Днепровская купель

— Итальянцы нас предали! Они открыли дорогу американцам и англичанам к нашим южным границам! Если мы не сумеем остановить их в Италии, враг выйдет нам в тыл. Мы не можем допустить этого! — восклицал фюрер и визитеры убрались не солоно хлебавши. Всего чего они добились это разрешение отойти на Десну и линию "Черепаха", что по своей сути было простая констатация свершившихся фактов.

Метания в ставку фюрера и обратно, пагубным образом сказалось на общем положении дел. Возвращаясь в Запорожье, Манштейн надеялся остановить советские войска на линии "Черепаха", но советское командование не дало ему этого шанса. Мощным ударом встык немецких армий, войска генерала Малиновского прорвали оборону врага в районе Константиновки и устремились к Павлограду. Возник новый кризис, который Манштейн решил разрешить самостоятельно без консультации с Гитлером.

По его приказу инженерные соединения стали возводить полосу обороны "Вотан" на рубеже Запорожье-Мелитополь. Одновременно с этим, фельдмаршал приказал генералу Холлидту начать постепенный отвод войск с линии "Черепаха". "Французский пастушок" и неизвестный генерал очень сильно кусались и промедление с отводом войск, могло привести к непоправимым последствиям.

Когда Гитлер узнал о решении Манштейна, он устроил разнос начальнику генерального штаба ОКХ генералу Цейтлеру, но наказывать строптивого фельдмаршала не решился.

Глава IV. Свержение стереотипов и утверждение правды.

Генерал Иван Данилович Черняховский произвел на Константина Рокоссовского двоякое впечатление. С одной стороны он понравился командующему фронтом своей открытостью, нацеленностью на победу и твердой верой в успех грядущей операции. Причем это вера была не показная и не плакатная, было видно, что Черняховский говорит не из желания сказать то, что хочет услышать вышестоящее командир. Он говорил то, в чем был полностью убежден и эти убеждения основывались явно не на пустом месте и уж тем более не были убеждением слепого фанатика, безоговорочно верящего всему, что было сказано свыше.

Было сразу видно, что Черняховский из той когорты молодых генералов, что способны самостоятельно принимать решения в сложных ситуациях и положениях. Однако именно это качество не понравилось командующему фронтом в молодом генерале, так как этой решимости, а точнее сказать уверенности, в Черняховском было довольно много.

Константин Константинович в отличие от маршала Жукова сразу увидел, что это свойство отнюдь не черта характера молодого генерала, а некий наносной флер вызванный быстротой карьерного роста. Что пройдет время и Черняховский станет не столь горяч и самоуверен, появиться мудрость и осторожность в принятии решений. Осознание того, что девиз "Победителей не судят" не всегда прав и в жизни может возникнуть форс-мажор при ясных и казалось простых обстоятельствах.

Возможно, в подобной оценке молодого генерала сыграла природная доблесть и благородство Рокоссовского, видевшего в новом командарме боевого товарища, а не потенциального соперника и выскочку, которого видел в нем Жуков.

Двойственную оценку вновь прибывшему командиру дал и начальник штаба фронта генерал Малинин.

— Явно не простой человек, — ответил Михаил Сергеевич на просьбу командующего охарактеризовать Черняховского. — Талант, безусловно, присутствует, что есть — то есть, но характер.

— Что характер? — с интересом уточнил Рокоссовский. — Плохой? Склочный? Неуживчивый?

— Нет, — покачал головой Малинин. — Про великого русского флотоводца Ушакова, говорили, что он "не к масти козырь". Громил врагов направо и налево, бил турок и французов. Сам адмирал Нельсон считал за счастье не иметь Ушакова в числе врагов своего отечества, ибо был не уверен, что сможет его переиграть. За все время службы ни разу не был разбит, но не умел ладить с начальством, за, что и был отправлен после войны на Галерный флот, а потом и вовсе отставлен от флота.

— Прекращайте эти не нужные аллегории, Михаил Сергеевич. Что за старорежимный ярлык "не к масти козырь"? — упрекнул начштаба Рокоссовский. — Товарищ Черняховский советский человек, боевой генерал, орденоносец. Сражающийся за нашу Советскую Родину и значит, никак не может быть козырем не к масти, как вы изволите выражаться. У нас каждый человек, к масти, не зависимо от того, козырь он или простой герой. Шишек действительно много набьет, пока оботрется на посту командарма, но наша задача как раз и состоит в том, чтобы ему помочь и уберечь от возможных ошибок.

— Такого убережешь от ошибок, — усмехнулся Малинин. — Думал, что случай с маршалом Жуковым сделает его умней и осмотрительней, а он все гнет свою линию.

— И снова вы неправы, товарищ Малинин. Товарищ Черняховский не гнул свою линию, а излагал по моей просьбе свои взгляды на предстоящую операцию, и прошу заметить, делал это, вполне убедительно и грамотно.

