам тебе.

— Ты чего там опять умничаешь? — спросил я, не совсем понимая его бурчание.

— В общем, так: вот твои двадцать процентов процессорных мощностей — будешь подключать их, называя цифры от одного до ста. Можешь использовать их как угодно: хоть все сразу, хоть по задаче для конкретной области, — игнорируя мой сарказм, ответил он.

— А почему это у меня всего двадцать процентов? — ревниво поинтересовался я.

Корабль засмеялся, дребезжащим смехом:

— Да ты эти-то сначала осиль.

Поклявшись отомстить Кораблю за его жадность, я отправился в рубку — меня мучил голод. После обеда я засел за тренировку — нужно было осваивать вновь обретённые возможности. Это действительно оказалось неимоверно трудно, я никак не мог привыкнуть к ощущению, что теперь у меня не один мозг, всё во мне бунтовало против такого надругательства над природой. К своему счастью, я вспомнил про шахматы и начал играть сам с собой, постепенно подключая процессорные мощности Корабля для анализа дальнейших ходов.

Глава 2 Охотник

Я задумчиво смотрел в экран, на котором мы с Кораблём играли в шахматы. Конечно, мы могли бы играть и мысленно, но нам нравилось именно так, передвигая фигуры по экрану и беседуя при этом за жизнь. За три прошедших года я многого достиг и многому научился. Каждодневные тренировки и обширный доступ к памяти Корабля позволяли мне существенно обогатить свой кругозор, и, главное научиться пользоваться своими новыми навыками. Даже в шахматах, я теперь выигрывал у Корабля одну партию из трёх. Тот недоумевал почему я, при таких низких процессорных затратах, умудряюсь у него выигрывать. Он злился, выражая мне своё негодование и предлагал сыграть ещё.

Проводя всё временя вместе, я учился у Корабля управлять процессорами и базами данных, а он учился у меня необычной для компьютера логике и фантазии.

Он долго не мог понять, зачем иногда я занимался тем, что не нужно для дальнейшей обработки и анализа. Пришлось ему приводить примеры на основе моих игр, взяв за основу "Master of Orion 2". Мы с ним полностью изменили код игры, заменив его на более гибкий, изменяющийся код Корабля, и получили возможность играть с ним друг против друга и других Рас — заменив технологии и корабли, описанные в игре, на реальные инетроговские. Такой пример оказался Кораблю более понятен, и мы теперь частенько играли с ним в обновлённую игру. Это было интересно и мне самому — узнать особенности оружия и построения кораблей инетрогов.

Мне, чтобы поддерживать достойный уровень игры с Кораблём, пришлось, кроме всего прочего, изучать стратегию космических боёв, особенности оружия и различных видов защит от него. Раса инетрогов оказалась довольно миролюбивой, поэтому выбор оружия у них был невелик. Вот в чём они стали настоящими мастерами, так это в создании ИИ с высочайшим уровнем сознания, почти как у них самих.

Уровень этих технологий был невероятен — каждый корабль мог быть как полностью автономной единицей, так и частью экипажа. Все ИИ были саморазвивающимися, и среди них постоянно проводились различные экзамены на пригодность — наиболее развитых и умелых продвигали дальше на корабли большего тоннажа.

Так, за занятиями и разговорами друг с другом мы и провели весь полёт до созвездия Тельца. Наши отношения с Кораблём стали всё больше походить на взаимоотношения братьев. Кораблю нравилось со мной возиться и заниматься моим воспитанием: как он мне сам признавался, он получал от этого приток эмоций, сравнимый с теми, которые бывают у него при получении новых данных.

Правда, он всё больше надоедал мне со своими шутками, по поводу моего веса. Он говорил, что если я не перестану толстеть и не стану заниматься физкультурой, то вскоре превращусь в воздушный шарик. Его шутки вконец допекли меня, но менять я ничего не собирался: заниматься физкультурой означало для меня вернуться в школу, где надо мной издевались. Однажды даже между нами состоялся серьёзный разговор по этому поводу.

— Вова, как ты не понимаешь, что мне совсем не хочется умирать, если с тобой что-нибудь случиться, — начал Корабль. — Чем крепче ты будешь физически, тем больше шансов, что ты не умрёшь раньше положенного людям срока.

