Христианский век в Японии (1549-1650). Перевод книги Ч.Р. Боксера. Глава 7. Триумф христианской стойкости

Кавачи придумал новую, более грубую форму пыток водой, отправив несколько сотен особо упорных жертв на горячие серные источники Унзена. Здесь несчастных пытали, делая надрезы на коже, в которые медленно вливали кипяток. Если это истязание не заставляло человека отречься, его подвешивали или бросали в горячие источники. Поскольку цель Кавачи заключалась в том, чтобы добиться отступничества, а не мученичества, при экзекуции присутствовал врач, который вмешивался и останавливал пытку, когда жертва, казалось, находилась на грани смерти. Затем мученика тщательно лечили в течение нескольких дней, пока он не достаточно поправлялся, чтобы снова пройти через тот же круг ада. Несмотря на все меры предосторожности, предпринятые Кавачи, несколько человек действительно скончались от этой пытки; но с помощью этого и других методов (клеймение, прижигание раскаленными клещами, отпиливание конечностей бамбуковой пилой и т. д.) он вынудил триста семьдесят из четырехсот человек отречься от христианства; эти люди были отправлены обратно в Нагасаки как свободные.

После их прибытия в порт было объявлено о том, что с любым, кто не отречется в установленный срок, поступят аналогичным образом. Фрай Диего де Сан-Франциско, писавший в своем укрытии в ноябре 1629 г., говорит, что около тысячи христиан к тому времени бежали из города, но практически все остальные отреклись, не получив ни вознаграждения, ни наказания, кроме обычных наказаний, которым они уже давно подвергались, — запрещения покидать город, запрет на работу, торговлю, зарабатывание хлеба насущного и обременение налогами. По его оценкам, только около двухсот из примерно десяти тысяч семей отказались отречься. Он признал, что формальное отречение было сделано только главами семей и не касалось их жен, детей или слуг; но он предвидел, что после отречения главы семьи отпадение от веры других ее членов было только вопросом времени.

Эти сцены повторялись в Омуре, Ариме и других местах, в результате чего некогда процветающее на Кюсю христианство, по всей видимости, практически исчезло к концу 1630 г. Общий успех методов Кавачи и Унеме был уравновешен только необычайным героизмом, проявленным группой из пяти иностранных миссионеров и двух женщин из Макао, которых пытали в серных источниках Унзена в течение всего декабря 1631 г. Никто из них не отрекся от своей веры, за исключением, возможно, младшей из двух женщин, которая была еще совсем девочкой. В конце концов Унеме пришлось признать поражение, и группу вернули в Нагасаки, искалеченную, но торжествующую. В сентябре следующего года миссионеры были заживо сожжены, а героическая Беатрис да Кошта и ее дочь высланы в Макао.

Успешное сопротивление этой группы худшему, что могли сделать серные источники Унзена, вероятно, было причиной отказа от этой особой формы мучений и ее замены ана-цуруси, или подвешивания над ямой. Это дьявольское изобретение по-разному приписывают Такенака Унеме и (более позднему) инквизитору Иноуэ, и, начиная с 1632 г., оно в значительной степени заменило сожжение на костре. Профессор Анесаки утверждает, что этот метод заключался в том, чтобы закапывать человека в вертикальном положении в яму так, чтобы наружу торчала только голова. В этом он полностью ошибается; и из свидетельств современных португальских и голландских очевидцев совершенно ясно, что этот метод заключался в подвешивании тела над ямой, как следует из японского названия. Жертву туго обвязывали вокруг туловища веревкой на уровне груди (одну руку оставляли свободной, чтобы подать сигнал отречения), а затем подвешивали головой вниз с виселицы над ямой, обычно наполненной экскрементами и другой грязью, верхний край которой находился на уровне его колен. Для того, чтобы дать выход крови, его лоб слегка рассекали ножом. Некоторые из более сильных мучеников прожили в этом положении больше недели, но большинство выдерживало не больше суток или двух.

Это нововведение приобрело огромный авторитет среди инквизиторов, когда его применение привело к вероотступничеству престарелого иезуитского провинциала падре Криштована Феррейры, который дал сигнал к отречению после шестичасовой агонии (октябрь 1633 г.). Его эффективность в побуждении к отступничеству была доказана во многих других случаях. Голландский фактор в Хирадо, Франсуа Карон, сообщал, как некоторые из тех, кто провисел головой вниз два или три дня, уверяли меня, что боль, которую они испытывали, была совершенно невыносимой, и ни огонь, ни какая-либо другая пытка не сравнится с этой по продолжительности и жестокости. Однако одна молодая женщина выдержала ее четырнадцать дней, прежде чем умерла мученической смертью.

Что касается состояния духа, с которым христиане встречали эти и другие отвратительные формы пыток, слишком многочисленные, чтобы их перечислять их здесь, я могу закончить цитатой из одного из рукописных руководств по мученичеству, которые были распространены среди верующих.

