Виктория

* * *

...Я — люблю приходить в эту аллею с внуком. Ему сейчас 12 и он кадет Офицерского училища ВКС имени Франсуа Перрена. Здесь тихо и спокойно. Здесь размещены могилы величайших людей Земли. Здесь же — на пиллонах идущих вдоль прямой как стрела аллеи — изложена история-предупреждение.

Между колоннами стоят пирамидальные тополя, вокруг — ровное поле засеянное пшеницей. Аллея специально вынесена за пределы Столицы, подальше от шума, гама, копоти.... Но при этом к ней протянута специальная, отдельная ветка монорельса. Попасть сюда можно в любой момент и из любой точки города — всего за двадцать минут.

Колонны красного мрамора несут на себе строки повествующие о том как люди были слабы. О глупостях и ошибках. О предательстве рода людского. О том как мы смогли возродится. О том как мы вернули себе звезды.

Аллея — сориентирована так, что если ее продолжить еще на два десятка километров, она упрется в военный космодром имени Виктории Штугарт. Крупнейший военный космодром на планете, с которого постоянно стартуют тяжелые корабли. Именно поэтому, стоя на аллее — хотя бы раз в 15 минут ты видишь как взлетает очередной звездолет, оставляя вокруг себя золотое сияние искажающего двигателя.

В конце аллеи стоит три памятника. Один из них — изображает человека сидящего в старинном кресле адмирала. Сегодня, в век прямых нейроинтерфейсов и нанотека — вывешенные перед ним виртуальные консоли выглядят сущим анахронизмом. Руки его лежат на клавишах флагманского пульта. Лицо напряжено и затвердело. Именно таким был адмирал Франсуа Перрен в последнем бою, в Битве за Пояс. Мало кто замечает, но клавиши пульта, неизвестный скульптор, почему-то сделал похожими на клавиши фортепиано. Я — был в числе тех кто разбирал завалы в Поясе. И на борту одного из погибших флагманов я бывал. Пульт в реальности не похож... Зато — сам адмирал выглядит копией себя с фотографий, висящих в каждом классе каждой школы.

Вторым — там стоит памятник изображающий человека с мягким, округлым лицом. На нем очки, за которыми видны два больших, умных глаза. Человек передает цифровой планшет красивой, статной женщине средних лет. Ее лицо тронуто грустью, но губы собраны в строгую линию и взгляд полон решимости. В правой руке — мужчина сжимает небольшой пистолет. Именно из такого, Отто Штугарт застрелился после капитуляции — что бы скрыть тем самым подготовку к отмщению. Именно так его супруга приняла эстафету и передала своей дочери. Их прах лежит в основании памятника. Вместе. Как они и завещали.

Третий памятник — стоит чуть дальше первых двух, как бы предваряющих его. Скульптор превзошел себя, творя этот шедевр.

На постаменте — стоит девушка абсолютно неземной красоты. Удивительно, но здесь нет лести художника. Та, кого этот памятник изображает — в жизни, была еще прекраснее: Точенные черты лица, грациозная фигура, огромные, даже у памятника, как будто сияющие глаза. У ног этого памятника всегда лежат цветы. Так же как и у первых двух, но если там они как правило белые, тут они всегда багрово-красные. Их несут не почитатели подвига, не скауты и не кадеты... Их сюда несут влюбленные. Мужчины, продолжающие влюбляться в Викторию Штугарт и после ее смерти.

Виктория одета в простую тунику, прозрачность которой скульптор сумел передать на тернианском мраморе, теплом, светящемся изнутри, "дышащем" камне. Ее лицо излучает решимость и гордость. В правой руке — прямой и длинный меч, воздетый к небу. Левая же — призывает за собой.

Такой запомнилась она — Виктория. Победа Земли.

Эта девушка приняла планету населенную "слизняками" как она называла наших отцов. Слизняками, добровольно ложащимися под нож наших заклятых врагов, циктов, вероломно напавших на нас когда-то, уничтоживших все что мы имели и загнавших нас самих в ничтожество. Эту историю — дают еще в детских садах. Нас не щадят. Нам говорят правду. О первом ударе циктов по нашим колонниям, о предательской бомбардировке Луны, в надежде на то, что тектоника доделает работу за них. И о нашем ответе бустерами. О том как мы боролись с врагом. О великой Битве при Поясе.

Мы — растем, с детства зная через что прошло человечество. С детства усваивая понятия Чести и Доблести. Так — завещала нам наша всеобщая Дама Сердца. Наша Виктория. Наш Первый и Последний Президент Земли.

