Елизавета. Охота на ведьм (часть 3)

— Жила в избушке в лесу, — хмыкнул оборотень.

— И где эта избушка? — спросил Станислав вкрадчиво.

— Возле села Крюковка,

* * *

-го района.

— Не тяни, — не выдержал ветряной.

— Она действительно учится у местной ведьмы, — расплылся в довольной улыбке оборотень.

— Ведьма обычная или из тех самых? — предвкушающее замер ветряной.

— Из тех, можешь не сомневаться!

— Вот оно, попалась! — хищно улыбнулся Станислав. — Но ты уверен, что это именно нужная нам ведьма?

— Да уверен, — убежденно сказал оборотень.

— А вот с этого места поподробнее. И еще, что внучка Ратмира первый раз приехала к деду за все это время? Как-то не складно получается. Объясни.

— Хорошо, по порядку. Лиза действительно несколько раз приезжала домой, но так как она до этого находилась на обучении за границей, никто особо не обратил на это внимания. А вот относительно недавно удалось завербовать человека, который вхож в дом правящих, вот тогда и выяснилось, что она учится у сильной ведьмы. Правда выяснить чему именно может научить ведьма оборотня, не удалось. Такие расспросы были бы подозрительны. А когда за Лизой послали, удалось проследить за водителем и установить ее местопребывание и личность учителя. О ней уже мало кто помнит, но вот лет двести назад личность этой ведьмы была широко известна.

— Кто это? — удивился ветряной.

— Ганна, не слышал о такой? — спросил оборотень, видя полное недоумение на лице собеседника. — Она была одной из выживших ведьм, призвавших демона и не потерявших душу. Мало того, эта ведьма смогла перебороть свою темную суть и стать светлой. Случай просто таки уникальный.

— А ты откуда знаешь? — удивился Станислав, что-то такое вспоминая. — Тебе вроде еще и сотни нет.

— А мне дед про нее как-то рассказывал, очень уж он был ею увлечен. Потом еще долго искал ее, после всех тех событий, но она как в воду канула, растворилась, как будто ее никогда и не было, — пожал он плечами.

— Занимательная история, нужно будет поднять архивы, может что-то и найдем о тех событиях. А вот ты прям так взял и узнал ее? — Станислав подозрительно уставился на собеседника.

— Да так и узнал. Когда моим людям удалось установить местонахождение младшей правящей, они вызвали меня, не решившись самим лезть в этот дом, — начал оборотень.

— А ты решился? — насмешливо спросил Станислав.

— А мне и не пришлось, — пожал плечами оборотень. — Избушка в лесу, а деревья такие удобные для наблюдения, да и потом, та оптика, что ты прошлый раз презентовал, выше всяких похвал. Вот я ведьму и разглядел, благо времени для этого было предостаточно. Я, когда рос, каждый день ее портрет видел у нас в гостиной. Хочу тебе сказать, что за двести лет она ничуть не изменилась. Наверно через какое-то время стало бессмысленным носить морок, живых свидетелей тех событий практически не осталось, вот она и вернула былую внешность.

— Интересно, очень интересно, — Станислав встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. — Новость прямо скажу замечательная и своевременная. Нам нужна эта ведьма, но пока мы все о ней не узнаем, соваться туда не стоит. Это же нужно, с демоном совладала! Так! Вы следите за ними обоими, но так чтобы никто ничего не понял и не почуял. Напряги своего человека, пусть узнает все, что можно о самой ведьме и о ее ученице, но опять же аккуратно. А мы пока поищем в архивах, чтобы знать, что ждать от этой Ганны. Все, свободен.

Оборотень не стал засиживаться, кинув напоследок взгляд полный затаенной ненависти на Станислава, развернулся и вышел из кабинета, а глава ветряных все еще мерил шагами помещение, углубившись в размышления и время от времени прикладываясь к бокалу с коньяком.

