Второй шанс. Книга первая

— Интересно, — впервые за всё время на лице злобной училки появилась ухмылка, — как ты тогда собираешься закрывать год?

— Как-нибудь закрою, — уверенно сообщил я. — Ну что, я свободен?

Ещё некоторое время училка внимательно меня изучала, надеясь понять мотивацию и источник столь наглого поведения. Но в итоге, в какой-то момент она просто сказала:

— Свободен, — и отвернулась обратно к тетради. А уже когда я почти дошёл до двери, она добавила, не глядя на меня: — И можешь больше не приходить. Совсем.

Ну и не буду. Не очень-то и хотелось.

Я вышел за дверь, отошёл чуть сторону, подошёл к стене, опёрся, откинул голову назад и сделал глубокий вдох. Но не от безысходности, а из-за чувства невероятной свободы, нахлынувшей на меня. Ещё никогда в своей никчёмной жизни я не чувствовал себя на столько свободным. Впервые я принял своё первое полноценное решение, зависящее только от моих интересов — в принятии этого решения не участвовал никто, кроме меня. И только теперь я понял прелесть так называемого "второго шанса".

Постояв так ещё некоторое время, я уже было собирался отправиться на улицу, как вдруг из кабинета вышел мой сосед по парте. Важно сложив руки в карманы своих брюк, он подошёл ко мне.

— Ну ты, конечно, даёшь. Ловко уделал старуху. Но это всё равно не меняет того, что ты капец какой странный.

Я промолчал. А что нужно было ответить? Мне показалось, что ответы сейчас излишни.

Парень подошёл ближе, встал около меня и тоже опёрся о стену — только плечом.

— Что планируешь дальше?

— А тебе то что?

— Просто интересуюсь. Интересно, о чём думают такие чудики, как ты?

— Чудики? Вот, значит, кем ты меня считаешь?

Если честно, то именно он казался мне чудиком во всей этой ситуации. Нет, ну ты сам подумай: какой-то семиклассник выходит из кабинета вслед за "чудиком", вроде меня, чтобы просто спросить у того, о чём тот думает. Вряд ли всё это похоже на поведение обычного семиклассника. Я бы сказал, что психологическое состояние других начинает волновать людей ближе к двадцати. Но уж точно не в тринадцать.

— Да нет, я не то имел в виду. Просто интересный ты пацан.

— Что интересно? — продолжал давить вопросами я.

— Ну не такой, как все.

— Что во мне не такого?

— Ведёшь себя, блин, как-то по-взрослому.

— Значит, по-твоему то, что сейчас произошло в кабинете — это взрослый поступок?

— Нет, но ни у кого, кроме тебя точно не хватило бы смелости на такое.

Что есть, то есть, — мысленно похвалился я.

— Ну допустим, — согласился я уже вслух, — что насчёт тебя?

— Что насчёт меня?

— Почему ты ведёшь себя, как крутой пацан? Почему вдруг решил пойти за мной?

— Кто сказал, что я за тобой? Может просто в туалет отпросился.

— Сразу после того, как я устроил представление? Вот ведь какое совпадение, — слабо усмехнулся я.

— Да плевать, когда. Я что, по-твоему, не могу сходить в туалет тогда, когда мне это удобно?

А он умён. Даже, наверное, умнее, чем я думал. Отговориться, конечно, может каждый. Но не каждый сделает это так красиво и гладко, не выдав при этом ни единой ненужной эмоции. Нет, этот парень явно умеет читать других — по крайне мере сверстников, — и, что тоже очень вероятно, легко может оправдать себя в любой неприятной ситуации.

— Хорошо, — отступил я. Спорить всё равно было бесполезно. Спор не играл мне на руку. Особенно во время знакомства с таким неглупым человеком. — Будем считать, что я тебе верю. Как звать-то тебя?

— Глеб.

— Ну, как звать меня ты уже знаешь, — сказал я и протянул руку, — так что, будем знакомы?

Долго ждать ответа не пришлось, и Глеб сразу же ответил на предложенное рукопожатие.