— Что верно, то верно. Не каждый командарм до такого хода додумается — согласился с командующим Малинин, вспомнив спор, который разгорелся между командармом и Рокоссовским при обсуждении плана предстоящего наступления в районе Сум. Полностью согласившись с решением комфронтом наступать в выбранном им месте,

Черняховский тут же, сходу предложил изменить план дальнейших действий и после выхода ударных сил на оперативный простор нанести дополнительный удар по направлению Рыльска.

— Для организации двойного расходящегося удара у меня точно танков не хватит — наполовину в шутку, наполовину в серьез ответил Рокоссовский, но командарма эти слова не остановили.

— Оборона немцев в этом районе слабая. Согласно данным разведки противник перебросил большую часть сил для удержания Брянска и Севска и резервов способных контратаковать, в районе Рыльска у немцев просто нет. Прорвав оборону неприятеля и направив часть сил к западу от Рыльска, мы получим хорошие перспективы наступления на Путивль и Конотоп.

— Если это позволит противник, а он, смею вас заверить, в поддавки не играет — жестко одернул Черняховского командующий, но тот продолжал стоять на своем.

— В том, что не играет, полностью с вами согласен, но сейчас, точнее сказать неделю назад, — поправился командарм, — у него такой возможности не было, в виду ограниченности сил. Согласно плану маршала Жукова, 60-я вместе с 65-й армией будут наступать на Севск и Навлю, тем самым прикует на себя все внимание немцев и быстро организовать контрудар в районе Рыльска они не смогут.

— Хорошо, предположим чисто теоретически, ваш удар удался и потесня противника вы вышли к Путивлю и даже сходу его взяли. Предположим, что у немцев нет резервов не то, чтобы нанести контрудар в основание прорыва, но даже противостоять движению ваших войск на запад. У вас карт-бланш действий ровно на двое суток, — командующий решил не скупиться на время. — Как быстро ваши войска преодолеют расстояние в сто километров разделяющие Конотоп и линию фронта, при условии, что в вашем распоряжении нет танков?

Чтобы быть перед оппонентом до конца честным, Рокоссовский взял линейку и отмерил на разложенной, на столе карте, расстояние по прямой линии.

— Девяносто пять километров, если быть точным. Я вас слушаю — командующий с интересом посмотрел на собеседника. Он ожидал, что Черняховский прибегнет к какому-нибудь ловкому ходу, который позволит ему выкрутиться из столь непростого положения, но командарм ответил быстро, просто, без раздумья. Показывая всем своим видом, что это вопрос его нисколько не волнует и страшит, так как у него давно есть правильный ответ.

— При наличии полного карт-бланша к концу первых, началу вторых суток, товарищ командующий.

Рокоссовскому сначала показалось, что он ослышался и неправильно понял собеседника, но быстро поняв, что он правильно понял слова командарма, поспешил уточнить свой вопрос.

— Кавалерии в вашем распоряжении тоже нет. Солдат на телеги посадите? — с легкой издевкой уточнил Малинин, но его выпад нисколько не испугал или обеспокоил.

— Зачем на телеги, товарищ начштаба? — подыграл собеседнику Черняховский. — На машины посажу, к концу первых суток авангард под прикрытием мотоциклистов точно докатит — уверенно заявил командарм.

— Какие машины? — удивился Малинин, — откуда вы их возьмете!?

— Машины грузовые, а возьму их в армейском транспортном автопарке. Посажу на них автоматчиков с пулеметами. Чем не бронетранспортеры? За сутки до Конотопа точно докатят — заверил Малинина командарм.

— Да кто вам позволит изымать весь автопарк!?

— Вы, товарищ командующий, ради достижения успеха, можно рискнуть — в разговоре возникла неприятная пауза. Воспользовавшись, случаем, Черняховский хитро вывел командующего фронтом на возможность нанесения расходящихся ударов и Рокоссовский откровенно не знал, что и сказать. Согласиться, и признать правильность выводов командарма, давало "зеленый свет" второму направлению, выгоду от которого в большей степени получит Центральный фронт Ватутина, а не он сам.

Конечно, Константин Константинович был за боевое братство и взаимовыручку, но при ограниченных возможностях фронта, Рокоссовский не хотел распыляться свои силы, помятую народную поговорку относительно двух зайцев. Однако и объявлять все сказанное собеседником ересью и откровенной глупостью, он не спешил. В рассуждениях Черняховского было много здравого смысла, подкрепленного практическим расчетом. Выручил командующего генерал Малинин.

— Вы это маршалу Жукову также подробно рассказали свои планы?

— Исключительно в общих чертах, товарищ Малинин — честно признался командарм.

— Почему в общих чертах? В подробностях он слушать не захотел?

— Так точно, товарищ командующий. Сказал, что будем воевать, так как он решил, а мнение новоиспеченного наполеончика его не интересует.

— Узнаю, Георгия Константиновича, — усмехнулся Рокоссовский, — как говорится, суров, но справедлив.

— В том, что суров, согласен, а в том, что справедлив не очень — решительно заявил Черняховский.

— Знаете, есть такое выражение; правда, хорошо, а счастье лучше. Так вот, я знал многих людей, которые были правы, но им не улыбнулось счастье, — многозначительно произнес Рокоссовский и слышавший краем уха его историю, командарм притих и перестал полемизировать с командующим.

