Волчица и пряность. Том 1

Хоро кивнула, капюшон немного приоткрыл её лицо.

— Ты меня утешаешь, а это роняет моё звание мудрой волчицы, — сказала она насмешливо, поворачиваясь на пятках, чтобы вернуться в комнату.

Однако её взгляд, казалось, благодарил Лоуренса.

Если бы она всегда вела себя, как мудрый человек с большим жизненным опытом, Лоуренс бы смог с этим управиться. Но с её ребячливостью, прорывавшейся время от времени, совладать было куда труднее.

В этом году Лоуренсу исполнилось двадцать пять. Горожане в этом возрасте женятся, обзаводятся детьми, ходят с семьёй в церковь, в общем, это возраст середины жизненного пути. А Хоро с её поведением неумолимо просачивалась через любые щели в одиночество Лоуренса. Пройдя немного, она обернулась и сказала:

— Ну же, пошли. Раздумываешь над чем-то.

Прошло всего два дня с их встречи, но ему показалось, что они вместе уже давно.

В итоге Лоуренс сказал Зэрену, что согласен на сделку. Но Зэрен не мог взять и рассказать всё по одному слову Лоуренса, который, в свою очередь, не мог заплатить вперёд. К тому же Лоуренс должен был сначала получить монеты за куньи шкурки, так что они решили составить договор и заверить его у нотариуса в портовом городе Паццио.

— Ладно, я отправляюсь первым, — сказал Зэрен, — так что, выдастся свободное время в Паццио, будьте любезны зайти в таверну "Йоренд". Там вы сможете связаться со мной.

— Хорошо, значит, "Йоренд".

Зэрен кивнул, выдал свою очаровательную улыбку и пошёл по дороге, неся на спине мешок, набитый высушенными орехами.

Неоперившийся торговец начинает с того, что путешествует по разным местам и, помимо собственно торговли, знакомится с землями, проходя по ним, и с людьми, с которыми его сводят дела. И ему лучше брать с собой товары, способные долго сохраняться, например, вяленое мясо или те же высушенные орехи.

Глядя Зэрену в спину, Лоуренс вспомнил себя, когда у него ещё не было повозки, и ощутил лёгкую, тёплую печаль.

— Не едем вместе? — вдруг спросила Хоро, когда Зэрен уже почти скрылся из виду.

До того момента она с гордым видом ухаживала за своим хвостом, благо вокруг никого не было. Однако со своим распущенными каштановыми волосами она обошлась довольно небрежно, просто перевязав их конопляной верёвочкой, чтобы не мешались — возможно потому, что она должна была прятать уши под капюшоном. Лоуренсу захотелось подарить ей гребень для волос, но его у него не было. Он подумал, что, когда они будут в Паццио, надо будет купить ей гребень и шапочку.

— Вчера прошёл дождь. По грязной дороге быстрее идти, чем ехать. Ему незачем обременять себя нашей компанией на медленной повозке.

— О да, торговцы вечно говорят о времени.

— Время — это деньги.

— Ху-ху-ху. Интересное высказывание. Время — это, значит, деньги.

— Если у тебя есть время, ты же сможешь заработать какие-то деньги, верно?

— Мм. Несомненно. Но это не моё, — ответила Хоро и снова переключила своё внимание на хвост.

Этот великолепный хвост, спокойно свисая, когда Хоро стоит, спускался бы ниже колен. И при этом он был такой пушистый, что, если состричь с него шерсть и продать, можно было бы заработать немало денег.

— Я думаю, селяне, жизнь которых сотнями лет проходила перед тобой, тоже следят за временем, — заметил Лоуренс и тут же подумал, что, возможно, об этом не стоило говорить.

Но Хоро лишь посмотрела на него с ехидной усмешкой, будто говоря — теперь ты мне должен, и ответила:

— Хм. Похоже, ты ничего не видишь. Они следят не за временем. Они следят за воздухом.

— Не понял...

