Выпускной

Плач прекратился.

— Тебя кто-то обидел.

— Да, обидел, — прошептала она.

— Это те парни. Что они с тобой сделали? — Лёня закусил губу. Болван! Вопросы задавать нельзя. Только утверждать, даже если не угадает. Обозначать её чувства, что понимает их. — Они что-то с тобой сделали, — исправился он.

Девушка подняла глазки и вытерла слёзы. Сглотнула.

— Ты прав, но сделать они не успели то, что хотели.

— Изнасилование, — Леонид утверждал, не спрашивал.

— Я так думаю.

Хотелось спросить, обращалась ли она в полицию. Но мужчина успел себя одёрнуть. Сама расскажет, как будет готова.

Оля прильнула к нему всем телом, положив голову на плечо и просто смотрела на мерцающую разноцветными огоньками воду. Она уже полностью успокоилась. Он не все чувства обозначил, забыл про страх. Но начинать бередить раны не стоило. Они к этому вернутся, обязательно.

Девушка взглянула на часы.

— Уже поздно, проводи меня, пожалуйста, домой.

Леонид встал, подал девушке руку, притянул в объятия, и, не выпуская из них полностью, повёл в сторону её дома.

По дороге он показал квартиру своих родителей, со светящимися окнами, удивившись про себя, что в его комнате горит свет. А ещё дал свой московский адрес, на всякий случай. Оля записала все данные в телефон, про себя повторила несколько раз, чтобы запомнить. А то телефоны не надёжны. Сегодня он есть, а завтра его могут украсть. На прощание они ещё целовались, стоя под дверью в переднюю Олиной квартиры.

— До завтра, милая, — последнее слово он прошептал, но она услышала и улыбнулась.

— До свидания, Леонид Семёнович, — её глаза излучали свет и на сердце у него защемило. В её устах имя отчество звучало очень нежно и по-особому. Он разорвал объятия, скользя по рукам, до последнего не выпуская, сохраняя прикосновение. Спустился на ступеньку задом, провожая девушку взглядом, пока она открывала ключами дверь. Услышал, как замок щёлкнул, когда она вошла, и только потом развернулся и пошёл вниз.

Но домой он не пошёл, а отправился к своему школьному тренеру по карате. Вот сейчас нужно было не только слить не растраченную энергию, но и подновить навыки схватки, не пользуясь зрением. Он должен научиться защищать не только себя.

Времени уже было около полуночи. Учитель по-прежнему жил в частном доме, свет горел, поэтому Леонид нажал кнопку звонка на калитке. Раздался лай. Через пару минут молодой человек встретился взглядом со своим учителем, тот был в одних трусах и, если и удивился, виду не подал.

И Лёня вошёл после приглашения. А вернулся домой лишь под утро, в потной одежде и пошёл сразу в душ.

После этого его встретила заплаканная мама. А что она должна думать, если сын не пришёл домой ночевать, а потом сразу полез в душ? На него напали, и он, не желая её огорчать, пытался смыть следы крови.

— Мама, прекрати, я уже не ребёнок. И со мной всё в порядке.

— Куда ты вляпался, сынок?

— Никуда, — а про себя добавил: "Пока никуда".

— Я переживаю.

— Не стоит. Ты не думаешь, что у меня может быть личная жизнь?

— По бабам шляешься? — голос мамы стал противным, уже осуждающим.

— Тебе какая разница? Это моя жизнь!

— Я волнуюсь.

— Поэтому ты мне подсовываешь девиц своих знакомых? Мне хватило твоего сватовства с детства. Ты не думаешь, почему у меня среди друзей не осталось девушек? Так вот, потому что ты нас сватала, а меня потом дразнили "жених и невеста".

— Тебе уже скоро тридцать, а ты до сих пор не женился! — она явно преувеличивала его возраст.

— Мама! Прекрати! Я тебя безмерно уважаю, но в личной жизни не потерплю вмешательства. Женюсь тогда, когда посчитаю нужным и на той девушке, кого сам выберу. Тебе ясно?

