"Колобок" представляет

Мадина уже думала, что никогда не доберется до клятой квартиры. Она открыла дверь своим ключом; Сережа вошел за ней, и она тут же заперла ее изнутри.

Лейтенант понял, что лоханулся.

Вместо обещанной шикарной квартиры наверняка не существующего дяди он узрел обшарпанные стены, полосатые матрацы на полу и странную компанию из двух девушек, одного качка и одного черного кота, которого качек держал на руках и рассеянно поглаживал.

— Наше вам здрасьте, — сказала одна из девушек, — милости просим, садитесь, — и указала на матрац.

Качек приземлился рядом с Сережей, и открыл то, что поначалу показалось лейтенанту обычной папкой.

Мы не бандиты, не воры и не убийцы, — мягко сказала Мадина. — Послушайте нас, Сережа. В тюрьме находится один хороший мальчик, который попал туда незаслуженно. Его имя — Дмитрий Голубев. Знаете такого? Дима — наш друг, даже больше, чем просто друг; от его освобождения зависят наши жизни.

Почему?

Понимаете, Сережа, на нас... Как бы это точнее сказать? На нас наехали. Если Дима не выйдет на свободу, то нам грозит большая опасность.

Сережа задумался, и крепко. "Звездочку" он получил за молчание и пассивное участие в деле, суть которого ему не объяснили. Стоит ли верить этим людям, живущим в каком-то подобии наркопритона? Но они не похожи на наркоманов. Прилично одеты, у них есть компьютер. Сняли квартиру для разговора? Тоже непохоже. Для чего тогда матрацы? Значит, они ночуют здесь. Родственными узами, явно, не связаны, но живут вместе. Устроили "групповуху"? Нет, навряд ли. К чему тащить на такое мероприятие кота? Странная компания, что и говорить. Среди Диминых друзей таких не было; во время экспресс-следствия Сережа говорил с родителями Димы, и видел фотографии, хранящиеся в фотоальбомах. Такую яркую четверку сложно не запомнить, особенно Мадину.

Он невольно обратил взгляд на круглые коленки стоящей в дверях Мадины, и подозрительно долго на них смотрел. Так долго, что сама Мадина наклонила голову.

— Вы не о моих коленках думайте, — возмутилась она, — а о деле.

— Хорошо, — Сережа сглотнул. — Не болит больше коленка-то?

— Спасибо, не болит. А что?

— Я помогу, — решился Сережа, которому ход Диминого дела абсолютно не нравился, — Расскажу все, как было. Подробностей я не знаю, но в общих чертах...

...Когда мы приехали на место происшествия, то застали там Голубева и потерпевшего. Потерпевший почему-то был одет в тулуп, хотя жара стояла за 20 градусов. Когда приехала "Скорая", выяснилось, что нож — бутафорский, прикреплен к тулупу, но его уже успели сфоторгафировать журналисты. Неизвестно, как они узнали про убитого. Сделали несколько снимков — и укатили. Потерпевший был жив, но замерз до посинения; его электрошоком в чувство приводили. При нем нашли несколько дискет: 3.5 дюйма. Дискеты пустые. Дело поручили вести мне. Я сразу решил, что Голубев невиновен, но через сутки после начала следствия меня вызвал начальник отделения, майор Опенкин. Он распорядился повесить дело на Голубева и сказал, что потерпевший умер. В морге тела не оказалось.

Мы знаем, — сказала темноволосая девушка, — Извините. Продолжайте.

Другая девушка нервозно хихикнула, но парень цыкнул на нее, и она утихла.

— В отчете, — продолжал Сережа, — в графе "причина смерти" стояло — колотая ножевая рана. Я проверил все городские больницы, но потерпевшего нигде не было. А Опенкин в тот же день поздравил меня с успешным завершением дела и повышением в звании. Я не стал отказываться от "звездочки", но попытался выяснить причину такого отношения к этому делу. Объяснений я не получил, но Опенкин настаивал на том, что все уже не важно, и сделано правильно.

Сережа замолчал, глядя в пол. Черный кот подошел к нему и потерся боком об его ногу.

— Хор-роший пар-рень, — сказал кот, — добр-рый.