— Ну так что, — сказал Глеб, после недолгого молчания, — какие у тебя планы?

— А тебе-то что?

— Да так... глядишь, может чем и помог бы.

— Это чем, например?

— Ну, для начала, могу восстановить твой статус.

— Статус?

— Ну да, ты ведь только что практически лишился статуса ученика. Если не разберёшься с проблемой до конца года, то тебя могут отчислить. А тебе это надо?

— А что, надо? — я всерьёз не видел никакой надобности.

— Думаешь, зачем всякие супергерои в фильмах скрывают свою личность? Я вот, например, думаю, что они делают это, чтобы избежать лишнего внимания. Оно и логично. Режиссёры ведь обычно говорят об этом прямым текстом. Но вопрос в том, зачем они это делают? Человек паук, например, мог бы и не скрываться, а наоборот стать известным и обожаемым. Он же обычный лузер, зачем ему скрывать личность? Рассказал бы, кто он есть на самом деле и его тут же полюбили бы. Но нет, он скрывается. Зачем?

— Ну логично же, — ответил я, — чтобы не подставлять родственников.

— Верно. А всё почему? Потому что любой умный человек поймёт — слишком много шума вокруг мешает деятельности. Любой деятельности — начиная с супергеройств, заканчивая обычным бизнесом.

— К чему вообще всё это? — перебил я.

— К тому, что, если ты задумал что-то грандиозное, для этого не обязательно устраивать прилюдные сцены, на которых все поймут, что ты не такой, как все. Лишняя слава — лишние проблемы. А на решение лишних проблем нужно время, которое ты мог бы потратить на то, чем действительно хочешь заниматься.

— Значит, хочешь помочь мне? — повторил я уже очевидную информацию.

— Да.

— Зачем? Просто потому что я сказал, что хочу стать важной шишкой?

— Можно сказать и так. Шишками хотят стать все. Только не у всех хватает на это ума. А ты, судя по всему, не такой уж и дурак.

Вот уж комплимент, блин.

— И каков твой интерес во всём этом?

Глеб пожал плечами.

— Мне просто скучно. Каждый день одно и то же. Все вокруг суетятся — кто-то старается ради хорошего будущего, кто-то просто прожигает жизнь, — но никто особо ни к чему не стремится.

— И тут, значит, появился я... — тихо подвёл итог.

— Ну да.

Думал я, конечно, что Глеб интересный экземпляр. Но чтобы на столько... Нет, на такой подарок судьбы я явно не рассчитывал. Хотя, о какой вообще судьбе речь? Я ведь сам делаю свою жизнь.

— Как же ты собираешься мне помогать? — поинтересовался я.

— Ох, — он улыбнулся, — ты не поверишь, на что способен староста, если умеет верно распоряжаться своей должностью.

Ах вот, значит, в чём всё дело. Ну, пожалуй, это и не удивительно — такой умный парень не мог просто остаться в стороне. А должность старосты и впрямь даёт неплохие плюшки, если верно ею распорядиться. Как минимум — это уважение класса. А как максимум... наверное, как максимум — это уважение учителей? Но, как говорилось в том самом фильме про человека паука, с большой силой приходит и большая ответственность.

В принципе всё логично — у него есть связи с учениками и с учителями, а мне сейчас ой как не помешают эти связи. Это, конечно, если верить Глебу, который советует не относиться ко всему категорично и придержать коней, оставшись в школе.

— Каков план? — сразу перешёл к делу я.

— План по спасению твоей школьной карьеры?

— Ну да.

— Решил всё-таки послушать меня?

— Ты умён, — признался я, — было бы глупо не послушать тебя.

Глеб улыбнулся.

— Что ж, тогда план такой...

И он рассказал. Рассказал, как подговорит пару отличников, чтобы они делали за меня домашнее задание. И рассказал, что постарается уговорить математичку, чтобы та сжалилась надо мной. Но, так как математичка вряд ли простит меня за банальное "простите", придется сделать ей какой-нибудь подарок, например — отдраить кабинет. Да, и это именно то, что во взрослой жизни называется взяткой.