Когда она умирала — нам принадлежало два десятка звездных систем. Их население — проходило добровольную процедуру клонирования, что бы как можно скорее заселить и развить их. Число поданых Метрополии составляло уже свыше 30 миллиардов человек.

Земная Империя которой правит до сих пор ее внучка, Виктория Вторая — к этому моменту обладала огромным военным флотом, превосходящим качественно все, что было у наших предков на много порядков. Я — был одним из конструкторов. Я знаю что говорю.

Витория Вторая, Императрица Империии Человечества, Владычица Тауруса, Эдема, Пито и прочих колоний, Главнокомандующая ВКС и ВС Доминиона и Колоний — приезжает сюда каждый год. Она не менее прекрасна чем была ее бабка. И так же — в нее влюблена вся мужская часть населения земли. С ее именем на устах — мы сражались и погибали в битве за Пито, уничтожая и покоряя цивилизацию крылатых кристо. С ее именем на устах мы жгли древние линкоры астов превращая их в вассалов нашей Империи....

Однако — это уже другая любовь. Некоторые художники, кстати, находят портретное сходство между Викторией Второй и Франсуа. Ну что же — и он и она истиные Воители. Возможно дело именно в этом.

...Каждый раз мы медленно идем с внуком по аллее. Он рассказывает мне как идут дела в академии, как их гоняют на тренажерах, заставляя вести бой на всех векторах и управлять огромными флотами. Он рассказывает о спортивных тренировках.... А иногда замолкает и глядит на старинные голограммы изображающие циктов, наши старинные линкоры, кажущиеся сегодня смешными и уступающие по огневой мощи, даже, пожалуй, палубным истребителям...

А в конце аллеи мы почти всегда натыкаемся на дряхлого старика. Не знаю как мы так подгадываем, но он обычно оказывается возле статуй чуть раньше или одновременно с нами.

Наша медицина шагнула далеко вперед и если бы не перенесенные в юнности пытки в застенках контрразведки циктов — наша Виктория скорее всего была бы с нами до сих пор. И тем не менее — данный дед крайне древен. Думаю — он даже старше нашей Дамы. Да, медицина хорошо сохранила его, хотя, видимо, процедуры пролонгации он начал посещать с заметным запозданием. Он передвигается на антигравитационном кресле и везде его сопровождает дрон-охранник. Это странно — на земле нет преступности. Мы давно осознали что нашим единственным врагом является Космос и пришли к полному миру между собой. Бывают дуэли когда задета честь. Бывают небольшие детские драки... Не более того. Дроны-охранники — были созданы для высших лиц нашей колониальной администрации. Там — они нужны. Впрочем и его кресло — тоже далеко не массового производства. Подозреваю что оно само по себе так же оснащено развитым ИскИнтом.

Как бы то ни было, я не знаю кто это. Я и имя то его слышал один единственный раз — Сергей.

Это случилось лет пять назад. Тогда я застал его с молодым офицером ВКС. Мне показалось что он похож на старика.

Офицер был с погонами капитана первого ранга, в парадной форме. Я подошел сразу за ними, поэтому видел как офицер поднес к подножию памятника Виктории огромную охапку бордовых роз, опустившись на одно колено и отработанным движением поправляя парадную саблю.

Затем он вернулся к таинственном старику. Именно тогда я впервые понял что старик смотрит на статую с невероятной ненавистью. Я не расслышал о чем они говорили с молодым человеком, но дискуссия становилась все более и более напряженная. В конце голос офицера стал достаточно громок что бы его услышал и я.

— Так ты и есть тот самый Сергей? Отец был прав насчет тебя, мразь.

Офицер развернулся и быстрым шагом ушел. Старик, похоже плакал. Я — приблизился. В это время — старик поднял голову. По щекам и правда текли слезы. Он снова, с ненавистью посмотрел на статую Виктории

— Что ты наделала.... Что же ты с нами сделала... Чудовище.... — с этими словами он развернул кресло и скрылся.

Вот и сегодня — он был на месте. Нас с внуком он не замечал. Сухие руки сжимали бумажный конверт. Он подплыл на своем кресле вплотную к могиле. Сжал конверт сильнее. В душе его явно что-то происходило.

— Франсуа был прав. Страшно не умереть. Страшно жить в созданном тобою мире. Даже мертвая ты мстишь... — он наконец перестал терзать бумагу и бросил ее на могилу, после чего сгорбившись направился прочь на своем кресле...

Я поднял брошенный им конверт.

Это была похоронка.