— Я рад, что вы меня поняли, генерал. Что касается конкретно вашего случая, то давайте сделаем так. Вступайте в командование армией, входите в дело и если в ближайшее время ваши выкладки и догадки подтвердятся, мы с Михаилом Сергеевичем подумаем относительно ваших предложений — пообещал Рокоссовский командарму и на этом разговор завершился.

Теперь, когда до начала наступления под Сумами оставались считанные дни, командующий вспомнил о своем разговоре с Черняховским.

— Ну, как там, наш Наполеон? Готовиться свершить свой Тулон? — шутливо спросил Малинина комфронтом.

— Как не готовиться, товарищ командующий, готовиться. Произвел воздушную и наземную разведку предполагаемого района наступления, проверил плотность артиллерийских стволов, количество боеприпасов, все как полагается. Высказывает твердое убеждение, что оборону немцев взломаем за первые сутки наступления.

— Ну и на том спасибо, а что относительно второго удара, притих?

— Притих, как же, — усмехнулся Малинин. — Вытряс душу из генерала Авдеева душу о состоянии автотранспорта армии и возможности его временного изъятия.

— Что Авдеев?

— Авдеев в панике. Никогда к нему никто с подобными вопросами не обращался.

— Сочувствую, что танки?

— Катуков перебросил основные силы бригады в квадрат 23-10. Стоят замаскированные под домики и копны соломы, ждут команды к броску на передовую. Все командиры предупреждены, что движение будет производиться, только в ночное время, чтобы раньше времени не дать противнику возможность обнаружения бригады. Сам генерал Катуков находится в квадрате 11-17, связь с подразделениями осуществляется через делегатов связи — докладывал как автомат Малинин.

— Что по их снабжению?

— Снабжение производится исключительно в ночное время, с полным соблюдением правил светомаскировки.

— Да, не сладко людям, но ничего, совсем мало осталось — задумчиво произнес Рокоссовский, склоняясь над картой в сотый раз, просчитывая и проигрывая предстоящее наступление, пытаясь найти неучтенную угрозу со стороны врага его планам.

— Что скажем Черняховскому относительно его второго удара?

— После, после Михаил Сергеевич. Главное успешно нанести свой основной удар, а все остальное потом.

— Я посидел, просчитал и получается, что мы можем попытаться осуществить предложение командарма Черняховского в качестве помощи войскам Центрального фронта генерала Ватутина — Малинин испытующе посмотрел на комфронта.

— Ничего не имею против, но только после того как будет выполненная главная задача нашего фронта, — отрезал Рокоссовский, — и не днем ранее.

Молодой командарм отлично подготовил свой "Тулон". Ровно в шесть утра, загрохотали пушки, заухали минометы, утопив в огне разрывов вражескую оборону на всем протяжении восьми километровой полосы наступления.

Прильнув к окулярам стереотрубы, командарм с жадностью смотрел на ту страшную силу, что методически перемалывал все на своем пути. Уничтожала проволочные заграждения, рушила окопы и огневые точки, безжалостно разбрасывала в разные стороны попавших под её удар людей и технику.

Увлекшись наблюдением за полем боя, Черняховский пропустил появление на НП комфронтом, тоже не удержавшегося и приехавшего на передовую, оставив в штабе Малинина.

— Дашь посмотреть на наших чудо богатырей? — произнес Рокоссовский, обменявшись рукопожатием со всеми присутствующими на НП, начиная от командарма и заканчивая дежурным офицером. Посмотрев, как артиллерия фронта громит оборону фашистов, комфронта со вздохом сказал:

— Вот так смотришь, как они воюют, и думаешь, вот бы нам все это два года назад. Тогда бы черта лысого они бы у нас прошли дальше Смоленска, Киева и Пскова.

Успешно разбивая ненавистных захватчиков, Константин Рокоссовский оставался душой в том тяжелом и горьком сорок первом годе, когда, несмотря на проявленную в борьбе с врагом стойкость и отвагу, приходилось отступать. Оставляя оккупантам города и села, родные просторы и находившихся на них людей.

— Верно, товарищ командующий, — согласился с ним Иван Данилович, у которого подобно Рокоссовскому, было свое горестное отступление с западной границы. — Встали бы как миленькие и не пикнули бы.

— Хорошо работают, — констатировал Рокоссовский, насмотревшись на поле боя в трубу за действиями артиллеристов, — сейчас начнут гвардейцы, а потом посмотрим, что умеют орлы полковника Самсонова. Не подкачают?

— Никак нет, товарищ командующий, не должны — со всей ответственностью заявил генерал Орел инспектировавший хозяйство полковника.

— Посмотрим, — кивнул Рокоссовский, — что генерал Катуков?

— Ждет приказа к действию, вместе с корпусом Прилуцкого в квадрате 15-34.

— Зенитным прикрытием обеспечили? Очень неудачное это место для танков. Не ровен час налетят немцы, пожгут все машины.