Последний ученик академии Дремор.

— Ошейники снимут? Хоть на минуту? — с надеждой спросил Костя. Украшение на шее надёжно блокировало все его попытки воспользоваться магией. И наказывала за малейшую попытку бунта или снятие ошейника.

— Мы с ними расстанемся только после смерти, — угрюмо сказал несостоявшийся кузнец и исподлобья зыркнул на стоящего рядом с их клеткой охранника. Тот расположился на походном стульчике в пяти метрах от клетки, чтобы не мешал неприятный запах, и с наслаждением пил тёмное прохладное пиво из глиняного кувшинчика.

Кром оказался прав лишь отчасти. На рынок их никто не повёз, просто на следующий день пришли чужие охранники, сковали руки с ногами, перегрузили в свои фургоны и куда-то повезли. Набили рабов так, что дышать было тяжёло и приходилось стоять во весь рост, плотно прижимаясь к соседям. Зато в новом фургоне можно было выпрямиться.

К вечеру под колёсами захрустел гравий, иногда сквозь прорехи в тенте мелькали крутые скальные кручи. Несколько рабов не сдержали эмоций, подробно пройдясь по родословным своих бывших и настоящих владельцев и даже богов.

— Плохо дело, — вздохнул Кром. — На шахты нас везут. Там жить нам года два или три в самом лучшем случае.

Уже в темноте фургоны заехали на просторную площадку, на которую выгрузили рабов. Уставшие люди, ослабевшие ещё за время пути по пескам, падали на каменную мостовую лишь стоило покинуть им фургоны. Не удержался на ногах и Костя.

Долго валяться не вышло. Только последний раб покинул фургон, как прозвучала властная команда на имперском 'стать'. Когда же её проигнорировали, на людей спустили собак.

Огромные волкодавы в шипастых ошейниках и с огромными клыками с рычанием набросились на изможденных людей. Если бы животным дали команду насмерть порвать рабов, то от двух десятков пленников остались бы кровавые ошмётки. А так все отделались неглубокими укусами и трясущимися поджилками.

Придав толпе рабов подобие колонны по-двое, их погнали с площадки в каменный барак, где с них сняли кандалы, выдали гору рваной и грязной одежды, сунули по сухарю и кожаной фляге. Воду торопливо под окрики конвоиров набирали из источника, вытекающего прямо из скалы. И опять гонка по узкой тропке, зажатой высоченными скалами, вверх в горы.

Едва дышащих от усталости и с непривычки от такой нагрузки людей загнали на небольшой пятачок, огороженный невысокой оградой из неровных обломков скальной породы. Здесь они должны были просидеть до утра.

Чуть переведя дух и напившись воды из фляги, Костя принялся за ревизию того барахла, что выдали на складе. Ему достались с состоянием разной потрепанности подштанники из не очень толстой ткани с кучей заплат и следов штопки, кожаные просторные штаны, такие толстые, что впору лёгкими доспехами назвать, рубашка, надеваемая через голову сохранившаяся чуть лучше, чем подштанники, кожаная куртка, не уступающая по защите штанам, кожаный шлем — конус из ОЧЕНЬ толстой потрескавшейся кожи, похожий на вьетнамские соломенные шляпы, и перчатки с большими крагами. Всё грязное, вонючее. Костя решил, что наденет такое только после стирки или хоть какой-нибудь обработки. Правда, через два часа он изменил своё мнение, когда свежий горный воздух взбодрил его до гусиной кожи и непроизвольного стука зубами.

Утром их раскидали по рабочим местам. Не было никакой переклички, опроса, придирчивого осмотра. Просто к новичкам подошёл один из стражников, с минуту водил взглядом по худым фигурам, на которых топорщилась кожаная одежда, потом ткнул пальцем в пятерых и приказал идти за ним. В эту пятёрку попал и Костя.

Землянина и ещё одного из отобранных включили в состав шахтёров, рабов, что рубили породу под землёй и вывозили в тележках на поверхность. Косте выдали кирку, лампу, заправленную маслом, пять сальных свечей, и ткнули пальцем в сторону чёрного зева пещеры, возле которого постоянно сновали люди.

