Бобков представил себе перспективу и кровожадно усмехнулся. Инопланетянин сразу даёт очень многое, чтобы умолчать об остальных возможностях. Ну и чёрт с ними, того, что уже предложено — за глаза хватит на годы работы. Надёжных людей единицы, да и останутся ли они надёжными, узнав такую тайну — большой вопрос.

— А что значит зона контроля?

— Во времени — годичная перспектива для прогнозов высокой степени вероятности. В пространстве — в режиме радара, я сейчас контролирую радиус около пяти километров, а медведя могу взять под контроль за километр.

— А человека?

— Пока только при непосредственном контакте. Чем теснее контакт, тем быстрее воздействие. Рукопожатия вполне хватает.

— Ты на меня воздействовал?

— Только проверил состояние здоровья. Для страховки. Чтобы не довести вас до инфаркта. Всё-таки вы уже пожилой человек, а сведения всё-таки довольно волнительные.

— Я бы сказал — шокирующие. Ну, и как у меня здоровье?

— Лучше, чем я думал. Инфаркт вам в обозримом будущем не грозит.

— Ты не смог бы вылечить инфаркт?

— Ни разу не пробовал, лучше не рисковать. Вдруг не смогу?

— Почему-то я уверен, что сможешь.

— Смогу. — кивнул Воронов, — Но воздействие на таком уровне не останется только в виде излеченного инфаркта. Вы перестанете быть обычным человеком и станете таким, как Сергей Сергеевич. Будете потом от обычных людей в лесу прятаться.

— У тебя это заразное?

— Можно и так сказать. Для такого воздействия мне требуются ресурсы другого измерения. Того, что Сергеич называет 'за Кромкой'. Побывав за этой Кромкой, прежним вы уже не останетесь, часть вашей души продолжит жить там.

— Понятно, что ничего не понятно. У меня осталось два вопроса. Почему ты решил именно мне помогать и что за это потребуешь?

— На первый вопрос я уже отвечал. Вы тот человек, который способен это сделать. Создать организацию, которая перехватит Власть и вылечит общество. Прежде всего русский народ, конечно. Родной мне здесь народ.

— Для чего это нужно тебе?

Воронов на секунду задумался.

— Время нужно потратить с толком. Я себя ещё не полностью осознал, но кое-что уже сформировалось. Считайте меня русским патриотом. Страна меня вырастила и выучила чему могла, да ещё и стипендию платила, теперь я перед ней в долгу.

— Может быть советским патриотом?

— Может быть и так, — кивнул Воронов, — но только в той части, в которой это не противоречит патриотизму русскому. В прошлом для меня тайн нет, а ваше советское прошлое очень сильно разное. Я патриот периода с тридцать восьмого по пятьдесят третий. Нынешняя власть меня не устраивает, ни как русского, ни как советского. Да и вас, я думаю, тоже. Так ведь?

— Так. Ты на меня сейчас воздействуешь?

— Только в качестве оппонента. Возможности не применяю принципиально.

— Почему?

— Свобода воли. Вы должны сами захотеть спасти свою страну. Вы лучше всех информированы о состоянии дел, поэтому агитировать вас не считаю нужным. Хотите — спасайте, не хотите... Предателей я вам всё равно сдам.

— Агитировать меня не надо. Подскажи, что мне делать, Максим?

— Подсказал же уже. Готовить государственный переворот, Филипп Денисович. Время пока терпит, но лет через пять нужно быть полностью готовыми. А до того вам предстоит собрать организацию единомышленников. Партию, Орден, или другую секту. У вас есть для этого возможности (учитывая мои) с хорошими шансами на успех.

— По-твоему, Партия и секта — это одно и то же?

