Гарри Поттер и Сила Крови

— Я не позволю!

— Ты хочешь дуэли, Кингсли? — вкрадчиво поинтересовался Северус. — Всё не можешь забыть Белфаст? Так давай продолжим. Тут, конечно, не позиции боевиков ИРА, но места для поединка нам хватит.

Кингсли какое-то время колебался, но потом осторожность взяла верх — он взмахнул палочкой и растворился в воздухе. Северус презрительно усмехнулся, подошёл к мирно пылающему камину и в несколько взмахов палочкой заставил языки пламени позеленеть.

— Сэр, простите, — Эрик подергал его за рукав. — Но что мне теперь делать?

— Вот, — Северус вынул из кармана смятую бумажку и бросил её новоявленному ученику. — Там всё написано. А теперь я бы на твоём месте поторопился — скоро тут будет маггловская полиция, и если ты не хочешь попасть ей в лапы...

Северус прохладно кивнул на прощание и кувырком прыгнул в камин. Эрик сунул бумажку в карман, подхватил свой рюкзак, повесил на плечо чудом уцелевшую гитару, направился к дверям — и, повинуясь безотчётному порыву, подхватил сброшенную негром серебристо-серую мантию, свернул её и запихнул в рюкзак. После чего поспешил к выходу — полицейские сирены завывали всё громче.

Глава 2.

— Вот это да! — восторженно протянула Гермиона, отходя от увиденного. — Это куда круче, чем кино!

— А что такое кино? — поинтересовался Рон.

— Ну вы даете, — удивлённо протянул Эрик. — Неужели магический мир так сильно отстал от человеческого?

— От магглловского... — попытался было поправить Рон.

— Нет, человеческого! Мне не нравится это гнусное слово "маггл", у меня много друзей неволшебников, и мне оно кажется оскорбительным для них! Потому при мне попрошу не выражаться! — взъярился Эрик.

— Да что в нём такого? — попытался сопротивляться Рон.

— Слово "muggle" означает марихуану, если ты не в курсе. Называть людей какими-то наркоманами, прокурившими разум, только потому что они не умеют колдовать — свинство!

— В принципе, я согласна с Эриком, — сказала Гермиона. — Мне не нравится, что моих родителей называют таким гадким словом. А ты, Гарри, что думаешь?

Гарри застонал, прижимая руки ко лбу.

— Тебе плохо? — всполошилась Гермиона, и тут же обрушилась на Эрика. — Это всё твои глупые эксперименты!

— Дело не в этом, — признался Гарри. — Со мной всё в порядке, просто мне стыдно! Я-то считал себя самым несчастным, полагал, что самые жуткие испытания выпали именно на мою долю, а оказалось, что я жил практически как у Христа за пазухой!

— Не сказал бы, — неожиданно заявил Эрик. — Мои родители, или другие родственники — я не вижу их, никогда не видел и не знаю! Я могу вообразить их любыми. В том числе и нежными, любящими. А узнать, что на самом деле я им безразличен — было бы для меня страшным ударом! Хотя, — добавил Эрик после паузы, — я всё равно постарался бы наладить с ними хорошие отношения. Это же родственники, это же родная кровь! Недооценивать силу крови нельзя!

Гарри задумался.

— Наладить отношения? — он потёр переносицу. — Не знаю... В любом случае, я их увижу не скоро! Теперь нас ждёт Хогвардс, и налаживать отношения придётся с его обитателями.

— Да, кстати, а что нас ждёт? — простодушно спросил Эрик. — Вы ж вроде как в курсе, что это за учебное заведение и с чем его едят?

Возмущённая Гермиона красноречиво кивнула в сторону "Истории Хогвардса", одиноко лежащей на краю столика.

— Вместо того, чтобы долго читать скучные толстые книги, — не моргнув глазом, ответил Эрик, — лучше послушать знающих людей. Вкратце. Ну?

— В Хогвардсе, — менторским тоном принялась излагать Гермиона, — есть четыре факультета. Гриффиндор, Равенкло, Пуффендуй и Слизерин...