Сережа подобрал ноги и испуганно воззрился на кота. Мадина негромко засмеялась:

— Спасибо, Сережа. Вы — золотой человек, — сказала она. — Как вы думаете, где можно замерзнуть в мае?

Вместо ответа Сережа поднял руку, как ученик во время урока:

— Можно спросить?

— Можно, — ответили ему.

— Кто вы и откуда?

С замершим сердцем Сережа ожидал чего-то невероятного. Он предчувствовал, что услышит про НЛО, или про машину времени, потому что видение заживающей прямо на глазах коленки все еще стояло в его памяти.

— Скажем? — осведомилась у подруг и Рыжика Мадина. Рыжик пожал плечами и неопределенно хмыкнул. Катя кивнула. Ленуся отрицательно покачала головой.

— Подумайте, — сказала она, — мы растреплемся первому встречному, а информация дальше не пойдет? Вы уверены?

— Я не болтун, — запротестовал лейтенант Вайтухов, боясь, что ворота этой тайны никогда не раскроются.

— Ну да! — с иронией протянула Ленуся, — а кто здесь выкладывал тайны следствия?

— Так то другое дело? — попытался оправдаться Вайтухов.

— Дело то же самое, — уточнил Рыжик, — Димы Голубева.

Мадина, сложив руки на груди, попыталась оценить ситуацию.

— Два против двух.

— А я? — спросил Кусака, — мое мнение вас не интересует?

Сережа показал на кота пальцем и ошеломленно сказал:

— Во! Опять разговаривает...

— Он еще и вышивать умеет. И на машинке шить* (Трое из Простоквашино. М/ф) , — добавила Ленуся с улыбкой.

— Не умею я шить! — возмутился Кусака. — А вы все точно по фазе двинулись. Да кому он про нас расскажет, а? Майору Опенкину? И тот ему обязательно поверит. А как-же: говорящий кот и все такое... Обычное дело, на каждом шагу встречаются. Лейтенант, ты в психушке когда-нибудь сидел?

— Кусака дело говорит, — согласился Рыжик.

У Сережи внутри — как — будто взрывались разноцветные фейрверки. Его колотило крупной дрожью, так ему хотелось узнать тайну странной компании.

— Хорошо, — медленно сказала Ленуся, все еще взвешивая приведенные Кусакой аргументы, — Ну ты умный стал, убиться тапком... Мы расскажем.

И тут она заговорила, но таким голосом, что и Катя, и Мадина, и Рыжик испуганно вздрогнули: хриплым, рокочущим басом:

— Альфа Центавра знаете? Тамошние мы...* (Гостья из будущего х/ф). Мяса давно не ели...

Сережа вскочил и кинулся к двери.

— Дер-ржи землянина! — понеслось ему вслед. А потом Ленуся вдруг засмеялась своим обычным, приятным голосом.

— Это шутка, — довольно заявила она, — У него стало такое лицо, когда я сказала про Альфу Центавра. Не удержалась.

Мадина свирепо посмотрела на нее и пошла в коридор за лейтенантом, штурмующим запертую дверь.

— Сережа! — позвала она, — Ленуся пошутила. Мы не людоеды. Мы обычные люди, просто обязанные помогать другим людям. Вроде врачей. Или вас, милиции. Или пожарных.

— Обычные! — недоверчиво крикнул Сережа, — У обычных людей раны за десять секунд не заживают! И коты обычных людей не разговаривают!

— Ну хорошо, — согласилась Мадина, — не совсем обычные. Вернее, не совсем из этого времени. Мы из прошлого, — и, глядя на окончательно прибалдевшего лейтенанта, вздохнула, — так получилось. Пройдите в комнату, Сережа. Мы вам все расскажем по порядку.

На кухне в очередной раз кипела вода в чайнике. Матрацы были сдвинуты к центру. Посередине расположился ноутбук. На матрацах лежали попами вверх пять человек и один кот.

— Холодильники есть в любом магазине, — рассуждала Катя, — Но влезет ли туда человек?

— Сейчас проверим, — Рыжик, закусив губу от напряжения, принялся устанавливать связь с Русонетом и печатать запрос о данных на оборудование продуктовых магазинов. Сережа внимательно следил за его работой.

