Жуан Рибейро. Трагическая история Цейлона. Часть 1

Как мы показали, гарнизоны крепостей и лагерей, которые португальцы держали до тех пор, пока голландцы не имели точки опоры на острове, составляли семьсот человек, что было обычным полным числом. Им платили два раза в год из расчета по десять пардао (5) каждому солдату, по двадцать каждому алфересу и сержанту, сто капитану, с солдатом в качестве пажа и барабанщика, и так далее всем остальным в соответствии с должностью, который занимал каждый. Оплата производилась на Рождество и праздник Св. Иоанна, а деньги предназначались для того, чтобы солдаты могли купить себе одежду. В целях пропитания солдат Его Величество выплачивал каждому из них, независимо от его должности, одно пардао в месяц на дополнительные услуги и полторы меры риса в день; и то, и другое выдавались на руки капитанам, потому что они три раза в день снабжали солдат приготовленной пищей.

Их оружие было доверено не капитанам, а только самим солдатам, и они очень заботились о нем в каждом бою; поскольку считалось бесчестием спасти жизнь, но потерять оружие. Поэтому в любом поражении, которое выпадало на нашу долю, каждый уцелевший, раненый или нет, обязательно уносил с собой свое оружие. Всякий раз, когда мы одерживали победу, вся добыча предназначалась для короля и передавалась фактору. В случае столкновения с противником капитаны удостоверяли под присягой действия тех, кто отличился в бою, и высшие офицеры делали то же самое в отношении капитанов; эти сертификаты засвидетельствовали сами капитан-генералы всякий раз, когда капитан или солдат имели возможность отправиться в город по этому делу. Часто это бывало лишь спустя шесть или восемь лет, но не имело никакого значения, происходило ли это в течение срока полномочий того же самого генерала или его преемника.

Все жили на острове, как в военном лагере; никто не мог покинуть его без разрешения генерала, которое давалось редко. Капитаны и шкиперы торговых судов должны были вносить залог в три тысячи пардао, что они не возьмут на борт никого без такого разрешения, и любой, кто был арестован при попытке побега по суше, неизбежно наказывался смертью. Ни один из солдат не просил о повышении по службе, хотя все этого желали, и они служили с этой целью: поскольку все они знали желания друг друга, обычные разговоры считались более ценными. Но большинство капитан-генералов приказывали капитан-майору полевых войск ставить их в известность о любых особых услугах, оказанных кем-либо, и они обычно пунктуально делали это; и поэтому, когда этого меньше всего ожидали, приходили письмо и патент от капитан-генерала. Такое продвижение раньше было поводом для всеобщего ликования, как если бы каждый из солдат получил повышение по службе; и оно обычно настолько поощряло их, что, когда происходило сражение, все чувствовали себя обязанными объявить об отличии (сослуживца).

Солдаты не были обязаны оставаться в одной роте более шести месяцев, то есть от одного дня выплаты жалованья до другого; по этому случаю капитан-генерал обычно посещал лагерь и отдавал приказ всем придти через два дня, чтобы получить свою плату. Получив на руки жалованье, солдаты могли беспрепятственно перейти на службу в любую выбранную ими роту. Поскольку капитаны обычно снабжали солдат едой, но некоторые из них проявляли скупость в этом отношении, и в то же время считалось позором жаловаться на еду, которой их снабжал тот или иной из капитанов, все солдаты находили выход из положения в этой предоставленной им возможности. И все же ни у одного капитана не было меньшего количества солдат, чем у остальных: капитан-генерал обычно пересматривал списки служивших в ротах, брал общее число всех и делил их поровну между ротами из расчета по тридцать шесть или по тридцать восемь человек в каждой, делая их более или менее равными; но под началом капитана, обладавшего лучшей репутацией, обычно служили лучшие солдаты, а у других — худшие. С некоторыми из этих офицеров генерал говорил и упрекал один или два раза, и если бы они не устыдились за свои дурные поступки, их отстранили бы от должности, а их роты передали бы другим лицам.

Поскольку капитаны снабжали свои роты приготовленной пищей три раза в день, у каждого из них имелись для помощи в этой работе две деревни, и куллес из них приходили по очереди, чтобы работать на них пятнадцать дней подряд; а когда они находились в походе, обычно вызывали достаточное количество куллес для переноса еды и посуды. Майоралы снабжали роты коровами, курицами, цыплятами, маслом, специями и всем другим необходимым, а капитаны давали им деньги на эти цели: именно по этой причине они владели своими деревнями, и выдавали солдатам кое-что сверх того из расчета пардао в месяц, который им выплачивал король. Они оказывали помощь тем больным, которых можно было вылечить без затрат на отправку их в городскую больницу, что раньше делалось только тогда, когда болезнь требовала врачебной помощи, которую нельзя было оказать на месте, для чего хирург должен был выдать справку. Даже в таких случаях солдат брал с собой оружие, а если он умирал в больнице, священник, который его сопровождал, передавал его фактору и получал расписку (6).

