Линия силы

— И что, если я с кареты сойду, мне ночью кто-то откроет?..

— Зачем ночью?! Играют, мой дорогой, круглосуточно! — Хохотнул дядя Сема. — И деньги нужны тоже круглый день и круглый год! Особенно под утро, уж поверьте! Заявитесь сразу после начала рабочего дня, а ежели все сделаете правильно — слуги сами доложат о вас своему господину.

— Если надо, то потренируюсь, конечно... — Почесал я затылок. — Зеркало бы только побольше.

— Зачем вам зеркало, если есть мы! — Расплылся в добродушной улыбке дядя Сема.

А там и дядя Йося подобрался, глядя столь же азартно и заинтересованно.

Отчего-то захотелось тихонечко пройтись вдоль стенки и слинять в незакрытую на замок дверь.

— Стоять! — Уловили мое движение старики и пригвоздили строгим голосом к месту.

— Искусство требует жертв! Тяжело в учении, легко в бою! За одного битого двух небитых дают! — Поднявшись с мест, подкрадывались они ко мне ближе, отсекая путь к отступлению.

— Так может, Семен Ааронович и сыграет роль? — Робко предположил я, ощутив, как положенную мною на дверь руку прижали две другие.

— Ну какой из меня молодой мот! — Возразил дядя Сема.

— Да его неделю откармливать придется, чтобы он перестал шарахаться от ветра! — Поддакнул дядя Йося. — Тем более, вам идеально подошел мой костюм.

— И не переживайте, время пройдет быстро, — мягко прихватив за руки, принялись отворачивать меня лицом от выхода. — Сами того не заметите!

— Ваша проблема Алексей, в том, что может быть вы и готовы отказаться от ваших десяти золотых, но мы — нет!

— И сколько учиться? — Обреченно уточнил я.

— Нет, ну тут случай запущенный... — Цокнул дядя Сема.

— Да-с, коллега...

— Какой из него игрок... Коллега, посмотрите в это добродушное розовое лицо. Оно способно кормить двух умирающих стариков, но никак не спускать родительские капиталы в карты! Это придется долгонько исправлять!

— Может, не надо? — Робко предположил я. — Я еще что-нибудь придумаю.

— Поздно, Алексей! Мы сделаем из вас актера! Вы должны одним своим видом сыграть так, чтобы я кричал — 'Верю!' — и рукоплескал!

— Иначе вам надают по морде и спустят с лестницы, — деловито добавил Семен Ааронович.

— Ну, если надо, так надо...

Глава 2

Лезвия ножниц щелкали возле уха, затылка, рассыпая отстриженные волосы на бело-синее полотенце, обернутое вокруг шеи и плеч. Иногда лезвия дергали волос, и я морщился — а дядя Сема извинялся и уходил звучно точить ножницы на кухню. Заточка не особо помогала — то ли напильник был столь же скверного качества, то ли волосы у меня такие, то ли все дело в дрожащих руках азартно крутившегося вокруг дяди Семы. Но в эти моменты удавалось детально рассмотреть свое отражение в осколке зеркала, поставленном на подоконнике — и с каждым разом увиденное нравилось мне все меньше и меньше. Особенно длинная челка, закрывающая глаза, и выбритые виски. О чем я в итоге не постеснялся ему намекнуть.

— Вы и не должны нравиться. Вы должны раздражать. Этакая смесь молодости, красоты и наглости, — задумчиво вымолвил дядя Сема. — Чтобы и самому было не разобраться, что бесит в первую очередь.

Справа от меня хрустнул газетным листом сидевший на кровати дядя Йося:

— Мы ведь не хотим, чтобы покупатель действительно решил войти в положение? — Посмотрел он поверх листа. — Тогда он позвонит родителям беспутного юноши, а этого нам не нужно. Он должен захотеть вас наказать. Деньгами, разумеется.

— Если так, то у вас неплохо получается. — Вынужден был я признать, невольно задирая голову из-за лезущих на глаза волос.

Отражение в зеркале презрительно вздернуло подбородок и посмотрело с прищуром.

— Вам бы парикмахерскую открыть.

