— Да, окирпичивать их не стоит, неудобно вышло бы... — Курт содрал с головы собственные наглазники и устало потер глаза. — Жаль. Такой шедевр технологии сквозь пальцы уплывает, а все, что мы можем — наклеить на них наше лого.
— Возможно, шанс появится в будущем. Пока что следует порадоваться хотя бы тому, что у нас появится еще один мгновенный канал в Пояс.
— Радуюсь, радуюсь... Что с девчонкой? В каком она состоянии?
— Отсыпается после тяжелой ночи.
— Не позволяй ей расслабляться. Если с ней ничего не случится, пусть добросовестно отрабатывает поставленную задачу. Вдруг да выйдет толк. И... все-таки не нравится мне, что WOGR в ее отношении по-прежнему темнит. Они уже тринадцать лет вкладываются в гигантскую операцию прикрытия, платят нам за участие, но так и не объяснили, почему настолько в ней заинтересованы. А мы ведь им ни в одном глазу не конкуренты. А теперь вот история с космосом и супер-наглазниками. Ладно. Пока закрываем тему. — Курт снова опустил наглазники. — Следующий вопрос. Дай, пожалуйста, операционную сводку за третий квартал по ЕМЕА и свяжи меня с Чапецки через двадцать минут.
(Примечание: Мисс Марпл. О моем разговоре с Куртом Лиза не знала и знать не могла. Но поскольку мемуары призваны показать предысторию событий, по просьбе Хины я добавила заметки из своего личного архива. Он, к счастью, имел резервные копии в других географических зонах, а потому уцелел. Курт не возражает.)
150.040 / 28.11.2100. Даллас. Аттила
Не хочу особо распространяться о том, чем занимался на Земле в тот раз. Десятидневный отпуск в моей родной Венгрии (штат на юго-востоке Соединенных Народов Европы, если кто не в курсе). Семья с уже повзрослевшими племянниками, быстро испарившаяся ностальгия по юности, обернувшаяся скукой, очередной глобальный локдаун из-за очередной сезонной волны, шаттл в САД (давно хотел посмотреть на Йелоустон, раз уж в кои-то веки выдалась оказия вернуться на Землю), все такое. Последний раз я спускался в гравитационный колодец семь лет назад. По большей части я проводил время, кочуя по орбитальным платформам и верфям в командировках от нашей BWW. И вот оказалось, что несмотря на всю компенсирующую химию, которую я добросовестно принимал, и постоянные упражнения на тренажерах, моя физическая форма, мягко говоря, не блистала. Мог бы и раньше догадаться по уже довольно заметному брюшку и массе, недавно перевалившей за семьдесят пять, что для моих ста семидесяти двух сантиметров длины уже как бы чересчур.
Однако же человеку свойственно не замечать того, чего он замечать не хочет, и я твердо верил в свои выдающиеся мускулы и выносливость. Пока я перемещался в Венгрии на такси и автобусах, мускулы даже пытались соответствовать, хотя постоянный вектор ускорения ощутимо пригибал загривок к земле. Однако в американском национальном парке, когда я самонадеянно решил пройти однодневной двадцатимильной трассой по местным лесам, уже через два клика вымотался настолько, что полчаса отдувался, сидя прямо на траве. Ну, а потом у меня все-таки хватило ума обозвать себя идиотом и вернуться. Хорошо, что не взял проводника, как усиленно предлагали, и моего позора никто не видел. И вдвойне хорошо, что при почти нуле градусов после привычных плюс двадцати семи в жилых отсеках все-таки умудрился не простудиться.