Мать осела и попыталась сыграть на его сыновьих чувствах, выжав слезу. Но он не купился, развернулся и пошёл спать. О, как он был благодарен высшим силам за сегодняшний день.

Как учёный, в Бога он не верил, но в какой-то высший разум, почему бы и нет. Вселенная бесконечна. Как внутри нашего организма есть клеточки, внутри которых есть ядро, да и все мы состоим из молекул, внутри которых есть своя серединка и есть электроны, вращающиеся словно планеты вокруг солнца, так и вселенная состоит из своих клеточек-систем, которые вкладываются друг в дружку как матрёшки. И если у организма есть мозг, который всем управляет, значит, и в нашей системе мы воле кого-то подчиняемся. И если обратимся с просьбой, то нас обязательно услышат. Ведь когда орган какой-то сигнализирует нам болью, мы ведь принимаем меры осознанно, посещая врача. Поэтому взаимодействие однозначно есть.

Но ведь почему-то мы притягиваемся друг к другу, судьба ли, или обычная химия, но любовь — понятие до сих пор не объяснимое, как и разум до сего дня мы не постигли и не научились использовать его полностью.

На следующий день он вновь встретился с Олей, но уже вечером, когда они уезжали вместе в Москву. Леонид так ни разу и не вспомнил о своём компьютере, разве что когда его забирал с собою. А свободное время посвятил общению с родителями и тренеру.

* * *

*

Оля же, вернувшись домой, забралась в душ и плакала там, чтобы никто не видел. Женька сказала, что не придёт Гришка на встречу... Ну-ну!

Ненависти к парню она не испытывала. Всё перегорело за эти годы. Остался лишь страх. Только бы не узнал, только бы не заметил!

И если они столкнулись ночью, когда она целовалась, короткими волосами прикрывая своё лицо, и он её не узнал, то не факт, что этого днём не произойдёт. Как бы вообще не караулил её возле дома. Поэтому девушка взяла у мамы электронную читалку, залила туда книжку и сидела в ней, прерываясь на общение с родственниками. И из дому ни на шаг. Пару раз она созванивалась с Леонидом, он спрашивал о её самочувствии и хочет ли Оля погулять. Но она отказывалась. Договорились, что вечером, как поедет в Москву, он зайдёт за нею.

Оля не подходила к окнам и вздрагивала каждый раз, как звонили в дверь. Бабушка забеспокоилась.

— Ты чего?

— Я Гришку видела.

— Что у тебя с ним? — бабушка насторожилась и взглянула на меня вовсе не ласково.

— Н-ничего.

— Он приходил тут, пороги обивал после выпускного.

Девушку затрясло ещё больше.

— Приносил цветы.

— Бабушка, я тут не живу. Ты поняла? И никаких номеров телефонов, адресов, и даже где учусь никому не говори. Ясно?

— Да, конечно. Я никому ничего не рассказываю, — бабушка заметила девушкин страх.

— Он приставал ко мне, недвусмысленно. Поэтому, всеми святыми прошу, никому ничего про меня не рассказывай и никому не давай номер телефона. Ни классной нашей, никому.

— Конечно, Оленька, конечно! — бабушка обняла внучку, очень переживая за неё. Каков козёл этот Гришка. Мало ему было над её кровиночкой издеваться, обижать, он ещё и пытался влезть к ней под юбку. В душе бабушка материлась, хотя вслух не могла даже произнести такие слова.

— И родителям это передай.

— Хорошо, Оленька, как скажешь. Я рада, что у тебя есть парень. Пусть и учитель.

— Он не учитель бабушка, он преподаватель.

— А есть разница?

— Да, он в университете читает лекции да экзамены принимает.

— Ну, не думаю, что зарплаты там больше, чем в школе.

— Я его люблю, бабушка. Разве остальное важно? Весь с милым и в шалаше рай.

— Милая, скажи, ты предохраняешься? — бабушка посчитала этот вопрос куда важней счастья.

Оля глядела на бабушку ошарашенно. И так большие глаза девушки стали ещё больше.

— Бабушка, ты какие сериалы смотришь?