— Если бы так все легко... — Вздохнул дядя Сема, аккуратным движением ножниц прореживая челку.

Обзор улучшился, а вот взгляд в отражении стал еще наглее. Ну хоть пропало желание зачесать волосы вбок, чтобы не мешались.

— Начать стричь на дому. — Подсказал в ответ.

— Долги. — Оборвали меня.

А ножницы защелкали громче, раздраженней, состригая что-то невидимое над затылком.

— Мы не бездельники, Алексей. — Куда мягче пояснил Йосим Геннадьевич, отвлекшись от газеты. — Но как что-то делать, когда знаешь, что все заберут?

— И вот эти вот ножницы! — Проворчали над головой.

— Много должны?

— Порядочно, — неохотно буркнул дядя Сема.

— У него карточные долги, у меня долги за товар, — ровным голосом поведал его друг. — Как у нас что-то появится, придут кредиторы. Уже приходили, много раз. Даже батареи хотели срезать.

— А эти десять золотых...

— Не хватит. Будем жить скромно, не привлекая внимание. Много ли нам надо? — Перелистнул Йосим Геннадьевич очередной лист. — Свежая газета, да печенье к чаю.

— И вам тоже советуем поберечься от больших трат. Когда все вскроется... Не дергайте головой, дорогой мой. Когда все вскроется, вас тут никто искать не станет.

— Мы же не банк грабим, чтобы все трущобы прочесывать. — Поддакнул дядя Йося.

— Так прибор же работает...

— Не вертите головой! Видели, что работает, — проворчал дядя Сема.

На всякий случай, старики попросили продемонстрировать эффект — и, как оказалось, у Семена Аароновича стойкая аллергия на мышей. Визуальная — он аж побледнел. Дядя Йося был в шоке. Рыжий кот тоже, но не возражал против добавки.

На мое робкое предложение, что, в общем-то, гонять крыс не обязательно — можно какой-нибудь хитрый вентилятор сделать, с обогревом или без — старики хором высказались, что именно такое и нужно демонстрировать заказчику. Потому что никакая жадность не устоит перед брезгливостью и желанием избавиться от этого вот... Непотребства серо-хвостатого!

Так что идея была утверждена. Остались детали: работа над характером и внешностью, причем второе — в первую очередь.

'К себе надо привыкнуть', — мотивировали меня.

Стригли старики друг друга и раньше, иначе бы давно заросли. Но чтобы такое мастерство — я и предположить не мог.

— Я, как бы, вечно тут жить не собираюсь, — возразил я.

— Ну, первое время всем нам стоит поберечься, — рассудительным голосом добавил Семен Ааронович. — А дальше смените прическу, и никто вас не узнает.

— Можно еще волосы покрасить. — Еще раз взглянул на меня Йосим Геннадьевич. — Пока месяц-два ждать будем — краска сойдет, и гуляйте себе хоть по главной площади.

— Еще бы краску найти... — Вздохнул я.

Так-то верно говорят, лучше поберечься.

— Где-то была у меня, к похоронам берег. — Неожиданно предложил тот. — На чердаке спрятана, если не увел никто.

— Все, Йося, никаких тебе теперь помереть, ни одежды, ни краски. — Поддел его товарищ, улыбнувшись.

— А я, может, и не хочу. У меня, может, планы на жизнь. — Проворчали в ответ, перелистнув газету.

— Вы для своих планов придумайте, где нашему мальчику перчатки взять. Руки-то у него рабочие, не барские. — Остановившись, приподнял дядя Сема мою руку запястьем вверх.

Бледная, словно истонченная от холодной воды и щелочи кожа. Первые недели она грубела, потом сходила слоями, теперь стала такой — все вены видно. Кира говорит, что пройдет — летом кожа восстановится, сверху ляжет загар...

Но пока да — руки лучше не показывать.

— Задача... — Подался вперед дядя Йося и нервно прикусил губу.

— Вы часом, хоронить себя в перчатках не задумывались? — Едко вопросил у него сосед по квартире, отпустив мою руку. — Пришлось бы весьма кстати!

— Да иди ты, — недовольно отмахнулся тот.

