Морской закон, рыбья правда

* * *

Если женаприблизилась к тебе и говорит, что хочет перейти к другому мужу,представь, что в то же самое время другая женщина приблизилась ксвоему мужу и говорит ему, что хочет стать одной из твоих жен. Морегонит одну волну к берегу, а другую — вглубь.

Антуан-путешественник."Книга волны"

* * *

В следующий раз,когда она пришла в себя, на ногах у нее лежало что-то тяжелое. Зурадернула ногами раз, другой. Неведомый груз приподнялся, переступиллапами и оказался живым.— Дени! -воскликнул голос Лина где-то за пределами поля зрения Зуры. -Брысь с кровати немедленно! Груз исчез, по полупробежали быстрые шаги.— Эта долбанаяящерица залезла на меня! — пораженно проговорила Зура, пытаясьприсесть. Лин помог ей,поддержал. Он действовал одной рукой — в другой у него былачашка с каким-то напитком, под глазами залегли тени. За окномстемнело, и только ночник на столике возле кровати давал слабыйжелтый свет.— Дени неящерица, — проговорил Лин. — Она — сут, дальняяродственница зариата. В гериатских княжествах их называют сулатами,может, ты слышала...— Не слышала ине видела, — отрезала Зура.— Ну да, ониживут в пустыне, а не в горах. И приморский, и высокогорный климат ихочень быстро убивает. А в Ронельге и других пустынных селениях ихиспокон веку приручают и держат как домашних питомцев. Они ловяткровососущих скорпионов и мелких грызунов. Очень острый нюх.— Дени, -Зура почувствовала, что мысли и память наконец-то приходят вотносительный порядок. — Как во сне. Она мне снилась, она яднашла у тебя на книжке!Лин спал с лица.— Вот как...— пробормотал он. — Ну да, этот эффект был вероятен.Зура прикрыла глаза,вспоминая остальные подробности сна... снов. Симпатичный пареньМилс Тревон, предотвращенные покушения, ящерица эта, докладнаязаписка, праздник летнего солнцестояния, надоедливая проститутка...— Так, -пробормотала Зура, — объясни пожалуйста, почему мне снится твоепрошлое, и в этом прошлом ты объясняешь, что такое бывает, если маг скем-то переспал? Когда мы с тобой успели потрахаться, и почему я обэтом ничего не помню?В голове у Зурывертелись самые дикие мысли, но она не спешила озвучивать их вслух.Дважды она в присутствии Лина валялась в полностью бессознательномсостоянии; состоянии полового коврика, если называть вещи своимиименами. Но Зура уже знала Лина достаточно, чтобы твердо понимать: онни в коем случае не стал бы насиловать израненную и истекающую кровьюженщину. Наконец, были ведь свидетели: Тиан, Антуан... Лин выпрямился, будтопытаясь за несколько секунд преодолеть многолетнюю сутулость.— Постарайся,пожалуйста, избегать этой вульгарной манеры речи, — несколькочопорно произнес он. — Мне она не нравится.— Ничего необещаю, — Зура попыталась принять положение поудобнее ипоморщилась: раны болели. К тому же, очень хотелось пить. — Чтоэто у тебя в кружке?— Общеукрепляющийтравяной настой. — А как же твоикофейные зерна?— Они бодрятхуже. На-ка.Лин подержал ееголову и помог ей напиться. Вкус был препротивный, почище кофе, но отнего действительно как-то сразу прочищалось в голове.— Зачем тыпьешь эту гадость? Так все плохо?— Очень многодел... — Лин присел на стул возле кровати, поставив кружкуна колено. — Я к тебе зашел только затем, чтобы отдохнуть. Втвоей комнате меня как-то не решаются беспокоить, Тиан всех отгоняет.Но в остальных частях дома он такого сострадания не проявляет.Говорит, что телохранитель, а не наседка.— Сочувствую, -на деле Зура сочувствия не испытывала: Лин напросился сам. И вообще,он был жив и здоров, это главное. — Ну так все-таки. Почему явдруг вспоминаю твое прошлое? И... — это ее действительнобеспокоило. — Это что, из-за связки? Потому что если ты вдругначнешь вспоминать мое...— Нет-нет, -Лин помотал головой. — Не из-за связки. Ну или... нетолько из-за нее, хотя она могла усилить эффект. Это из-за того, чтоя перелил тебе свою кровь.