Те, кто выздоравливал, обычно отправлялись в Мальвану, чтобы вновь поступить на службу, и когда они полностью поправлялись, они возвращались оттуда каждый в свой лагерь, не беря с собой в дорогу ничего, кроме своего оружия; и где бы они ни оказывались в час обеда или ужина, они входили в одну из многочисленных деревень на дороге, давая знать о себе выстрелом из ружья, и тут же навстречу им выходили майоралы, отводили их в дом моттето, приносили любые фрукты, которые у них были, и в короткие сроки в изобилии снабжали их едой. Если бы они остались там на ночь, они бы также накормили их ужином, а после завтрака проводили бы в дорогу. И пока они были размещены таким образом, не бывало ни предательства, ни недоброжелательности; ибо, если бы солдат был убит, наслаждаясь их гостеприимством, даже если это сделал враг, эта деревня была бы уничтожена огнем и мечом; и если бы они знали, что приближается какая-то опасность, они бы заботились о солдате с большей осторожностью, чем если бы он был их собственным ребенком. Они также не могли отказать в таком гостеприимстве, поскольку это было их долгом с древних времен; и так солдаты шли всю дорогу, пока не достигали лагеря.

Солдат, капитан или высший офицер, вступивший в брак, имел право оставить службу у короля в тот же день, если он того пожелал, поскольку такая практика была введена.

(1) Мениккадавара, впоследствии штаб военных операций против сингальцев.

(2) Солдадо был неженатым профессиональным солдатом, в отличие от женатого касадо, который служил только в исключительных обстоятельствах.

(3) Четыре дисавы, существовавшие при сингальских королях — Матары, Четырех коралов, Семи коралов и Сабарагамувы — продолжали существовать и при португальцах. См. "Португальская эра". I. Ch. XV.

(4) В более поздние времена португальского господства власть дисав в их округах очень слабо контролировалась центральной властью. При сингальцах власть над жизнью и смертью принадлежала только королю.

(5) Санскр. "пратап", первоначально золотая монета местных монетных дворов Западной Индии, впоследствии это название применялось к португальской серебряной монете ухудшающейся стоимости, в среднем около 360 рейсов. При португальской системе заработок мог состоять из "сольдо", которое в основном зависело от происхождения, "мантименто" или пособия, "орденадо" или зарплаты за должность, а также "перкальсо" или прибыли, которое вскоре вытеснило все остальные.

(6) Больница в Коломбо, которая была объектом большой заботы местных властей, вскоре снискала настолько скандальную репутацию из-за плохого управления, что различные религиозные организации одна за другой отказывались иметь с ней какое-либо дело.

Глава XIV

Обряды, церемонии и дурные обычаи сингальцев

В предыдущей главе мы рассмотрели жизнь португальцев на этом острове, и будет разумным описать в этой обычаи, обряды, церемонии и одежду этой расы (сингальцев). Начнем с того, что эти язычники в своих суевериях и поклонении идолам напоминают всех жителей Индии, хотя и отличаются (от них) в некоторых отношениях. Они признают единого Бога творцом природы и высшим над множеством божеств, которым они дают имя Део, приписывая каждому собственную сферу деятельности, такую как сельское хозяйство, стихии или что-то подобное. Их идолы бывают разных форм: например, мужчина, женщина или обезьяна; некоторые похожи на слона с многочисленными руками, а других изображают с луком и стрелами; у них большое количество разнообразных фигур. Но есть тот, кого они почитают больше всего и которого они называют "Боду" (1); его изображают в виде человека очень большого размера, чтобы показать его особую святость. Я видел в храме одну (его статую) высотой в шесть ковадо (2). Он был, говорят они, великим Део, который провел очень святую жизнь на острове, и они ведут свое летосчисление, которые они называют Ауруда (3) (год начинается с новолуния в марте), с даты его пребывания.

Путем подсчета мы найдем, что это произошло через сорок лет после пришествия нашего Искупителя (4), и, согласно многим предположениям, они имеют в виду апостола Св. Фому, который, как все утверждают, жил на этом острове и отправился оттуда на Коромандельское побережье, где до сих пор сохранилось в значительной мере христианство, которое он основал; и это подтверждается их заявлением, что Боду не был туземцем и что он не умер на острове, но отбыл на противоположный берег. Один Бог знает, правда это или нет; я могу лишь передать то, что гласит их традиция.