— Ну ладно-ладно, не хмурьте вы так свои линии на лбу, лучше похвалите меня и громко радуйтесь, что я такой у вас есть!

— Могу только газетой стукнуть.

— Все, все! Я давно знаю вашу черствость, и сразу понял, что благодарности от вас не дождаться!

— Так что с перчатками? — Спросил я.

— Найдем. — Покровительственно кивнул дядя Сема, отложил ножницы, критически оглядел прическу и аккуратно снял с меня полотенце. — Я, некоторым образом, состою в профсоюзе местных пенсионеров...

— Алкашей, которые возле магазина толкутся, — пробубнили с кровати, вновь закрываясь бумажным разворотом с головой.

Оттого не видел осуждающего взгляда друга.

— Людей в сложной жизненной ситуации! И я, не побоюсь этого слова, имею в этой организации вес!

— Главный балабол...

— Вот и сам ищи перчатки! — Скомкал дядя Сема полотенце и в сердцах бросил на пол.

— Да что за характер у тебя! Нет бы просто сделать, а потом получать заслуженную похвалу! Все авансы требуешь, а пользы от тебя — пшик!

— Это от меня-то пшик?! Это вы посмотрите, какую я чудесную прическу сделал нашему мальчику!

— Ну, добротно сделал, признаю... — Нехотя признал дядя Йося, откладывая газету в сторону.

— Вот, то-то же! Пока кто-то с умным видом смотрел на чужие буквы! А еще вы бы знали, сколько всего эти ваши 'алкаши', — передразнил он его. — Не понесли и не понесут на рынок! Потому что память и самоуважение!

— Вы смотрите! Самоуважение у него, разбойника!

— А ты жулик без пяти минут!

— А вы за десять золотых глотки друг другу не перережете? — Скромно спросил я с табуретки.

— Оставьте, Лешенька. Мы так себе давление поднимаем, таблеток же нет. — Аккуратно оттер Семен Ааронович мне лоб от волос и поправил рукой челку. — Не слушайте стариков. Можете вставать, я завершил.

— Все он найдет, — поддакнул дядя Йося, словно и не ругался. — И я тоже в город схожу. Надо ведь уточнить, как дела у моих заклятых знакомых, к кому вас отправить можно. Что б им всегда богатый стол на похоронах...

— Не боишься, что узнают? — Глянул на него Семен Ааронович остро, взявшись за метелку и совочек.

— Без костюма-тройки, трости и автомобиля? — С горечью вопросил тот. — Нет, не боюсь.

— Я тоже с вами, мало ли... — Неопределенно повел я руками.

В том плане, что обидеть старика — у многих хватит ума.

— Верно говоришь. — поддакнул дядя Сема. — Заодно эту развалину под плечо поддержишь. Мне-то до магазина пару шагов, а там...

— Вам, Алексей, лучше остаться. — Воспротивился дядя Йося. — Вас в этом виде запомнить не должны.

— Так я шапку надену. И дом покупателя мне надо посмотреть и каретный двор...

— Дома! — Поправил меня Семен Ааронович. — И не покупателя, а покупателей!.. Что вы так оба-двое на меня смотрите? Во-первых, завтра кто-то может отсутствовать. А во-вторых, вы и вправду решили продавать всего один этот ваш прибор? — Изумился он.

— Так он всего один и есть, — переглянулся я с дядей Йосей.

— Это ручка от прибора у вас одна! А я сейчас спрошу, и мне горсть таких принесут. — Терпеливо пояснил дядя Сема. — Десять золотых на одного — хорошо, а тридцать, например, гораздо лучше!

— Риски, Сема, — мрачно отреагировал его друг. — Риски считай, а не золото! В один дом пустят, во втором полицией пригрозят, в третьем собак спустят!

— А ты правильные дома выбирай!

— Сема, нам с тобой что десять золотых, что тридцать — мы с тобой столько чая не выпьем. Ты о мальчике задумайся — загубишь же, жадоба!