— Это не по-моему одно и то же, а по факту. Партия, родившая Веру для сотен миллионов — это уже новая церковь, со своей религией, а партия, зацикленная только на захват, или удержание Власти — это просто секта. Религию Коммунизма и церковь КПСС убил Хрущёв на Двадцатом съезде и вернуть Веру уже никак не получится. Хрущёв отверг главного Пророка, свернул с пути. КПСС впал в ересь и превратился в секту. Процесс необратим. Вам никто уже не верит, да вы и сами это знаете. И знаете, что это неверие справедливо, оно вполне по заслугам вашим. Аминь.

Воронов сидел вполоборота и вроде смотрел на хлопочущего около мангала Завьялова, но Бобков остро почувствовал нацеленный именно на него взгляд. Взгляд, который внимательно разглядывает каждую клеточку его мозга и контролирует в нем каждый импульс. Третий глаз? Прав Сергеич, это он меня завербовал. Ну и хрен с ним. Врать не имеет смысла.

— Знаю. Из кого формировать новую Партию?

— У вас десять тысяч подчиненных и под тысячу знакомых.

Да, это так. Но три четверти из них просто попутчики-карьеристы, которым нельзя доверять ничего важного. КГБ давно стал конторой, в которой многие просто делают себе карьеру. Чистки рядов не происходит, грязь копится. Стоящих людей мало, кадры, в основном, отбросы. Воронов услышал его мысли.

— Отбросов нет, Филипп Денисович, есть доступные ресурсы. Сталин умел правильно их использовать, и вам придётся этому научиться. На своём, правильном, месте, любой отброс может принести пользу. Вам понадобятся деньги, без них в вашем мире никак... Понадобятся миллионы, а может и миллиарды. Кто их будет собирать? Ведь деньги — это грязь. Для этого и пригодятся ваши отбросы. Которых потом будет не жалко. А людей нужно поставить только на контроль исполнения и финансовых потоков.

— Миллиарды? Максим? Ты шутишь?

— Нет, товарищ генерал. Почти треть экономики страны находится в теневом, то есть криминальном обороте. Треть, Филипп Денисович. С них и нужно получить необходимое вам без лишнего шума. Ценные кадры на это дело не поставишь, их мало, да и пачкать в этой грязи не желательно, а вот кадры из отбросов будут на своём месте.

— Воровать ведь будут.

— Конечно будут, на то они и отбросы. И это очень хорошо. Пусть воруют. Вам жалко этих дурацких бумажек? Зато они станут именно теми Злодеями, которых будет ненавидеть народ. Как бояр при Иоанне Четвёртом. Народ будет ликовать, когда их начнут садить на кол. Не нужно морщиться, товарищ генерал. Я ищу выход из тупика, в который вы сами себя загнали. Отбросы — это ресурсы. Прямо действовать вы ведь не сможете, вся теневая экономика контролируется очень большими партийными шишками, которые для вас неприкосновенны. Вам остаётся только воздействие через их холуёв — судейских, прокурорских, милицейских, которых предстоит поймать на горячем, завербовать, и сплести из них сеть. В этом процессе найдётся применение каждому отбросу.

Филипп Денисович идею оценил моментально. Теневая экономика для него, начальника Пятого управления КГБ СССР, была, что называется, не подмандатна. Там все высшие фигуранты лучшие друзья самого Дорогого Леонида Ильича. Но это если действовать в привычных рамках. А вот подобраться снизу и противодействовать соответствующим образом, с жёсткой вербовкой ключевых фигур, да под легендой передела сфер влияния, то отбросы не только обложат данью теневиков, но и попутно соберут массу полезной информации. Попутно соберут. Сами. Просто потому что она им самим будет жизненно необходима. Захоти он собрать такую информацию традиционными методами — не получил бы ничего, кроме проблем. А за отбросы в ответе служба внутренней безопасности, в которой все как один самые натуральные отбросы. Значит что? На это дело нужно отрядить самую хитрую и алчную сволочь, чтобы они для себя старались. А потом? У своих воровали, крысы!

— Это было бы неплохо. Только кто всё это будет контролировать?

