Тетрадь 67

— Ловко у тебя получается, парень.

— Спасибо, сэр, — осторожно ответил он.

Беляк кивнул. Плохо различимые в тени от шляпы, но заметно светлые глаза смотритель внимательно. Необидно внимательно.

— Стрелять можешь?

— Да, сэр, — ответил он спокойно.

Он был в своей кожаной куртке, носили такие только телохранители, так что беляк должен сам всё понимать, а значит и прятаться нечего.

— Что водишь? Машина, мотоцикл?

— А что надо, сэр, — рискнул он умеренно сдерзить.

Беляк улыбнулся уже не так зажато.

— Гриновский?

Он насторожился. А это знали уже немногие. Но отказываться не стал. Незачем.

— Да, сэр.

— Значит, грамотный.

Беляк не спрашивал, но он кивнул.

— При ком-то или сам по себе?

Он весь напрягся, чуть не задрожал. Неужели работа наклёвывается? Но ответил с привычным равнодушием.

— Сам по себе, сэр.

— Залечил, от чего лечился?

Он пожал плечами.

— Не жалуюсь, сэр.

— Хорошо, — кивнул беляк. Вытащил руку из кармана, полез за борт пальто и достал... визитную карточку. — Держи, парень. Когда выйдешь отсюда, зайди.

Он ответил заученной формулой благодарности, взял визитку и не удержался: сразу стал читать. А пока читал, беляк незаметно ушёл. Рудольф А. Эйзенгратц. Частное детективное агентство "Аргус", дом шесть, Пятая авеню, Дарроуби, графство ..., Алабама. И тщательно замазанное корректором последнее слово: Империя. Ага, её уже точно нет, а что вместо неё будет — ещё неизвестно, так что новых визиток делать не стали, а старые вручную подправили — усмехнулся он. И телефон. Обратная сторона была чистой. Он спрятал визитку во внутренний потайной карман куртки и снова взялся за упражнения. Пока мышцы не остыли, надо закончить разработку суставов...

...Гэб аккуратно сложил и развесил одежду, выключил свет и лёг. Завтра Чак уберётся. Дурак, в Колумбию лезет. Город большой, там чёрт-те кого можно встретить. Чак бы ещё в Атланту намылился, к Старому Хозяину прямиком. Хоть доктор и говорил, что ни те слова, ни Старый Хозяин над ними теперь и не властны, но проверять не стоит. Слишком дорогой проверка окажется. Ладно, у Чака свои проблемы, пусть сам их и решает. А ему надо решать свои. Три тысячи — большие деньги, перебиться первое время, пока наладится с работой, обзавестись всем необходимым... хватит, должно хватить. Он же поумнее этих поганцев, что зарплату на конфетах прожирают.

Жариков, с видимым удовольствием прихлёбывая остывший чай, наблюдал за танцевавшими парнями. Ну, надо же как растормозились. И ведь... ведь в самом деле красивы. Страшно подумать, что бы с ними было, если бы... Ведь живёт каждый из них... случайно. Случайно спасённый. Смерть закономерна, а жизнь случайна. Чьё это? Ладно, сейчас неважно.

— Иван Дормидонтович, у вас чай остыл. Давайте свежего налью.

— Спасибо, — Жариков улыбнулся, глядя на Андрея. — Всё хорошо, Андрей.

— Вам понравилось? — спросил Андрей.

— Да, — кивнул Жариков. — Вы молодцы.

Андрей радостно улыбнулся. И Жариков засмеялся: такой гордостью, даже хвастовством просияло мальчишеское лицо Андрея.

— Да? Правда, хорошо?! А... Иван Дормидонтович...

— Гоните его, — вклинился между ними Фил. — А то он опять философию разведёт.

Андрей попытался протестовать, но его в несколько рук выдернули из-за стола.

— Иди, пляши... Дай доктору Ване отдохнуть... Иван Дормидонтович, чаю...? Бутербродов...?

— Спасибо, парни, всё хорошо...

Да, всё хорошо... Какое поразительное чувство ритма у все. Красиво танцуют, глаз не отвести. И поют все потрясающе, голоса, слух... И играют...

— Была бы гитара, — вздыхает Джим, — я бы тоже сыграл, — и в ответ на быстрый взгляд Жарикова улыбается. — Я видел, как вы на наших, ну, кто на пианино играл, смотрели.

— А ещё на чём играете? — улыбается Аристов.

— Пианино и гитара, — качает головой Ник. — И всё.

— Да, — кивает подсевший к ним Эд. — Сколько помню, только это.

— Другому нас не учили, — Майкл вдруг хитро улыбается. — А, Иван Дормидонтович, а вы... играете?

— На чужих нервах, — хмыкает Аристов.

Смеются все, но Жариков громче всех. И праздник катится своим чередом, но вроде пик уже пройден. И снова парни удивили Жарикова. Он знал, что у них хорошо развито чувство времени, но что чувство... даже трудно определить, да, чувство, позволяющее закончить вечер на той грани, после которой веселье становится натужным. И как весело, помогая, подыгрывая друг другу, они это делали. Словно, всё само собой. Со смехом, шутками его, Аристова и тётю Пашу вывели из столовой так, будто они сами этого захотели, и часть парней пошла их провожать, а кто-то остался убирать.

Проводив тётю Пашу, Крис побежал обратно в столовую. Они обещали, что всё будет в порядке, надо посмотреть, как там.

Уборка шла полным ходом. В коридоре на стульях у двери лежали брюки и рубашки, рядом на полу громоздились ботики. Крис открыл дверь.

— Ага, пришёл, — встретил его Майкл. — Давай раздевайся.

Крис кивнул. В самом деле, чем бегать переодеваться, проще вот так. Он, как и остальные, разделся до трусов и присоединился к моющим пол.

В дверь заглянул Андрей.

— Ух ты, сколько вас!

— Для тебя дело всегда найдём, — откликнулся Ник. — Давай на мойку.

Работали споро, перешучиваясь и хохоча. И даже слишком быстро всё сделали.

Андрей так и сказал, когда они уже шли по своему коридору.

— Малолетка ты ещё, — хмыкнул Эд. — Всего тебе мало. И праздника, и работы.

— Ага, — не стал спорить с очевидным Андрей. — А тебе что, не понравилось?

— Понравилось, конечно, — Эд мягко улыбнулся. — Хорошо всё получилось, — посмотрел на Андрея. — Ты молодец, что со столовой придумал.

— Это мне доктор Ваня посоветовал, — признался Андрей.

Эд кивнул.

— Значит, молодец, что послушал.

У своей двери он остановился, вздохнул:

— Не могу поверить, что год прошёл, — и тихо засмеялся.

Андрей молча кивнул. Он тоже не мог в это поверить. Что всего год назад... нет, не надо вспоминать. Он попрощался с Эдом и вошёл в свою комнату.

Джим уже лежал, а Джо развешивал в шкафу вещи. Свои и брата. Андрей быстро разделся и, когда Джо отошёл, повесил свои новые брюки, а рубашку положил на полку с грязным бельём.

— Гаси свет, Андрей, — сонно сказал Джо.

— Сейчас.

Андрей быстро прошёл к двери, щёлкнул выключателем и уже в темноте лёг. Натянул на плечи одеяло.

— Спокойной ночи, парни.

— И тебе.

— Спокойной ночи.

Исподволь подступала усталость, приятно тянуло мышцы, мелькали в памяти лица парней, улыбающаяся тётя Паша, смеющиеся доктор Юра и доктор Ваня, пение, шум, смех... Под такое хорошо засыпать: сны будут лёгкими.

* * *

1997; 28.04.2013