Зура слышала оподобных фокусах. Ходили слухи, будто некоторые врачи и магирисковали такое проделывать. Но то всегда была лотерея: никогданельзя знать, какая кровь кому подойдет. Иногда перелитая кровьвыручала больных, иногда убивала вернее всякого яда.— Ты рисковал.— На самом деленет, — Лин качнул головой. — Моей учительницей магии былаКровавая Бесс.— Ого! Эта, изсчиталки? — Зура процитировала по памяти: — "Топоростер, горит костер, кипит Кровавой Бесс котел, будешь пузырипускать, выходи, тебе искать"?Лин улыбнулся.— Я помнюдругую: "Тетка Бесс в котел бросала жаб, мышей, кусочексала..." Но это все легкое преувеличение. "Кровавой"ее прозвали в самом буквальном смысле: она изучала свойства крови.Была одержима идеей научиться контролировать людей через их кровь.— Это возможно?— Зура облизнула мигом пересохшие губы.— Если ивозможно, Бесс за всю жизнь так и не поняла, как такого добиться, -Лин пожал плечами. — Человечеству повезло. Зато она определила,что иногда встречаются такие люди, чья кровь подходит всем, а иногдатакие, которые могут принимать любую кровь. Это можно понять, еслипровести над кровью кое-какие процедуры... Меня она тожеиспользовала в качестве подопытного. Поэтому я знал, что моя кровьподойдет тебе в любом случае. — Спасибо, -Зура покачала головой. — Как ты еще об этом вспомнил... Тыже не лечил людей последние двадцать лет?— Я вообщеникогда не лечил людей. Хотя Бесс преподала мне основы. Но ты лежалатам, и я... — он поморщился и сделал такой жест, будтостряхивал с себя что-то. — Бывают моменты, когда простохватаешься за любую соломинку.Волшебник помолчалнемного, и Зура молчала тоже. Где-то далеко, за окном, негромкоиграла музыка. Наверное, было еще не слишком поздно, может быть,всего лишь вечер. А может быть, и глубокая ночь: кто-то рассказывалЗуре, что Ронельга никогда не засыпает по-настоящему.— Почему тыспросила про двадцать лет? — осторожно поинтересовался Лин. Было видно, что насамом деле он хочет знать другое: что именно видела Зура во сне исколько из этого она поняла. Но спросить прямо по каким-то причинамне решается.— Я виделавсего два каких-то кусочка с разницей лет в пять, — успокоилаего Зура. — Что первый был лет двадцать назад — это так,догадка. Ты там писал докладную записку о положении дел в гериатскойобласти. А потом стражники привели эту ящерицу, и она нашла книжку...— Семнадцатьлет назад, — кивнул Лин. — А потом?— А потом -день летнего солнцестояния, когда ты разговаривал с тем лейтенантом опроклятии магов. — Ты поняла пропроклятье? — Лин поднял брови. — Милс, кажется, тогдаподумал, что это скорее мелкое неудобство... — онзапнулся.— Ну, я слышалаоб этих рабынях, — Зура скривилась. — Сплетни, конечно. Иоб убийствах, и о борделях... Твоему другу Тревону же, наверное,и в голову ничего такого не пришло. То, что мужчинамвообще не свойственно думать с точки зрения слабого пола, Зура недобавила. Себя она к слабому полу тоже не относила, несмотря на всеперенесенные неприятности.— Да, всеверно, — скупо заметил Лин, — Милс тогда был еще немногонаивен.— Он потом тебяпредал? Ты поэтому уехал из Ронельги и стал жить на маяке?Лин поглядел на нее судивлением и со страхом, почти с паникой. Его руки задрожали, емудаже пришлось поставить кружку с отваром, которую он до сих пордержал, на столик.— Тревонникогда меня не предавал, — проговорил он с безупречнымиинтонациями и гневным напором прирожденного дипломата. — Ниразу. И я никогда не терял ни богатства, ни влияния, ни связей. Тыимеешь шанс в этом убедиться. Если видения о моем прошлом вновьпридут к тебе, а ты по каким-то причинам не будешь держать язык зазубами.С этими словами онподнялся и вышел.Разгневанный уходоскорбленного человека это напоминало мало: скорее, паническоебегство. Или что-то посередине.Еще и угроза этадурацкая. Хоть обижайся на него."Браво, -сказала Зура самой себе. — Мо-ло-дец".