— О, да там и специализация есть! Это отлично, — потёр руки Эрик. — И чему учат на каждом из них? В чём разница?

— Э-э-э... — Гермиона растерянно замолчала. — Одному и тому же!

— Отличия между ними — в качествах человека! — пояснил Рон, надуваясь от важности. — Вот например все мои братья учатся в Гриффиндоре, где требуется такое качество, как смелость!

— Так что ж это получается — на всех остальных факультетах трусы учатся?

— Да! То есть нет! На других факультетах доминируют иные качества, — пояснила Гермиона. — Например, знания в Равенкло, трудолюбие в Пуффендуе...

— Бред какой-то. — Эрик пожал плечами. — Это же две стороны одной медали — не приложив трудолюбия, никаких знаний не обретёшь!

— Но ведь качества...

— Да при чём тут качества? Можно подумать, качества на обучаемость как-то влияют. Давайте зайдём с другой стороны: кто возглавляет тот или иной факультет?

— Декан Гриффиндора — профессор Макгонагалл, — пояснила Гермиона.

— Спасибо, конечно, — саркастически отозвался Эрик. — И что преподаёт эта Мак-канарейкл?

— Трансфигурацию! Это превращение одних предметов в другие! Очень интересная наука, между прочим. Самым известным трансфигуратором был...

— А, я его знаю, — авторитетно встрял Рон. — Царь Мидас, который всё в золото превращал. От чего и умер.

Гермиона возмущённо вскрикнула, не сводя негодующего взора с Рона.

— Хм... Прикольно, конечно, — скептически протянул Эрик. — Но превращать навоз в золото, или наоборот — меня не прельщает. Что там дальше?

— Дальше идёт Равенкло и его декан — профессор Флитвик. Он преподаёт заклинания...

— Какие именно? — неожиданно спросил Эрик.

— Что значит "какие именно"? — опешила Гермиона. — Просто... э-э-э... заклинания, как таковые.

— Как я понимаю, заклинания должны что-то делать, — пояснил Эрик. — Вот например заклинания вышеупомянутой трансфигурации — превращает предметы из одного в другое. Это заклинание тоже будем учить на "уроках заклинаний"? Так зачем тогда отдельная трансфигурация нужна?

— Магия стихий, — неожиданно для самого себя изрёк Гарри. И, проведя взглядом по трём парам удивлённых глаз, добавил: — Нас будут учить магии стихий.

— Но... — растерянно пробормотал Рон. — Стихии — это же огонь, вода, пламя...

— Огонь и пламя — это одно и то же, — важно пояснила Гермиона. — Основных стихий четыре, а дополнительных — десятки. Но с чего ты взял про магию стихий?

— Не знаю, — Гарри растерянно развёл руками. — Мне так кажется. Предчувствие. Хотя это глупо, я понимаю, но...

— Ничуть не глупо! — вскинулась Гермиона. — Это же магия! Она проявляется себя не только в виде огненных шаров и прочих спецэффектов. Это прежде всего ощущение — предчувствия, озарения, таинство смутных откровений... Вы что, вообще ничего не прочли ещё по учебной программе?

Ребята переглянулись.

— Учебный год длинный, успеем как-нибудь, — наконец произнёс Гарри. — Давай лучше продолжим рассказ. Кто там следующий?

— Пуффендуй и его декан — профессор Спраут. Преподаёт травологию...

— Спрут или спрайт? Но неважно, всё равно отпадает! — безапелляционно заявил Эрик. — Никуда не годится.

— Уверен? — прищурилась Гермиона. — Это же растения, травы, корешки всякие для лечения...

— Навоз для подкормки, прополка, посадка, — безжалостно продолжил Эрик. — Навоз, прополка, навоз, ещё прополка, уборка, вспашка, навоз... если бы я хотел этим заниматься, стал бы фермером... точнее, каким-нибудь рабочим на ферме, эмигрантом из нищих стран типа Польши — лишь бы всю жизнь в говне ковыряться. Отпадает! Следующий!

