Сказ о космических ушельцах

Меня почти раздавила черная волна отчаяния сдерживаемого там, по ту сторону ментозаписи, волей многократно лучшей чем моя... Ведь в том, Древнем и истинно могучем Космофлоте все были друзьями и даже родственниками. Причем по обе стороны линии раздела.

Страшно. Только сейчас я понял, почему в Космофлоте так ревностно ненавидят любую форму инфантильного идолопоклонства, и это понимании перевернуло мой мир.

На старших курсах Школы жить на её территории мне наскучило. В принципе при достаточном уровне развития техники расстояния роли уже не играют, но и строить себе домик где-то на другом континенте, а то и планете, было как-то неуютно. Как раз тогда мы сошлись с Олечкой, и она предложила свить гнёздышко в посёлке при Центре биотехнологических исследований, благо от него до Школы было всего ничего, а она тогда проходила там практику. В посёлке было несколько кварталов мансардированных двух-трёх этажных домов, большая часть которых пустовала. Мы быстро подобрали себе многокомнатную двухэтажную квартиру занимавшую угол одного из домов. В соседнем доме жил руководитель Олиной практики, ей было удобно. И до самого ЦБТИ было минут пять неспешного хода по великолепным тенистым аллеям посёлка. Меня же в посёлке поразили формованные из алмостали ограды и решетки, ограждавшие посёлок и декоративно разделявшие дворы. Они походили на кованые решётки в старинных московских или ялтинских двориках, и придавали какой-то странно— земной вид всему, это грело душу. Но больше всего поражал воздух пропитанный морем запахов экзотических хвойных растений, цветов, недалекого океана и чего-то ещё, озоново— свежего, лёгкого и ласкающего чувства. А Олечку умилил фонтанчик в центре нашего двора. Изумительно изящный, вытесанный из странно-тёплого на ощупь привозного из неведомого далёка камня, светлый и музыкально— игристый с маленькой жизнерадостной струёй. В чаше жила семейка золотых рыбок, её туда запустил кто-то из жителей. Рыбки были озорные, почти ручные, с ними можно было поиграть. Они тыкались в подставленные ладони и могли погоняться за пальцем.

В другом крыле нашего дома, выходящим в сторону почти не ощутимого за парком океана, жил Ярвел Авэлодхара, известный специалист по теории космокультурной экспансии. Тогда мы и подружились.

Жизнь была спокойной и размеренной, пока моя милая лучшая половинка не возжелала создать полноценную семью. Формальностей это не требовало, мы только подали рапорт на имя коммодора школы, который был утверждён автоматически. Среди своей возрастной группы я оказался первым создавшим семью, это как всегда вызвало волну подражаний и ещё несколько пар решили узаконить свои отношения.

Довольно скоро Олечка намекнула, что хочет завести детей, возражать против этого было бессмысленно, зачем же иначе создавать семью? Так что довольно скоро она мне сообщила, что беременна. Провели стандартные исследования плода не выявившие патологий и стали ждать. Малыш родился в положенный срок без осложнений. Олечка наотрез отказалась от внепространственного извлечения, так что мне пришлось пережить несколько волнующих минут, поддерживая её на родильном кресле. Мальчик весом 4600 с хорошим ростом— неплохо для первенца.

Вот так мы и стали не просто семейной парой, но Семьёй.

Пока моя супруга была занята на практике и всё её свободное время уходило на детей, я со своей стороны упорствовал в карьере оперативного сотрудника. Постепенно собралась моя команда, и школьное руководство включило нашу дружину в план исследований. Мы сначала ходили в короткие походы по обследованию уже зарегистрированных интересных участков, и не специализировались в чём-то одном, вырабатывая свой стиль и привычки. Так что, иногда с интервалом в день, мы могли копаться в пыли замёрзших и почти лишённых атмосферы древних планет, на которых жизнь была уничтожена миллионы лет назад, потом гоняться в глубоком космосе, на окраинах мироздания, за древними формами полевой, почти неразумной жизни. А потом разбирать завалы артефактов какой-то канувшей в небытие культуры миллиардлетней давности. Всё сразу, и ничего подробно— такой период бывает в жизни каждого оперативного сотрудника Космофлота. Он нужен именно в молодости— создаётся привычка к разнообразию.

* * *

Иметь дома ковры и детей одновременно — это жуткая головная боль! Ковры надо чистить, а дети всегда могут нанести пыли с улицы. Каждый выходит из этой неприятности по-своему... Мой выход показался мне интересным. Помимо постоянных усилий домашнего робота решил по-старинке выбивать ковры, но делать это на местной Луне. Ковёр развешивался на специальной раме, специально для этого сделанный кибер выбивал из него пыль выбивалкой, поток солнечной радиации убивал всех микроклещей в ворсе, а вакуум способствовал отгонке всех летучих соединений.

После чистки ковёр перебрасывал в паровую камеру высокого давления для восстановления влаги, затем на высокогорный ледник, там давал ему полежать в потоке талой воды. А затем вешал на балконе просушиться. Странный вояж вещи по астрономическим объектам, но зато, какой запах свежести!