* * *

Когда Зуре былодвадцать три года, брат решил осесть. Он задумал жениться на дочеривладельца трактира, обустроить свою харчевню и зажить припеваючи.Причем он несобирался держать притон для таких же как он отставных вояк, о нет!Это было бы заведение в приличном районе для приличных людей: рантье,служащих, зажиточных ремесленников... — Кудаприятнее, чем кобылам хвосты крутить, да? — белозубо смеялсяон. — Эх, еще бы можно было нескольких жен завести, совсем былобы хорошо. Но здешние женщины толсты, полногруды, мне и одной хватит.Ему тогда было летоколо тридцати; он был красив, говорил ровно и без всякого акцента -словно родился в Роне. Нездешний разрез глаз и белизна кожи, правда,не давали спутать его с местным, но в глазах той самой полногрудойдочери трактирщика они придавали ему особую прелесть. Будущий зять, видимо,счел Зуриного брата человеком оборотистым. Поладили быстро, онодолжил ему свою лучшую стряпуху и помог устроить заведение. ДенегКамилу хватало: Зура согласилась отдать ему и свою долю их общихсбережений.Правда, когдаоформляли купчую на трактир, в договоре было только имя Камила: позаконам Роны незамужняя женщина может владеть недвижимостью только ссогласия отца или брата. — Да зачем, -сказал Камил, — или думаешь, я тебя обижу?Зура не думала. Ктому времени она уже почти не сомневалась, что дай Камилу волю -он ее и подносы таскать припряжет, и замуж выдать попытается свыгодой для себя.Поэтому она простопожала плечами и сказала: — Как знаешь.На следующее утро сутра зарядил дождь: самая паскуда уезжать по раскисшим дорогам.Поэтому тот день Зура провела в недостроенном трактире, на чердаке,слушая, как молодая жена брата суетится внизу, а сам брат покрикиваетна маляров, что штукатурили стены изнутри.Жена брата пришла кней в обед, принесла супа и настойки.— Ты бы неуходила, Зура, — сказала она нерешительно, комкая передник. -Камил очень тебя сильно любит. Он сам не свой. Но гордый и не скажет.Зура хмуро на неепоглядела.— Ты тожегордая, я знаю, — поторопилась добавить невестка. — Ночто делать? Женщине нужно умнее быть, делать первый шаг. Ведь вы жеродная кровь, одни в целом мире. Сейчас уйдешь — потом всегдабудешь жалеть.— Не бойся,денег обратно требовать не буду, — хмуро сказала Зура.— Это, конечно...— невестка вновь помяла передник, неловко села на голый полрядом с Зурой (та сидела, скрестив ноги). — А если убьют тебя?В одиночку-то? Каково будет Камилу?Зура расхохоталась.— Кто, думаешь,берег его шкуру последние восемь лет? — спросила она. -Одной мне будет даже полегче.На следующий деньстояла прекрасная погода, и Зура ушла, не оглядываясь. Больше она втот город не возвращалась. И даже не увидела, какие у Камила и егожены пошли дети. А ей было немного любопытно, похожи ли они на нее.Нет ли среди них девочки, которую он назвал "Зура"(сильная) или "Зейлар" (зоркая)...Хотя куда там. В Ронедевочкам давали имена цветов.