Но даже с этим Глеб пообещал разобраться. Ведь негоже таким как мы делать такую столь работу. К тому же, даже если бы я и согласился отмывать кабинет сам, то Глеб точно не стал бы заниматься таким. Не то что бы он на столько самовлюблённый тип, которому банально противно замарать руки — нет, просто слишком уж мало мы с ним знакомы, чтобы он, уважаемый староста, стал помогать какому-то наглому новичку, по-хамски разобравшемуся с математичкой. Поэтому я тоже решил не падать в его глазах и согласился на то, чтобы кабинет отмыли другие люди.

— Но кто и за что согласиться на такое? — поинтересовался я.

— Знаешь, чем хороший руководитель отличается от плохого? — снова начал умничать Глеб.

— Ну валяй, — ответил я.

— Тем, что хороший руководитель всегда находит тех, кто выполнит работу. Когда плохой пытается убедить всех на собственном примере. И каждый такой раз, решая какую-то проблему хороший руководитель составляет цепь таким образом, чтобы ни разу не замараться самому.

Блин, я думал этот парень находится на моём уровне развития, но на самом деле он уже далеко впереди, учитывая то, что я в свои тридцать два умудряюсь не понимать многое из того, о чём он говорит.

— Например? — спросил я.

— Например, в нашей ситуации цепь выглядит так: мы договариваемся с математичкой, что она простит тебя за помывку класса. После этого мы находим тех, кто выполнит грязную работу за тебя. Но, чтобы они выполнили эту работу, им ведь тоже нужна мотивация, верно? — Я кивнул. — Значит, скорее всего это должны быть какие-нибудь неудачники. Во-первых, неудачников проще всего уговорить, а во-вторых, у нас есть средство давления на них.

— Какое?

— Что нужно неудачникам?

— Чтобы их любили?

— Почти. Но в нашем случае не совсем. В нашем случае мы не можем дать им этого. А что можем?

Я снова напряг мозг и попытался вспомнить, чего хотелось мне в мои тринадцать. И тут до меня дошло. Точно! Ну какой же я идиот, что не додумался до этого раньше!

— Защитить?

— Правильно! Но сами мы их защищать, конечно же, не будем. Нет. Имея авторитет, мы поговорим с теми, кто им досаждает и попросим тех не делать этого какое-то время. И вуаля — проблема решена. А нам даже и не пришлось напрягаться. Мы просто поговорили с первыми, поболтали со вторыми, попросили третьих и готово. Минимум затрат и максимум КПД.

Чёртов гений! — было хотел прокричать я вслух, но всё же сдержался. Нельзя было подчёркивать превосходство Глеба, если я и в дальнейшем хотел бы сотрудничать с ним. А сотрудничать я хотел — такого союзника терять нельзя, особенно, если он вот так просто падает тебе в руки.

Немного обсудив детали и попрощавшись напоследок, мы разошлись — Глеб обратно в кабинет, а я в столовую. Встретили уже спустя полчаса, на следующем же уроке. Сели снова вместе. Глеб постарался познакомить меня с наиболее выделяющимися представителями класса, среди которых была и лучшая девочка класса, и местный гений, знающий ответ на каждый вопрос.

— Он, конечно, не самый крутой парень в классе, но его мозги... его мозги помогают ему оставаться наплаву, — шепотом проинформировал Глеб, сразу после того, как я пожал руку умнику и тот отвернулся обратно, усердно записывая что-то в тетрадь. — Я, кстати, часто пользуюсь его услугами при решении домашнего задания. Не подумай, что я сам не могу что-то решить. Просто зачастую я не вижу в этом смысла. Зачем делать дома то, что ты и так прекрасно понял на уроке? Я не считаю себя гением, но на школьную программу ума хватает. В конце одиннадцатого сдам все экзамены, а потом позабуду обо всё этом, как о страшном сне.

— Не думаешь, что это может пригодится в будущем?

— Что? Образование?

— Да.