Костю и его напарника, Зорхана, типичного жителя пустыни, впервые увидевший горы и потому испытывающий инстинктивный страх перед ними, встретили на подходе к пещере. Четыре крепких здоровяка, с небольшими бородками, длинноволосых, одетых один в один, как Костя, но выглядящих в своей экипировке гораздо внушительнее, а не как огородные пугала. У каждого сквозь расстегнутый высокий воротник куртки виднелся на шее рабский ошейник.

— Вы что ль с нами? — через губу произнёс один из рабов, не самый большой, но наиболее упитанный и с властными нотками в голосе.

— Наверное, — пожал плечами Костя. — Нас отправили сюда без объяснений.

— Значит, к нам. Так, хватайте тележку и за мною, — приказал собеседник. Потом повернулся спиною к Косте и неторопливо пошёл в глубь пещеры.

— Что за те...

Костю оборвал один из оставшейся троицы.

— Сюда иди.

Сперва Костя решил, что та будка, возле которой толпилась троица из его новой артели, есть передвижная подсобка или что-то вроде. Размером с УАЗ-буханку, на высоких, больше метра, колёсах. Борта ниже, чем высота машины, но не намного. Всё, даже колёса и толстые оси сделано из дерева. Спереди и сзади имелись толстые канаты с ременной сбруей.

— Впрягайся.

Косте бросили канат с широкой, больше ладони кожаной петлёй. По примеру соседей он продел руку в петлю, перекинул ремень через плечо, уподобившись волжским бурлакам. Кирку с фонарём землянин положил в тележку по совету старожил.

Пустая тележка катилась легко. Более менее ровный пол позволял не сильно напрягаться. Иногда навстречу попадались такие же грузовые средства, нагруженные по края бортов. Волокли их големы, иногда люди, рвущие все жилы, чтобы сдвинуть с места неподъёмную тележку.

Големы были громоздки и некрасивы. По сравнению с Шестируким — жалкие уродцы.

— Здесь големы? — удивился Костя.

— Удивлён?

— Есть немного. Не думал, что на такой шахте их увижу, — признался Костя.

— Что, считаешь, что куча рабов с кирками дешевле обойдётся? — скривился его сосед.

— Вроде того, — осторожно сказал Костя. — Разве не так?

— На этой шахте добывают парнт. Слышал о таком?

— Не-а.

— Хм. Может, видел шкатулки, ларца, ножны там, инкрустированные переливающимся тремя цветами камнем?

— Тоже нет.

— Откуда же ты такой взялся?!

— Там, где нет украшений из па... парнта.

— Ладно, драконы с тобою. В общем, камень этот очень дорогой, не алмазы-рубины, но учитывая то количество шкатулок-ларцов-ножен-гребешков женских, которые нужно им украсить, то в целом доход выше, чем с драгоценных камушков получается. Порода, в которой парнт залегает, такая плотная, что нам с тобою тут кирками никак не справиться, а вот големам вполне по силам. Ничего, скоро сам попробуешь.

— Так они же дорогие в производстве, големы эти? Я от одного старика слышал, своего учителя — дракону его на завтрак, а тот от другого старика в своём детстве, что големы только в армии использовались, ещё у аристократов всяческих как телохранители. А чтобы на шахте — ничего подобного.

— Смотрю, любишь ты своего учителя, — хохотнул собеседник. — Кстати, Меня Ромулом зовут.

— Любил, сдох старикашка, чему я очень рад. А я Костя.

— Кость? Что за имя, зачем тебя костью назвали родители?

— Да нет, не кость, а Костя...

Через пару минут сошлись, что Костя станет Костом. Ну, непривычно местным с их рыкающим произношением выговаривать 'мягкие' слова.

— А наши големы — это одно название. Сталь и бронза — гаже не найдёшь, кристалл — дырявый, словно, сито, энергия так и вытекает. Вода испаряется быстрее, чем магический болван успевает нарубить породы на полтележки. Руны наложены вкривь и вкось, то и дело рассыпаются на части... о-о, вроде пришли.