* * *

На следующий день уЗуры разыгрался жар. Все виделось смутным, зыбким. Тени скакали постенам и говорили нечеловеческими голосами. Плыли по ветру конскиегривы, брат Камил входил и выходил прямо через стену, грозил ейчем-то. В бреду Зура вновь становилась маленькой и бессильной,пыталась спрятаться, сползти с кровати. Но кровать тянулась итянулась белым ледяным полем, все не кончаясь.Потом появился Лин,взял ее лицо холодными пальцами. Зуру вырвало, и жар отступил. Совсемкак тогда, в поездке.Впрочем, может быть,это ей привиделось. По-настоящему Линобъявился уже на следующий день. О чем они говорили, Зура толком непомнила; помнила, что маг извинялся, и довольно прочувствованно.Корил себя за вспышку темперамента, пытался что-то объяснить. Зураего останавливала. Ей все было понятно; дело житейское.Потом потянулисьодинаковые дни выздоровления.Если бы не сводящее сума безделье, Зура даже радовалась бы, что ей приходится лежать впостели, тогда как у Лина и минутки свободной не было. Он постояннопропадал в каких-то салонах, на каких-то приемах, на совещаниях -тайных и не очень. Сопровождал его почти всегда Тиан. Антуаноставался в доме с Зурой. Не то чтобы по-настоящему приглядывал заней, но общаться в огромном доме было не с кем, а Антуан, какистинный сын своего народа, толком никогда не мог заткнуться. Даже водиночестве он всегда бормотал себе под нос.Поэтому львиную долювремени он проводил у кровати Зуры, рассказывая ей разные байки. Онане возражала, хотя от некоторых историй ум заходил за разум. Думалиэти рыбы не как люди, это точно.Одна из первых,посвященная народному герою, которого Антуан, не особо мудрствуя спереводом непроизносимых имен, называл просто Героем.— ...И тогда,после совета с мудрыми старухами, Герою удалось создать пузырьвоздуха, который был тяжелее воды, и удалось ему погрузиться в самуюглубокую впадину. Там-то он увидел чудеса, равных которых мыпредставить не можем. Но все, что мы знаем об этих чудесах -это слова героя, который успел сложить свою последнюю песню. Потомвоздух у него кончился, и толща воды раздавила его.— Это сказка?!— спросила Зура, пораженная.— Нет, конечно,— пожал плечами Антуан. — Это совершенно правдивая иочень хорошая история. Просто она произошла так давно, что никто вточности не знает, случилась ли она на самом деле. — Что в нейхорошего? — поразилась Зура. — Ты ведь не рассказал, чтослучилось с героем в расщелине. К тому же он так и не спасся и неполучил в жены сестру вождя, как хотел.— Сказать, чтоон спасся — легко, — покачал головой Антуан. -Сердце радуется, когда говоришь хорошие вещи. Гораздо сложнеерассказать такое, чтобы молодые люди не захотели нырять в расщелины,очертя голову. А они устроены так, что непременно попробуют.— Ты говоришь,как старик, — сардонически заметила Зура.Антуан засмеялсясвоей белозубой улыбкой шестнадцатилетнего.— Ты знакома смоей дочерью, Зура. Как по-твоему, старик я или нет?— Что? -Зуре показалось, что она ослышалась.— Майя -моя дочь. Ты разве не поняла? Вообще-то, у нашего народа редкобывает, чтобы родители и дети оставались близки после того, как детивырастают. Но у нас с Майей особый случай. Не принято, чтобы молодыемаги росли в стае. Обычно их с родителями из стаи высылают, чтобы магбыстрее научился уму-разуму и не сбивал с толку остальных ребятишек,которым расти обычными. Но моя спутница умерла, когда Майя былакрошкой, поэтому с ней ушел один я. И ни разу об этом не пожалел...Антуан помолчал,глядя на золотые лучи, которые широкими полотнищами проникали в окна.— Раньше, -сказал он, — когда волны были молодыми, а ветры любопытными, унас было принято, чтобы маги в годы своего возмужания и их родителисовершали кругосветные путешествия. Для нашего народа это не тактрудно, как для вашего. Можно плыть и плыть, время от времени огибаясушу и острова. А чаще даже и огибать не приходится. Другое дело, чтоу нас, как и у вас, есть враждующие государства. Лин называет ихсоюзами племен. И границы этих племен не очерчены на землестолбиками.Зура хотела сказать,что на границе Роны, например, столбики тоже стоят только на дорогах,а в лесу или в поле их не найдешь, но не стала перебивать Антуана. Онтем временем продолжал.— Границы этихводных пространств меняются в зависимости от течений, времени годы икочевий косяков рыбы. Нельзя нарисовать политическую карту водныхугодий; а если можно было бы, то разноцветные пятна ползали бы поней, как ваши букашки. Чтобы понять, не заплыл ли ты случайно кврагам, нужно постоянно слушать песни, которые ветер разносит надморем. Только так можно не попасть в неприятности. Неудивительно, чтораньше путешествия были хорошей школой для магов, проверкой их напрочность... Стать родителем мага считалось делом почетным, но иопасным. Было даже такое проклятие — чтоб тебе мага родить.— На суше тожетакое есть, — кивнула Зура. — Только оно длиннее. "Чтобтебе мага родить и внуков не видать".— Наземныежители очень чадолюбивы, — кивнул Антуан. — Это всепотому, что у вас нет племен и кроме родителей о детенышах некомупозаботиться. Ну я к тому, что вот так с молодежью давно уже никто непутешествует. Это считается слишком опасным и ненадежным. Молодыемаги с родителями просто живут отдельно, но плывут теми жемаршрутами, что и их стаи... Иногда поселяются в городах,начинают учиться ремеслу раньше, чем это было принято... В городахочень много магов, без них нельзя было бы эти города построить.— Это верно, -кивнула Зура, вспомнив виденную ею крепость морского народа. -Значит, вы с Майей вот так жили вдвоем, отдельно от стаи? И потомустали ближе друг к другу?Она подумала просебя, было ли это хоть чем-то похоже на их жизнь с братом. И тут жерешила, что нет: ведь Антуана и Майю никто не объявлял изгоями. А все-таки труднобыло переварить, что Антуан — отец волшебницы. Зура долгоевремя считала его вообще слугой Лина. Потом поняла, что это не вполнетак. Антуан ему, несомненно, служил, но в том же духе, что и самаЗура. А еще он безмерно уважал волшебника и как будто... отдавалдолг чести, что ли? Может, Лин ему жизнь спас когда-то.— Не совсем, -лукаво прищурился Антуан. — Мы с ней правда отправились вкругосветку. Это было лет тридцать назад по вашему счету. Ох издорово было! Ох и намучился я с ней! Но такого рода приключения иделают человека мудрецом и героем, — добавил он без ложнойскромности.Зура расхохоталась,но быстро прекратила, потому что мешала боль в животе. Антуан на неене обиделся.