— Холодильники могут быть еще в вагонах-рефрижираторах, — сказал он, — И в морге. Но морговские не подходят, там ниже 0 не охлаждают.

— Фуры, в которых рыбу перевозят, — Катя накрутила прядь волос на палец, явно не осознавая, что делает.

— До чертовой бабушки холодильников, где может поместиться один человек, один тулуп и пять дискет, — подытожил Рыжик, разгибаясь от "черного чемоданчика", — таким путем мы никуда не придем. Тупик.

— Кусака, а ты не можешь по запаху определить, в каком холодильнике был этот полутруп? — спросила Катя.

— На голову встань, может что-нибудь поумнее придумаешь, — меланхолично отозвался кот, старательно вылизывая заднюю лапу.

— Надо же! А я и не знала, что он хамить умеет, — с легким оттенком удивления прокомментировала Мадина.

Сережа опасливо покосился на говорящего кота, и, на всякий случай, отодвинулся подальше. Заметив, это Кусака, совсем по-человечески фыркнул, и вытянул другую лапу.

День медленно, но верно клонился к вечеру. Солнце садилось, и так же верно опускалось настроение у всей компании. Укладывать шпалы никому не хотелось.

— Когда хотят испортить дискеты, их ломают, гнут, но не замораживают, — вдруг изрекла словно проснувшаяся Ленуся.

— Где они? — встрепенулся Рыжик.

— Ребята, мы так не договаривались, — Сережа обвел глазами компанию и испугался, увидев решимость на всех лицах, и даже на морде, — ребята, это вещественные доказательства.

— Вещественные доказательства чего? — ехидно спросила Мадина, — того, что на морозе дискеты портятся? Так это доказывать не надо, это в технической характеристике написано, и в правилах по эксплуатации.

Сережа переводил взгляд с одного на другую. Внезапно краем глаза он зацепил говорящего кота и непроизвольно вздрогнул.

— Ну, так что? — мягко спросила Катя, — из состраданья к ближнему поможешь, или нам подкрепленья просить? С Альфы Центавра.

— Вы же пошутили?! — Сережа умоляюще взглянул на Ленуся, но та сделала на лице отсутствующее выражение.

— Кто знает, — медленно проговорила она. — Мы и сами точно не знаем. Но если попробовать позвать ЧМО, может и получится. Впятером шпалы укладывать еще веселее.

— Ладно, — сдался лейтенант, — но, имейте в виду, я в этого вашего ЧМО не верю. А дискеты... Дело закрыто, завтра утром материалы будут переданы в суд.

— А сейчас твои вещдоки где? — нетерпеливо встряла Мадина.

— В сейфе. В моем кабинете. Но посторонним туда нельзя.

— А где здесь посторонние? — удивилась Мадина, — вот он — задержанный. Только что хотел с машины магнитолу украсть. Хотел, рыженький?

— Ночей не спал, так хотел! Страсть как музыку люблю, — всхлипнул Рыжик, и утер воображаемую слезу.

— А мы — свидетели.

— И кот?

— А что? Он же говорящий.

— Может, он у вас и протоколы подписывать может?

— Запросто, — зевнул Кусака, обнаружив красную пасть, в которую без особого труда мог влезть спичечный коробок боком, — тащи сюда свои протоколы. Я их в момент подписаю.

Здание ОВД было погружено в темноту. Только на первом этаже, в дежурке, горел свет. Там дремал молоденький сержант, уронив голову на телефон, И. О. подушки. Дежурная бригада в соседней комнате мирно резалась в "верю — не верю". Все остальные окна на всех трех этажах были темны, и в длинных коридорах ничьи шаги не тревожили мирный сон вытертых ковров.

За тонкой дверью, в кабинете, неожиданно раздался глухой стук, и, вслед за этим кто-то шепотом матюгнулся.

Можно ли впятером создать толпу? Еще как можно, если дело происходит, скажем, в лифте.

Сережин кабинет был побольше лифта, но ненамного. Обычно там помещались: один стол, два стула, один следователь и один подозреваемый, если его ботинки не превышали 37 размера. Для очных ставок или опознаний лейтенант Вайтухов выпрашивал кабинет у своего соседа, лейтенанта Ефимова. Так же поступал весь второй этаж ОВД, и поэтому компьютер стоял у Сережи. Мало ли что: на ставки и карманников приводят, и прочий уголовный элемент. Один раз модем свистнули. Правда, потом оказалось, что это не карманники, а коллеги из ГИБДД подсуропили, но бдительности это не ослабило.