* * *

Отведенная мне дедом неделя стремительно приближалась к концу, уезжать из лесу ужасно не хотелось. Будущее виделось в довольно мрачных тонах. Совершенно непонятно было, чего ждать от новоявленного жениха и проведенное ранее гадание ситуацию не прояснило, а только еще больше все запутало. С одной стороны то, что выбор предстоит сделать мне самой, а не мифической судьбе — было хорошо, а вот с другой. Ну как его сделать? Коннор и Матвей следуя гаданию, были фигурами равноценными, возможно в чем-то даже и похожими. И это что, мне и от шотландца нужно ждать таких же неприятностей как и от Матвея? Вот такие мысли бродили в моей голове, не добавляя мне хорошего настроения. Ганна, видя мои метания, только изредка посмеивалась. Она говорила, что не стоит раньше времени накручивать себя, вот увижу парня, тогда и составлю о нем свое мнение. А сейчас-то о чем говорить? Рано еще. Я с ней соглашалась, успокаиваясь на некоторое время, а потом опять начинала себя грызть сомнениями. Да и Матвей подливал масло в огонь, пытаясь выпытать мои планы на будущее и расспросить подробнее о претенденте на мою лапу и хвост, демонстрируя собственную заинтересованность во мне как в женщине.

Мотю как-то резко потянуло на романтику, букетики ромашек по утрам на моем столе, стаканчики с земляникой, которую я обожала. А стоило мне заикнуться, что я очень люблю землянику в меду, который у нас как-то незаметно закончился, Мотя тут же намылился на пасеку. Вернулся он через пару часов с непередаваемо распухшим лицом от пчелиных укусов. Представьте глазки-щелочки, нос огромной картошкой, из-за щек ушей не видно, губки африканские, раскатаны до невероятных размеров и вся эта красота с легким синюшно-малиновым отливом. Но с какой гордостью он водрузил на стол несколько литровых банок меда! Это просто не передать словами.

— Вот, липовый, гречишный и еще какой-то, не запомнил, — прошамкал он. Создавалось ощущение, что и во рту у него тоже отметились пчелы.

— Божечки, — всплеснула руками Анька, — это где же тебя так приласкали? Неужто мед сам из сот добывал?

— Не, — мотнул головой безвинно пострадавший, — я рядом стоял.

— И что, тебе шляпу с сеткой не предложили? — удивилась она.

— Предложили, — понурил голову оборотень. — Но через нее же ничего не видно, а я хотел убедится, что мед будет самый лучший, свежий и без всяких добавок.

— Ага, без ГМО, — усмехнулась Анька, я во время этого диалога только тихонечко сидела в уголке и переводила дикий взгляд с одного на другую, силясь понять, зачем Мотя устроил весь этот цирк.

— Что на регенерацию понадеялся? — насмешливо спросила Ганна.

— Ага, — шморгнул распухшим носом Мотя и так жалобно на нас посмотрел, что чуть не вышиб из нас скупую женскою слезу. — Анечка, лапочка, а можно это как-то убрать, ну ты же ведьма, ты же можешь! Я же не для себя старался.

— Какой же ты балбес Матроскин, — протянула она с усмешкой. — Ты что не знал, что на пчелиный яд оборотническая регенерация не действует? Я тебе помочь могу только примочками, а дальше придется ждать, пока само заживет. Так что ходить тебе таким красивым еще с недельку.

Вы бы видели эту обиженную моську великовозрастного оболтуса, причем из за опухлостей мимика была просто непередаваемая. Мне его даже стало жалко... Чуть-чуть. Усадили мы это чадушко на табурет посреди хаты, Ганна готовила мазь, которая хоть немного сняла бы припухлости, а я исследовала его лицо на предмет обнаружения пчелиных жал. Естественно все они были на месте, аж двадцать восемь штук. Пришлось аккуратненько их вынуть и умыть его колодезной водой, чтобы хоть немного облегчить Мотины страдания. Кстати о самом Матвее, сидел он на стульчике как мышка, млея от моих осторожных, поглаживающих движений и воркующего голоса, просящего 'ты миленький только потерпи, сейчас немного будет больно, а потом я тебе подую на больное место и все пройдет'.

— Не подуешь, а поцелуешь, — тут же решил он извлечь выгоду из создавшейся ситуации.

