Кей 018

Старший брат сражением не руководит, только в остервенении ругается, грозя всеми немыслимыми карами подчиненным. А те что? Точно так же кричат на младших командиров. А толку-то? Гумкар, крепко сжав поводья, резко направил коня к месту, где, дожидаясь приказа, разместились люди Аплара. А вот и он сам. Бледный, растерянный.

— Оживляй артефакты! — громко крикнул Гумкар плебею, подстегивая его активность.

Тот слегка резанул ножом по руке, выцедив несколько капель крови, которыми чуть смочил артефакты. Да, без крови никак. Разные поделки Ушедших и реагировали на воздействия по-разному. Многие из них начинали работать без предварительной активации кровью носителя чистоты. А некоторые, вот как эти, можно оживить только смочив кровью. Почему так? По мнению умников, Ушедшие сотворили запоры целенаправленно. Боялись, что столь грозное оружие попадет в руки плебеев и будет направлено против хозяев-патрициев.

После этого Аплар по очереди вдавил до упора боковые кнопки на древних механизмах и, дождавшись, когда загорятся огоньки на боковой крышке, растерянно взглянул на Гумкара. "Ничтожество, — презрительно охарактеризовал чистокровку младший легат, — куда делся показной гонор?"

Гумкар подозвал стоящих по соседству пуников, чьей обязанностью была работа с активированным огнем Ушедших.

— Одна группа на левый фланг, другая на правый. Огня не жалеть. Особое внимание на те места, откуда идет стрельба. Подавить любой ценой, уничтожить. И быстрее, дорого каждое мгновение.

Пятерки пуников бережно подхватив артефакты, бросились по заданным направлениям. Гумкар еще раз бросил презрительный взгляд на растерянного Аплара и, подгоняя коня, направился на правый фланг войска. Нужно выяснить, какая там ситуация. И куда делся третий единорог.

Тем временем безостановочная стрельба на левом фланке стихла. То ли стрелок решил сменить позицию, сместившись в сторону основной массы конгов, то ли древнее оружие израсходовало свой ресурс. В любом случае левый фланг пуников хоть и оказался сильно потрепан и обескровлен, но благодаря наемникам, не принимавшим участие в сражении и стоявших позади конгов, все еще способен удержаться. Ромульцев не так много и наемникам вполне по силам отразить атаку врагов. Тем более туда послана пятерка пуников с одним из двух огневых артефактов. Сейчас итог сражения будет зависеть от ситуации на правом фланге. Если удастся опрокинуть ряды ромульцев, то, несмотря на большие потери, сражение еще можно выиграть, заставив врага отступить за городские стены.

Догнав бегущую пятерку пуников, Гумкар, привстав на стременах, быстро сориентировался, высмотрев наиболее уязвимый для ромульцев участок обороны. Огненный удар в то место и последующая паника позволят легко рассечь защитные ряды врага, а затем достаточно пары манипул конгов, чтобы довершить тяжелое для пуников сражение.

— За мной, медлительные скоты, — легат рассекал встречающихся на его пути группы конгов, за ним следом бежали, тяжело дыша, пуники, неся с собой оружие Ушедших.

Нужное место пришлось расчистить от скопления конгов, оттеснив тех на несколько десятков футов в сторону. Теперь расстояния до центра вражеской обороны вполне хватит, чтобы начать поливать ромульцев смертоносным пламенем. Пусть и через головы впереди стоящих конгов. Кого-то из них зацепит огнем, но это мелочи, издержки.

Пятерка пуников, бережно поддерживая артефакт, принялась готовиться к огневому пуску. Гумкар в нетерпении дергал повод своего коня. Наконец приготовления завершились, старший пятерки оттянул до упора полукруглый рычажок... Вырвавшийся с громким хлопком огненный шар накрыл сплошной стеной расстояние в пару сотен футов в диаметре. Фигура младшего легата вместе с боевым конем превратилась в огненный столбик. Вместе с младшим сыном верховного правителя Пунии такими же яркими фигурами горели сотни конгов и пуников, попавших под взрывной радиус испортившегося за многие века творения Ушедших.