Они почитают всех своих королей после смерти как богов (5) — соли, пороха, охоты, бетеля, моря или реки и т. д. Они присваивают им особые титулы в соответствии с их собственными прихотями и приносят им жертвы с большим суеверием. Когда они обращаются к ним, они называют их Део, и прежде всего трижды простираются на земле со сложенными вместе и поднятыми над головами руками, и пока они остаются в их присутствии, они сохраняют эту позу (6); и это приветствие таково, что сам дьявол не мог придумать ритуала поклонения, более рассчитанного на то, чтобы обманывать и привлекать к себе живущих. Этим суеверным почитанием они окружили также (личность) капитан-генерала как короля Мальваны, и оно было молчаливо признано в качестве местного обычая и для того, чтобы поддерживать авторитет его положения.

Они не отрицают бессмертие души, но утверждают, что, когда плохой человек умирает, его душа вселяется в какое-то животное с теми же пороками: хорошего человека — в домашнее животное и, прежде всего, корову; а храброго человека — в тигра, леопарда и т. д. Но это происходит только для одного рождения, и когда животное, в которое вселилась душа, умирает, она уносится в другой мир, где, как они говорят, проходит тот же путь, что и в этом; дурной (человек) становится вдвое более порочным, хотя и подвергается множеству мучений, а хороший человек творит еще больше добра и получает за это большую честь. Некоторые из них утверждают, что богатство, которое человек накопил в этом мире, в следующем увеличится вдвое, и по этой причине эти язычники не наследуют ни единого реала от своих родителей, и даже муж и жена не показывают друг другу деньги, которые попали в их руки; то, что каждый приобретает, он закапывает там, где считает надежным (7), и поэтому ни у кого нет ничего принадлежащего ему, а когда они умирают, после них остается лишь немного скота или сельскохозяйственных орудий или аналогичных предметов.

За любой доблестный поступок на войне король вознаграждает даром в виде украшения или цепи; это немедленно записывается, и получатель дара может владеть им только в течение жизни, а после его смерти он возвращается королю (8), который неизбежно наказал бы смертью его сыновей и наследников за невыполнение этого требования. И именно по этой причине никто никогда не расстается с такой ??наградой; ибо помимо того, что это символ почести, считается тяжким грехом платить за то, что было таким образом неправильно использовано.

(1) То есть Будда.

(2) Ковадо (букв. "локоть") — старинная португальская мера длина, равная примерно 0,66 метра. Статуи Будды высотой в восемнадцать локтей можно найти в большинстве вихар.

(3) Или Новый год, который сейчас приходится на середину апреля и является главным светским праздником среди сингальцев.

(4) Сингальцы применяют две системы летосчисления. Буддийская эра начинается в 543 году до нашей эры, а сакская — в 79 году нашей эры. Похоже, что Рибейро перепутал их.

(5) Обожествление не сильно отличается от канонизации, хотя обычно поклонение побуждает страх. Раджа Синха был обожествлен после смерти.

(6) Сравните обряд коу-тоу китайцев. Сингальских королей приветствовали таким образом — и не только их подданные — до самых последний жней существования независимого сингальского королевства.

(7) Пол его хижины очень часто остается единственным надежным местом хранения сбережений для сельского жителя.

(8) Как и в случае знаков отличия европейских рыцарских орденов.

Глава XV

Понимание, которое эти язычники поддерживают с дьяволом

С дьяволом у этих людей есть близкое понимание (com o demonio tem continio pacto), которое они используют в разнообразных колдовских обрядах (feiticarias). Когда кто-нибудь из них болеет, они применяют те лекарства, которые им известны, потому что они хорошо разбираются в травах; если они оказываются бесполезными, они берут доску, на поверхности которой лепят из глины фигурку больного в низком рельефе. Затем они оповещают об этом всех своих родственников и друзей обоего пола и в назначенный день устраивают праздник, а примерно в девятом часу ночи все собираются возле дома в подходящем месте. Здесь, после завершения развлечения, они становятся в круг, оставляя посередине пустое пространство, после чего зажигают множество факелов, бьют в свои барабаны и играют на флейтах, и так ??продолжается в течение целого часа. Затем одна из приглашенных девушек, которая, по их словам, должна быть девственницей, встает, танцует под звуки музыкальных инструментов и пение прохожих, и кружится. Вскоре она бросается на землю, изо рта ее течет пена, а глаза горят как угли. Сразу же один из них обращается к ней со многими мольбами, говоря, что больной всегда был очень дружелюбно настроен к нему и всегда показывал это, угощая его лучшими фруктами; что он не должен позволить ему умереть, а рассказать им о каком-нибудь средстве исцеления от его недуга. На это дьявол вещает устами девушки и говорит, что они должны сделать для его выздоровления. Некоторые выздоравливают, а некоторые не получают никакой пользы; если бы потом они пожаловались ей (девушке) на его смерть, она бы сказала, что они его не поняли.