Ромул зажёг свечу и поднёс огонёк к правой стене, постаравшись поднять повыше. Там были нанесены несколько непонятных отметок, судя по виду — копотью от лампы или факела. Они свернули с главного пути в правый отнорок. Двигаться сразу стало хуже. То и дело приходилось останавливаться и сдвигать с пути камни, чтобы тележка могла пройти. Здесь факелов не было, пришлось зажечь две лампы и двигаться с ними. Через полчаса и несколько поворотов на развилках, они наткнулись на своего старшего. И голема.

Металлический истукан поражал своей громоздкостью и несуразностью. Если Шестирукий, несмотря на свои размеры, казался каплей ртути, то эта груда стали и бронзы — горою металлолома. Туловище похоже на самовар. Небольшая голова раза в два больше Костиной. Шеи нет совсем. Нет и нормальных рук, вместо них два приспособления: что-то похожее на бур с тремя коронками и отбойный молоток. Ноги короткие тумбообразные.

— Что-то вы не торопились, — скривил губы старший и эдак задумчиво произнёс. — Пайку у вас, что ли, урезать.

— Побойся богов, Тинпир, — возмутился Ромул. — Два новеньких лишь из клетки вылезли, у них только кожа с костями. Себя донесли до этого места и то хорошо. Им пару недель тут привыкать нужно.

— Ничего, сегодня привыкнут, — резко ответил Тинпир. — Ради этого мяса я не собираюсь терять прибавку и выходные. Кирки в руки и начали работать.

Пока они тащили тележку. Тинпир успел, разумеется, управляя големом, нарубить гору породу. Прочим шахтёрам предстояло раскалывать тяжёлые глыбы кирками и закидывать в тележку. Через час без сил свалился Зорхан. Опустил кирку на камень, после удара не смог её удержать в руках, а через секунду рухнул сам. Парня оттащили в сторону и продолжили работу.

Костя смог дотерпеть до того момента, когда тележку заполнят породой до краёв. Только после этого опустился возле стены, давая отдых натруженным мышцам.

— Силён, ничего не скажешь! — с долей восхищения произнёс Ромул, встав над землянином. — Ладно, отдохнул и хватит, пора сдавать добычу.

— Чёрт, — прохрипел Костя. — Хоть пару минут дай.

— Ладно, пара минут у тебя будет. Пока мы сбрую на голема приладим.

В тележку запрягли голема. Да и не смогли бы люди сдвинуть её с места. Если только разгружать наполовину. Те самые канаты, в которых до этого потел Костя с товарищами, сейчас привязывали к торсу голема. Просто взять их в руки за петли и потащить за собою магический истукан не мог — не то строение конечностей. Зато он легко сдёрнул с места тележку.

Со стоном Костя поднялся с холодного пола и поплёлся следом. Самым последним ковылял Зорхан. В одном из коридоров, ведущим к выработкам и штольням, Костя стал свидетелем гибели двух шахтёров. Они тащили пустую тележку, когда с потолка посыпалась пыль и мелкие камешки.

— Обвал! — кто-то из чужой команды дико закричал. — Береги...

Его последние слова заглушил оглушающий треск. Сверху посыпались камни и мелкий щебень. Несколько таких ударили по широким полям шляпы Кости и безвредно отскочили в стороны. А вот чужакам не повезло: сразу двум шахтёрам раскроило головы крупными булыжниками . Люди не успели скинуть постромки и отскочить в сторону, за что и поплатились.

— Тут такое часто бывает. Гора мстит нам, что её нутро рвём. Бывает, что за тысячу шагов голем породу бурит, а по жиле сотрясению доходит до других, спокойно отдыхающих в своей штольне. Там их и давит.

Костя нервно передёрнул плечами, представив, как каменная махина падает сверху и ломает кости и рвёт плоть своим весом.

Выйдя из пещеры, Тинпир повёл голема с тележкой куда-то в сторону. В пятистах метрах обнаружилась большая площадка, усыпанная мелким щебнем и крупными обломками, которые кирками и кувалдами дробили рабы. Рядом с площадкой стояло небольшое строение из камня.