А в противоположной стороне от места гибели Гумкара его старший брат, охрипший от крика, в бессилии опустил руки, видя, что второй артефакт Ушедших, посланный на левый фланг, смог запустить только одну огненную струю и угаснул, лишившись заряда. Он ведь первоначально был намного легче своего собрата, взорвавшегося в самом центре правой колонны конгов, чьи уцелевшие остатки в панике разбегались во все стороны, сминая и внося неразбериху в ряды наемников.

Окончательный разгром пунийского войска произошел почти сразу после взрыва артефакта. Из-за близлежащей рощицы в тыл пуникам выскочили союзные ромульцам обитатели Пустошей, большая часть которых была верховыми. Дезорганизованные центурии наемников не смогли построиться для отражения атаки и были порублены конными варварами.

Среди тех, кого настигли терманские мечи, оказался и Самбал, старший легат войска. Аплару повезло больше. Он, раненый в плечо, был взят в плен. В обозе, доставшемся победителям, нашлось еще несколько предметов, чей внешний вид свидетельствовал о том, что это древние артефакты.

Одна из находок особенно заинтересовала молодого варвара, который, судя по отношению к нему окружающих, пользовался значительным уважением среди них. Глаза терманца жадно заблестели, когда один из его подручных распахнул кожаную накидку с крытой повозки.

— Это то, о чем я думаю? — вопрос вождя ответа не получил. В этом мире лишь считанные единицы знали наверняка, для чего предназначался этот механизм. Да и то это были жители Пунии. В Ромуле лишь слышали о бесценном артефакте, способном превращать свободных людей в покорных рабов. Ведь для этого помимо артефакта нужны лишь кожаные ошейники с зашитыми внутрь металлическими вставками.

— Найдите кого-нибудь из верхушки побежденных, — отдал приказ терманец.

Пока варвары искали пунийских командиров, найденные в обозе несколько подвод с новенькими ошейниками только подтвердили подозрения предводителя варваров. А к чему везти столько ошейников, если не для полного подчинения поверженных врагов? И сами по себе кожаные изделия никак проявить себя не могут. Нужен артефакт, на который очень похож тот инструмент, возле которого терманец поставил двойную линию охраны. Ведь как ни пытались пунийцы сохранить в тайне свой главный секрет, слухи остановить нельзя.

— Вилмар, мы собрали командиров-пуников, никто, кроме одного, ничего не знает, — подошедший к терманцу воин показал рукой на пленника, раненого в плечо.

— Да? — предводитель варваров усмехнулся, глядя на пытающегося пыжиться знатного пуника. — Ты кто?

— Я Аплар! Я единственный в мире, кто может оживить этот артефакт Ушедших.

— Ты или твоя кровь? — Вилмар насмешливо смотрел на пленника.

— Одна моя кровь без моего желания ничего сделать не сможет. Такие как я — люди с чистой кровью могут подчинять артефакты Ушедших только добровольно, без какого-либо принуждения или угрозы. Я слишком ценен. Хочешь с помощью этого, — пленник кивнул головой на древний механизм, — получить необъятную власть над людьми, то обращайся со мной достойно.

— Вот как? И что нужно сделать, чтобы это заработало?

— Я должен пролить немного своей крови и запустить работу артефакта. Он сможет продержаться только полдня. После потребуется снова его оживить. Только я могу это сделать.

— Да, мне про это говорили ромульцы. И про то, как заряжать ошейники. У них я видел древнюю рукопись. Но ты мне соврал дважды. Да, от пары капель крови артефакт проработает лишь полдня, но если полить обильно, то заряда хватит на годы. Значит, только ты способен оживить артефакт?