— В самом деле? Ну, когда воздух рассветный, они встают, при утреннем воздухе они возделывают поля, когда настаёт послеполуденный воздух, пропалывают сорняки. Воздух пахнет дождём — снимают всё развешенное на верёвках. При ветреном воздухе беспокоятся о посевах. Радуются раскрывающимся почкам при весеннем воздухе, ростом на полях при летнем воздухе и урожаю при осеннем, чтобы ждать весны при зимнем воздухе. Им нет дела до времени. Им важен только воздух.

Лоуренс понял не всё, но смысл более-менее уловил и одобрительно кивнул. И тогда Хоро повернулась к нему, гордо выпятив грудь, и фыркнула. Именуя себя мудрой волчицей, она во всяком случае не отличалась скромностью отшельника или мудреца.

В этот момент Лоуренс заметил человека, кажется, торговца, шедшего по дороге навстречу. Капюшон скрывал уши Хоро, но свой хвост она прятать и не подумала. Впрочем, торговец, проходя мимо, просто молча бросил взгляд на хвост Хоро. Он бы ни за что не подумал, что хвост растёт из самой Хоро, Лоуренсу на его месте просто было бы интересно в такой ситуации прикинуть, какого качества мех на коленях у Хоро, сколько он мог бы стоить. И всё же, стоило ли ей вести себя так спокойно, — это другое дело.

— Схватываешь ты хорошо, но опыта у тебя не очень много, — сказала Хоро из-под капюшона, закончив ухаживать за хвостом и убрав его под одежду.

Девушке с таким лицом можно было дать лет пятнадцать. Иногда она вела себя и ещё ребячливей. Но её слова показались Лоуренсу сказанными кем-то очень старым.

— Впрочем, это в то же время означает, что возраст сделает тебя лучше.

— Имеешь в виду через пару сот лет? — подначил он Хоро, чтобы как-то ответить на её поддразнивания.

Казалось, Хоро удивилась, потом она громко рассмеялась.

— Ха-ха-ха-ха. Твоя голова работает.

— А твоя, похоже, от времени начинает скрипеть.

— Ху-ху-ху-ху. Похоже, ты не знаешь, почему волки в горах нападают на людей.

Лоуренс не уловил смысла смены темы и беспомощно ответил:

— Нет, не знаю.

— Потому что они съедают головы людей, чтобы набраться силы их мышления, — ответила Хоро, сверкнув в улыбке парой своих клыков.

Пусть это и было шуткой, но Лоуренс не мог не испытать ужаса, и он невольно ахнул от такого пояснения. Мгновеньем позже он понял, что проиграл.

— Ты ещё цыплёнок, вот. Я не подхожу тебе в противники, — легко вздохнула Хоро.

Лоуренс крепко сжал вожжи, стараясь, чтобы его лицо не выдало, насколько он недоволен собой.

— Однако на тебя волки в горах нападали?

Лоуренс не ожидал такого вопроса от Хоро с её волчьими ушами, хвостом и клыками. Рядом с ним сидела и разговаривала с ним самая настоящая волчица, одна из тех, к кому он испытывал безотчётный, врождённый ужас.

— Было. Это... раз восемь, может.

— И это было ужасно.

— Ага. Стая бродячих собак — ещё куда ни шло, но если волков — это страшно.

— Так и есть, они съели немало людей и забрали их силу.

— Прости. И, пожалуйста, перестань.

Когда волки напали на него в третий раз, он как раз шёл в составе каравана. Тогда двое из их каравана так и не спустились с гор. Их крики до сих пор звучали в его ушах.

Лицо Лоуренса застыло, что он не сразу осознал.

— А... — вырвалось у него.

А мудрая волчица, похоже, заметила всё, что с ним творилось. Она, и без того маленькая, вся сжалась, плечи её поникли, из её уст тихо прозвучало:

— Прости...

Лоуренс не раз испытывал ужас, встречаясь с волками. Эти случаи прошли чередой перед его взором, и он чувствовал, что не может ответить Хоро.

Некоторое время были слышны лишь скрип колёс повозки и стук копыт коня по раскисшей дороге.

— Сердишься?..

Мудрая волчица быстро соображала. Если задать вопрос таким образом, вероятно, спутник не сможет ответить, если сердится.

И поэтому он ответил:

— Сержусь.