Мадина стояла на одной ноге и светила маленьким фонариком на руки Сережи, перебиравшего дискеты. Рыжику фонарик был до фонаря, клавиатуру он знал лучше, чем собственную физиономию, потому что пялился на нее намного дольше и чаще.

Ленуся подсвечивала вторым фонариком, стараясь не поворачиваться к окну. На столе сидела Катя, и при свете Ленусиного фонарика изучала фотоальбом: "Способы инсценировки суицида и несчастных случаев". Материалы дела Сергей просмотреть не дал, и на этот раз выдержал характер до конца.

Четвертая ожила, однозначно, — вполголоса произнес Рыжик, вытирая пот. В кабинете становилось чересчур жарко, — здесь, в основном, фотографии. С ними легче, чем с текстом.

— А я всю жизнь думал, что наоборот, — рассеянно заметил Сергей.

— Наоборот только раки ходят, да и то спотыкаются, — буркнул Рыжик и, придавив пальцем невидимую клавишу, тихо провозгласил, — Вуаля! Картинная галерея готова к приему посетителей. Цены на билеты ниже рыночных, но в СКВ.

— Где! — Катя с Ленусей слетели со стола, чуть не сбив с ног Мадину. Кусака, которого в суете бесцеремонно спихнули с коленей, зашипел, и всцарапался к Рыжику на плечо, закрывая обзор.

— Где-то я видел эту круглую физиономию, — задумчиво пробормотал Рыжик.

— Это майор Опенкин, — потрясенно вымолвил Сережа.

— Тот, кто приказал тебе свалить твой полутруп на Диму? — уточнила Мадина и выразительно присвистнула.

— Тихо ты! — зашипели на нее Катя, Ленуся и даже Кусака.

— Выходит, твой начальник был заодно с мафией, а Часовой потихоньку собирал компромат, — задумчиво проговорила Мадина спустя полтора часа, — вряд ли мы узнаем, зачем он это делал,... Может быть, роман собирался написать. Только нам то от этого не легче.

— Почему не легче? — удивилась Ленуся, — с помощью этих материалов доказать невиновность Димы легче, чем пальцами щелкнуть.

— Ничего подобного, — мотнула растрепанной прической звезда финэка, — я, когда бухучет изучала, немного и в юридические вопросы влезла. Боялась, что пригодиться и вот, накаркала. Компьютерные копии для суда ничего не значат, если оригиналов нет.

— А фотографии? — удивилась Ленуся.

— Во-первых, они должны быть черно-белыми, во-вторых — к ним в обязательном порядке должны быть приложены негативы. А с компьютера на принтер что угодно можно выгнать, хоть Рыжика с бюстом Сабрины.

— Это правда, — подтвердил Сережа, и впервые посмотрел на Мадину с чем-то похожим на уваженье, — вы очень умная.

— Ага, — кивнула она, — на шпалоукладке мне IQ — 220 очень пригодится.

— Ладушки. — Рыжик отлип от мониторы и повернулся лицом к народу. — Если справедливости нельзя добиться законным путем, будем добиваться противозаконным. Домашний телефон твоего подосиновика!

— Погон лишусь, — попробовал брыкнуться Сережа.

— Он у него под стеклом, — Ленуся посветила фонарикам и продиктовала, — 27 — 27 — 25. Майор Опенкин Пэ Сэ.

— Заречье, — определил Рыжик, — минут двадцать ему оттуда добираться. Да проснуться, одеться, обуться. Клади все тридцать пять.

— Что ты задумал? — спросила Ленуся.

Рыжик посмотрел на нее с явной симпатией. По никому не понятной причине он относился к ней гораздо лучше, чем к Кате и Мадине вместе взятым. Почти так же хорошо, как к Кусаке.

— Значит так: сейчас ты звонишь этому мухомору и говорит все, что в голову придет, хоть "марсиане напали!", но чтобы через 35 минут он был здесь.