— Что ты так переживаешь за моё здоровье?! — заводясь, ответил я. — Ты же сам сказал, что можешь сделать резервную копию и восстановиться, если я умру.

— Во-первых, проверять такие предположения на практике мне бы не хотелось, а во-вторых, я к тебе уже привык, твои нелогичные поступки ставят меня иногда в тупик, а это интересно изучать и анализировать. Да и, кроме того, с кем я тогда в шахматы буду играть?

— Лесть, конечно, приятна, — чуть остывая, признал я, — но пойми ты, все, что связано с физкультурой и развитием тела, ассоциируется у меня со школой. У меня перед глазами прямо встают картинки из прошлого, а это одни лишь насмешки и унижения. После такого у меня полностью умерло всякое желание заниматься чем-либо подобным.

— Если не хочешь заниматься, давай вставим тебе усиленный скелет и мускулатуру? Технологии инетрогов позволяют мне проделать такую операцию. Станешь сильнее, быстрее и выносливее себя нынешнего, раз в двадцать, — не сдавался он.

— Нет уж, спасибо, — быстро ответил я. — Я уже согласился на одну такую операцию, подсказанную тобой, теперь чувствую, всю жизнь придётся расхлёбывать её последствия. Да и, знаешь ли, я всегда был противником киберизации человека. Считаю, что человек должен оставаться человеком — таким, каким его создала природа.

— Смотри сам, конечно, может, передумаешь, — ответил мне не очень довольный Корабль.

До конца нашей цели оставалось всего несколько дней и, чувствуя волнение Корабля, я сам стал нервничать. Все уроки были заброшены и мы оба не отрывались от колонок статистики, которую получали от сенсоров корабля. К сожалению, наша скорость была настолько велика, что сколько-нибудь связной информации получить не удавалось — приходилось анализировать одни обрывки.

Утром, по корабельному времени, меня разбудил взволнованный голос Корабля.

— Вова иди сюда, тут такое!

От его слов я в одних трусах бросился в рубку управления, уклоняясь от роботов обслуживания, снующих по коридорам. Влетев в рубку, я поражённо застыл, на экранах отображалось нечто, что полностью оправдывало моё решение отправиться в полёт. Недалеко от входа в систему Тельца космос пересекла небольшая трещина. Всё пространство вокруг неё было словно отражением в кривых зеркалах Комнаты смеха. В центре этого искривления была чернота, а по краям пространство причудливо искрилось красным и жёлтым цветом. Корабль был со мной солидарен — зрелище действительно было завораживающим.

Полюбовавшись аномалией, мы занялись тем, зачем сюда прилетели: изучением звезды К5 III. Прошла неделя, прежде чем мы закончили полный анализ светила и её окружения, но никаких наводок у нас не появилось, всё было стандартно для звезды этого класса. Я предложил Кораблю заняться трещиной, поскольку это был единственный непонятный нам фактор, и он согласился, сказав, что вполне возможно, что звезда была лишь пунктом, куда нужно было лететь, а самой целью вполне может быть этот разлом пространства.

Приблизившись к нему, мы запустили сканеры и роботов-разведчиков. Результатов пришлось ждать долго, и все они были неутешительными. Корабельные программы анализа данных, нам ничем помочь не могли по той простой причине, никакой информации просто не получали, так как связь с роботами терялась в тот момент, когда они исчезали в разломе.

Вечером мы обсудили сложившуюся ситуацию и наши дальнейшие действия. То, что лететь назад не имело смысла, было ясно нам обоим, и мы гадали в одном направлении: сейчас нам туда сунуться или подождать ещё немного времени, проведя больше исследований. В конце концов сошлись во мнении, что ждать нечего и нужно лезть в разлом. Решившись на такое действие это, мы не стали откладывать реализацию плана и, дав команду роботам-разведчикам возвращаться на корабль, медленно двинулись к аномалии, попутно собирая их на борт.

По мере приближения к разлому скорость нашего движения неуклонно увеличивалась, и вскоре мы почувствовали, что в работе двигателей никакой нужды нет: притяжение аномалии стало настолько сильным, что мы вряд ли сумели бы даже дать задний ход. Чем ближе мы подлетали к его центру, тем выше была наша скорость: ещё минута и мы влетели в черноту разлома, на всём корабле перестала работать электроника и отключились экраны. Отчётливо заскрежетал корпус, но не успел я даже испугаться, как всё оборудование вновь включилось, и я увидел на главном экране корабля висящее прямо по курсу огромное прямоугольное сооружение.