— Ждите, — бросил Тирпин своим спутникам и скрылся в здании, перед этим вежливо постучав по двери. Вышел через пять минут в сопровождении толстого стражника. Или местного чиновника. Чёрт их тут разберёт, тут почти все ходят в доспехах и с оружием.

Толстяк обошёл тележку и приказал открыть борт. Ромул и ещё один из старожилов команды поднатужились, выбили клинья из пазов и дёрнули на себе одну из стенок тележки, имевшую грубокованные толстые петли. Тут же отскочили в стороны, чтобы не попасть под куски породы, посыпавшиеся на землю.

— Маловато для пяти креров, — с неудовольствием произнёс стражник. — Тут четыре с трудом наберётся. И порода бедная, парнта тут и на шкатулку не наберётся. Тинпир, ты обмануть меня захотел?

Толстяк нахмурился и грозно посмотрел на старшего команды шахтёров. Но тот ни капли не смутился, подскочил к стражнику, угодливо поклонился и осторожно взял его за руку. Костя заметил, как между пальцев Тинпира сверкнула искра.

— Хм, с первого-то раза и не рассмотрел я. Да, тут есть пять креров. Вон откатились камни, когда твои открывали борт. Да самые жирные, богатые парнтом. Аккуратнее нужно, ты им внушение обязательно сделай.

После чего черкнул что-то на куске пергамента, вручил тот Тинпиру и скрылся в здании.

— Чего встали? — набросился на свою команду старший, едва только за стражником закрылась дверь. — Без обеда хотите остаться? Быстро разгружайте.

Слова о скорой возможности подкрепиться, подстегнули людей. Даже Зорхан принял участие в разгрузке: принимал камни из тележки и оттаскивал их в сторону к таким же. Очень быстро тележка опустела. Накинув на плечи ненавистные ремни, люди отволокли своё транспортное средство в сторону, где стояли несколько десятков таких же. Один из них остался на охране. Ромул пояснил, что не у всех такие хорошие повозки, многие были бы не прочь 'поменяться'. Так что без охраны никуда.

Голема увёл Тинпир и пока он не вернулся, команда стояла и ждала его, глотая голодные слюнки и бурча животами в ответ на ароматные запахи из местной столовки: нескольких огромных котлов под открытым воздухом. Рядом стояли длинные столы и лавки из толстых досок, за которыми ели шахтёры.

Кормили сытно, хоть разносолами не баловали. Перловая каша с капелькой сала или масла, судя по янтарным блесткам и аромату, огромный ломоть хлеба низкого качества и вода из фляги, набранная из родника в скале.

— Ромул, а что Тинпир передал тому толстопузу? — наклонившись к уху соседа, чтобы не услышал никто другой, прошептал Костя.

— Слёзы гор. Полудрагоценные камни. Спрос на них хороший и встречаются часто. Здесь они дешёвые, а вот где-нибудь в соседнем герцогстве цена увеличивается раз в пять. Я тебе их потом покажу, чтобы не пропустил невзначай. За слёзы гор тут многое можно достать, даже женщину на ночь.

Глава 5

Костя быстро втянулся в работу. Только иногда накатывала тоска и ярость на тех, кто определил его в рабы. Тогда он мысленно выл и сжимал до боли в пальцах камни. Дважды он был близок к мысли покончить с жизнью. Но сдержался. Особенно давил его новый облик. Неизвестно когда — при переходе сквозь мировой портал или во время инициации, Костя приобрёл новую внешность. Его серо-зелёные глаза потеряли весенний цвет и приобрели металлическую насыщенность, словно, в глазницах плавали два шарика ртути. Молочно-белые зубы сменились серебристо-серыми, словно, дантист вставил ему коронки из нержавейки. При этом никаких изменений парень не ощущал, а зубы даже стали прочнее: в несколько попыток Костя перекусил медный пруток толщиной со стержень для гелиевой авторучки и после, проведя языком по зубам, не обнаружил ни царапинки, ни скола. Изменился и вес землянина — стал больше. Хоть и выглядел Костя после путешествия по пустыни ходячим скелетом, весил он порядочно, словно, кости скелета изрядно уплотнились или изменили свой состав.