Университет вредной магии. Книга вторая

— Темнейший, за эту ведьму я готов принести присягу Преисподней!

И голос показался мне очень знакомым.

— За ведьму?! — вопросительные интонации в до жути повелительном голосе.

Меня прямо таки дрожь прошибла, и жутко стало... ну как стало, секунд на пять, после опять парабанинно на все. И к тому же я слышала где-то там, словно далеко: "Стася! Станислава, какого-черта?!". И унылое кажется от дерева "Говорил же "не жрать", а эти... О, черт тоже вырубился..." И крик от Владлена Азаэровича "Станислава!!!".

А тут, в багровом сумраке снова знакомый голос отрывисто произнес:

— Да. За ведьму. За эту трижды проклятую ведьму, которую я втянул в... неважно.

— Продолжай, однорукий четвертьдемон, — повелительный до жути голос снизошел до едва заметной насмешки.

И я вдруг подумала, что, кажется, одного однорукого четвертьдемона знаю точно. Так и вышло.

— Лорд Тиаранг?! — казалось, что повелительный голос унижает ректора Академии Боевой магии каждым звуком.

Но мне все равно было по барабану.

И даже когда заговорил четвертьдемон, действительно спровоцировавший кардинальные перемены в моей ранее безмятежной жизни, тоже было как-то по барабану.

— Мне удалось выяснить, что вы прикрываете... — осекся, — покровительствуете преподавательскому составу знаменитого Университета Вредной магии.

— Мм, это не новость, — произнес силуэт на троне, — вредная магия относится к злу, я покровительствую злодеяниям в любой форме.

И тут появилась вспышка багрового огня и в этой вспышке я отчетливо увидела трансформировавшегося лорда Тиаранга — морда у него осталась прежная, а вот тело все стало черным и вокруг него пламя овалом по треснувшей земле. И вот это монстрочудище прорычало:

— "Покровительствуете"?! Речь идет не о покровительстве, ваше Темнейшество! Речь идет о вашем кровном родственнике!

Выглядел Тиаранг жутко и страшно, но мне было по-барабану и тому кто сидел на троне тоже. Поэтому он издевательски протянул:

— Какое смехотворное обвинение. Я бы посмеялся, но вы идемон слабенький, и шут из рук вон отвратительный.

Тиаранга передернуло, но он сдержался и прошипел:

— Да. Мне оторвали ладонь. И она не отросла. И мне известен лишь один род, способный отрывом конечности нарушить механизм регенерации у демонов. Ваш род, ваше Темнейшество. Соответственно речь идет не о покровительстве — мне оторвал руку ваш отпрыск!

Побарабанин продолжал действовать, и потому я лениво и отстраненно слушала, ощущая, как меня почему-то трясут, и очень далеко кричат: "Что это за малина, Лепесток Хренов?". Так же отрешенно мысленно поправила "Лепесток Фиалковна, фейку зовут Лепесток Фиалковна".

А в багровом сумраке раздалось насмешливое "хмм", а затем неожиданно все вспыхнуло огнем и огромный жуткий красноогненный демон как рявкнет с трона:

— ЧТО???

И главное никакой более отстраненности, спокойствия и повелительности. О, это был такой рык, и такие клыки с острие меча размером, что Тиаранга, теперь я его отчетливо видела, отшвырнуло от трона и проволокло по полу. А чудовищно огромный главный демон Преисподней цокая копытами сошел с трона, совершенно пофигистически отнесясь к тому, что порвавшаяся от его стремительного увеличения одежда опала лохмотьями на пол, где и сгорела (пол то огненный), прошествовал к пытающемуся подняться четверть демону, наступил копытом на его горло, чуть склонился и вежливо поинтересовался:

— Так что вы только что изволили промямлить, уважаемый?

Уважаемый вмиг растерял всю свою надменность, но отчаянно цеплясь за крохи самоуважения от слов своих отказываться не стал и чуть визгливо выкрикнул:

— Ваш сын Влад...

