| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Мне никогда не нравился звук выстрела из хроноаборигенских винтовок: слишком он оглушающе-резкий — как удар двумя ладошками по ушам. "Выхлоп" же из "Винтореза", даже без несуществующего пока встроенного глушителя — мягкий и затяжной, как будто гигантскую бутылку шампанского откупорили.
Девятимиллиметровая тяжёлая дозвуковая пуля, в патроне выглядевшая несуразно крупной по сравнению с "промежуточной" коротенькой гильзой — ударила в спину бежавшего человека с силой лома или кувалды. На испытаниях, даже лошадь — с одного выстрела садилась на жоппу, а этот бегущий человек — беззвучно упал, как подкошенный и, даже ни разу не шевельнулся.
После недолгого молчания — ни к кому впрочем, не обращаясь, я негромко сказал:
— Так и запишем: убит при попытке убежать.
Затем, повернувшись ко второму:
— Теперь давай беги ты.
— КОНТРА!!!
Рыча, тот крысой загнанной в угол — со всей яростью молниеносно бросился на меня, нацелившись вцепиться в глотку и задушить.
Не успел я даже шевельнуться, как мягкий, приглушённый выстрел — раздался казалось, у меня из-под мышки и, нападавший получив в грудь несовместимую с жизнью пулю — опрокинувшись на спину упал и после недолгой агонии, затих.
— Так и запишем: убит при попытке улететь.
— Товарищ Заведующий...?
— При попытке оказать вооружённое сопротивление, — поправляюсь, — вещественные доказательства не забыли прихватить?
— Нет, не забыли, тааащ...
Мне показали какой-то ржавый нож, впрочем — достаточно острый и длинный, чтоб выпустить кому-нибудь кишки.
— Приобщите к делу.
Немного подождав чтоб поменьше кровянили, закинули трупы в кузов, поехали дальше и вскоре догнали колонну.
* * *
В Нижний Новгород прибыли с опозданием на час — к девяти часам вечера: перед самым городом нас застал проливной дождь и, пришлось немного повозюкаться в холодной осенней грязи. Однако, погрузив байки в кузов "Мак-Бульдога", прицепив к нему же тросами "Татру" и оба "Форда" — удалось всё-таки доехать, в тесноте да не в обиде, хотя и с небольшой задержкой.
Заодно, ещё раз убедился в правильности своего выбора и, причём впервые на наших — российских "направлениях": этот пятитонный американский грузовик — просто зверюга по проходимости.
Прёт, буквально как танк!
Хотя и со скоростью трактора.
В Губернском управлении НКВД, какой-то нездоровый ажиотаж: везде на всех этажах горит свет, слишком много вооружённых людей с озабоченно-серьёзными лицами и все туда-сюда бегают...
Неуж, случилось что?
Пока выгружали и оформляли задержанных, туда-сюда, неведомо как возле меня на улице материализовался Упырь и плотоядно щерясь, проинформировал:
— "Кольку-Мясо" пришлось зарезать да скормить свиньям, двое других сейчас уже "поют исповедь" операм.
— Хорошенькое дельце... Премного благодарен за помощь. Что-то спросить хочешь?
Тот, несколько опасливо косясь на Фрица:
— Ксавер спрашивает: когда придёшь с инфой?
— Передай ему: "как только — так сразу". Пока же пускай к "Швейному синдикату" подбирается — как мы с ним условились.
Секретарша, завидев меня подскакивает как на пружине:
— Вас ждут, товарищ Свешников!
Притягиваю руку к знакомой двери, но она:
— Не здесь! Этажом выше — в кабинете у "самого"...
Ну, раз ждут — растолкав плечами очередь в приёмной, захожу к товарищу Кацу без стука и, положив на стол всю документацию по контрреволюционному заговору, пытаюсь доложить.
Но тот, в свою очередь молча подвинув ко мне какую-то измятую депешу, "радует":
— В Москве попытка государственного переворота. Куйбышев убит заговорщиками, Ягода арестован, Петерсон в розыске. Как ты и говорил — шерстят Лубянку.
По ходу, Мишка-Барон — хоть и, чуть-чуть — но всё-таки Бог.
Поднёс-таки "фитилёк" к заложенной мной бомбе!
Искусно изображаю бурное шевеление мозгами:
— Значит, "цепочка" ульяновского заговора ведёт в столицу... Надо срочно арестовать Погребинского!