— Современные деточка, современные. Тебе ведь доучиться надо.

— Я и доучилась. Через неделю у меня выпускной. Вручение дипломов.

— А как же...

— Аспирантура? Ну, это в университете буду ещё два года учиться на магистра да работать там же. Это чтобы преподавателем быть или научной деятельностью заниматься.

Бабушка отстранилась и заглянула внучке в глаза. Никогда внучка не мечтала быть учителем. А кем мечтала? Когда-то даже балериной, но не смогла даже танцами заниматься. Потом швеёй, как мама. Но та поведала, как однажды потеряла косу, затянув её в станок, и чуть весь скальп не потеряла, хорошо, успели сотрудники остановить станок вовремя. С тех пор мама носила лишь короткие волосы. Папа был ветеринаром на заводе животноводства. И это в своё время выручало сильно, ведь и зарплату платили, да и мясом могли выплатить — тоже голодать не будешь. Но девушка в медицину точно не хотела идти, ведь от одного вида крови её мутило. Хотя руки у неё были очень нежные и больных лечить — самое то. Оля с детства помогала папе, бинтовала кукол, мишек и других зверушек, которых шила ей мама. Да и с животными она ладила, когда отец возил её на работу. С лошадьми, например. Но не пошла и в этом направлении. Но Оля пошла в итоге учиться в технический ВУЗ, стала поступать на точные науки. Ей всегда нравилось решать задачки. И преподавать она не хотела, а вот научной деятельностью заниматься — почему бы и нет.

— Уж не из-за своего Леонида ты туда пошла?

Оля опустила взгляд. Да, из-за него. Но после того, как Леонид задал этот вопрос, она много думала и понимала, что это действительно то, что она бы хотела. Рассчитывать что-то, пытаясь познать тайны мироздания. Когда она погружалась в математику, она не реагировала на внешний мир. Она понимала, что это плохо, ведь когда-то она заведёт семью, и придётся отдаваться без остатка любимым людям, а не науке, ведь разрываться она не сможет. Но девушка была хорошей хозяйкой, если только вот не увлекалась вычислениями. Тогда она могла сутками не есть, не пить, и никуда не отвлекаться, пока не решит поставленную задачу.

Леонид же разделял её увлечения наукой, не даром, на уроке, когда она задавала наводящие вопросы, для него существовали лишь цифры, символы и ОНА. Тяга к познанию у обоих была безгранична.

— Понятно всё с тобою, — прервала размышления бабушка. Ну да ладно, умнее будешь. Но про предохранение не забывай. Да и все эти штучки защищают от болезней. Мало ли, студенток там много ходит...

Старушка с выцветшими голубыми глазами намекала на сдачу предметов через постель.

— Бабушка! — одёрнула девушка её. — Резинка не защищает от болезней, нисколечко. Вирусы — они маленькие, меньше дырочек на "этой штучке". Разве что от беременности и то, не сто процентов.

На этом разговор Оля повернула в другое русло. Довольно!

Родители разъезжали по делам, всё же в выходные надо и по магазинам съездить и много куда ещё. Зато бабушка пообщается с внучкой, а то та редко приезжает.

* * *

*

Когда вечером Леонид зашёл домой, принял душ после тренировки, поужинал и собрался уезжать, мама хотела проводить его. Но любимый сыночек отказался. Мама нахмурила брови, но ничего не сказала. Зато прилипла к окну.

Он был занят оценкой опасности, ожидая её на каждом углу и на окна совсем не смотрел. Бдительность ведь не помешает.

Женщина видела, как сын пошёл совсем в другую сторону от железнодорожной станции и стала ждать. По-любому пройдёт мимо, если поедет в Москву. Или он обманул её и уже потерял работу и живёт где-то тут? Почему тогда она его не видит в городе?

Сердце матери беспокойно стучало, перед глазами всплывали очень мрачные картины, что сын живёт в бомжовой квартире, питается одной быстрорасворимой лапшой. А ещё она помнила, как однажды муж стал учить его кататься на мотоцикле, ему тогда лет семь было.