— Слизерин, — с отвращением произнесла Гермиона, и Рон сделал вид, что его вот-вот вырвет.

— О как! — восхитился Эрик. — Судя по вашей реакции, это воплощение мирового зла?

— Примерно так, — мрачно изрёк Рон. — Ведь именно там учился Тот-Кого-Нельзя-Называть...

— И что? — Эрик удивлённо поднял бровь. — Там учился, насколько я понимаю, каждый четвёртый маг Британии. Все они злодеи?

— Но... ведь... — Рон окончательно растерялся и сник.

— Между прочим, — Гермиона опять попыталась скопировать учительницу, — доля сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть среди выпускников Слизерина куда выше, чем среди остальных факультетов!

— Ну естественно, он же там учился, этот ваш Тот-Кот... Логично, что там у него было больше всего друзей, а впоследствии — соратников.

— Но факультет выпускает чёрных магов! — топнула тонкой ножкой Гермиона.

— Так почему его не закрыли? — неожиданно спросил Эрик.

— Что? — хором воскликнули Гарри, Рон и Гермиона.

— Ну если оттуда выходят одни злодеи, почему бы не прикрыть факультет? Чтобы злодеев было поменьше? Неужели в магическом министерстве никто не додумался? Или не счёл нужным, а?

— Не знаю, наверное были причины... — пробормотала Гермиона.

— Тогда рассказывай о факультете, не томи!

— Деканом у них некто Северус Снейп... — начала Гермиона.

— О, это такой высокий, длинноволосый! Так я ж его видел, мы все его видели, — улыбнулся Эрик. — Он мне жизнь спас, это плюс Слизерину. Дальше?

— Преподаёт он зельеварение...

— То, что надо! — довольно потёр руки Эрик. — Умение создавать лекарства — крайне необходимо для моей будущей профессии. Я уже говорил вам, что всю жизнь мечтал стать врачом?

— У магов нет врачей, тут только целители, или лекари, — поправила Гермиона.

— Да хоть знахари, — отмахнулся Эрик. — Название неважно — важна суть. А суть в том, чтобы лечить людей. Я об этом мечтал с самого рождения, наверное, когда увидел, что нет рядом ни мамы ни папы — может, они заболели, может, пострадали в катастрофе, а рядом не оказалось толкового эскулапа, чтобы... чтобы... — Эрик проглотил комок в горле и закончил: — чтобы их спасти!

В купе воцарилось молчание. Гарри прикрыл глаза, напряжённо размышляя. До этого всё казалось таким простым и ясным, теперь же всё запуталось, белое внезапно тускнело и темнело, зато сквозь черноту прорывался ослепительно-яркий свет. К кому примкнуть? Кого выбрать? Откуда он взялся, этот Эрик, неправильный пацан с его странными, неправильными вопросами?

Дверца купе внезапно распахнулась, и внутрь шагнул большеголовый мальчик с растерянным и виноватым выражением лица.

— Извините, вы мою жабу не видели? — обратился он к присутствующим таким тоном, что казалось — он вот-вот заплачет.

— Не видели, — сочувственно ответила Гермиона. — Может, она ускакала в туалет, или ещё какое-то сырое место.

— Я всё же поищу — мальчик двинулся было к полке, с явным намерением под неё залезть.

— Жабу? — переспросил Эрик, и его глаза потемнели. — Ты пришёл искать жабу сюда? По-твоему это купе похоже на болото? А мы сами — на Дуремаров похожи? Или на клуб любителей французской кухни? Я не понял, пацан — это наезд такой? Ты ничего не попутал?

— Извините... Я, пожалуй, пойду, — мальчик вздрогнул и попятился к выходу, но грозный окрик Эрика пригвоздил его к месту не хуже заклинания.

— Стоять! — повторил Эрик. — Ты кто вообще такой? Представься, для начала. Воспитанные люди именно так и делают, заходя в помещение с незнакомцами. В какой дыре ты был воспитан пьяным клоуном, что этого не знаешь?