— Да, только я, — к пленному возвращалось спокойствие. Плохо, что варвар знает секреты Ушедших. Но это все равно варвар, он даже не патриций. И главное, властителей в этом мире много, а он, Аплар, один. Не получилось с Пунией, удастся с Ромулом. Пожалуй, так даже лучше. Альбалонг будет побогаче Гиппона.

Варвар подошел к древнему механизму, извлек из ножен кинжал и полоснул им по своей левой руке. Струйка алой крови пролилась на артефакт, который почти сразу же заискрился.

— Но как?.. — ошеломленный увиденным, Аплар не смог больше ничего произнести.

— Не ты один в этом мире имеешь чистую кровь, и в этом была вторая твоя ложь, — Вилмар рассмеялся и, взяв у стоящего рядом с ним варвара боевой топор, одним движением обезглавил чистокровку. — Теперь остался только я.

Часть вторая. Налет

Глава 1

444 год. Вилла Гакаров, Гиппон, столица Пунии.

С трудом передвигая ногами при поддержке слуг, Гамилар, теперь уже бывший верховный правитель Пунии, из последних сил добрался до потайной комнаты, что пряталась во внутренних покоях его дворца. Когда-то еще не так давно он без особого труда заглядывал сюда. Но пришла старость, а вместе с ней и немощь. Даже лечебный артефакт не помогает. Впрочем, здесь причина другая — угас дар Ушедших. А для новой активации артефакта требуется кровь, да не простая, а чистая и сильная. Только где ее взять?

За прошедшие двадцать лет, как в гибельном походе на Ромул он потерял обоих сыновей и в добавок еще и чистокровку Аплара, удача дважды давалась ему в руки, но оба чистокровки оказались слабы. Не иначе как потомки мелких патрициев, тех, кто, по сути, помогал, а то и просто прислуживал прежним властителям. Вот у Аплара кровь была сильная, может быть, не самая из самых, но плебей наверняка являлся потомком одного из древних властителей, пусть и не первого по значимости из них.

Древние патриции различались по силе и важности. Сколько уровней градации у них было — три или четыре? Три, если не считать севаста, первого из патрициев. Три — столько же, сколько видов браслетов у механизма подчинения. Одинарные браслеты выдавались надсмотрщикам, двойные — центурионам, а тройные имели легаты с их правами высшего приоритета над теми, кто носил ошейники подчинения.

Так и с кровью древних патрициев. У тех двоих она была, видимо, из самых слабых. Так что кровь обоих пойманных чистокровок помогла мало. Несколько мелких дальних схронов, да простенькое оружие Ушедших — вот и всё, что смогли найти и оживить пленники. И лечебный артефакт не смогли дозарядить, хотя и пролили немало своей крови.

Гибель обоих сыновей вместе со всем войском сильно подкосила власть Гамилара, ослабив его влияние в Совете Пунии. Пришлось идти на союз с богомерзкими Тартаганами, отдав в их род свою единственную дочь. По договору с конкурирующим за власть в Пунии семейством он, скрепя сердце, подписал соглашение, что как только старшему сыну дочери исполнится восемнадцать лет, он, Гамилар, передаст бразды правления своему внуку. Да, юный Гилькаар его внук, но он все равно Тартаган. Теперь это семейство будет править в Пунии. И все родовое богатство Гакаров тоже достанется Тартаганам. После его смерти, конечно.

Но как не хочется умирать! Нет, нельзя умирать, не отомстив за смерть сыновей, за то, что рухнули все его планы. Поэтому нужно как можно скорее найти еще одного человека с чистой кровью, причем сильной. И он знает, где искать. Не одного — троих! Все они бастарды Вилмара, консула Ромула. И живут не в Альбалонге, а на землях Пустоши, в том регионе, где обитают племена терманов. А значит, и захватить их проще, чем будь они из патрицианских семей столицы. Кстати, там тоже есть несколько бастардов — любвеобилен консул Вилмар, тем более вдовый.