— Думаю образование может пригодится только тем, кто хочет прожить скучную жизнь неудачника. Мне такой не надо. Поэтому мне образование нужно только для того, чтобы хоть как-то оправдать отсутствие работы. И в институт я пойду только для этого.

И тут я задумался, а нужен ли ему вообще такой союзник как я? Пройдёт ещё пять-десять лет, и он станет, как минимум, миллионером. А что я? А я на его фоне так и останусь глупым тридцатидвухлетним толстяком, который живёт в квартире родной матери.

Мне стало не по себе. Как-то некомфортно находиться в компании человека, который превосходит тебя хоть в чём-то. Особенно некомфортно, когда он тебя превосходит, а ты его нет — ни в одной сфере.

Да уж... с этим срочно нужно что-то делать. С этого момента обещаю себе, что буду саморазвиваться. Начну с чтения каких-нибудь книг по психологии и выполнения домашнего задания, а ни то, через несколько месяцев Глеб поменяет своё мнение и скажет, что я просто обуза.

Наконец все уроки закончились, и мы с Глебом отправились в кабинет математики, решать проблемы, которые я создал по собственной тупости. Глеб, убедив меня в том, что всё пройдёт идеально, постучал в дверь, после чего чуть приоткрыл её и, просунув голову внутрь, сказал:

— Марья Ивановна, разрешите?

Из другого конца кабинета послышалось:

— Что такое, Денисов?

— Хотел кое-что у вас попросить.

— Ну заходи, раз хотел, — учительница сделала одолжение.

И он зашел. А перед тем, как зайти, махнул и мне, чтобы я шёл за ним. И я зашёл следом. Нужно было видеть выражение лица математички, когда она увидела меня рядом с Глебом.

— Это что за сюрпризы такие? — явно переигрывая, произнесла она.

— Влад хотел кое-что вам сказать, — Глеб толкнул меня вперёд.

— Да, кхм... — я ожидаемо замялся. Конечно, никто ведь не предупреждал, что мне придётся извиняться за содеянное. Я-то планировал, что буду делать всё, что мне вздумается. В разумных пределах, конечно. А тут такое. Естественно я замялся, чувствуя себя немного унизительно. — Простите меня, — сказал я наконец. Добавлять ничего не стал — в этом явно не было никакого смысла.

— Денисов, ты что, решил взяться за перевоспитание низших членов общества? — с явным пренебрежением произнесла училка.

— Марья Ивановна, вы не правы. Влад хороший парень. Просто, понимаете, со всеми бывает — как свалится что-нибудь на голову, так и не находишь себе места. А у Влада ведь сейчас именно такая проблема — все эти переезды, смена обстановки, всё это не так просто. Вот и сорвался парень.

— Да ты что? — ответила училка. — А Влад уверен, что он справится, если я дам ему второй шанс? — она вопросительно посмотрела на меня.

Я всё ещё чувствовал себя некомфортно. Нет ничего хуже, чем просить прощения за дерзость, которую ты сотворил умышленно.

— Думаю, да, — неуверенно произнёс я.

После чего учительница резко отвернулась от нас и снова уткнулась в бумаги, лежащие на столе, по традиции продолжив что-то писать.

— Вот когда будет уверен на все сто, тогда и приходи, — проинформировала она, не глядя на нас.

— Марья Ивановна, — взмолился Глеб, — ну дайте вы ему шанс. Парень исправиться, обещаю. А чтобы доказать вам свою готовность к исправлению, он готов помыть весь ваш кабинет.

Предложение заинтересовало Марью Ивановну. Она тут же оторвалась от бумаг и снова взглянула на нас.

— Отмыть кабинет, говоришь?

— Именно так.

— Точно? — училка обратилась уже ко мне.

— Точно, — почти глядя в пол, ответил я.

Математичка отложила ручку и полностью повернулась к нам.

— Сегодня в пять вечера чтобы был тут, — скомандовала она. — Поставлю задачу и дам всё необходимое для выполнения. И ещё дам дополнительное домашнее задание. К завтрашнему утру всё должно быть готово. Первым же делом на занятии проверю тебя. Понял?