— Перестань! — возмутилась Гермиона. Гарри собрался её поддержать, уж больно странными выглядели эти претензии к пареньку на ровном месте.

— Я Невилл... Невилл Лонгботтом, — уставясь в пол, пробормотал мальчишка.

— Отличная фамилия, — фыркнул Эрик. — Вот у нас в детдоме у одного паренька, сынульки какого-то еврейского беглеца из СССР, была фамилия Shyster — так папашку его героического на почве патологической лживости в дурдом отправили, а паренька — к нам в детдом. Тяжело ему пришлось у нас с такой фамилией...

— Почему тяжело? — не поняла Гермиона.

— Потому что "shy" в английском языке имеет вполне определённое, хоть и не вполне цензурное значение, — охотно пояснил Эрик. — Так что его чморили все кому не лень, разок даже из петли пришлось вытаскивать... — Эрик заметно помрачнел, скривившись от неприятных воспоминаний.

Гарри понимал, что так поступать не надо. Что дурно так поступать, копаться в чужих воспоминаниях, словно подсматривать в замочную скважину. Но поделать с собой ничего не мог — любопытство оказалось сильнее. Он протянул руку, осторожно касаясь ладони Эрика, представил, как их пальцы оплетают невидимые языки пламени...

Мир дрогнул и исчез.

* * *

В туалете нестерпимо воняло. Человек непривычный уже давно бежал бы оттуда без оглядки, зажимая нос, а привычный просто не стал бы заходить в подобное место. Но двое мальчишек внутри, казалось, совершенно не замечали запахов — хотя так оно и было, ибо их волновали дела поважнее:

— Пусти!

— Не пущу!

— Убери руки, сволочь! Дай хоть помереть спокойно!

— Не дам! Живи, сволочь!

Если бы туалет посетил кто-то посторонний, сюрреалистическая картина открылась бы его взору: скульптурная композиция, напоминавшая творения Сальвадора Дали в самый разгар его творчества (Гарри однажды посмотрел передачу, посвящённую безумному гению, и оказался впечатлён на всю жизнь). С ржавой трубы, проходившей над потолком, свисала крепкая бельевая верёвка с петлёй на конце, в которой застряла голова пухлого подростка. Он бы уже давно отдал богу душу (или не богу, но отдал бы непременно), если бы не второй участник композиции — подросток с искажённым от сверхусилий лицом, в котором Гарри без удивления узнал Эрика, лишь несколькими годами младше. Эрик, закусив губу, вцепился в ноги толстяка и поддерживал того на весу, не позволяя петле окончательно его удушить. Но сил оставалось всё меньше, верёвка всё сильнее врезалась в шею, и толстяк уже должен был задохнуться. Но Гарри, присмотревшись, увидел исходящее от рук Эрика призрачное сияние — тот вливал жизненную энергию в тело несостоявшегося самоубийцы, компенсируя ею недостаток кислорода.

— Ты что, другого места не мог найти? — пробормотал Эрик сквозь стиснутые зубы. — Где больше народу ходит... или хотя бы приятнее пахнет? Неужели охота помереть, последним впечатлением от жизни оставив всё это? — Эрик мотнул головой, указывая на ободранные стены, ржавые трубы, и кучи мусора на полу. — Это ж счастье, что я зашел сюда и тебя увидел... случайно.

— Зачем ты зашёл? Зачем меня спасаешь? — гневно возопил толстяк (вернее, попытался возопить — но из-за передавленного горла получилось лишь прошипеть). — По какому праву? Я думал, Англия — свободная страна!

— Так оно и есть, — проворчал Эрик, не разжимая рук.

— Так почему ты тогда вмешиваешься?

— Я ж свободный человек, — Гарри показалось, что в уставшем голосе Эрика скользнула насмешка. — Что хочу, то и делаю. Хочу вмешаться — и вмешиваюсь.

— Но свобода твоего кулака должна заканчиваться у моего носа! — патетически проговорил толстяк явно заученную фразу.

— По носу я дам тебе позже, — пообещал Эрик. — Когда всё закончится.