В этот период я как-то получил мимолётное приглашение на вечеринку. Моя дражайшая половина изначально хотела там быть, но уже после моего прихода она сообщила, что задерживается на работе, может, будет позже.

Вечеринка проходила в общежитии шестого сектора. Кто-то когда-то пошутил, возведя это подобие многоквартирных домов Земли, но тут эта шутка пришлась к месту. Шумные и лёгкие на общение курсанты сделали из дома свою коммуну, шумное и беспокойное жильё для неунывающих студентов. Тут всегда были какие-то собрания и вечеринки, вечный праздник перемежался с напряжённой учёбой и работой.

* * *

Сашка, явно подражая Окуджаве, пел чрезмерно грассируя и всячески вставляя в оттенки интонации своё хорошее настроение, подыгрывая себе на великолепно сделанной на днях им самим гитаре:

"...Какое б новое сраженье

Не покачнуло шар земной...

Я всё одно паду на той,

На той единственной, Вселенской!

И мои други в гермошлемах

склонятся молча надо мной...".

Корабль второй месяц находился в патрулировании, всё уже давно стало обыденнее утренней зарядки. Крейсер прошёл какие-то неисчислимые расстояния, Бетельгейзе, к которой вышли корабли оперативной группы для сбора, давно уже стала тусклым воспоминанием. Маршрут был традиционным для дальнего патрулирования— немыслимо длинные прыжки, поверхностное обследование планет, сканирование ментополя, регистрация естественных процессов, поиск следов жизни. Как обычно искали и древние артефакты. За время патрулирования нашли очень редкий объект— повреждённый ещё в Великой битве лёгкий истребитель идолопоклонников, его вытащили из "чёрной дыры". Как обычно пилота там уже давно не было, оборудование разрушено. Но за миллиарды лет многому научились. По оставшимся следам удалось восстановить всё. Очень странным был расовый тип пилота— он был из модных тогда, но только недавно синтезированных "суперменов" имевших встроенное управление энергетикой тела на уровне физического вакуума. Эти существа были немыслимо совершенны, практически бессмертны и неуязвимы. Но это делало их психику чрезвычайно сложной и запутанной, а самоконтроль— относительно слабым. Они часто создавали немыслимо сложные и совершенно извращённые философские системы, и сами же становились их жертвами. По легенде, которая легендой не являлась, а скорее была некоторым упрощением реальности для простоты понимания, именно одно из таких существ и создало тот философско-мировоззренческий ужас, что привёл к Великой битве.

Из бортсистем истребителя скачали всю возможную информацию, что доставило понятную радость как имевшимся на борту адептам древней истории, так и сотрудникам соответствующих исследовательских подразделений при штабе сектора. На борт немедленно по туннелю прорвалось несколько маститых светил изучающих прошлое. По слухам ходившим в команде, чуть не половина этих светил была ветеранами Великой битвы, и, изучая прошлое немыслимой давности, просто гоняла свой замшелый склероз.

Впрочем, меня это волновало мало. По графику вахт я на лёгком истребителе в паре с кем-то из свободных пилотов (Ярвел Авэлодхара, мой привычный напарник, остался резидентом на Земле, погрузившись в свою любимую этико-социологическую канитель. Он полагал, что в условиях того кошмара, что творится на Земле, он сумеет уточнить взаимодействие разных психотипов с лабильной ноосферой. И на эту галиматью тратил серьёзную часть жизни, отказавшись даже от интересного рейда) выполнял исследовательские полеты, прощупывая сомнительные объекты чуть ли не руками. Всё было как обычно. Собрались в свободное время впятером в моей каюте, обсудили последние результаты исследований, и вот Сашка взялся блеснуть пением под свежую гитару.

Но ещё не успели Сашкины пальца коснуться струн для продолжения, как тревожный сигнал напряг расслабленные нервы, каюта исчезла, и я ощутил себя в привычной кабинке своего истребителя. Крейсер, судя по данным Обзора, выполнял дёрганую попытку изобразить маневр уклонения, все истребители уходили от него выполняя немыслимые пируэты в N-мерном пространстве-времени. Врага пока не наблюдалось.

Мой истребитель автоматически выполнял все необходимые маневры, я включил своё сознание в логику управления и, как следовало из теории, сложный интеллект автопилота при контакте с моим дал ту неопределённость, которая теоретически и делала космический бой той сложной и интересной задачей, что, как это следовало из Опыта поколений, требовала присутствия на борту человека.

Все эти замшелые теоретизирования давно были разбиты в пух и прах другими теоретиками, потом оправданы и подкреплены, и так бесконечно. Впрочем, абсолютным критерием истины всегда является Опыт, а так как большой войны давно не случалось, то и показать на практике превосходство той или иной точки зрения не представлялось возможным. И потому готовились как всегда ко всему, дабы не оказаться готовыми "к прошлой войне".