Договорить не смог — темнейший повелитель надавил копытом на горло и теперь из оного доносился лишь хриплый стон. Но мне было все равно, и даже не страшно, разве что... жалостливая я, четвертьдемона стало жаль. А затем вдруг жуткий властитель Преисподней копыто-то убрал, выпрямился, отошел на пару шагов, остановился так, стоя спиной к поверженному и авторитетом раздавленному противнику, постоял, заложив руки за спину и нервно дергая хвостом, затем холодно и отстраненно спросил:

— Что ты хочешь за свое молчание?

Огогошеньки. Тут даже порабанин не помог, мне до крайности любопытственно стало. Так любопытственно, что звучащее в отдалении писклявое фейкино "Помогите, убивают" оказалось вовсе даже не интересно. А между тем тут демонический Тиаранг пошатываясь поднялся и гордо прохрипел:

— Ведьму.

Властитель Преисподней обернулся через плечо, жуткими огненными глазами взглянул на четвертьдемона и клыкасто усмехнувшись вопросил:

— Ту самую, из-за которой тебе оторвали конечность?

И почему-то прозвучало так, словно темнейший спросил "хочешь, чтобы я оторвал тебе голову?". Даже не знаю, почему мне так оно услышалось, но похоже не одной мне — Тиаранг отступил на шаг, отрицательно мотнул головой, и вдруг как-то зло произнес:

— Это моя ведьма!

Несмотря на побарабанное состояние, мне стало обидно. И я даже возразить хотела, но тут темнейший произнес:

— Что ж, я пришлю тебе ее труп.

Демонический Тиаранг дрогнул и обратился лордом Тиарангом в лохмотьях оставшейся после его превращения одежды, меня и вовсе почему-то пот прошиб. А главный демон продолжил, все так же стоя спиной к посетителю и задумчиво глядя в закат:

— Ведьма и высший демон — это смешно. И несовместимо с жизнью для ведьмы. Свободен, Тиаранг.

Четвертьдемон хотел было что-то сказать, но главдемон все так же не оборачиваясь, добавил:

— И да — ты получишь ее труп. Можешь не благодарить. А раскроешь пасть — вырву язык. Свободен.

Взметнувшийся язык пламени слизнул Тиаранга так, словно его тут никогда и не было. А я лежала, теперь похоже на чем-то мягком и где-то мне слышался слаженный вой феек на тему "Простите нас, Владлен Азаэрович".

А затем произошло что-то вконец странное, потому как этот темнейший вдруг устало выдохнул и произнес:

— Вы очень не вовремя.

И как-то я сразу поняла, что это он мне. Даже не знаю, почему поняла, но на всякий случай спросила:

— Я не вовремя?

А это чудище картинно вскинуло руки, два раза прихлопнуло и...

И как-то враз все поменялось!

Сразу вокруг свечи замерцали пластичными огоньками на фитильках, а сам демон вдруг снова мирный практически человеческий облик принял, и фрак на нем черный появился, и волосы в элегантный хвост собрались, на пальцах сверкнуло два перстня, а затем этот гад грациозно повернулся и обольстительно улыбнулся. И уж не знаю, кого он тут обольщать собрался, но мне было по барабану, а еще я чуток злилась за то, этот тут моим трупом неосмотрительно разбрасывается. Обидно. За труп. Но так как я жива, то мне как-то побарабану.

А темнейший тем временем, совершенно утратив логику происходящего (оделся ведь только что) начал вдруг раздеваться, полностью повернувшись ко мне. Медленно расстегнул одну пуговицу, вторую, третью... картинно позволил фраку соскользнуть по его телу. Затем вскинул руки, и начал медленно расстегивать запонки, глядя, казалось бы словно мне в душу...

В то же время я вдруг ощутила, что меня куда-то положили, и прикосновение теплых сухих губ к моим губам и взволнованный шепот: "Закрой глаза там, где бы ты сейчас ни была, подумай обо мне и ты вернешься. Слышишь? Давай, Стасенька, ты сможешь".