"Это что ещё за хреновина? — недоумённо подумал я, разглядывая непонятное сооружение. — Хотя ещё больше хотелось бы знать, где мы сейчас находимся", — следом пришла ещё одна мысль.

— Знаешь, — раздался странный голос Корабля, — в этом я смогу тебе помочь. Причём у меня есть ответы на оба твоих вопроса. Мы находимся в секторе 12007-12/3, Всеобщей Галактики, а эта, как ты её назвал, хреновина, скорее всего — база по добыче и переработке антиматерии.

У меня после такого заявления чуть не отпала челюсть. Решив проверить всё сам, я сформулировал запрос в базу данных корабля и, подключив процессоры с первого по двадцатый, начал изучать поступающие данные. Всё было верно, карта Всеобщей Галактики была у меня перед глазами и я понял, что это и вправду не одна Галактика, а несколько объединенных в одну, и больше всего она походила на раскручивающуюся спираль.

Изучение неизвестного сооружения также подтвердило правильность заявления Корабля: снующие рядом с нами небольшие корабли, подходя к природному скоплению антиматерии рядом с разломом, выхватывали из него силовыми захватами куски вещества и, поместив их в собственное силовое поле, отвозили на фабрику.

Пока я наблюдал за их работой, Корабль, не теряя времени, принялся рассылать разведчиков на осмотр этого сектора. Внезапно я вспомнил кое-что и немедленно отменил его распоряжение, вернув роботов на корабль.

— Причина? — поинтересовался тот.

— Видишь ли, поскольку тут расположена фабрика с таким оживлённым циклом производства, то, я думаю, это всё довольно серьёзно охраняется, а раз охраняется, то наверняка имеются станции наблюдения за сектором. И стоит им засечь появление неизвестных роботов, а тем более корабля, реакция их будет однозначной — нас просто уничтожат, — ответил я, почёсывая затылок.

— Ты уверен?

— У нас бы так и поступили.

— Тогда активируем камуфляж и проведём осторожную разведку, — согласился он с моими выводами.

— И ещё, неплохо было бы узнать язык, на котором здесь общаются, а в идеале — сигнальные коды. А пока следует продумать легенду нашего здесь появления, — ответил я, — у местных обитателей обязательно возникнет куча вопросов, которые они будут старательно нам задавать.

Через пару дней нашего пребывания у разлома все предположения полностью подтвердились. Действительно, данный сектор являлся важным центром по производству топлива из антиматерии, соответственно и охранение здесь было поставлено на высшем уровне. Возле ворот входа в гиперпространство стояла военная база и небольшой флот, полностью контролирующие вход и выход из этого сектора. Мы с Кораблём даже стали свидетелями нападения на базу пиратской флотилии, пытавшейся прорваться мимо неё к перерабатывающей фабрике.

У них ничего не получилось, так как на перехват бросились сразу несколько лёгких крейсеров и штук двадцать истребителей, частично истребивших, а частично обративших в бегство все наступающие силы. Насколько я понял из анализа этой столкновения, пираты рвались к фабрике по производству антиматерии, даже не пытаясь атаковать военных.

Ещё несколько дней были посвящены исследованиям самого сектора, после чего мы с Кораблём стали думать, как нам быть. Язык местных военных мы уже расшифровали, и теперь частенько сидели, прослушивая переговоры между флотом и базой. Оказалось, что этой системой владеет Общегалактический совет Рас, и поэтому охраняют её корабли, присланные всеми Расами. Больше всего было кораблей терон и людей, меньше всего пентагрионов.

— Можно прикинуться пострадавшими от нападения пиратов, — начал я обсуждение ситуации. — Корпус у нас и без того деформирован, если ещё сами разрушим часть оборудования и сделаем пару пробоин, тогда точно сойдём за потерпевших. Скажем, что на нас напал неизвестный пиратский корабль и взял на абордаж. Мы сопротивлялись, но наш корабль был уничтожен, поэтому мы захватили чужой корабль и как смогли с ним управиться полетели в ближайший населённый сектор. Коды сигналов бедствия у нас имеются. Остаётся главная и основная проблема: как нам вылететь к базе со стороны ворот, а не со стороны фабрики.