Когда мученичество неизбежно, нужно подготовиться к исповеди. Когда формальная исповедь невозможна, вы должны покаяться, вспомнив все свои прегрешения. Затем вы должны попросить прощения, взывая к благодати Божьей, и дав зарок никогда не совершать никаких смертных грехов; также молите Всевышнего ниспослать мужество и благодать, чтобы вы могли выдержать страдания мученичества.

Никогда не держите зла на чиновника, выносящего смертный приговор, или палача, но молитесь Богу, чтобы Он позволил им узреть свет истины, поскольку именно их дела открывают для вас путь в рай.

Во время пыток мысленно представляйте страсти Иисуса. Думайте о том, что Дева Мария, множество ангелов и святых наблюдают за вашей борьбой с небес, и ангелы ждут пришествия вашей души с венцом мученика в руках. Надежда и уверенность должны занимать ваш ум, так как в этот момент Бог окажет вам особую помощь. И если возможно, произнесите что-нибудь, что могло бы принести пользу душам случайных зрителей. Скажите, например: Нет другого способа, кроме веры во Христа, который мог бы спасти вас в будущей жизни. Сейчас я собираюсь пожертвовать своей жизнью, чтобы засвидетельствовать истинность этой веры. Нет большей радости, чем эта, потому что это путь к безграничному блаженству. Скажите что-нибудь подобное, используя самые цветистые выражения. Но никогда не думайте, что вы обязаны это сказать. Бог обязательно укажет вам, что делать и что говорить, поэтому доверьте все Его попечению (18).

В первые годы всеобщих гонений, когда миссионеры надеялись, что они окажутся лишь кратковременной бурей, отчасти из-за обманчивого затишья, царившего в Нагасаки в 1615-1619 гг., сокрытие принадлежности к христианству считалось смертным грехом. В наставлениях для христиан, которые тайно распространялись среди верующих в 1614-1616 гг., утверждалось, что отречение от веры недопустимо, даже если отступничество носило только внешний характер и не затрагивало образа мыслей. Точно так же запрещалось выдавать себя за последователя другого вероучения, нося буддийские четки или амулет, равно как не разрешался двусмысленный ответ инквизитору. Вы никогда не должны говорить нет, если кто-либо спрашивает вас, являетесь ли вы христианином. Иногда, когда христиан разыскивали и казнили, разрешалось бежать в более безопасные места, особенно тем, кто чувствовал, что может отречься под пытками. Но, вообще говоря, эти ранние инструкции побуждают к смелому и прямолинейному поведению, независимо от последствий. В первое десятилетие преследований миссионеры из Макао и Манилы также относительно свободно проникали в Японию через порт Нагасаки под видом торговцев на борту португальских и испанских кораблей. Только в 1615-1616 гг. этим путем в Японию прибыло более двадцати человек.

Усиливающаяся жестокость преследований после прихода к власти Иэмицу вскоре все изменила. Инквизитор Иноуэ отметил в своем меморандуме, что, хотя христиане изначально открыто заявляли о своей вере при первом же вопросе об этом, они уже давно перестали это делать, и признания обычно приходилось добиваться с помощью пыток. В то время как соблюдение новообращенными буддийских и синтоистских праздников изначально осуждалось как смертный грех, Ричард Кокс отмечает в своем дневнике (14 апреля 1621 г.): Поскольку в этот день был большой языческий праздник, который называется Sanguach sanch (сангацу санничи), или третий день третьего лунного месяца, никто не занимался делами: язычники — из-за своих обычных суеверий, а христиане — из страха, что тем самым выдадут себя. Так что в этот день никто не работал. Тем не менее, в воскресенье будут работать все: и христиане, и язычники Японии, и паписты в Японии будут более строго соблюдать и отмечать любой другой мнимый праздник ложных святых (о которых они узнают от иезуитов и монахов), чем воскресный день. Это ежедневно видно по опыту. После массового отступничества, навязанного бугё Нагасаки в 1626-1630 гг., христианство всерьез ушло в подполье, и те, кто упорствовал в вере, делали это тайно. Японский термин для обозначения отступничества был korobu, падать, откуда миссионеры также использовали португальский глагол cahir, имеющий то же значение. Отказ от отступничества назывался tachi-agaru, восстать или воскреснуть.

В первое десятилетие гонений выдающиеся услуги беженцам были оказаны братством Мизерикордия, или Святым Домом Милосердия, в Нагасаки. Это было благотворительное учреждение, первоначально основанное в Лиссабоне в XV в., которое финансировалось полностью за счет добровольных пожертвований и содержало больницы и сиротские приюты в главных городах Португальской Азии. Иезуит из Нагасаки писал в 1615 г.: В благотворительной деятельности в пользу изгнанников и других бедняков братство Санта-Мизерикордия играет ведущую роль, потому что, несмотря на эти роковые дни, этот засушливый год и плохую торговлю, оно потратило за последние несколько месяцев почти две тысячи дукатов в виде милостыни, неукоснительно выполняя условия своего устава. Автор добавляет, что в Нагасаки съезжались беженцы и нищие со всей Японии, привлеченные прославленной щедростью Мизерикордии, и не встречали отказа, когда обращались к ней за помощью.