Однако же настроение после такого фиаско совсем не улучшилось. А потом вдруг оказалось, что запланированный из Сан-Франциско рейс на платформу Љ170 не состоится: шаттл при возвращении на Землю умудрился совершить жесткую посадку и основательно раздолбать шасси. А запасного у компании не оказалось. Да, деньги за билет вернули молниеносно, даже с небольшой компенсацией за неудобства, только что толку? У меня накрылась еще и стыковка с орбитальным рейсом на мою платформу (минус двадцать процентов тарифа за позднюю отмену). А главное, оказалось, что все остальные рейсы из Фриско на орбиту забиты под крышу. Само собой. До Рождества оставался еще месяц. Однако в само Рождество цены на билеты и пребывание на туристических платформах просто космические (во всех смыслах), так что путешественники победнее предпочитают летать на экскурсии пораньше. Ситуацию не улучшало и то, что всего ничего оставалось до празднования начала двадцать второго века (для идиотов его уже отметили первого января сотого года, но как же можно упустить шанс окучить ту же делянку повторно?) В общем, через три дня места еще имелись, но за день до вылета — уже безнадежно. А мне, знаете ли, на работу, а не распродажи, где халтурные чинские сувениры и техника с Земли продаются в пять раз дороже их же на самой Земле.
В результате лихорадочного поиска мне повезло-таки найти место на рейсе из Далласа. Шел он на платформу Љ92, малопопулярную во всех смыслах — специализируется она как перевалочная база между Землей и Поясом, туристических аттракционов там нет, а есть только бесконечные хранилища для контейнеров и металлических болванок. Шаттл тоже был грузопассажирским, часть места занимал грузовой отсек. Было в нем только двадцать мест для пассажиров и одно для стюардессы (да-да, именно так: стюардесса на полугрузовой лоханке, а я здесь при чем? не мой цирк, не мои обезьяны). Имелось, правда, и два неожиданных плюса. Первый — нашлась почти мгновенная стыковка с рейсом до целевой двести двадцатой верфи. И второй: все-таки исторический космопорт, один из первых в мире. Наверняка от первых взлетных полос ничего уже не осталось, если они вообще существовали: кажется, полтора века назад в космос летали как-то иначе. Тем не менее, сам по себе исторический флер внушал почтение. Я поспешно купил билет, после чего полез в Сеть за точными сведениям. Облом: оказалось, что в Далласе космопорт построили каких-то тридцать лет назад, а первые космодромы располагались где-то во Флориде и в северном Чжунго. Ну, что делать. Нельзя ожидать от жизни всего, верно?
Поскольку я, к счастью, не пошел на трассу пешком, у меня остался порядочный запас времени, чтобы перелететь в Даллас, сдать анализы и даже слегка отоспаться в гостинице при космопорте. Воскресным утром я выбрался из капсулы отеля, принял душ и, слегка поколебавшись, влез в комбез. В свой собственный комбез, сделанный под заказ в Поясе. Громоздкими скафандрами, выдаваемыми монтажникам фирмой, я уже был сыт по горло, а комбез внезов сидел на мне как вторая кожа и массу имел в три раза меньше. В земном тяготении таскать его на себе гораздо легче, чем в руках, да и доплачивать за лишнюю массу не приходится. Шорты, рубашку и ботинки я выбросил в мусорную корзину: возвращаться на Землю раньше, чем через десяток лет, я не собирался. В руках у меня остался только шлем, перчатки я сунул в штатные зажимы на бедрах, а единственный купленный на Земле сувенир — деревянная сова — уместился в боковом кармане. Выглядел я, в понимании местных, странно. В гостинице, и в залах на меня открыто глазели, а служба безопасности, не сумевшая меня просканировать перед посадкой, едва не заставила раздеться догола, чтобы проверить, не скрыл ли я под комбезом игломет или десяток килограммов наркоты. Ну, например в мешковатой на брюхе части — запасе под растяжение позвоночника в безвесе. Начальник смены, к счастью, оказался вменяемым, так что меня все-таки пропустили. Моего настроения эпизод совсем не улучшил, так что отпуск, можно считать, не задался от начала и до самой финальной точки. Тьфу. Лучше бы я билет купил на какой-нибудь круизный лайнер. Тоже скука смертная, но хотя бы без изнуряющей земной тяжести. Да и со знакомыми, может, удалось бы повидаться.