Не зря боги покарали варвара, лишив его жены и младших детей, обоих мальчиков. А вновь жениться не позволили ромульские патриции. Несколько самых знатных и богатых семейств издавна грызутся за власть. И выбери консул жену из рода одного из них, не пройдет и года-двух, как то семейство слишком сильно поднимется, обретя значимые рычаги власти. Вот и строят козни, мешают друг другу. Да и родня по первой и единственной жене Вилмара настроена резко против новой женитьбы консула. Ведь его супругой была дочь префекта Ромула Гая Латтия, и в этом браке родились и уже повзрослели две дочери Вилмара. А ныне патрицианские семейства Альбалонга по-прежнему интригуют друг против друга, но теперь желают породниться с консулом, введя его дочерей в свои рода.

Два месяца назад Гамилар, тогда еще верховный правитель Пунии, послал с тайной миссией трех опытных воинов, дав им в помощь верных людей, с тем, чтобы те захватили и привезли чистокровок-бастардов. Точнее, привезти должны двоих из них, а третьего верный ему человек обязан отвезти в горы, к месту Прохода, ведущему на сторону карамов.

Ему Гамилар отдал разряженный артефакт, который может открывать Проходы в горах без непосредственного участия чистокровки. Достаточно смочить кровью древнее устройство, и можно любому человеку идти открывать Проход. Аплар в свое время так и не смог активировать этот артефакт — не хватило силы в крови. Зато потомки Вилмара на такое способны. У консула оказалась очень сильная кровь, лазутчики, посланные в Ромул, донесли об этом. Уж не потомок ли севаста бывший варвар? Если это так, то все древние, до сих пор не открытые схроны распахнутся перед сильным чистокровкой.

Проход, который должен будет открыть бастард, находится гораздо севернее от ромульской столицы. Это место семь лет назад обнаружил сам Вилмар. Тысяча отборных воинов прошла через горы на сторону карамов и уже через несколько дней бежала обратно, потеряв у людоедов больше половины своей численности. На той стороне гор они попали в самый центр карамских земель. Тысячи, десятки тысяч дикарей были готовы, пройдя открывшиеся двери, хлынуть на земли Ромула. Тогда ромульцам повезло — Вилмар в последний момент успел запечатать Проход. Зато сейчас боги от него отвернутся!

Местность с этой стороны камениста, населения мало, до ближайшего гарнизона далеко, поэтому в случае открытия Прохода консул Вилмар не успеет собрать силы, достаточной, чтобы отбросить вторгнувшихся карамов с ромульских земель. А запечатать Проход с дальнего расстояния никак нельзя. Это будет отличной местью за погибших сыновей. Одновременно с прорывом людоедской орды на ромульские земли пунийские триремы доставят на северный берег Срединного моря десять тысяч конгов. Пусть чернокожие дикари порезвятся. Жаль, что приказ отдаст не он, а новый верховный правитель. Но Гилькаар его внук. И это хорошо.

Как поступить с бастардом после того, как откроет Проход? Карамы не сразу перейдут на эту сторону гор. Можно, конечно, попытаться вывезти пленника в Пунию. Лишний чистокровка, конечно, не помешает. Лишний... Вот именно — лишний! Двоих других будет достаточно, чтобы оживить лечебный артефакт, да открыть еще несколько схронов. А больше ему и не нужно. Он стар и никакое наследие Ушедших не спасет от неминуемой смерти. Только жажда мести держит его на этом свете.

Мерзкий варвар убил его сыновей. А он убьет детей варвара. Не всех, к сожалению, но троих обязан. Поэтому третий бастард после того, как откроет Проход и зарядит неработающий артефакт, должен умереть. Как и первые двое. Но эти умрут чуть позже. Или оставить их в наследство внуку? Как-никак родная кровь, сын дочери. Нет! Гилькаар в первую очередь Тартаган и лишь после его внук. Пусть боги покарают Тартаганов!..