Кивает на незамеченные мной небольшие капли крови на стенах:
— Хватился! Буквально час назад застрелился здесь в кабинете. По приказу товарища Жданова и с согласия Начальника отдела ГубГПУ исполняю его обязанности.
Только и осталось, что:
— Ну и, дела в городе творятся... Поздравляю с назначением, Абрам Израилевич!
— Спасибо.
Оторопев, диву даюсь: в "реальной истории", более чем на десять лет позже, "Человек в кубанке" — тоже застрелился, узнав про всё тот же арест Генриха Ягоды. Ну, что ж... Значит, "такая у него планида" — как любила говорить в подобных случаях моя бабушка.
Шутейно, улыбаясь, но с серьёзно-отмороженными глазами:
— "Спасибо" — это слишком много, товарищ Кац... А вот оправдать народное, а также наше с Андреем Александровичем доверие — будет в самый раз.
По его лицу было видно, что оправдает. Но всё равно при первой же возможности — продаст. Поэтому немного позже, надо будет обязательно приставить к нему своих людей.
Только, поделикатней как-нибудь: Абрам Израилевич — воробей стрелянный и умный и, уже достаточно хорошо изучил меня и мои "методы"...
Уже второй "контрреволюционный заговор" раскрывает с моей помощью и, третий вполне возможно — попробует разоблачить сам.
* * *
Что было дальше, в принципе рассказывать неинтересно — поэтому максимально кратко.
Через три дня состоялись похороны двух нижегородцев — комсомольцев и бойцов группы "Вагнер", погибших от рук заговорщиков-контреволюционеров. Траурная демонстрация, собравшая чуть ли не полгорода, митинги, речи...
Брат-Кондрат и его пропагандисты из Отдела пропаганды при Исполнительном комитете ГубРКСМ, охрипли — создавая образ двух героев-мученников в борьбе за правое дело и образец для подражания всем сознательным комсомольцам Нижегородчины.
Согласен — несколько кощунственно звучит, но так надо.
Пару речей толкнул и я и, в каждой практически открытым текстом заявил:
— Наших трогать не надо. НИКОМУ!!! НИКОГДА!!! Опасно для здоровья и жизни.
Неделю в городе шло два процесса: следственно-судебный по делу об антисоветском заговоре — возглавляемому бывшим Начальником Губотдела НКВД и, строительный — по возведению первой в мире(!) детской железной дороги.
Я участвовал в обоих: был одним из главных свидетелей по обвинению арестованных в их злодеяниях и одновременно — главным архитектором, главным проектировщиком, главным подрядчиком, главным прорабом и так далее.
Особенно париться мудрствуя не стал и, не оригинальничая взял за основу проект подобного же сооружения — самой протяжённой (одиннадцать с небольшим километров) в СССР Горьковской детской железной дороги, возведённой в 1939-м году.
Конечно же, я несколько его переиначил — в основном с названиями и архитектурой.
"Декавильки" немецкого происхождения, были с минимальным изменением ландшафта проложены треугольником по маршруту "Канавино — посёлок Молитовка (будущий Ленинский район) — посёлок Комсомольский, или в простонародье Ждановка — по названию его первой улицы (в "реальной истории" — Автозаводской район. Авт).
Таким образом, полезное было совмещено с приятным: до этого, к примеру — в бурно растущую Ждановку, можно было добраться только на извозчике или пешком. Первое — дорого, второе — долго. Теперь же, даже по всей протяжённости игрушечной "чугунки", можно было промчаться менее чем за час.
Главный вокзал (здесь же Управление и учебный центр Нижегородской ДЖД) сохранил своё "старое-новое" название — станция "Родина". Расположен он также — на обширной площади рядом со строящимся Дворцом культуры имени Ленина.
Другие две главные станции поменяли "реальные" наименования и вместо "Счастливая" и "Пушкино", в честь погибших вагнеровцев были названы — "Петров" и "Баширов"...
Ну, совпало так — я не виноват!
Может, стебается кто "сверху" — разве узнаешь?
Две промежуточные станции получили названия "фифти-фифти": "Пушкинская" осталась, а вот вместо "Маяковской" — появилась станция "имени Марка Бернеса".
Ибо, Владимир Владимирович пока не заслужил такой высокой чести — он ещё не застрелился (да и, навряд ли это сделает) и не был объявлен классиком пролетарской литературы... А вот автор многочисленных сверх-популярных на просторах СССР шлягеров — "погиб в бою за дело освобождения народов всего мира от гнёта помещиков и капиталистов".