В трудные времена им помогали также религиозные братства, которых было несколько. Доминиканская организация Чёток стала одной из самых известных, хотя иезуиты сформировали несколько таких братств среди своей паствы задолго до преследований 1614 г. Существовали особые братства для мужчин и женщин и даже для детей. Их члены периодически встречались для взаимной религиозной помощи и обсуждений, проводили совещания и устраивали молитвенные собрания, организовывали демонстрации во время мученичеств их собратьев по вере (вплоть до 1623 г.) и информировали европейских миссионеров о безопасных убежищах и о тех, кто нуждался в их духовном попечении. В какой-то степени их организация совпадала с организацией местных гонин-гуми или группы из пяти домашних хозяйств, которые несли круговую поруку друг за друга. Эта организация, предположительно китайского происхождения, является прародительницей современных тонари-гуми, или местных ассоциаций, также называемых ринпохан, которые были официально возрождены в 1940 г. как система корпоративной ответственности и контроля в городе и сельской местности. Бакуфу также использовали гонин-гуми в противоположном смысле; то есть они возлагали на каждое из пяти домашних хозяйств ответственность за то, чтобы в остальных четырех из этой конкретной группы не было христиан. Эта ответственность, должно была, иногда приводила к некоторым неловким ситуациям. По случаю мученической кончины падре Джироламо де Анжелиса в Эдо в 1623 г. вместе с криптохристианскими членами гонин-гуми, укрывавшими миссионеров, к суду были привлечены тринадцать язычников.

Когда европейские миссионеры больше не могли выдавать себя за иностранных торговцев, именно благодаря этой организации они путешествовали под чужим обличьем по всей Японии, обычно ночью, переходя от одной группы к другой. Иногда миссионеры даже маскировались под японских женщин, и именно таким образом августинский монах Франсиско де Хесус бежал из Нагасаки однажды ночью 1626 г. Именно через гонин-гуми христианское подполье обменивалось своими новостями, письмами и посланиями; некоторые из их отчетов даже отправлялись Папе римскому. Именно местным гонин-гуми поручалось подкупать тюремщиков, чтобы они обеспечивали пленных миссионеров дополнительной едой. Письма также часто тайком доставлялись в тюрьму и из нее, судя по количеству, которое было написано в тюрьме, часто мучениками накануне их казни; эти письма были напечатаны в Европе, как можно видеть по воспроизведенным во втором томе Histoire Леона Пажеса, или до сих пор хранятся в архивах в Риме. Дважды Зунига и Флорес бежали из тюрьмы в Хирадо с помощью местной гонин-гуми, хотя каждый раз снова были схвачены по роковому стечению обстоятельств. Именно эта организация была средством тайного сохранения христианства на протяжении более двух столетий на юго-западе Кюсю, без присутствия каких-либо иностранных миссионеров и отрезанного от всякого сообщения с внешним миром.

Из-за возрастающей жестокости репрессий миссионеры и их новообращенные в 1623 г. рассеялись по всей Японии. В то время как в безмятежные дни миссии христианские общины и их пастыри практически находились только на Кюсю, в Гокинай и районе Эдо, ко времени прихода к власти Иэмицу они распространились повсюду. Шесть лет спустя фрай Диего де Сан-Франциско утверждал, что фактическое исчезновение некогда процветающей христианской общины Нагасаки было в значительной степени компенсировано увеличением числа христиан на 26 000 человек в северо-восточных провинциях, где пятнадцать лет назад не было и сотни новообращенных. Он добавляет, что в те относительно мирные времена Церковь содержала много додзюку для изучения буддийских писаний (буппо) с целью опровержения бонз, и, несмотря на все наши хлопоты и расходы, только один или два выпускника достигли каких-то успехов в этом деле, тогда как в наши дни, хотя их никто не обучает, они учатся и проповедуют намного лучше.

В отчете иезуитов за 1623 год говорится, что в Японии тогда насчитывалось двадцать восемь иезуитов, не считая дюжины монахов и одного японского священнослужителя. Двенадцать иезуитов находились в районе Нагасаки, а остальные были распределены по провинциям. Большинство из них были японцами, и нечасто осознается, что из двух-пяти тысяч мучеников, отдавших жизнь за веру в 1614-1643 гг., в общей сложности лишь менее семидесяти человек были европейскими духовными особами. О том, как миссионеры путешествовали по стране, несмотря на все трудности, свидетельствует тот факт, что в августе 1622 г. доминиканцу Педро Васкес, замаскированному под японского чиновника, удалось хитростью проникнуть в тюрьму Нагасаки, где его единоверцы ждали Великое мученичество, и выслушать их исповеди, прежде чем неузнанным вновь покинуть тюрьму. Вездесущий францисканец Диего де Сан-Франциско путешествовал по Японии, переодетый самураем, хотя не раз находился на волосок от гибели. Лишь очень немногие европейцы могли бы выдать себя за уроженцев Востока, но эта невероятная смелость была характерна для японских миссионеров того времени.