Я бы вернулась, но мне просто непонятно было — к чему темнейший еще и пуговицы на рубашке расстегивать начал. Я и спросила:

— Простите, а что это вы делаете?

Властитель Преисподней остановился на пуговицах в районе живота, и холодно переспросил:

— Что?

— Говорю, делаете чего?

На лице главдемона отразилось недоумение смешанное с удивлением, но тут, где-то из-за трона раздалось басом Герака:

— Стаська, не мешай мужику злость срывать, ты меня слышишь?

Нет, это определенно хорошо, что я где-то лежала, хотя меня там где-то еще и ощутимо тряслись.

— Слышу, — ответила я черту. — Только Герак, он не злость, он одежду срывает, — сообщила я.

У главного демона слегка округлились глаза, когда он на меня смотрел. И вот смотрит он на меня, я на него, и мы оба очень удивленные.

— Стаська, — снова раздалось из-за трона, — только ты ему в глаза не смотри, не то он нас засечет и разговор услышит.

А ничего, что мы уже вполне даже с моим труподарителем друг на друга в гляделки играемся?!

— Короче я это, я все понял, — продолжил Герак, все так же где-то от трона, — наши темные фейки они фанатки темнейшего, они от него млеют и на него слюни пускают. И там у нас в универе половина фейпреподавательниц это сосланные из Преисподней за вуайеризм.

— Это как? — не поняла я.

— Это в смысле — они за мной тайно подглядывали, — тихо сообщил мне темнейший, дыхнув на собственные когти и начав полировать их о свою рубашку.

Типа в общем он весь вся такая невозмутимость сплошная, но ушки на макушке.

Герак его не услышал и мне такой:

— Не перебивай, у меня тут дедуктивным методом мотив преступления выискивается.

— А заодно умысел и вымысел, — едва слышно издевательски подытожил темнейший.

А Герак весь такой воодушевленный:

— Я так думаю, фейки эту малину вывели путем магической селекции, чтобы астральным телом перемещаться в покои темнейшего и собственно пускать слюни от восторга его наблюдаючи.

Темнейший от такого предположения скривился.

— Точка перехода была в спальню, — продолжил Герак. — Я тут сбегал проверил — как раз получается что в спальню, а мы с тобой в иное место потому как нас на поляне вырубило.

Теперь властитель преисподней взирал на меня приподняв левую бровь и явно недоумевая.

— Но тебя перенесли дальше, так что я пока тебя нашел, все тут оббегал.

Я после таких слов подумала, что Герак настоящий друг, даром что черт, он меня не бросил и даже нашел.

— И еще, — продолжил мой героический черт,— я че те сказал ему в глаза не смотреть — это ж сам темнейший, он демон ого-го какой, силен в смысле. Он этих вуайеристок в течение минуты ощущать начинает. Так вот фейки об том в курсе, и я так думаю одна малина, это одна минутка тут. А мы с тобой сколько малин сожрали?

Дохрена!

— От того и не смотри на него, — продолжил Герак. — Темнейший он как феек убирал — он им эмоциональный всплеск своим раздеванием, по этому всплеску их находит и щелчком астральное тело контузит.

— Как контузит? — не поняла я.

— Вусмерть, — обрадовал Герак. — Он же темнейший.

Темнейший глядя на меня, величественно покивал, мол — да контузю, и да — вусмерть, чем собственно и горжусь.

— Ой... — жутенько стало.

— Угу, — подтвердил Герак. — Но ты у нас под парабанином, от того хрен ему, а не всплеск эмоциональный, так что если в глазенки темнейшие смотреть не будешь, то и не найдет.

Смотрю на главдемона, главдемон на меня. И улыбается, плотоядненько так. Типа счас меня будут убивать, причем мучительно.

— А еще я понял, от чего они эту малину под кустом перед хатой Азаэровича посадили, — вернулся к построению картины преступления Герак.

— От чего? — интересно мне стало, ага.

— Так домовые у них вечно ягоды тырят, а Владлен Азаэрович он такой, что ух, в его сад домовые ни-ни, да и остальные тоже, вот фейки и подсуетились.