Из двадцати пассажиров, собравших в секции ожидания, девятнадцать, включая меня, выглядели обычными работягами-монтажниками. Только одна персона обращала на себя отдельное внимание: девица лет двадцати пяти или около того, в короткой юбке, легкой блузке с золотистыми нитями и на высоченных копытах с каблуками сантиметров десять. Рядом с ней возвышался здоровенный и, вероятно, массивный чемодан с гигантской эмблемой VBM, а наглазников как у нее я вообще никогда не видел — ни на Земле, ни на платформах, ни у внезов. Широкая оправа закрывала лоб почти до самой линии угольно-черных волос. Судя по той части лица, что еще оставалось открытой, девица могла оказаться симпатичной... а может, и нет. Неважно. Такая птичка весьма высокого полета явно не для меня: либо любимая дочурка богатых родителей, либо представитель пафосного корпостейта, возможно, той же VBM. Да и выбирается в безвес, видимо, впервые, иначе надела бы шорты вместо юбки, которая в безвесе торчит в любую сторону, только не "вниз". Предложишь такой снежинке этти, так она, наверное, сразу в суд потащит за жуткую травму своей нежной психики. Нафиг, нафиг. Пусть кто-то другой ее клеит. А меня уже завтра ждет увлекательный извращенный секс со своей монтажной бригадой, которая наверняка успела забыть лидера и разболтаться по самое не могу. Интересно, как их там Лера без меня в узде держит? Смонтировали ли они уже третью секцию или... Стоп, нет. О работе — завтра. Сегодня у меня еще отпуск.
Девица тоже обратила на меня внимание, единственная из всех спутников. Она даже просветлила окуляры и с интересом оглядела меня с головы до ног. Потом ее губы шевельнулись в неслышном вопрос. Склонив голову на бок, она, похоже, прислушивалась к чему-то, транслируемому через височные динамики. Потом в ее глазах вспыхнул новый интерес. Она даже приоткрыла рот и склонилась в мою сторону, но потом спохватилась, откинулась на спинку кресла и снова затемнила линзы.
Ждать долго нас не заставили. Уже через десять минут нас запихали в автобус и повезли через поле, где в паре кликов, если верить дальномеру моих окуляров, стояли бустерные рамы с уже зацепленными шаттлами. На кой их располагали на таком расстоянии, оставалось выше моего разумения. Понятно, что случайно включившийся твердотопливный бустер уже не выключишь, да только для него и расстояние в несколько кликов не проблема. Рамы стояли носами как раз в сторону жилой застройки по ту стороны разгонной полосы. В случае чего останется вместо нескольких многоэтажек смесь бетонно-стеклянного крошева и кровавого фарша. Почему не сажать пассажиров рядом со зданием космопорта, никакая логика подсказать не могла.
Во время посадки я с интересом понаблюдал, как девица затаскивает по трапу свой чемодан. Видимо, ей никто заранее не объяснил, что на таких плебейских лоханках нет багажных отсеков и весь багаж приходится таскать с собой. На ровной поверхности чемодан ехал сам, но взбираться по лестнице не умел, так что ей пришлось затаскивать его рывками со ступеньки на ступеньку. Кто-то из пассажиров предложил ей помощь, однако она огрызнулась "Нет, спасибо!" таким тоном, что тот аж отпрянул. Трап она осиливала минимум две минуты, а половина пассажиров терпеливо ждала конца действа.
Внутри шаттла милая девица-стюардесса в фирменной униформе (вполне симпатичные мини-шортики и не менее симпатичные ножки) принялась помогать девице закреплять чемодан в держателе, пока остальные влезали в свои страховочные сети. Сеть рядом со мной поначалу осталась пустой, но предчувствие меня не подвело: та самая девица начала устраиваться в ней с помощью стюардессы. Да, она совершенно очевидно летела в первый раз, поскольку путалась в сети совершенно как младенец. Терпению стюардессы, которая несколько раз выпутывала и пристегивала ее конечности, я мог только позавидовать. На всякий случай я проверил аварийные пакеты в кармане своей сетки: если что, реагировать придется именно мне. Иначе именно я получу в физиономию содержимое ее желудка (она ведь еще и позавтракала плотненько перед полетом, к гадалке не ходи). Пакеты имелись, что слегка, но не до конца успокаивало.