— Да как же с вами сложно! — Пожаловался Семен Ааронович, воздев руки с метелкой и совочком и печально посмотрев на одиноко подвешенную лампочку под потолком. — Да не в деньгах дело, хоть и в них чуть-чуть! Я вам пытаюсь втолковать, что наши действия должны, обязаны быть похожи на действия жуликов-гастролеров! — Отеческим взором, с крупицей снисхождения обвел он нас. — А те действуют молниеносно, обносят всех, до кого дотянутся, за один день, и все — ищи их!

— Но прибор же работает, — вставил я слово.

— Да, работает, работает. Но лицензии у вас нет, мой дорогой! Потому жулики мы, в глазах правосудия. Оттого как жулики действовать и должны, чтобы нас, честных людей, не искали!

— С утра грабитель, вечером жулик, — тяжко вздохнул дядя Йося.

— Плохо ты для жулика соображаешь!

— Вот уж избавь меня от этих мыслей. Сам их думай.

— А я в этой квартире единственный, кто вообще думает! Алексей, это не в вашу сторону. Очень полезное у вас изобретение, очень! Сам бы купил!

— Если б две тысячи золотом не был должен... — Пробубнил Йосим Геннадьевич.

— Сколько?! — Невольно вырвалось у меня.

— Алексей, зато теперь вы понимаете, насколько ничтожны эти ваши десять золотых для людей преуспевающих и респектабельных. — Величаво и с достоинством раскланялся дядя Сема.

Если бы не разные тапки на обе его ноги и халат неопределенно-зеленого цвета — я бы, наверное, преисполнился. А тут еще дядя Йося добавил:

— Метелкой под кровать загляни, респектабельный.

Я еле удержал улыбку, чтобы не обидеть. Но вообще — две тысячи золотом... Это что же, четырнадцать килограмм?! Хотя, наверное, расписками и векселями...

— А ты можешь и дальше ерничать. Но если меня слушать не станешь, прощайся с этими своими планами на жизнь, — подчеркнуто равнодушно пожал дядя Сема плечами и продолжил уборку. — Сам же знаешь, что я прав.

— Ладно, проведу экскурсию... — Неохотно вымолвили в ответ.

— К-хм... — Откашлялся я. — Тогда кроме переключателей и коробочек к ним нужно еще кое-что.

— И что же это такое стоит между мной и золотом? — Прищурился Семен Ааронович, замерев с метелкой и совочком над горсткой собранной пыли.

— Надо будет стекляшку огранить для артефакта... То есть, для каждого прибора.

— Есть образец? — Заинтересовался он.

— Вот, — достал я из кармана зеленый кристаллик.

— Его хоть в руки брать можно? — Подался вперед дядя Сема, аккуратно оставив к стене приборы для убокри и протерев руки об халат.

— Можно, он не заряжен. То есть, энергии в нем нет, — поправился я. — Нужны примерно такие. Можно больше, можно чуть меньше.

— Интересно, — бережно перекатил он камешек с моей раскрытой ладони на свою. — Хм... Это местные так гранят?

— Нет, это я. — Признался скромно в результате нескольких попыток и многих часов труда.

— Ну кто так делает! — Взорвался дядя Сема воплями возмущения. — Руки бы вам оторвать, ежели бы этими руками вы нас не кормили!

— Сема, не паясничай!

— Да я же любя... Нет, результат толковый, если для первого раза... — Смотрел он его на свет с удивлением констатировав в итоге. — Так он же не драгоценный?..

— Так стекло — лучше всего подходит, — пожал я плечами, спокойно принимая критику. — Драгоценные рядом не стояли.

И сам понимаю, что грани надо зашлифовать — но камни учебные, 'для себя', и скорость истечения из них силы мне известна. Всегда подновить успею.

— Стойте, но это же совсем другой материал! В драгоценных кристаллическая структура, а тут..!

— Сема, магия, — с укором вмешался дядя Йося.

— Когда магия сталкивается с реальным миром, она должна подчиняться физике! — С искренним негодованием стоял на своем его друг и смотрел на меня, раздувая от гнева ноздри.

Словно я во всем виноват и немедленно исправлю этот мир.

— Ну вот так, — развел я руками. — Важна внутренняя чистота и идеальные грани. Разные драгоценные камни внутри ведь тоже разные. Наверное, — почесал я затылок, опасливо глядя на распалившегося старика.