— Хорошо... потом... если захочешь, — сказала я фразой из известного фильма и пощелкала пинцетом у него перед глазами, Матвей несколько поутих, буквально на пару минут. А потом я почувствовала, как чья-то шаловливая конечность поползла по моей ноге вверх, к линии шорт. — Ты уверен, что это здравая мысль?

Мой голос сочился сарказмом, а пинцет опять угрожающе замелькал у него перед глазами.

— Лизка, ну не могу я просто сидеть, когда перед глазами в такой близости твои верхние девяносто, — муркнул он и облизнулся. — Знаешь, какой это соблазн для настоящего мужчины, видеть и не иметь возможности притронуться!

И опять тянет свои шаловливые ручонки прямо ко мне, пришлось приводить его в чувство чуть резче, чем хотелось. Женщина с пинцетом, это я вам скажу страшно! Особенно если кожа мужчины настолько чувствительная из-за укусов пчел.

— Ааа, зараза, — взвыл он, когда я намеренно неосторожно вытянула очередное жало из его мордочки, — больно же!

— Да что ты говоришь? — мой голос так и сочился притворным участием. — А ты меня не отвлекай.

Больше подобных попыток он не делал, хотя по его лицу было видно, чего Моте это стоило. Под конец он уселся на свои руки, которые до этого казалось, жили собственной жизнью.

— Ну, вот и все, — сказала я с улыбкой, вытаскивая последнее жало и как обещала, подула на больное местечко и даже поцеловала в щечку.

Анька, наблюдавшая весь этот цирк с насмешливой улыбкой, приступила к обработке боевых ран Матвея, нанося ему на лицо кремоподобную кашицу из трав.

— Вот так и ходи, — сказала она с улыбкой, когда все лицо нашего красавца покрыла зеленоватая травяная маска. Я не выдержала и сделала несколько кадров до и после. Такой шикарный компромат и чтобы я прошла мимо? Кроме того, если меня опять накроет чувствами к нему, думаю, стоит только посмотреть на эти фотографии как все тут же, как рукой снимет. Невозможно идеализировать человека, приписывая ему несуществующие черты характера, когда увидела его в таком состоянии.

— Эх, садистки, — сказал он с притворной печалью, — нет у вас тонкой душевной организации, так и норовите обидеть бедного, больного меня.

— Ладно, болезный, иди, приляг, что-то ты действительно умаялся, — решила пожалеть его Анька, — когда придет время смывать маску, я тебя подниму.

— Злые вы, — проговорил он, глядя мне в глаза, — и, правда, уйду я от вас... спать.

— Иди, иди, — сказала я с улыбкой, открывая принесенную банку липового меда и поливая душистым лакомством остатки вчерашней земляники. — Кстати, спасибо.

Мотя только тяжко вздохнул, показывая, что услышал меня и побрел во двор, где у нас под старой яблоней был натянут гамак. Он угнездился там довольно быстро, вытянувшись во весь свой немаленький рост и подложив по голову подушку. Минута-другая и вот он уже счастливо посапывает, не обращая внимания на заинтересованную мошкару, привлеченную запахом его масочки.

— Красавец, — вынесла вердикт Анька, стоящая в дверях и наблюдающая эпическую картину водружения бренных останков оборотня в гамак.

— Ага, — я даже голову не подняла, настолько была увлечена поеданием любимого лакомства, а когда земляника вдруг закончилась, я воровато оглянулась и быстро вылизала тарелку, за что и получила подзатыльник от вернувшейся подруги.

— Лиз, даже если тебя никто не видит, так вести себя нельзя, — попеняла она мне.

— Знаю, — вздохнула я, — но как же вкусно!

— Ты уже вещи собрала? — спросила она, моя посуду.

— Угу, а ты не передумала с нами ехать? — я с тревогой посмотрела на нее.

— Нет, не передумала, ну куда я тебя саму отпущу, ты же со своим Мотей таких дел наворотите, что только за голову хватайся.

— Ань, это опасно, — попыталась я ее еще раз образумить.

— Не опаснее чем обычно, — отмахнулась она. — Кстати, как твои сны? Ты что-то в последнее время о них ничего не говоришь.