— Вы, товарищ генерал. Казна — это дело такое... Кому попало её не доверишь. Вам предстоит добиться лояльности армии, а деньги — это неплохой инструмент. Из них можно сделать и намордник, и поводок.

Умеючи можно. За пять то лет и с миллиардами... Для такого паскудства можно те же отбросы задействовать. То есть, те же кадры отбросного назначения. Действительно — отбросов нет, даже такие ресурсы нужно экономить.

— Лояльность только армии? А МВД?

— Им придётся устроить показательную порку, Филипп Денисович. Поэтому никого из них лучше не вовлекать и не обнадёживать. Там всё насквозь прогнило. К тому же, это сблизит новую власть с народом. Для вас ведь не секрет, что в республиках Средней Азии и Закавказья чины в структурах МВД продаются и покупаются?

Не секрет. Но поделать с этим пока ничего нельзя. Своё же начальство работать не даст.

— Без переворота никак нельзя обойтись, Максим? Ты же наверняка знаешь всех предателей.

— Я знаю всех, кто уже предал. Знаю тех, кто предаст с вероятностью девяносто девять процентов. Но идеи коммунизма готовы предать больше половины граждан страны. Гораздо больше половины, примерно три четверти. Такой коммунизм им не нужен. Они хотят великих целей, а не потратить свою жизнь на партийную карьеру, чтобы заслужить допуск к спецраспределителям. Это низы, которые не хотят. Движущая сила вашей революции. Объедините их общей целью и победа в кармане.

— И какая у нас будет новая общая цель?

— Не знаю. Нельзя сразу поднимать флаг 'Россия всегда права', это породит реинкарнацию нацизма в новой причудливой форме, значит нужен промежуточный этап. Примерно такой, как сейчас у американцев — 'Может быть моя страна и не права, но это моя страна'. И начать придётся с исторического примирения. Без Рюриковичей и Романовых не состоятся бы и СССР. Без Сталина он бы не выжил. Они наши славные предки, мы живём в самой большой стране мира благодаря им, в том числе. Ведь даже Николай-Кровавый не только войны проигрывал, но и Транссиб построил. Из того, что мы сами обливаем грязью собственную историю, выгоду извлекают только враги, Нужна стройная идеология, надёжный хребет через всю историю Русской Цивилизации. Озадачьте этим Льва Николаевича Гумилёва, вам просто необходимо привлечь его на свою сторону.

— Гумилёв, который сын Ахматовой?

'Инопланетянин' молча кивнул.

— Значит, от социализма мы отказываемся?

— Социализм — это уже одна из важнейших народных скреп, от неё нельзя просто так отказаться. Это важная часть русской истории, которой нужно гордиться. Гордиться именно как частью истории, с её героическими свершениями, а не нынешним состоянием. Нет предела совершенству. КПСС не справился, а у вас может получиться.

— Надеюсь на это. Теперь второй вопрос. Что ты потребуешь от меня взамен?

— Не потребую, попрошу. Об услуге лично мне, в пределах ваших возможностей.

— Мои возможности в чём-то превышают твои?

— Я не хотел бы сейчас раскрывать свои возможности, Филипп Денисович, тем более что для вас это особого труда не составит. Когда меня призовут в армию, я хочу попасть служить в определённую воинскую часть.

— Какую?

— Она пока не сформирована. Номер части я вам сообщу, когда придёт время. До того ещё полтора года, вы уже успеете убедиться в моей полезности и в том, что я не собираюсь шпионить на врагов.

— В этом я уже убедился. Чем смогу — помогу. Я тоже не всесилен, тем более что воинская часть ещё не сформирована, кто знает, кого туда будут набирать. Может быть только членов Политбюро. В любом случае, обещаю приложить все усилия, но этого мало. Если это возможно, то труда не составит, а если нет...

— То на нет и суда нет, — охотно согласился Воронов, — я не требую от вас невозможного. Как раз сейчас происходит формирование группы специального назначения КГБ СССР 'Вымпел'. На базе того сборного отряда, который штурмовал Дворец Амина. Ответственный — начальник отдела 'С' Первого Главного Управления, генерал-майор Дроздов. Я хотел бы попасть служить именно туда, но есть сложность. Часть офицерская, как и 'Альфа', а призовут меня рядовым.