И ей позвонили на работу из больницы. Что сын в больнице. Она потом узнала, что на перекрёстке какой-то выродок выехал на красный свет и подрезал мотоцикл, на котором ехал отец с сыном. Отцу хоть бы хны, а сын тогда провалялся месяц в больнице. Тогда она и запретила ему возить сыновей на личном транспорте. Только общественным перемещаться. Она понимала, что каскадёрство — это жизнь отца, он этим жил и дышал, и запретить этого не могла, хотя каждый раз вздрагивала, если ей звонил кто-то с киностудии. Отцу везло. И в тот раз повезло её Лёнечке. А следующего раза может просто не быть. Она не знала, что потом спустя одиннадцать лет, когда Леониду уже было восемнадцать, он долго упрашивал отца научить его экстремальному вождению, и тот нарушил запрет жены. Но она волновалась за его жизнь. Поэтому и носилась с ним больше, чем над Максимом.

Леонида не было с час, и женщина уже собиралась уйти от окна, когда в толпе заметила знакомую серую льняную рубашку.

Мужчина шёл рядом с девушкой, облачённой в джинсы. И как ей не жарко? Девушка была в свободной белой блузке. Тёмно-русые волосы рассыпались по плечам. И женщина вздохнула в очередной раз. Жарко ведь. Уж лучше длинные волосы, собранные в хвост, чем так.

Но сын не гей, уж точно. Мама облегчённо улыбнулась. А то столько лет уже ему, а она до сих пор не видела его с девушкой. Понятно, что сердечко родительницы не на месте.

Парочка разговаривала, спеша в сторону станции. Местная девушка? Почему же сын не представил? Ну да ладно, ещё не вечер! Мама отошла от окна и пошла мужу докладывать радостную весть, напевая себе под нос.

* * *

*

Когда же ребята попали после встречи выпускников домой, как они ругались! Мат был трёхэтажным и изощрённым.

— Пойдём в клуб, снимем напряжением, — предложил Петька.

Но у Гришки болела нога, это было плохо. Может, конечно, и растяжение, но слабо верилось. Связки порвал? На перелом было не похоже.

Хорошо, что работа у него надомная. Работал парень по блату, ему подыскивали заказчика, передавали пожелания, и он рисовал.

Если нужна была модель, либо давали наводку на определённое лицо, либо Григорий сам находил. Часто это были клубы. Он наблюдал, подыскивая нужное. Стрептизёрши подходили как нельзя кстати. Они были в движении, стоило лишь присмотреться и найти ту самую. Оголялись без вопросов, главное плати. Ну а после можно было и развлечься.

Так что рисовать он мог дома, а вот подыскать нужную девицу...

Нога напомнила о себе. Парень скривился от боли. Показаться бы врачу.

Петька, получив отказ друга, отправился развлекаться сам, а Рыжик вызвал такси. По дороге он размышлял о жизни.

Всё же он неудачник. Родители были интеллигенты, знаменитые архитекторы. Вот только сыном заниматься им было некогда. Школа, уроки, прогулка. Поначалу мальчик учился неплохо. Но родители не хвалили, даже наоборот, ругали, почему не пятёрки! Слишком завышенные требования и попрекания, что вот я никогда не получал плохих оценок!

Да и родителей никогда не было дома, в лучшем случае на выходной заглянут в дневник и всё.

Потом мальчик сцепился с одним одноклассником. Родителей вызвали в школу. Сыну устроили выволочку, наказали, обратили на него внимание. Всё, было пристойно, без физического насилия. Но ребёнок понял, как можно получить внимание, пусть и негативное. И он своего добивался. Родители отпрашивались с работы, бежали в школу к директору.

Его бы исключили давно, но у родителей были связи и деньги. Надо окна новые вставить, да-да, конечно, подновить класс — не вопрос. Спортивный комплекс — как скажете.

Во время наказаний сына заставляли учиться. Он строил из себя дурака, ничего не понимающего и отец или мать с ним занимались, пытаясь объяснить элементарные вещи. Не долго, час-два, от силы. Но мальчик ликовал! И вновь учился на двойки и устраивал драки.