Хоро молча посмотрела на Лоуренса. Потом она, надув губки, стала смотреть в сторону, она при этом выглядела так мило, что ей можно было простить всё, что угодно.

— Действительно сержусь. Не шути так больше, — пришлось в итоге сказать ему, отвернувшись.

Однако Хоро с готовностью кивнула и перевела свой взгляд вперёд. Сейчас её поведение казалось очень искренним.

Последовала ещё одна пауза, а потом Хоро заговорила:

— Волки живут только в лесу, а собаки с каких-то пор стали жить с человеком. В этом разница между опасностью от волков и от собак.

Если сейчас перестать её замечать, притвориться, что он не слышит её, тогда будет трудно найти возможность снова заговорить с ней. И потому Лоуренс чуть повернул к Хоро лицо, показывая, что слушает её.

— Хм?

— Волки знают одно: на них охотятся люди. Люди — те, кого они боятся. Поэтому я часто думала. Думала, как нам поступить, когда люди входили в лес? — произнесла Хоро, глядя вперёд, с таким серьёзным лицом, какое он видел у неё впервые.

Лоуренс медленно кивнул, потому что эти слова не были похожи на придуманные прямо сейчас. Однако некоторая тревожность и неопределённость её слов вызвали в нём беспокойство.

— Ты тоже... людей?..

Хоро схватилась за одежду Лоуренса и замерла.

— Как бы то ни было, бывает так, что я ответить не могу.

— У-у... — протянул Лоуренс, браня себя за то, что не удержался от вопроса. — Извини...

И тут Хоро расхохоталась:

— Мы теперь квиты!

Мудрая волчица, за двадцать пять лет своей жизни Лоуренс не мог достичь её уровня.

После этого снова наступило молчание, но ощущение неловкости было развеяно, повозка ровно ехала по дороге, ни разу не увязнув в грязи, и солнце, кажется, в один момент прошло от полудня до заката.

Торговец никогда не поедет дальше после захода солнца, если накануне прошёл дождь. Он знает, что если колёса повозки увязнут в грязи, в семи случаях из десяти повозку придётся оставить, как бы легка ни была поклажа. Зарабатывая торговлей деньги, следует стремиться к сокращению убытков. А дороги полны опасностей.

— Мы с тобой отличаемся мирами, в которых жили, — произнесла вдруг Хоро из-под куньих шкурок, глядя в звёздное небо, обещавшее на завтра ясную погоду.

Глава третья

Река Слауд, извиваясь, плавно несла воды по равнине. Говорят, что русло этой реки образовалось давным-давно, когда огромная змея спустилась с восточных гор и проползла через равнину к морю на западе, во всяком случае мягкие изгибы реки действительно напоминали ползущую змею. Ширина реки делала её важным транспортным путём, обеспечившим жизнь людей в этом месте.

Портовый город Паццио, раскинувшийся по обоим берегам реки, был достаточно большим. Выше по течению размещались обширные пшеничные поля, а за ними — покрытые лесами хребты гор. Деревья там валили круглый год, а потом сплавляли по реке под присмотром людей на лодках, на которых к тому же перевозили вверх и вниз различные товары, например, пшеницу или кукурузу, в зависимости от времени года. Уже этого было достаточно, чтобы обеспечить процветание города, к тому же через реку Слауд не было перекинуто мостов, и многие люди проезжали через Паццио, чтобы воспользоваться его многочисленными паромами.

Лоуренс и Хоро добрались до Паццио, когда полдень давно миновал, но до вечера ещё оставалось время, иначе говоря, в самый разгар жизни на улицах города.

Паццио настолько развился как торговый город, что он обрёл автономию в королевстве Трени, и власть в нём принадлежала аристократам и торговцам. Потому, собирая с въезжавших в город пошлины на меха, погруженные на повозки, здесь не присматривались к лицам и не интересовались бумагами на груз. Если города становились крепостями, тогда людей досматривали строже, чем товары. Конечно, в таком случае возникли бы сложности с Хоро, не-человеком.

— Здесь, наверное, тоже должен быть король? — первое, что спросила Хоро, попав в город.