— Ты ценный специалист, МГУ с отличием, знаешь четыре языка в совершенстве, дипломная работа засекречена. Я смогу найти там для тебя место, тем более что время на подготовку есть. Но этого мало, проси ещё.

— Ещё? Извольте, ваше высокопревосходительство. Раз уж влезли в этот Афганистан. На среднем востоке, нам понадобятся наши имамы. Религия — это точно такой же инструмент, как и деньги, или вооружённые силы, будет очень глупо, если мы от него откажемся.

— Как я смогу определить, наш это имам, или нет?

— Никак не сможете, это определю уже я. А ваша задача — отсеять заведомо очевидных врагов, сэкономив тем самым моё время. Сейчас нам не нужны умные имамы, нам нужны только лояльные. Из них в процессе будем делать умных и влиятельных. И ещё одно, я буду контактировать только с одним вашим человеком. Следить за мной даже не пытайтесь, только сами себе навредите.

Воронова прервал Завьялов, снявший шашлыки с углей.

— Всё готово, товарищ генерал-лейтенант, прошу к столу.

Хотя ветерок и сносил дым в сторону, запах сбрызнутой уксусом жареной на углях косули доносился весьма отчётливо и аппетитно.

— Пообедаем, Максим?

— Приятного аппетита, Филипп Денисович, я не голоден. Прогуляюсь пока, с вашего разрешения. Люблю гулять по лесу. Меня не ждите, я сам до дома доберусь. Если возникнет что-то срочное, передам через Андрейченко. Или вы передавайте.

— Андрейченко надёжный?

— Если использовать его на своём месте, то да. Передавать он может всё без искажения. Потом придумаете для него должность. Приятного аппетита.

* * *

Дальняя ретроспектива. Подполковник Андрейченко. 6 марта 1981 года.

— Где мы?

Подполковник Андрейченко огляделся. Кругом была полная темнота, но прямо перед ним эта темнота сгущалась в настоящий Мрак. Мрак воспринимался как материальный и мало того... Он был живой! И при этом словно светился темнотой, постоянно меняя свою форму, будто бы играл какими-то причудливыми геометрическими фигурами. А ещё он внимательно смотрел на подполковника, смотрел прямо в мозг до самого позвоночника, смотрел прямо в память и ковырялся в ней. Это было довольно жутко, но в то же время почему-то захотелось слиться с этим Мраком, стать его частью. Андрейченко уже потянулся к нему рукой, но в это время с привычным звуком щёлкнул выключатель, осветив какую-то комнату, в центре которой стояло кресло, похожее на кресло из женской парикмахерской с феном-колпаком для сушки волос. И именно в этом колпаке от света спрятался Живой Мрак! Воронов внимательно посмотрел Андрейченко в глаза и понимающе усмехнулся.

— Именно там, куда вы и хотели попасть, товарищ подполковник.

— 'За Кромкой'?

— Если смотреть с той стороны, то можно и так назвать. На мой вкус мрачновато, но довольно романтично, вполне в духе Сергеича. Физики называют это пятым измерением, и существует оно для них только в теории.

— И от чего у Сергеича тут крыша поехала?

Воронов снова усмехнулся.

— Не знаю. Не интересовался. Наверное, ему свет не зажгли, а в темноте здесь можно всякого насмотреться. Так что вы без меня сюда лучше не ходите, товарищ подполковник.

Андрейченко вдруг понял, что теперь он сможет попадать сюда по собственному желанию, но ... Снова оказаться рядом с этой 'Тварью' в темноте совсем не хотелось, тем более в одиночку. Хотя, сейчас она ощущалась какой-то не то чтобы доброй, но вполне послушной и полезной, словно искушая.

— Я постараюсь, Максим.