— Не снятся, — пожала я плечами, только сейчас обратив внимание на этот немаловажный момент. — Вот с той ночи, когда мне демон приснился, как отрезало.

— Хм, может ты, наконец, увидела все, что должна была? — задумчиво сказала она.

— Наверно, — пожала я плечами.

— Во сколько завтра выезжаем? — уточнила она.

— Часиков в девять, как раз нормально будет. Позавтракаем, загрузим машину и поедем. Нужно только Матвея предупредить, что ты едешь с нами.

— Ладно, — сказала она и поставила на полку последнюю вымытую и вытертую тарелку. — Тогда я еще подумаю, что нам может пригодится у тебя дома и начну собираться, а ты бы тоже пошла отдохнула.

Я поплелась к Моте, уж больно сладко он спал, как-то вдруг накатило желание улечься к нему под бочок и немного вздремнуть. Я не стала себе в этом отказывать. Кстати, маска давно уже впиталась, оставив на его лице чуть тянущую зеленоватую пленку. Опухоль полностью не спала, но выглядел он уже намного лучше, а если его еще умыть, вообще красавцем будет. Я угнездилась у Моти под боком, счастливо вздохнула, когда он повернулся ко мне и притянул к себе одной рукой, и провалилась в сон.

Проснулась я от того, что кто-то пристально меня разглядывал. Но этот кто-то тревоги не вызывал, наоборот, от него веяло чем-то родным, домашним. Я открыла один глаз, потом второй и заорала во всю силу своих легких, попытавшись выбраться из гамака. Естественно бедное сооружение не было рассчитано на двух барахтающихся оборотней, и гамак под нами рухнул.

— Ты чего орала? — спросил Мотя, сидя рядом со мной на земле и потирая шишку на голове от неловкого падения.

— Ты себя видел? — возмутилась я.

— А что? — не понял он.

— Разве с таким лицом девушек будят? — не унималась я. — Тебе можно без грима в фильмах ужасов сниматься. Весь зеленый и в пупырышку.

Последнее было явным преувеличением, пупырчатости там не наблюдалось, но из песни слов не выбросишь. Мотя обиженно насупился, встал и побрел рассматривать свое лицо на предмет обнаружения описанных несуразностей. Нашел, проникся и обиделся, причем, как ни странно на меня, которая его просветила насчет изменения во внешности.

— Злая ты Лизка, — вздохнул он и приступил к смыванию подсохшей маски. Смывалась она плохо, Мотя наплескал вокруг себя огромные лужи, но так толком маску и не смыл.

— Ох ты ж горюшко мое, — всплеснула я руками, наблюдая за его безрезультатными потугами. — Подожди, сейчас смоем.

Я метнулась в хату за молочком для снятия макияжа и ватными тампонами. Когда Матвей увидел у меня в руках, то чем я собираюсь обрабатывать его лицо, бедного парня аж перекосило, но он мужественно не сказал ни слова, подставив мне свое лицо для экзекуции. Я нанесла молочко на его мордочку и чуть подождала. Матвей все это время сидел, зажмурившись с искренним страданием на лице. Как же, его, мужчину и вдруг по лицу какой-то женской дрянью и не важно, что это в его же интересах, все равно неприятно.

— Ну вот, не страшно же, — приговаривала я, стирая ватными тампонами с его лица остатки маски и молочка. — Можешь теперь умыться.

Ах, как он рванул к колодцу, до которого было ровно два шага. С какой скоростью он набрал новое ведро воды и тут же засунул с него голову целиком. А потом, отфыркиваясь как большой кот, тут же выпрямился и окатил себя колодезной водичкой.

— А где Ганна? — спросил он, когда закончил водные процедуры.

— Не знаю, — растерянно сказала я, наблюдая как по его мощной груди, скатываются капельки воды и устремляются вниз к совершенно мокрым шортам, четко обрисовавшим каждую его мышцу. Я с трудом заставила себя поднять глаза, и столкнулась с его насмешливым взглядом. Мне как-то вдруг стало не по себе, и я предпочла слинять в дом.