Я начинаю несколько беспокоиться: к Вере Ивановне Головановой — моему литературному агенту, уже забегали любопытные журналисты и любопытные историки, с целью узнать факты биографии столь выдающегося... Бла, бла, бла... А мне их придумать пока некогда.
Наиболее разительные отличия "оригинальной" Горьковской ДЖД от "альтернативной" Нижегородской, конечно, были по части архитектуры. Даже фотографий зданий станций в моём "послезнании" нет, тем более совершенно невозможно их воздвигнуть в столь короткий срок. Поэтому пришлось на скорую руку мастырить наскоро "перезапиленные" копии павильонов Московской выставки 1923 года — благо Сухарев Иван Иванович и его АО "Жилстрой", руку на них уже набили в Ульяновске. Главная станция же, вокзал "Родина" — был нагло скоопиратен с советского павильона на Всемирной парижской выставки этого года.
В строительстве принимали не только профессиональные строители и комсомольцы, но и очень много народа из нижегородцев — всего порядка свыше сорока тысяч. Причём — добровольно, бесплатно и с песТнями.
* * *
К восьмой годовщине Великого Октября, в принципе успели сделать всё: осудить-расстрелять-посадить заговорщиков (в подобных делах пролетарское правосудие осуществляли небезызвестные "тройки") и пустить первый поезд Нижегородской ДЖД.
Конечно, не без существенных недоделок и недостатков — вполне объяснимых недостатком времени и средств и жоппорукостью неквалифицированных исполнителей.
Конечно, новая мини-железная дорога — пока была не совсем детской: ею управляли взрослые, опытные железнодорожники — хотя и с ребятишками в кабинах паровозиках для антуража. Персонал из детей от двенадцати до шестнадцати лет — ещё только-только набирали, с конкурсом как для первого полёта на Марс.
Железнодорожное полотно не везде смогли уложить идеально ровно и, кое-где — даже невооружённым взглядом можно было заметить "амурские волны". Опять же все станции, кроме головной — вокзала "Родина", достроить не успели...
Но эти мелочи никого смутить не могли!
7 Ноября 1925 года, после традиционной демонстрации трудящихся, на площади между станцией "Родина" и строящимся Дворцом культуры имени Ленина, состоялся грандиознейший митинг посвященный вводу в эксплуатацию первой в мире(!) Нижегородской детской железной дороги.
Я выступал пятым или десятым — не помню: после Андрея Жданова, других руководящих товарищей из Губисполкоса ВКП(б)... Ефима Анисимова и, других комсомольцев из Губисполкома РКСМ... Те, в основном про международное положение, да про происки недремлющих врагов. Я же, хорошенько пропиарив настоящие и грядущие достижения Ульяновской кооперативной промышленности, в завершение произнёс:
— МЫ, НИЖЕГОРОДЦЫ...
Вдруг потеряв дар речи от спазмы перехватившей горло, махнул рукой и сошёл с трибуны.
Моё состояние вполне объяснимо: человек только тогда чего-нибудь стоит и может что-нибудь совершить, когда за нам стоит могущественная группа единомышленников — семья, род, клан, класс, партия, государство...
Я, до сих пор чувствовал себя одиноко-безащитным — как голым в колючем кустарнике. И наконец-то моими тяжкими трудами свершилось то, что ещё не понял никто из хроноаборигеннов:
В составе Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), наряду с ленинградской, московской, украинской, грузинской и прочими — родилась Нижегородская партийная мафия, обещающая стать очень влиятельной — учитывая моё кремлёвское "лобби", наличие "трансгендера" в вооружённых силах и помощь от "Межрабпома".
Смогу ли я подобно Архимеду, опираясь на эту "опору" — "рычагом" технического прогрессорства, перевернуть историю страны?
Как знать, как знать!
Я отнюдь не преувеличиваю — ни свои способности, ни возможности нижегородской партийно-комсомольской группировки. По большому счёту, всё будет зависеть от итогов процессов происходящих в стране и мире, после изменений "реальной" истории — случившихся в результате проведённой мной операции "Вброс дохлой собаки".
А не пора ли нам присмотримся к ним повнимательней? К этим — происходящим в данный момент в мире и стране, процессам...?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