— Думаю, ты первый раз в таком оживлённом городе.

— Времена меняются. Когда те города, которые я встречала, были такими большими, тогда в каждом из них был король.

Лоуренс ощутил что-то вроде чувства превосходства, он видел города, куда больше этого, их даже нельзя было охватить глазом с какой-нибудь горы из-за размеров, но если дать волю этому чувству, Хоро может ему на это указать. И потом, Лоуренс сам когда-то ничего не знал.

— Ху-ху. Хороший у тебя настрой, я бы сказала.

Похоже, он немного поздно спохватился.

Казалось бы, всё внимание Хоро было сосредоточено на прилавках по обеим сторонам дороги, но она не переставала следить и за ним. А может, просто угадала. На самом деле то, что она может вот так угадывать, что творится в его голове, это как-то жутко, и ничего забавного в этом нет.

— Фух, мм. Какой-то праздник... поэтому тут так? — спросила Хоро, от ли совсем не заметив, о чём он думал, то ли, как обычно, специально не обращая на это внимания.

— На церковных праздниках толпа такая, что не пройти. Сегодня ещё более-менее свободно.

— Хо-хо-о. Представить невозможно, — радостно засмеялась Хоро и наклонилась, всматриваясь в прилавки по обеим сторонам дороги.

Она вела себя, как обычная деревенская девушка, впервые приехавшая в город, но, наблюдая за ней, Лоуренс вдруг осознал кое-что.

— Эй, — позвал он.

— Мм? — отозвалась Хоро, не отрывая глаз от прилавков.

— Можно ли тебе не скрывать своего лица?

— Мм? Моего лица? — и она, наконец, повернулась к нему.

— В деревне Пасроэ сейчас празднуют, выпивают и поют, но не все селяне будут там на празднике. Кто-то из деревни приедет в город, так что тебя могут увидеть.

— Хмм, вот ты о чём, — вдруг помрачнев, Хоро уселась на козлы, повернулась к Лоуренсу и чуть приподняла руками капюшон, показав ему волчьи уши. — Даже если я открою им свои уши, они не обратят внимания. Меня забыли и не вспомнят.

Лоуренс каким-то чудом удержался от крика, рвавшегося из него подобно тому, как меч прорывает занавес. Он выставил свою ладонь, словно пытался успокоить лошадь. Хоро, конечно, не лошадь, но ладонь вроде бы подействовала, девушка фыркнула, дала капюшону упасть на голову и, выпятив нижнюю губу, стала смотреть вперёд.

— Если ты сотни лет прожила в той деревне, о тебе, наверное, там остались легенды? Или ты им не показывалась в человеческом теле?

— Остались. Было время, когда я иногда показывалась людям.

— А то, что касается внешности?

Хоро с раздражением искоса посмотрела на Лоуренса, вздохнула и заговорила:

— Вот, насколько я помню... Красивая девушка, по виду всегда лет пятнадцати... С распущенными волосами, волчьими ушами и хвостом с белым кончиком. Волосы и шерсть красивого тёмно-коричневого цвета. В таком обличии Хоро время от времени появляется в деревне, обещая хорошие урожаи в последующие года в обмен на сохранение тайны о ней...

Неужели Хоро, которая с безразличным спокойствием отвела взгляд, не видела в этом ничего особенного?

— Когда слышишь это, понимаешь, что все твои черты приведены в этой легенде, можно ли думать, что всё в порядке?

— Они, как и ты, заподозрят только, когда покажу уши и хвост. А так и не заметят.

От того, что её волчьи уши упираются в капюшон, Хоро, похоже, ощутила неудобство, она запустила в капюшон руку и стала что-то поправлять там.

Лоуренса её пояснения не могли полностью успокоить, но его настойчивость, кажется, лишь сердила Хоро, поэтому он оставил свои попытки.

Всё, что было связано с деревней Пасроэ, кажется, было запретным. Кроме того, если рассмотреть эту легенду, в ней лицо не описывается, потому, подумал Лоуренс, Хоро, скрывающую уши и хвост, не должны узнать. Легенда — это легенда, а не указания Церкви или ещё чьи-либо.