При словах "Владлен Азаэрович" темнейший неожиданно перестал плотоядно скалиться, более того — взмах рукой и из-за его трона вынесло что-то темное, что стало призрачной копией моего Герака. И вот при появлении громадного черта с косой саженью в плечах, владыка Преисподней несколько недоуменно произнес:

— Не фея.

Черт, почесав рог, осторожно поинтересовался:

— Как здоровице?

Но утратив к нему интерес, темнейший повернулся ко мне и вопросил:

— А ты фея?

— Нет, — ответила спокойно.

Побарабанин он такой — сплошное спокойствие.

— А кто? — темнея лицом и алея глазищами вопросил главдемон.

И тут дверь грани субреальности определенной текущей вдали лавой раздвинулись, явилось нечто темное тощее и очень почему-то родное, оглядело все пустыми глазницами и вопросило:

— Темнейший, ты тут ведьму не видел?

И тут бах и с тихим хлопком исчез Герак. А я вдруг вспомнила, что самые ягодные веточки черт мне подсовывал — настоящий друг. Но теперь получается, что он меньше малины съел, а я больше, раз все еще тут.

— Отец? — в голосе явившейся тоще-темной субстанции нетерпение послышалось.

И тогда темнейший, черты которого подрагивали и я так понимаю, что от ярости, развернулся к явившемуся и сухо произнес:

— Влад, ты завел себе ведьму?

Он бы еще сказал "Влад, ты завел себе собачку?!". Я нахмурилась, для меня темнейший стремительно терял очки — и трупами торгует, и к ведьмам как к собакам относится. Неприятственный тип. Крайне.

И тут произошли две вещи — я вдруг в одночасье поняла, что этот жуткий темно-призрачный тощенький Влад, и известный мне высокий массивный Владлен Азаэрович — одно лицо. Ну не лицо, но одна сущность! Одно и то же! То есть недочерт и вот это пренепреятное темнейшество они родственники! Причем близкие! Декан его только что "папулей" назвал!!!

А второй вещью было то, то тощее и темное внезапно сделалось заметно колючим (колючки из него повылазили черные и призрачные) и холодно, так холодно, что лава подзастыла, произнесло:

— Ведьма — моя жена. Станислава.

И тут темнейший взял и грохнулся! Полностью грохнулся, и я вниз с интересом поглядела, а он там сверкающей лужицей лавы до трона проплыл, на трон вполз, обратился скорбным демонякой огненным, подбородок кулаком подпер, посидел так секунды три. А затем весь трон вспыхнул огнем, в языках пламени нарисовалась взбешенная рожа властителя Преисподней и тот холодно, так что огонь и тот повторно подзамерз, произнес:

— Нет.

Я от чего-то нахмурилась, а тощенькое и темненькое вдруг стало помассивнее, и Владлен Азаэрович переспросил:

— Что?

— Я. Сказал. Нет!!! — прорычал взбешенный главдемон. — В моей семье ведьмы не будет!

И так он это сказал, что я с ходу поверила, что не будет. И даже Владлен Азаэрович поверил, иначе как объяснить, что он пожал призрачно-колючими плечами и ответил:

— Я уже уходил из этой семьи. Клан Харг за несколько лет стал для меня домом, твой дворец домом мне так и не стал.

Главдемон повернул голову, взглянул мне словно не только в глаза, но и в душу, и вдруг очи его нехорошо так сверкнули, и он открыл рот, но меня как черт дернул:

— В семейные разборки не втягивайте, мне и так чертей хватает в этой жизни, чтобы еще с вашим недочертом разбираться.

И властитель Преисподней пасть закрыл, во взгляде его читалось явное удивление. Но мне было все равно, побарабанин и все такое. Кстати о всем таком:

— Между прочим, ваш сын меня бросил вчера вечером.

Что там удивление — теперь на главдемонической роже появилось нечто ошеломленное, но у меня все равно побарабанин.

— И в добавок развелся со мной, — от чего-то даже порабанин не помог, мне вдруг очень грустно стало.