Автоматика вела машину сложным рельефом, периодически раздваивая — разтраивая её в ветках вероятностей, я привычно придерживал разыгравшееся воображение автопилота, и пытался понять что происходит. Пока шло классическое развёртывание, сравнительно неспешное и успешное. Фланги объёмного строя вышли на пару килопарсек в сторону и зацепили какую-то бледную звёздную россыпь. Картина была размеренной, и напряжённость начала спадать. Но вот левее, где внешнее охранение строя проходило через какую-то древнюю массу изрядно рассеянного осколочного вещества наметилось оживление. Потом события приняли почти драматический оборот— там был реальный противник. Индикация показала уничтожение трёх машин, Обзор указал вероятный тип противника— "автоматические боевые охранные системы. Вероятно эволюционировавшая охранная система древней базы".

Это становилось всё интереснее. Крейсер с немыслимым проворством переместился чуть ли не в центр мясорубки дабы сказать своё веское слово. Вообще-то истребитель и крейсер имели примерно одинаковую маневренность, вооружённость и запас хода. Просто на Крейсере можно было разместить большой экипаж, и до нескольких тысяч истребителей. Впрочем, мощность у него была хороша, но чаще всего не она является залогом победы. Его использовали как комфортную передвижную базу, хотя это было необходимо скорее психологически— расстояние в любом случае несущественно, и никто не запрещал после патрулирования отправиться на любую из базовых планет разбросанных по всей Вселенной. Но были Традиции, и у них были различные теоретические и практические обоснования.

Бой как всегда был скоротечен— противник уступал в гибкости логики, его боевые алгоритмы действительно были замшелы и тупы, как у древнего автомата. Но, надо отдать должное— мощность у них была замечательная. Завалить за первую терцию боя три фланговые машины— это нечто! Я вышел в зону боя из темпосдвига, перехватил атаку какой-то ошалевшей стаи угрюмых автоматов на ещё один наш истребитель, и только тут понял, что не всё так просто. Защита у противника была великолепна, а контрудар поставлен мастерски. Я только и успел развернуть группу ловушек, да зажечь какого-то их лидера, как мой ястребок оказался в моменте уничтожения. Покинул его не попрощавшись... Мне показалось, что на замену машины и возвращение в бой мне потребовалось всего несколько квантов времени. Но за это время аналитики уже выявили структуру логики противника, а в автомат маневров и защиты моей новой машины уже были внесены изменения. С этого момента бой пошёл веселее...

Через несколько секунд всё было кончено. Наш Аналитик разобрался в логистике их центральной системы и подавил её наведённой системной матрицей нерешаемых противоречий. После этого начался мародерский делёж трофеев.

Первоначальное предположение оказалось не совсем точным— эта древняя база идолопоклонников несколько раз меняла хозяев. Нагромождение систем было чудовищным, логика их— изощрённо-извращённой. Я вспомнил своего учителя по теории интеллекта, и послал ему запрос с предложением поучаствовать в разборе, получил согласие и скинул все имеющиеся данные. Остальные, судя по всему, поступали так же, и очень скоро охи и ахи довольных исследователей охватили, казалось, всю Бесконечность. Было там много интересных подробностей, но главное — была самобытная и малопонятная сложная ментальность. Так что на Крейсер я вернулся очень не скоро, и с одной мечтой— немного поспать, а потом— разобраться в найденном.

Попрощавшись в боксе со своим новым ястребком, я решил немного пройтись ногами. У двери каюты меня окликнула смутно знакомая моложавая женщина, по виду— типичная ведьма, глаза зелёные, большая медно-русая коса обёрнута вокруг головы, защитный пояс широкий, такие из моды вышли во времена незапамятные. Хотя кто знает, женская мода непредсказуема...

-Лада— представилась она нежным мелодичным голосом от которого у меня внутри вместо усталой пустоты зазвенела весенняя капель— хочу поблагодарить, вы меня сегодня избавили от затруднения. Точнее — спасли...

Она была одного со мной роста, очень гибкая и жилистая, но смогла взглянуть мне в глаза снизу вверх. Это меня добило. Сил у меня и без того было не густо, я почти сразу понял бесполезность сопротивления. От неё исходила матёрая Силища.

-Рад знакомству, пройдёмте— я указал на дверь своей каюты. Представляться в этой ситуации нужды не имелось, о повадках этих матёрых ведьм знал весь Космос. Несомненно, она уже хорошо знала всю мою подноготную.

Автоматика каюты за время моего отсутствия навела относительный порядок, только внутренний пульт в углу чуть энергичней, чем обычно светился простеньким рисунком зелёных огоньков. Я жестом показал "чувствуйте себя как дома", и она без заминки подошла к кухонному блоку, неуловимо быстро соорудило что-то бодрительно -прохладительное на двоих. Протянула мне стакан, и почти одновременно отхлебнула из своего, бросив на меня всё тот же вскинутый зовущий взгляд. Я понял, что отвертеться не удастся— она уже всё решила. Оставалось только, в соответствии с пословицей, расслабиться и постараться получить удовольствие. Я отхлебнул из стакана, подспудно отметил, что она выбрала стаканы с ободком— гравитационным осаждателем. Такие рефлексы были характерны для седой древности. Что-то неуловимое было в её повадках, что-то оттуда, из бездны времён. И меня осенило...