Кое-что, однако, выбивалось из ее сложившегося образа богатенькой бездумной особы. Она тихо чертыхалась себе под нос, причем на нескольких языках сразу (помимо английского, я определенно опознал французский и испанский), но без унылого раздражения, а, скорее, с весельем, словно на каком-то аттракционе. На ее губах то и дело мелькала ироничная полуулыбка, и она ни разу не высказалась в адрес помогающей стюардессы. В черных глазах за вновь просветленными линзами наглазников играл живой интерес. Уже пристегнутая, она с явным любопытством озиралась по сторонам, читала инструкции на потолке над головой (честное слово, читала!), всматривалась в курсовой экран, на котором неторопливо крутилась схема полета. Конечно, вряд ли она понимала что-то в сопровождающих траектории цифрах и аббревиатурах. Ее губы временами почти беззвучно шевелились, после чего она явно прислушивалась к височным динамикам: видимо, по-прежнему с кем-то общалась. Ну, наверняка жених, муж или партнер — такая (наверное) симпатяга не может быть одинокой.
Однако когда шаттл дернулся вслед за тягачом, вытаскивающим его на стартовую полосу, она слегка, но заметно напряглась и закусила губу. Я ее понимал. Двадцать пять лет назад, когда я впервые поднялся из колодца в безвес, шаттлы были куда менее комфортными, чем современные модели, и наш нынешний недалеко от них ушел. Он явно видал виды: внутренняя термоизоляция кое-где заметно отставала и пожелтела от времени и плохо отмытой грязи, сетки явно растянулись, микроскопические окна наглухо закрывали термощиты, вероятно, никогда не открывавшиеся. Да и снаружи он выглядел отнюдь не сияющей игрушкой. Сколько ему лет — пятнадцать, двадцать? Взлетать в таком ржавом грузопассажирском корыте совсем не подарок судьбы, а впервые — особенно. Даже привычка к самолетам вряд ли помогала ей сейчас справляться с клаустрофобией в наглухо запечатанной трубе с единственным иллюзорным окном наружу — курсовым экраном.
— Леди и джентльмены! — стюардесса встала у передней стенки, выпятив симпатичное бедро и зачитывая стандартную лекцию. — Приветствую вас на борту шаттла "Джон Эпстейн" компании "Эльдорадо". Через несколько минут наш шаттл начнет полет к орбитальной платформе номер девяносто два, расположенной на геостационарной орбите над Тихим океаном. Полет сочетает несколько стадий ускорения с периодами полной невесомости и займет примерно три часа. Траектория подъема не требует привычки к высоким ускорениям, но отстегиваться в полете от страховочной сети категорически не рекомендуется. Предупреждения появляются на экране, а также транслируются по внутренней сети шаттла. Прошу убедиться, что ваш аварийный телеметрический канал открыт для анонимного доступа в течение всего полета, чтобы управляющая система могла вовремя среагировать на изменения в состоянии здоровья...
Я отключился от стандартного речитатива, который давно мне осточертел. Схему полета я уже прочитал, все остальное не представляло никакого интереса. Впереди ждало несколько часов нудятины, так что следовало понять, что из моего богатого оффлайн-запаса стоило посмотреть. Сеть шаттла тоже предлагала полторы сотни названий на выбор, так что стоило покопаться и в них. Или... я все-таки не выдержал искушения и открыл документацию по проекту, прикидывая, насколько моя бригада уже продвинулась без меня. Лера — отличная монтажница, ответственная и грамотная, но в делах управления людьми на нее пока что полагаться опасно. Молодая еще все-таки, чтобы такую толпу мужиков в руках держать. Из коротких сообщений вытекало, что все в порядке, но я ее знал: она ни за что не призналась бы в проблемах, способных вытащить меня из отпуска. Хильда, конечно, ей поможет, но...
